Введение

Актуальность темы. В конце ХХ - начале XXI века в отечественной исторической науке возрос интерес к национальной культуре, традициям, обычаям народов, проживающих на территории России. Обращение к традиционным культурам, отличающимся своеобразием, неповторимостью, ярко выраженной самобытностью позволяет не только проанализировать их генезис, но и глубже понять причины нынешнего состояния того или иного этноса. меновый дар обмен адыг

Особую актуальность исследуемая тема имеет для такого сложного и многоликого региона, как Кавказ. Изучение самобытной культуры народов Кавказа позволяет не только глубже понять особенности национальной психологии населяющих его этносов, природу и генезис их обычаев, традиций, обрядов, но и будет способствовать оптимизации циркулирующей в обществе социальной и этнокультурной информации, совершенствованию ценностно-нормативных систем, являющихся своего рода социальным фильтром человеческого существования.

В полной мере сказанное касается и меновых отношений. Институт обмена имеет давнюю историю. Меновые отношения, возникшие еще в первобытных обществах, имели своей целью не только циркуляцию и перераспределение ценностей в обществе, но и создание новых и поддержание существующих социальных связей между индивидами, при этом обмен всегда был связан с множеством различных обычаев и ритуалов и соответственно имел отчетливую социально-этническую специфику, сохранившись в определенных формах вплоть до наших дней. У народов Северо-Западного Кавказа, меновые отношения, сохранившиеся в различных формах дарообмена выступают неотъемлемым элементом как этноэтикета, так и всей системы социальных отношений: родственных, брачных, дружеских (куначеских) и др.

Несмотря на то, что традиции и обряды народов Северо-Западного Кавказа достаточно хорошо исследованы специалистами в области этнографии, трудов, комплексно рассматривающих проблемы меновых отношений до сих пор нет. В полной мере сказанное касается и одного из самых крупных этносов исследуемого региона - адыгов. В этой связи весьма перспективным является рассмотрение систем меновых отношений, сохранившихся в различных формах именно на адыгском материале.

Все вышесказанное обусловило выбор темы, объект, предмет, цели и задачи магистерской диссертации.

В качестве объекта исследования в работе выступает институт меновых отношений, сохранившийся в различных формах, как элемент социо-культурной традиции адыгов.

Предмет исследования - формы меновых отношений и их эволюция у представителей адыгского этноса.

Цель настоящей работы состоит в обобщении материалов по анализу меновых отношений в кавказоведении, а также описании, анализе,
систематизации, сопоставлении форм меновых отношений в культуре адыгов и исследовании их развития и трансформации.

В соответствии с целью исследования сформулированы его основные
задачи:

раскрыть сущность понятий «меновые отношения» и «дарообмен» и проанализировать существующие теоретические концепции обмена в традиционных обществах;

рассмотреть особенности социальной, экономической и правовой культуры народов Северо-Западного Кавказа и их влияние на формирование и развитие меновых отношений;

проанализировать историю изучения отношений обмена у кавказских народов;

исследовать специфические черты обмена в системе дружеских и родственных связей у адыгов (институты гостеприимства и куначества);

выявить особенности обмена дарами, как элемента свадебных обрядов у адыгов;

охарактеризовать иные формы обмена в традиции адыгского этноса (внешняя торговля, отрицательная реципрокация и др.);

проанализировать эволюцию меновых отношений, в частности института обмена дарами у адыгского этноса и выявить его особенности в современной культуре адыгов.

Территориальные границы исследования определенны единой географической областью проживания адыгских народов (адыгейцев, кабардинцев, черкесов), сохранивших традиционные формы меновых отношений.

Хронологические рамки исследования ограничены периодом с середины XIX в. до настоящего времени.

Историография. Меновые отношения достаточно давно исследуются исторической наукой. Исследованию этапов развития меновых отношений, начиная с первобытных обществ и до формирования полноценных товарно-денежных отношений посвящено значительное число работ.

Теория обмена возникла в европейской гуманитарной науке в конце XIX - начале XX вв. в связи с интенсификацией исследований архаических обществ, при этом многие идеи развивались одновременно и в Европе и в России. Обмен рассматривался, прежде всего, как элемент экономической жизни общества. Наиболее известным русским ученым, исследовавшим систему обмена как часть экономики уже в конце XIX века, стал Н.И. Зибер. В работе «Очерки первобытной культуры», вышедшей в 1883 году, Н.И.

Зибер полно и достаточно точно дал характеристику торговой и договорной формам обмена Зибер Н.И. Очерки первобытной экономической культуры. М., 1937.-462 с. .

Значительный вклад в исследование вопросов меновых отношений, как элемента экономической жизни традиционных обществ внесли Б. Малиновский, У. Стэннер (теория церемониальной экономики), К. Дюбуа (престижная экономика) и др. Исследуя объекты, циркулирующие в системе обмена, они пришли к выводу, что в основе ее лежит принцип эквивалентности, а сама система обмена стала прообразом товарного обмена и более развитых экономических отношений.

Научный прорыв в исследуемой тематике осуществил М. Мосс. Он не только описал процесс обмена подарками, а сформулировал в «Очерке о даре», изданном в 1925 году принципы функционирования этой системы. Обмен по Моссу это совокупная тотальная поставка агонистического типа, присущая как архаическому, так и современному обществу Мосс М. Очерк о даре. Форма и основание обмена в архаических обществах // Общества. Обмен. Личность: Труды по социальной антропологии / Пер. с франц., послесловие и комментарии А.Б. Гофмана. М.: Восточная литература, РАН, 1996. - С. 74 -222. . Именно М. Мосс одним из первых выявил социальную функцию обмена, доказав, что обмен есть универсальное явление, охватывающее все аспекты взаимодействия людей в традиционных обществах. Таким образом, было доказано, что меновые отношения выполняли не только экономические, но и глубокие социальные функции, формируя системы социальных сетей, придавая обществу иерархическую структуру и т.д.

Развил эти идеи К. Поланьи, введший в научный обиход понятие «reciprocity» (взаимный) и доказавший, что система меновых отношений в традиционных обществах неотделима от таких понятий как «семья», «религия», «политика», «культура» и т.п., иначе говоря, экономическая система обмена дарами «встроена» в социальные отношения См., Поланьи К. Великая трансформация. СПб.: 2002. Таким образом, создавая свою субстантивную экономию, Поланьи описывал реципрокацию, как форму экономических отношений, характерную особенно для эгалитарных обществ. Будучи равными, люди обмениваются товарами и услугами с доверенными друзьями и родственниками, способом, описанным Моссом. Насколько бы такие обмены не обладали экономическими содержанием и функциями, они остаются общественными, потому что в нерыночных обществах экономика является общественной в своей основе.

Именно вслед за К. Поланьи реципрокными стали обозначать отношения, предполагающие возникновение встречных обязательств в ответ на предоставление каких-либо благ, но при отсутствии формальных соглашений, определяющих эти встречные обязательства.

Следуя К. Поланьи, М. Салинз См., Саллинз М. Экономика Каменного века. М. ОГИ, 1999. 296 с. проанализировал саму реципрокацию, как сложное поведение, структурированное по-разному в соответствии с социальной дистанцией вовлеченных в нее индивидов.

Значительный вклад в исследование меновых отношений внесли также Т. Эрл и А. Джонсон Аллен В. Джонсон, Тимоти Эрл Эволюция человеческих обществ: От добывающей группы к аграрному государству / Перевод с англ.: И. В. Кузнецов, Е. Веремеева; текст примечаний и послесловие:И. В. Кузнецов. Stanford University Press, Stanford, California 2000, трансформировавшие идеи К. Поланьи и М. Саллинза и пришедшие к выводу, что реципрокация не выводится из существующей социальной структуры; скорее общество создается и обновляется средствами реципрокации в попытках выстроить чрезвычайно гибкие и личностно ориентированные сети, которые связывают индивидов с семьями, стойбищами и региональными популяциями.

Меновые отношения среди коренного населения Кавказа являют собой достаточно яркий пример как «встроенности» в социальную структуру этноса, так и формирования особых социальных сетей пронизывающих все общество и формирующих гибкую модель взаимоотношений. Система обменов, наряду с иными обычаями и традициями жителей данного региона, привлекает пристальное внимание этнографов, начиная со второй половины XVIII в.

Вплоть до XIX в. подобные исследования, осуществлявшиеся в динамичных условиях колонизации и освоения кавказских территорий, носили скорее описательный характер Клапрот Г. Ю. Путешествие по Кавказу и Грузии, предпринятое в 1807-1808 гг.//АБКИЕА; Дюбуаде Монпере. Путешествие по Кавказу к черкесам и абхазцам, в Колхидию, Грузию, Армению и в Крым в 1829 и 1830 г.. //АБКИЕА; Белл Д.С. Дневник пребывания в Черкесии. Париж и Ифорсхайм, 1837. Рукописный перевод Троицкой / Архив АНИИ; Махвич-Мацкевич А. О. Абадзехи, их быт, нравы и обычаи // Народная беседа, 1864. № 3; Невский П. Закубанский край в 1864 г. Путевые воспоминания // К., 1868. № 97-98; . Начало научного изучения региона связано с деятельностью Российской Академии наук, которая организовала комплексные экспедиции во второй половине XVIII - начале XIX века. В ходе академических экспедиций шло накопление фонда знаний по различным вопросам истории и культуры народов Кавказа, в том числе и в части исследования традиций меновых отношений. Во второй половине XIX - начале XX в. главными центрами по изучению региона стали научные общества России, такие, как имп. Русское Географическое общество, имп. Общество любителей естествознания, антропологии и этнографии, имп. Московское археологическое общество, имп. Археологическая комиссия. В этот же период активизируются местные исследователи и различные аспекты этнографии кавказских народов находят отражение уже в трудах местных ученых Юхотников Ф. В. Свадьба у кавказских горцев // ЛОМВ, 1856. № 151; Юхотников В.Ф. Похороны и тризна у кавказских горцев // ЛОМВ, 1857. № 61; Лапинский Т. Горские народы Кавказа и их борьба против русских за свободу // 3аписки императорского русского географического общества. Кн. I. СПб., 1864, отд. библ. и критики; Кешев А.Г. Записки черкеса. СПб, 1860; Кашежев Т.П. Свадебные обряды кабардинцев. М., 1892; Кавецкий А.А. Майкопский уезд Кубанской области//КОВ, 1879. № 27; Кавецкий А.А. Происхождение обычая у знатных горцев отдавать своих детей на воспитание посторонним людям //КОВ, 1879. № 31; Ковалевский М. Закон и обычай на Кавказе. Т.1. М., 1890 и др..

В советский период появляется значительное число работ, в которых исследуются обычаи и быт отдельных этносов, а также аккумулируются данные по их историческому наследию. Значительное число работ посвящается в советскую эпоху одному из наиболее многочисленных автохтонных народов данного региона - адыгам Алексеева Е.П. Материалы к древнейшей и средневековой истории адыгов (черкесов) //Труды Черкесского НИИ. Черкесск, 1954. Вып. 2; Лавров Л..И. Адыги в раннем Средневековье: Адыги и Боспорское царство перед нашествием гуннов // Сб. статей по истории Кабарды. Нальчик, 1955. С. 19-64; История Кабарды с древнейших времен до наших дней. М., 1957; Очерки истории Адыгеи. В 2 т. Майкоп, 1957; Адыгея. Историко-культурный очерк. Майкоп, 1989; Джимов Б.М. Социально-экономическое и политическое положение адыгов в XIX в. Майкоп, 1986; Меретуков М.А. Семья и брак у адыгских народов. Майкоп, 1987; Гарданов В.К. Общественный строй адыгских народов (XVIII -- первая половина XIX в.). М., 1967; Ногмов Ш.Б. История адыхейского народа. Нальчик, 1947; Косвен М.О. Материалы по истории и этнографии Кавказа в русской науке // Кавказский этнографический сборник. Вып. 2. М., 1958. С. 208-211 и др.. В трудах Б.Х. Бгажнокова Бгажноков Б. X. Адыгская этика. Нальчик. 1999; Бгажноков Б.Х. Адыгский этикет, 1978; Бгажноков Б.Х. Очерки этнографии общения адыгов Нальчик; Бгажноков Б.Х. Философия морали. Жабаги. Казаноко / Мир культуры адыгов. Майкоп, 2002. , Х.М. Казанова Казанов Х.М. Культура адыгов. Нальчик. 1991, К.Х. Мафедзева Мафедзев С.Х. Межпоколенная трансмиссия традиционной культуры адыгов, 1991; Мафедзев С.Х. Обряды и обрядовые игры адыгов. Нальчик, 1979. , С.А. Ляушевой Ляушева С.П. Священное в религиозном сознании адыгов / Мир Культуры адыгов. Майкоп, 2002., К.Х. Унежева Унежев К.Х. Культура адыгов (черкесов) и балкарцев. Учебное пособие. Нальчик, 2003. и ряда других авторов поднимаются такие вопросы адыгской культуры, как этнокультурные архетипы, их связь с различными элементами адыгской культуры, вопросы сохранения социокультурной идентичности и межкультурного диалога, разрабатывают проблемы развития адыгской культуры на современном этапе.

«Адыгагъэ» как ядро адыгской культуры наиболее подробно изучено С.А. Ляушевой, Р.А. Ханаху, Б.Х. Бгажноковым. Этикет рассматривается данными авторами как основа этнической культуры, при этом основополагающие принципы этикета являются общими для всех народов кавказского сообщества, выступая своего рода этническим маркером. В числе работ, посвященных вопросам культуры адыгских народов, следует отметить труды Р. Ханаху Ханаху Р. Традиционная культура Северного Кавказа: вызовы времени (социально-философский анализ). Ростов-на-Дону, 2001; Мир культуры адыгов / Под ред. Р. Ханаху. Майкоп: ГУРИПП «Адыгея», 2002. , в которых исследуются как исторические аспекты формирования адыгской народной культуры, так и проблемы сохранения социокультурной идентичности современных адыгов.

Именно в рамках особого черкесского этикета рассматриваются и институты обмена, сложившиеся в адгыском обществе. В их числе не только обмен дарами между родственниками, соседями, друзьями, но и иные системы меновых отношений. Например, в работе А.С. Марзей подчеркивается, тесная связь институтов наездничества, куначества, гостеприимства, покровительства, взаимопомощи. «Все эти институты были элементами единой системы; взаимодействуя между собой, вместе они поддерживали мобильность и жизнестойкость адыгского общества» Марзей А.С. Черкесское наездничество ЗекIуэ: Из истории военного быта черкесов в XVIII - первой половине XIX века. Нальчик, 2004. С. 55. .

Тесную взаимосвязь институтов обмена у адыгов и модели социальных взаимоотношений, включающей такие неотъемлемые элементы культуры адыгов, как гостеприимство, побратимство, куначество отмечал и Б. Х. Бгажноков. Бгажноков Б. X . Очерки этнографии общения адыгов. Нальчик, I983.

В последние годы появилось достаточно большое количество диссертационных исследований, в которых отражены различные аспекты генезиса и современного состояния адыгской традиции. Бакиев А.Ш. Адыгская цивилизация: автореф. на соиск. уч. степ. Канд. ист. Наук. Нальчик, 1995; Березгова С.Д. Термины родства и родственные отношения в традиционной культуре адыгов: автореф. на соиск. уч. степ. к.и.н. Нальчик, 2008; Бетрозов Р.Ж. Этногенез и этническая история адыгов: Автореф. дис. доктора истор. наук. Махачкала, 1997; Ляушева С.А. Личность в традиционной культуре адыгов: Автореф. дис. д-ра филос. наук: 24.00.01 Ростов/н/Д, 2004; Мамхягова М. Этнопедагогика празднично-обрядовой культуры адыгов: автореф. На соиск. уч. степ. канд. пед наук. М., 2000; Овсянникова Т.А. Социальные и этнокультурные аспекты культуры общения адыгов (Социально-философский анализ): Авторе, дис. канд. социол. наук. Майкоп, 1999; Овсянникова Т.А. Соотношение национального и этнического в культуре адыгейского народа: Автореф на соиск. уч. степ, д-ра ф.н., Ростов/ н/Д.,2004; Унежев К.Х. Традиционная культура адыгов: Автореф. дис. доктора филос. наук. Ростов-на-Дону, 1998 и др. Так, различным аспектам этносоциального и культурного развития Северо-Западного Кавказа был посвящен ряд научно-практических конференций, материалы которых также содержат больший теоретический и эмпирический материал и расширяют знания в области этнокультурных исследований.

Таким образом, в отечественной и зарубежной литературе накоплен обширный материал по проблемам формирования культуры на Северо-Западном Кавказе в целом и в Адыгее, в частности. Но, несмотря на огромное число работ, посвященных различным обрядам и ритуалам адыгов, обмен рассматривается в них чаще всего как элемент культурной традиции (свадебной, куначеской и др.). Особое место в этнографических исследованиях занимает гостеприимство адыгов, тесно связанное с традицией обмена дарами и представляющее собственно одну из специфических форм дара. Этот факт был отмечен как первыми исследователями адыгской культуры Интериано Д. Быт и страна зихов, именуемых черкесами //
АБКИ; Клапрот Г.-Ю. Путешествие по Кавказу и Грузии, предпринятое
в 1807--1808 гг. //АБКИ; Мариньи Тебу де. Путешествия в Черкесию // АБКИ; Белл Дж. Дневник пребывания в Черкесии в течение 1837, 1838, 1839 гг.//АБКИ; Бларамберг И. Ф. Историческое, топографическое, статистическое, этнографическое и военное описание Кавказа // АБКИ; Главани К. Описание Черкесии.//АБКИ; Бесс Ж.-Ш. де. Путешествие в Крым, на Кавказ, в Грузию, Армению, Малую Азию и в Константинополь в 1829 и 1830 гг. // АБКИ; Лонгворт Дж. А. Год среди черкесов // АБКИ и др. , так и в более поздних работах Бгажноков Б. X. Прием почетного гостя в традиционной культуре адыгских (черкесских) народов // Этнические стереотипы поведения. Л., 1985; Гарданов В. К- Гостеприимство, куначество и патронат у адыгов (черкесов) в первой половине XIX века//СЭ. 1964. № 1; Кушхов X . С. Гостеприимство как регулятор общественного быта кабардинцев в XIX веке // Общественный быт адыгов и балкарцев. Нальчик, 1986..

Таким образом, изучение институтов меновых отношений и дарообмена адыгов имеет определенные традиции. Вместе с тем, комплексных исследований, посвященных данному феномену в культуре адыгских народов, до сих пор не проводилось. Остаются недостаточно изученными и вопросы трансформации традиций меновых отношений и дарообменов в советский и постсоветский период. Данная магистерская диссертация призвана восполнить этот научный пробел и провести анализ эволюции институтов обмена у адыгов в период с 1864 г. по настоящее время.

Методы исследования. Основными методами исследования в диссертационной работе были избраны системный, историко-генетический подходы. Системный метод позволяет изучать природу меновых отношений у адыгов как часть целостной культуры народа. Использование историко-генетического метода позволяет раскрыть происхождение, социальные, психологические, экономические особенности процессов обмена и дарения у адыгов. Сравнительно-исторический метод при рассмотрении отношений обмена и дарения обнаруживает универсальные для всех кавказских народов характеристики меновых отношений и дарообменов и свойственные только для традиционной культуры адыгских народов.

Социологический опрос, проведенный автором работы совместно с социологами Е.И. Максимовой и А. Тхагапсо позволил охарактеризовать трансформацию отношений обмена у современных адыгов.

Источниковую базу работы составили монографии, исследования, статьи, публикации, а так же архивные документы. При написании работы широко использовались материалы из фондов национальных библиотек региона, в частности национальной библиотеки Республики Адыгея и национальной библиотеки Республики Кабардино-Балкария. Понять особенности генезиса меновых отношений адыгов помогали дополнительные источники: работы по археологии, статистические данные, результаты социологических исследований.

Научная новизна диссертации. Работа представляет собой комплексное исследование институтов обмена и дарения в традиционной культуре адыгов. К числу новационных компонентов работы следует отнести выявление особенностей даробмена у адыгского этноса, отличающих его от форм дарообмена, свойственным иным этническим общностям (сетевой характер, умеренность, минимальная меркантильная составляющая); анализ трансформации отношений в сфере меновых отношений и дарообмена в советский и постсоветский период, а также интерпретация собственных исследований, позволивших выявить наиболее устойчивые комплексы представлений адыгского этноса о сущности и функциях меновых отношений и обменов дарами.

Содержание диссертации базируется на следующих положениях и выводах, выносимых на защиту:

1) Меновые отношения представляют собой систему натурального обмена предметами (вещами). В условиях традиционных обществ меновые отношения представляли собой форму перераспределения. Формирование системы равноценных обменов постепенно привело к возникновению товарных, а затем и товарно-денежных отношений. Вместе с тем. В традиционных обществах сохранилась и особая форма обмена - обмен дарами, занимавшая и до сих пор занимающая важное место в культуре многих народов. Дар представляет собой нечто, отдающееся безвозмездно, подарок, приношение. Подношение дара является одной из самых древних традиций общественной жизни, а распространенность этой практики в традиционных обществах играла столь важное значение в жизни людей и была настолько широка, что получила название «дарообмен», т.е. систематический, а не разовый и обязательно двусторонний обмен дарами. Дарообмен, как форма отношений базируется на принципах традиционных обществ - коллективизме, холистичности, священной целостности заведенного обмена вещей, осознании любой данности как дара свыше. Существуют разные версии происхождения института дарообмена. Так, по мнению экономистов «дарообмен» представляет собой форму экономических отношений. Дарообмен является первой формой обмена, часто выполняющей и роль поддержки менее успешных членов общины, своего рода, милости, формой продолжения коллективного бытия, возникшей при появлении распорядительной доли продукта, оказавшейся в распоряжении человека.

Вместе с тем, наибольшее признание получила теоретическая концепция в соответствии с которой суть дарообмена состояла в создании новых и поддержании существующих социальных связей между индивидами. Поскольку в первобытных обществах не было развитого разделения труда, главной целью непрерывных актов дарообмена между домохозяйствами явилось поддержание дружественных отношений с соседями и повышение социального статуса (тот, кто дает дары более ценные, чем получает, повышает свой престиж в глазах соплеменников).

Дарообмен имеет и определенные особенности. Так, связь устанавливалась, как правило, не по взаимному соглашению, а по инициативе одной из сторон, которая предлагает другой стороне дар. Социальная связь, возникшая в результате первоначального дара, сохранялась и поддерживалась, пока функционировала как своеобразный канал, по которому шло встречное движение материальных ценностей. Дарообмен всегда был связан с множеством различных обычаев и ритуалов и соответственно имел отчетливую социально-этническую специфику. Выделяют «горизонтальные» и «вертикальные» векторы дарообмена, последняя форма может быть представлена дарами «сверху вниз» (милость, благодать) и «снизу вверх» (жертва, подношение, выражающее просьбу и уважение, признательность).

Согласно теории К. Поланьи, впоследствии развитой М. Саллинзом, Т. Эрл и А. Джонсоном в традиционных обществах существует особая система социальных обменов (реципрокций), которые выступают маркерами социальной близости взаимодействующих в обмене сторон. Уровни реципрокаций колеблются от генерализованной, т.е. такой, где обмен может принимать даже односторонний характер, до негативной, т.е. определенной формы антисоциальных отношений в рамках которой движение ценностей становится односторонним (кража, разбой и др.). Таким образом, если генерализованная реципрокация представляет дар в чистом виде, а сбалансированная (промежуточная) и есть по сути дарообмен, то при негативной реципрокации распределение имущества происходит силовым путем, но социум признает такую форму, как имеющую право на существования. Но если К. Поланьи и М. Саллинз считали, что реципрокация выводится из существующей социальной структуры, то их последователи Т. Эрл и А. Джонсон выдвинули теорию согласно которой социальная модель формируется средствами реципрокации, что и придает гибкость социальным сетям.

Следует отметить, что несмотря на постепенный переход от традиционных к более развитым обществам, институт меновых отношений, особенно выраженные в ритуальных формах оказались достаточно устойчивыми и сохранились в том или ином виде до наших дней.

2) Особую социокультурную общность народов Северо-Западного Кавказа формируют автохтонные народы этого региона - адыги, абхазы, представители вайнахских народов, объединенные едиными палеокавказскими корнями и во многом общностью исторических судеб. Культурная обособленность региона предопределена комплексом географических, экономических и в значительной степени политических факторов, так как именно маргинальное положение «между» крупными державами Российской и Османской империями и Персией, необходимость маневрировать между не только весьма влиятельными, но и активно стремящимися вовлечь Кавказ в сферу своего влияния политическими центрами, способствовали определенной автономизации, изоляции и активной трансляции социальных традиций, в результате чего сформировались устойчивые ценностно-нормативные стандарты этнической культуры. Основу кавказской ментальности составляет комплекс представлений о социальном взаимодействии, включающий такие институты, как гостеприимство, куначество, алатычество, наездничество типичные для всего региона. В рамках этих форм взаимодействия выработалась и особая культура меновых отношений, которая, по нашему мнению, отличается выраженным сетевым характером и базируется на этико-утилитарной основе.

3) Адыгская культура сформировалась на протяжении достаточно длительного отрезка времени, в течение которого она испытала на себе различные внутренние и внешние воздействия, среди которых длительные контакты с греками, генуэзцами и другими народами, многочисленные иноземные завоевания, междоусобицы, войны, махаджирство, социальные, политические и культурные потрясения. Она представляет собой особый феномен, который, несмотря на свою устойчивость, демонстрирует постоянную открытость к обновлению и развитию. Спецификой адыгской культуры является сформированный этический комплекс, постоянно передаваемый и воспроизводимый на уровне межличностного общения в форме наиболее значимых ценностей. Ядром адыгской культуры выступает морально-нравственный кодекс Адыгагъэ, включающий такие базовые принципы, как человечность, почтительность, разум, мужество и честь. Не менее важное место занимает адыгский этикет - система связей или канал информационных потоков, воплощённых в символическую форму, посредством которой адыги вступают в отношения друг с другом, хранят и передают опыт своей культуры.

4) Различные элементы меновых отношений включают в себя такие институты адыгской общественной жизни, как гостеприимство, куначество, патронат, наездничество, а также свадебные, детские обряды и др. Процесс обмена занимает при этом далеко не «центральную» функцию, а встраивается в социокультурные и этические отношения. При этом складывающаяся система обменов встраивается в модель Саллинза. Так, генерализованная реципрокация в кавказском варианте демонстрирует достаточно высокую сплоченность, клановость и беспрецедентные формы взаимной поддержки в семьях. Сбалансированная реципрокация (по Саллинзу) многократно усиливается многочисленными институтами искусственного родства. Это и адопция при обрядах детского цикла (прием родов, первое кормление грудью, наречение имени, крупнейший в данной группе обычай - аталычество сопровождаются в кавказской традиции искусственным породнением), адопция при обрядах свадебного цикла; обычаи побратимства и посестримства, присяжные и клятвенные братства и др. Негативная реципрокация выражается в социально поощряемом институте наездничества, при этом само наездничество, сопровождавшееся захватом чужого имущества и последующим его перераспределением, понималось адыгами как один из механизмов реализации обычая взаимопомощи, простой взаимообмен материальных средств в обществе. При этом эти ценности, как правило, были адресованы тем, кто в них в данный момент больше нуждался.

5) Обмены при разных формах социального взаимодействия выполняли у адыгов совершенно разные функции. Так, при гостеприимстве дар выступал в классической форме «обмена» (сегодня я «хозяин», завтра - «гость»), гарантировавшего минимум благ для выживания в различных условиях. При куначестве в форме «дружества» обмен дарами - свидетельство прочности личных связей. При куначестве в форме патроната - дары выполняли функцию вознаграждения за покровительство (когда, например, речь шла о купцах), но и, с другой стороны, накладывали обязательства на сторону покровителя, способствуя вместе с тем росту его авторитета. В иных формах, возникала определенная зависимость от патрона. Значительное число элементов меновых отношений включали и такие адыгские традиции, как например, свадьба. Так, в свадебном ритале обмен подарками совершался в процессе увоза невесты из родного дома («нысащэ»), когда во время предсвадебного проживания невесты в доме жениха или его родственников в ее обязанности входил прием гостей с подарками); раздача вещей новобрачной родственникам жениха (нысэтын); получение калыма; первая послесвадебная поездка невестки к своим родителям («тыщас»), во время которого она наделялась приданым (тыщырых); взаимные визиты родителей молодых (блэгъакIо), сопровождавшиеся застольем и взаимными дарами, окончательно скрепляющими родство двух семей; обмен подарками невестки и свекрови, после которого они могли начать разговаривать. Функцией обмена являлось укрепление родственных связей и обеспечение достаточно крепкой хозяйственной основы для молодой семьи.

6) Меновые отношения в ХХ в. адыгской культуре существенно трансформировались. Важнейшим условием «слома» сложившихся в предыдущие столетия традиций, стало изменение всего уклада жизни адыгов. При этом особенно сильное влияние пришлось на советскую эпоху, когда, в силу известных причин, была подорвана, как религиозная, так и этическая основа обрядности адыгов. В числе факторов, повлиявших на культуру адыгов в ХХ в. сокращение численности населения, «оторванность» от других Северо-Кавказских республик и, на этом фоне более активное взаимодействие с другими этносами, прежде всего русскими. Вместе с тем, для адыгского этноса был характерен достаточно «медленный» слом ментальности. Мы полагаем, что это было связано с фундаментальной основой ритуальности у данного народа. В атеистическом СССР активнее ломались этнические комплексы, полностью базировавшиеся на религиозной основе, а адыгская этика проявила свою устойчивость во многом, как в силу универсальности норм, так и в силу своей изначальной адаптивности и толерантности. В числе негативных проявлений советского и постсоветского периода можно назвать усиление «материальной составляющей» обмена, дрейф функций обмена в сторону обогащения. Многие традиционные для дара предметы, несшие ранее символическую форму, были заменены на деньги, выросла престижность подарков, возросло значение его размера. Некоторые негативные формы приобрело и одаривание как форма отношений при установлении патронатных отношений, но теперь они выражались скорее в форме благодарности за покровительство, хотя здесь мы не видим существенных различий между кавказскими нормами и проявлениями в иной среде. В этой связи представило интерес изучение отношения к меновым отношениям и различным их формам современных адыгов.

7) Исследование современных форм меновых отношений показало, что этические принципы по прежнему выступают доминирующим фактором, обуславливающим ту или иную модель поведения, в том числе и в части осуществления обмена дарами в той или иной форме. Меркантильность, стремление обогатиться реже воспринимаются как функции дарообмена. Более того, и здесь скорее применимо обобщение кодекса адыгской этики, как понимание, что определенная модель поведения должна выступать в качестве нормы. Но в ряде случаев даробмены становятся более утилитарными и менее ритуальными. Так, дары свадебного и детского цикла предназначены не столько для поддержания устойчивой взаимно принимающей системы социальных связей, сколько направлены на максимальное обеспечение условий для развития молодой семьи или новорожденного. Но есть и чрезвычайно устойчивые формы обмена дарами: обмен подарками новых родственников и подарки новорожденному, причем в последнем случае сохраняются даже формы дара (обязательно деревянная люлька, определенные принадлежности и др.).

В целом можно сделать вывод о достаточно высокой адаптивности адыгской ментальности в отношении к обменам, которая вместе с тем, отторгая устаревшие формы и функции, сохраняет важнейшие этические ценности и национальные традиции.

Теоретическое и практическое значение исследования. Выводы, содержащиеся в магистерской диссертации, могут быть использованы при проведении историко-культурных исследований, истории и этнографии адыгов и народов Кавказа в целом. Материалы работы могут найти применение в учебном процессе, а также в ходе подготовки учебных пособий по истории и этнографии адыгов, при составлении учебников и учебных пособий по традиционной этике и этикету адыгов и др.

Апробация результатов исследования

Диссертация выполнена и обсуждена на кафедре древних веков, средневековья, археологии и этнографии.

Основные положения диссертации опубликованы в сборнике трудов «Археология и этнография понтийско-кавказского региона».

Структура работы.

Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, библиографического списка и приложений.