В НЕБЕ НАД КУРСКОЙ ДУГОЙ

В середине июня нередко разыгрывались сильные воздушные бои над магистралью Брянск--Орел. В воздухе все чаще стали появ-ляться большие группы немецких самолетов. Чтобы с ходу нанести им ощутимый удар, в не-бо одновременно поднимались две--три (а ино-гда и больше) эскадрильи.

Эскадрилья “Нормандия” чаще всего взаимо-действовала с 18 ГИАП. В июньских боях фран-цузские летчики одержали несколько побед. Ка-питан Прециози и лейтенант Альбер сбили “раму”. (Так бойцы наземных частей за харак-терный фюзеляж прозвали “Фокке-Вульф-189”, используемый немцами и для разведки, и для корректировки артиллерийского огня. Подло-вить “раму” было сложно. Пока пара истребите-лей успевала подойти к линии фронта, “рама” уходила. До линии фронта было всего несколько минут лету, однако еще меньше времени требо-валось немецкому воздушному корректировщи-ку, чтобы уйти на свою территорию. К тому же Fw-189 был очень маневренным самолетом. На-земные войска ненавидели “раму” больше, чем какой-либо другой вражеский самолет. Когда “рама” висела над траншеями, некуда было де-ваться от точного артиллерийского огня, и мно-гочисленные просьбы командиров наземных частей к авиаторам в тот период чаще всего сво-дились к одной: сбить проклятую “раму”.) Еще одну “раму” сбила испытанная пара Лефевр -- де ля Пуап.

Вот несколько строк из воспоминаний ветерана авиаполка “Нормандия” -- Фран-суа де Жоффра, где он описывает жестокие бои с немцами в небе Орла:

“Бои следовали один за другим. Не проходи-ло и десяти минут после посадки, как в небе, растерзанном взрывами снарядов, завязывалась новая схватка. 15 июля Тюлян и де Форж сбили два истребителя “Мессершмитт-110”. Эти не-мецкие скоростные двухмоторные самолеты не обладали достаточной маневренностью. Русские “Яки” быстро пристроились им в хвост, и после первых пулеметных очередей все было кончено.

Бои достигли своего наивысшего накала 16 и 17 июля. Большой отряд “Нормандии”, возглав-ляемый Тюляном, в 14 часов 30 минут столкнул-ся с плотной группой бомбардировщиков “Юн-керс-87” и сопровождавшей их группой истре-бителей “Фокке-Вульф-190”, эшелонированных по высоте.

Литольф, Кастелэн и Леон, зайдя со стороны солнца, атаковали бомбардировщиков. Их приме-ру последовали Пуйяд и Бернавон. Тюлян и Аль-бер прикрыли их от истребителей. Небо кишело самолетами, которые беспрерывно взмывали вверх, стремительно пикировали и кружились с ужасным ревом. Леон вертелся как волчок и за десять минут сбил два истребителя. Пуйяд прикончил бомбардировщик. Затем Тюлян и Альбер завязали бой с двумя немцами. Тюлян, восполь-зовавшись тем, что солнце ослепило врага, рас-стрелял его почти в упор. Но не успел он прово-дить взглядом падающий вражеский самолет, который дымил, словно сырое полено, как его атаковали четыре вражеских истребителя. Тюляну удалось ускользнуть от них. Полностью израсходовав боекомплект, он вернулся на аэро-дром (Жоффр Ф. Нормандия--Неман: Воспо-минания летчика. 2-е изд.--М., 1982, с. 54). ”

В этих боях эскадрилья “Нормандия” понесла тяжелые потери. В числе погибших оказался майор Тюлян.

Гибель майора Тюляна и других боевых дру-зей тяжело переживали в эскадрилье. Не стало боевого командира “Нормандии”, прекрасного летчика, скромного и отзывчивого человека. Вот что вспоминал о нем Пьер Пуйяд: “Когда я встретил его в Хатенках, он был все тем же че-ловеком, полным благородства, и прирожденным истребителем. Его нельзя было вообразить в другой роли. Он умел заражать боевым духом всю нашу маленькую группу. Свою репутацию мы завоевали во многом благодаря ему.

Он жил на самом аэродроме в двадцати мет-рах от своего “Яка”, а не в Хатенках. Когда нас в три часа утра привозили к самолетам, мы на-ходили его свежим, отдохнувшим, с небольшим насморком, но по-прежнему неутомимым, не знающим ни физического, ни нервного утомле-ния. Он прилетал -- улыбающийся, отдохнув-ший и вроде бы снова готов был лететь.

Когда наступление было в разгаре, он завидо-вал тем, кто в нем участвовал, и казался несча-стным, когда бои утихали. У него снова подни-малось настроение, когда приходилось летать по три-четыре раза в день. Он даже просил пере-вести его на участки, где шли бои, когда у нас еще было затишье. Он опасался, что это зати-шье -- надолго. Можно ли удивляться тому, что он погиб? У него была репутация безрассудно смелого, удачливого летчика. Это не могло про-должаться вечно. Его звезда -- такая яркая -- не могла гореть долго. 17 июля под Орлом его ангел-хранитель покинул его. Но он успел испы-тать удовольствие, увидев, как треснул немец-кий фронт. Я видел его последним, в последний раз после того, как он сообщил, что на него ки-нулось много “Фокке-Вульфов-190”. Между на-ми -- почти чистое небо -- прошло небольшое белое облачко, пропитанное солнцем, которое скрыло его навсегда”...

После смерти командира в эскадрилье оста-лось всего девять летчиков. Французские летчики загрустили. Ведь те-перь с ними не было уже десяти отважных доб-ровольцев. Каждый из оставшихся в боевом строю засыпал рядом с пустой койкой...

Узнав о гибели Тюляна, генерал Захаров не-медленно собрал личный состав “Нормандии”. Он сделал подробный разбор боя. Мешая рус-ские и французские слова, дополняя свою речь жестами, Захаров постарался объяснить фран-цузским летчикам, что гибель командира “Нор-мандии” он считает совершенно неоправданной. Основной принцип современного воздушного боя, убеждал генерал, в коллективности, и несколько посредственных и даже слабых летчи-ков, которые держатся группой, всегда могут одолеть аса, если он ведет бой в одиночку. Французские летчики слушали Захарова внима-тельно, но он по их глазам видел, что делают они это скорее из вежливости. Тогда генерал схва-тил веник. Обыкновенный березовый веник, ко-торый валялся под ногами. На глазах удивлен-ных летчиков он переломил все прутья нижней части веника по одному, а потом протянул всю связку прутьев рядом стоявшему летчику и по-просил переломить ее. Только целиком, и сразу. Летчик добросовестно постарался это сделать, но, конечно, у него ничего не получилось. И тог-да французы поняли русского генерала. Заулы-бались, стали обмениваться репликами. Но Захаров решил закрепить урок: ткнул летчика пальцем в грудь.

-- Больно? -- спросил он. Летчик засмеялся:

-- Нет, мой генерал.

-- А мне, -- сказал Захаров, -- больно. -- По-том он сжал пальцы в кулак и слегка ударил летчика по плечу.

-- Больно, мой генерал! -- воскликнул лет-чик.

-- А мне не больно. И с немцами надо драть-ся не растопыренными пальцами, а кулаком. Тогда побед будет больше, а потерь меньше. По-нятно?

Теперь его поняли. Но война шла жестокая. И сколько еще предстояло пережить потерь! Одна-ко ветераны 1943 года не только поняли и при-няли тактику группового боя как единственно правильную и единственно результативную в тех условиях, но и оказали неоценимую помощь своим менее опытным товарищам, которые впос-ледствии влились в состав полка.

Во второй половине 1943 года французские летчики, уже вполне освоив тактику группового боя, сбили 77 немецких самолетов. Но победы, к сожалению, давались ценой больших потерь. К концу войны от первого состава эскадрильи “Нормандия” в живых осталось всего трое.