Личность

Из всех данных Александру I прозвищ - Северный сфинкс, Блестящий метеор севера, Коронованный Гамлет, Очаровательный сфинкс - самым метким, пожалуй, было то, что дал ему Наполеон: Северный Тальма. Тальма - знаменитый актер того времени. Действительно, почти вся жизнь Александра была сплошной игрой, сплошным рядом перевоплощений и эффектных сцен. Поражать, изумлять, производить впечатление было его страстью. Черный мундир он носил потому, что тот выгодно оттенял белизну его лица. На поля сражений являлся разодетым, как на бал, и вел себя там, как на подмостках сцены. Принимая под Кульмом шпагу от взятого в плен маршала Вандама, он блестяще, по всем правилам классической драмы разыграл эту сцену. По выражению А.М. Муравьева, слова и поступки Александра "дышали желанием быть любимым".

Самолюбование не было врожденной чертой Александра. С детских лет все, начиная с бабушки, льстили ему, твердили, что он красавец. И он поверил в это, стал считать себя неотразимым. На людях с его лица не сходила сладкая улыбка, ибо он знал и всегда помнил, что за этой/ его улыбкой упрочилась репутация "обворожительной". Современники единодушно отмечали у Александра Павловича стремление "искать популярности по любому поводу".

Характер императора сложностью не отличался. Александр вступил на престол с уже вполне определенными взглядами на управления государством, радикально изменившимися по мере его вхождения во вкус самодержавного правления. И хотя намерения правителя не отличались глубиной, продуманностью или оригинальностью, это мало его беспокоило: главным для него было настоять на своем. Даже в семейном кругу его называли "кротким упрямцем". Достигнув успеха, Александр очень скоро охладевал, а иногда даже относился враждебно к тому, чего так упорно добивался.

Современники указывали на скрытность, лицемерие, притворство, непостоянство Александра Павловича.

Осенью 1805 года, после заключения тайного договора между Александром I и прусским королем Фридрихом-Вильгельмом III против Наполеона, они оба в присутствии королевы Луизы в мавзолее поклялись перед гробом короля Фридриха II в вечной взаимной дружбе. Страсть к позерству затмила Александру всю очевидность нелепости обстановки: в свое время русские семь лет вели с Фридрихом II кровопролитную войну, в конце концов, заняли Берлин, чуть не доведя своими успехами короля до самоубийства от отчаяния.

Из мавзолея Александр отправился к театру военных действий в Австрию, а клятва не помешала ему через два года заключить с Наполеоном Тильзитский мир, который в русских военных кругах считался более постыдным событием, чем аустерлицкое или фридландское поражение.

Крайне самолюбивый, недоверчивый и подозрительный, Александр ловко пользовался людскими слабостями, умел играть в откровенность. Обладая "врожденным даром любезности", мог искусно расположить к себе людей различных взглядов и убеждений. Он любил приближать к себе лиц, плохо относящихся друг к другу, и ловко пользовался их взаимной неприязнью и интригами, а однажды так и заявил управляющему канцелярией Министерства полиции Я.И. де Санглену: "Интриганы так же нужны в общем государственном деле, как и люди честные, иногда даже больше". Особенно явно это проявилось во время войны с Наполеоном: назначив главнокомандующим М.И. Кутузова, начальником штаба царь поставил личного его недруга генерала Л.Л. Беннигсена, доносившего государю о всех действиях и намерениях Кутузова.

Император всегда и во всем любил неопределенность. Он предпочитал не выражать точно и ясно своего отношения к предмету или вопросу, чтобы при необходимости можно было потом отпереться и свалить вину на другого. Но в нерешительности его упрекнуть нельзя. Политический курс 1801-1804 годов, решение не прекращать войну после изгнания французов с русской земли и другие поступки свидетельствуют, что Александр I вовсе не был слабой, вечно колеблющейся личностью, какой он обычно изображается в зарубежных источниках. Когда надо, он мог проявить выдержку и терпение. Идти против воли большинства, против господствующего класса, как он это делал в начале правления, в такой стране, как Россия, где всем были памятны судьбы Петра III и Павла I, было далеко не безопасно. Александр в первые дни царствования гулял пешком без свиты по улицам столицы, а небольшие путешествия любил совершать инкогнито, в пути охотно завязывал разговоры с незнакомыми людьми, одаривая собеседников деньгами, табакерками, кольцами.

В повседневной жизни и быту император был довольно скромен, не носил никаких украшений, даже часов. Он выделял себе определенную сумму денег, и если расходовал ее раньше срока, то жил в долг. С весны до глубокой осени Александр обычно находился в Царском Селе, занимая там малые комнаты дворца; ранним утром в любую погоду прогуливался по парку. Зимой он переезжал в Петербург, в Зимний дворец; по утрам бывал на разводе караулов, затем на занятиях с солдатами в разных частях. Александр всегда был брезглив. Екатерина II звала его "чистюлькой". Он не любил яркого света, избегал, особенно в последние годы, всяких развлечений, не терпел карточной игры, не бывал ни в театрах, ни на концертах. Из всех искусств его привлекала лишь архитектура, в которой он особенно ценил классическую строгость линий. Видимо, по этой причине его любовь к порядку и симметрии порой доходила до абсурда.

В эстетическом отношении Александр не шел ни в какое сравнение со своим отцом. Он тщательно следил за своей внешностью, щегольски одевался, всегда выглядел красивым, подтянутым, элегантным и отменно скромным. Его очень удручала глухота левого уха, близорукость и особенно рано начавшееся облысение. В 1792 году невеста Александра сделала краткое описание его внешности: "Он очень высок и довольно хорошо сложен, в бедрах особенно, ступни хоть и великоваты, но очень хорошо выточены; волосы светло-каштановые, глаза голубые, не очень большие, но и Не маленькие; очень красивые зубы, очаровательный цвет лица, нос прямой, довольно красивый". В холеном, ангелоподобном лице Александра не было никакого сходства с отцом.

Уже через несколько месяцев после вступления на престол внешне он полностью освоился с ролью самодержца: в позах появилась величественность, брови в нужный момент властно сдвигались и хмурились, глаза приобретали металлический блеск. Повседневной одеждой императора был гвардейский полковничий мундир и белые лосины. К концу правления его сменил кавалергардский мундир с серебряными эполетами, длинный и узкий, не скрывающий слегка оттопыренного зада.