Внешняя политика Николая I

Воцарение Николая I не привело к изменению международного положения России. Империя сохраняла первенствующее положение на континенте, она была желанным партнером и союзником для всех великих и малых государств Европы. Сильнейшая армия и отлаженная дипломатическая служба превращали российского самодержца в гаранта европейского мира и в опору монархических режимов Реставрации. События 14 декабря были восприняты европейскими роялистами как досадная случайность, они не поколебали их уверенности в прочности российского самодержавия. Высокопоставленные представители европейских монархов были посланы в Петербург, чтобы поздравить нового императора с твердостью и мужеством, проявленными при подавлении военного мятежа. Лорд А. Веллингтон утверждал, что Николай I "заслужил признательность всех иностранных государств и оказал самую большую услугу делу всех тронов".

Закрытие Турцией черноморских проливов для русских торговых судов побудило Николая I к активным действиям. Русско-турецкая война, которая началась весной 1828 г., была прежде всего вызвана противоречиями в греческих делах. Однако царь не мог не обращать внимания на доклады Бенкендорфа, что землевладельцы жалуются на трудности "сбыта продуктов земледелия", а "застой торговли в Одессе лишает соседние губернии всяких доходов". Николай I признавал, что дело заключается не только "в умиротворении Греции", но и в том, что, не имея возможности свободно сбывать свою продукцию через черноморские портовые города, помещики потеряли на этом уже несколько миллионов рублей.

Вступая в войну, царь с осторожностью думал о ее последствиях. В день обнародования манифеста о начале войны Нессельроде разослал в европейские столицы декларацию, где подчеркивалось, что Россия "с прискорбием" прибегает к войне и "не умышляет разрушения" Османской империи. Декларация не успокоила недавних союзников, и Веллингтон заявил, что "отныне не может быть речи об общих действиях Англии и Франции с Россиею".

Основные военные действия шли на территории Европейской Турции. Русская армия испытывала недостаток в продовольствии и обмундировании, страдала от эпидемических заболеваний. Форсировав Дунай, войска под командованием П. X. Витгенштейна осадили крепости Шумла и Силистрия, осенью 1828 г. была взята Варна. Летом следующего года русская армия перешла Балканы и в августе заняла Адрианополь. Путь на Константинополь был открыт, но войска были остановлены, и начались переговоры о мире. Вопрос о занятии Константинополя обсуждался на заседании Секретного комитета под председательством Кочубея, который пришел к выводу, что "выгоды сохранения Оттоманской империи в Европе превышают ее невыгоды". К этому времени на Кавказском театре военных действий русская армия под командованием Паскевича, опираясь на поддержку местного христианского населения, взяла мощные крепости Каре, Баязет и Эрзерум, заняла портовые города Анапу и Поти. Турки повсюду терпели поражение.

Адрианопольский мирный договор был подписан в сентябре 1829 г. Россия получала дельту Дуная "так что все острова, образуемые различными рукавами, сей реки, будут принадлежать России" Хрестоматия по истории международных отношений. Выпуск 1. Европа и Америка. - М.,1963. - С. 150. , за ней закреплялось Черноморское побережье Кавказа от Анапы до Поти. Османская империя признавала присоединение Грузии и Восточной Армении к России, что служило основой для решения пограничных вопросов. Договор провозглашал свободу торговой навигации в проливах, подтверждал автономию Сербии и Дунайских княжеств, давал автономию Греции. Он закреплял политическое присутствие России на Балканах и одновременно служил основой стабилизации отношений с Портой. По Адрианопольскому миру Турции были возвращены Каре, Баязет, Эрзерум и часть Ахалцихского пашалыка. Стабилизировалась граница между двумя странами, что дало возможность русскому правительству приступить к планомерной организации внутреннего управления Закавказья. Однако оставалось неурегулированным международно-правовое положение горных районов Северо-Западного Кавказа, которые по Адрианопольскому договору переходили к России, что оспаривалось Великобританией, находившей поддержку в Константинополе. Сложным было положение в горном Дагестане и Чечне. Все это превращало Северный Кавказ в объект постоянных разногласий между Россией и Османской империей.

Исход русско-турецкой войны окончательно определил западную часть границы Российской империи в Закавказье. Ее восточная часть стабилизировалась после войны, которую летом 1826 г. Персия объявила России. Власти Персии находились под сильным влиянием британских агентов, которые целенаправленно стремились к ослаблению российского влияния в Закавказье. Характеризуя их деятельность, А.П. Ермолов писал: "Англичан прикрепляют к персиянам деньги, кои они большими суммами расточают между корыстолюбивыми министрами и вельможами, а сии, во зло употребляя слабость шаха, наклоняют его в их пользу".

Наследник персидского престола Аббасмирза возглавил армию, которая перешла Араке, захватила Елизаветполь и угрожала Тифлису Главнокомандующий русскими войсками Ермолов переоценил мощь персов и проявил нерешительность. С воцарением Николая I прочность его позиций на Кавказе оказалась под сомнением. Известна была взаимная нелюбовь нового императора и кавказского повелителя, который, кроме того, оставался под подозрением в причастности к движению декабристов. Повелением царя он был смещен, и на его пост назначен Паскевич, который перешел к наступательным действиям. Он разбил во много раз превосходящую персидскую армию под Елизаветполем, перенес военные действия на территории, которые находились под контролем Персии.

В 1827 г. русские войска взяли Эривань и Тавриз, после чего начались мирные переговоры. В феврале 1828 г. был подписан Туркманчайский мирный договор, по которому к России отходили Эриванское и Нахичеванское ханства, определялась русско-персидская граница по Араксу и подтверждалось исключительное право России иметь военный флот на Каспийском море. Выдающуюся роль в выработке условий Туркманчайского трактата сыграл А.С. Грибоедов, вскоре затем назначенный министром-посланником в Персию. В январе 1829 г. толпы мусульманских фанатиков разгромили российское посольство в Тегеране, погибли Грибоедов и сотрудники посольства.

Туркманчайский мир, за который была заплачена столь высокая цена, способствовал освобождению армянского народа, юридически закрепил за Российской империей стратегически важные территории Закавказья, а в исторической перспективе способствовал стабилизации отношений с Персией. После его заключения и подписания Адрианопольского трактата началось административное переустройство грузинских, армянских и азербайджанских земель, которое продолжалось несколько десятилетий.

Это переустройство шло в рамках обычной имперской политики, когда ограничение прав отдельных властителей сочеталось с социальной ассимиляцией верхних слоев закавказских народов. Повсеместно правительство подтверждало права знати на владение землей и крестьянами, привилегии духовенства, включая мусульманское, сохранение местных обычаев и правовых норм. Суть имперской политики хорошо сформулировал кавказский наместник М.С. Воронцов: "Не только не посягать на права высшего сословия, но всеми мерами стараться об ограждении и укреплении оного". При Воронцове процедура признания княжеского и дворянского достоинства в Грузии была облегчена настолько, что в этих званиях было утверждено около 30 тыс. человек. По его инициативе и вопреки первоначальному намерению Николая I в 1846 г. все земли, находившиеся в распоряжении азербайджанской знати к моменту присоединения ханств к России, были признаны ее безусловным и наследственным владением.

Успех политики социальной ассимиляции в Закавказье был очевиден. Армянская, грузинская и азербайджанская знать вошла в состав российского дворянства, сделалась незаменимой частью правительственной системы и без долгих колебаний отдала свои знания, опыт и авторитет укреплению российской государственности. К середине XIX в. в административно-территориальном отношении Закавказье, будучи разделено на губернии, немногим отличалось от Центральной России. Уже при Александре II была ликвидирована автономия Сванетии, Мегрелии и Абхазии.

На Северном Кавказе имперская политика социальной ассимиляции долгое время не приносила успеха главным образом потому, что в "вольных обществах" имущественная дифференциация была невелика и не выработалось четкого иерархического представления о знатности. Ситуация стала меняться по мере распространения мюридизма. Первые проповедники мюридизма объявляли себя шейхами и пророками, их проповедь не выходила за пределы нескольких аулов, и российские власти не воспринимали ее серьезно. Но уже в 1828 г. Мухаммед Ярагский провозгласил своего последователя Гази-Магомеда имамом, чья духовная и светская власть должна была распространяться на Дагестан и Чечню. Первый имам начал активные военные действия против неверных, напав на крепость Внезапная. России и ее многочисленным сторонникам среди горских народов был объявлен газават, что можно расценивать как призыв к широкомасштабной кавказской войне.

Ответом Паскевича стало обращение к населению Дагестана, где Гази-Магомед обвинялся в возмущении спокойствия. Имаму объявлялась война, в которой кавказские генералы рассчитывали на скорый успех. Паскевич отказался от ермоловского плана покорения Кавказа и считал достаточным проведение отдельных военных экспедиций и строительство опорных пунктов. Войска Паскевича блокировали Гимры, один из центров мюридизма. После набега Гази-Магомеда на Кизляр, который был жестоко разграблен, Гимры в 1832 г. были взяты штурмом, имам погиб в сражении. К этому времени Паскевича уже не было на Кавказе, а действия его преемников не отличались ни военной предприимчивостью, ни стратегической дальновидностью. Кавказский корпус пополнялся медленно, его численности не хватало для контроля над большими горными территориями. Набеговая система, которую практиковали горцы, не встречала серьезного сопротивления, приводила к деморализации населения, жившего на равнине. Успешные набеги создавали преувеличенное представление о военных силах последователей мюридизма.

Второй имам Гамзат-Бек предпринял поход против Аварского ханства, земли которого он рассчитывал включить в состав своего государственного образования. Он предательски расправился с семьей аварских ханов и, в свою очередь, был убит. В 1834 г. третьим имамом стал Шамиль, чье долгое правление привело к созданию в горной части Чечни и в северных районах Дагестана имамата - теократического государства, где вся верховная власть, светская и духовная, была сосредоточена в руках имама. Шамиль был удачливый военный, умелый администратор, он пользовался огромным авторитетом как истинный правоверный. Он разделил имамат на округа, которыми управляли наибы. Его резиденцией был аул Ахульго. Основной силой Шамиля были мюриды, на чью верность и храбрость он полагался. Их число не превышало трех-четырех сотен. Но всего под свои знамена Шамиль мог собрать до 20-30 тыс. человек. Он получал поддержку деньгами и оружием от Османской империи, власти которой заверял в верности султану. Ему покровительствовал лондонский кабинет, и на английских судах нередко доставлялось оружие.

Внутренняя жизнь имамата определялась законами шариата и распоряжениями имама. Шамиль искоренял адат, беспощадно карал ослушников, широко использовал заложничество и постепенно разрушал старые "вольные общества" и традиционную горскую систему ценностей. Его наибы и мюриды обогащались за счет военных набегов и благодаря поборам, тяжесть которых ложилась на простой народ. Придворный историограф Шамиля признавал: "Наибы его оказались наибами порока. Подлинно были они бедствием для народа. Имам называл их верными управителями и поэтому делал вид, что не слышит жалоб тех, кому были причинены обиды".

Ведя газават, Шамиль до времени сдерживал недовольство своих подданных, переключая его на неверных. Но в конечном итоге ни его личная популярность, ни его безмерная жестокость не могли предотвратить процесс внутреннего разложения имамата, основным фактором которого стало социально-имущественное расслоение.

Николай I придавал большое значение делам на Северном Кавказе. Поздравляя Паскевича с завершением русско-турецкой войны, он писал: "Кончив, таким образом, одно славное дело, предстоит вам другое, в моих глазах столь же славное, а в рассуждении прямых польз гораздо важнейшее - усмирение навсегда горских народов или истребление непокорных".

Военные действия на Северном Кавказе не были активными и шли с переменным успехом. Не последнюю роль в этом играли постоянные перемещения в командовании Кавказского корпуса, некомпетентное вмешательство чинов Военного министерства и то обстоятельство, что для части старших офицеров война была средством материального обогащения. Отдельные командиры действовали самостоятельно, стремясь к частным победам и военным отличиям. В 1834 г. отряд генерала Ф.К. Клюге-фон-Клюгенау предпринял наступление против Шамиля и вытеснил того из Аварии в Северный Дагестан. Командование решило, что движение горцев в основном подавлено.

Окончательное утверждение на Северном Кавказе Николай I связывал с успехами в Восточном вопросе, долгосрочную политику в котором определили военные и дипломатические победы России. После 1829 г. петербургский кабинет поверил в слабость Османской империи и стал рассматривать ее как удобного соседа, чье существование не вредит интересам России. Демонстрируя добрые намерения, правительство досрочно вывело войска из Дунайских княжеств, сократило размеры турецкой контрибуции. Вскоре появилась новая возможность показать изменившееся отношение к Порте, целостность которой поставил под сомнение мятеж египетского паши. Египетские войска в 1832 г. разгромили султанскую армию, что заставило турецкие власти просить европейские кабинеты о помощи. Великие державы выступали за сохранение Османской империи, но только Россия оказала ей прямую действенную помощь. На восточном берегу Босфора был высажен тридцатитысячный русский десант, а генерал Н.Н. Муравьев был послан в Александрию, чтобы вручить ультиматум египетскому паше. Николай I наставлял Муравьева: "Помни же как можно более вселять турецкому султану доверенности, а египетскому паше страху". Демонстрация силы принесла успех, и движение египетских войск на Константинополь было остановлено.

Со специальной миссией в турецкую столицу был послан А.Ф. Орлов, который в июне 1833 г. подписал в местечке Ункяр-Искелеси союзный договор о российской военной помощи султану в случае нового конфликта с египетским пашой. Россия обязалась "поддерживать существование Оттоманской империи и посвятить для этой цели все влиящие и действительные средства, какие находятся в их власти" Внешняя политика России XIX и начала ХХ века. Документы Российского мин. иностранных дел. - М.,1962. - С. 152. , выступала гарантом целостности Османской империи. Взамен она получала выгодный режим черноморских проливов, султан обязался закрыть Дарданеллы для военных кораблей европейских держав. Для флота России проливы оставались открыты. Закрытие Дарданелл обеспечивало безопасность Черноморского побережья России, а провозглашенный принцип совместной обороны проливов позволял контролировать их в случае военных действий. Это была блестящая победа российской дипломатии, немалый вклад в которую внес лично Николай I. Он проявил уместную твердость, отвергнув попытки Англии, Франции и Австрии пересмотреть Ункяр-Искелесийский договор.

Соотношение сил на Востоке изменилось. В 1833 г. была подписана секретная Мюнхенгрецкая конвенция (первая), по которой Россия и Австрия обязались "обоюдно сохранять принятое ими решение - поддерживать существование Оттоманской империи и посвятить для этой цели все влияющие и действительные средства, какие находятся в их власти" Хрестоматия по истории международных отношений. Выпуск 1. Европа и Америка. - М.,1963. - С. 156. .

Это соглашение давало возможность использовать противоречия между великими державами, противопоставляя Австрию ее недавним партнерам. Одновременно оно показало, что России трудно обходиться без союзников. Нессельроде был доволен тем, что в случае обострения Восточного вопроса "мы будем видеть Австрию с нами, а не против нас".

Главным противником России в Восточном вопросе была Англия, чьи экономические позиции на Ближнем Востоке постоянно укреплялись. В 1839 г. новый турецко-египетский конфликт вовлек все великие державы в дела Османской империи. Англия и Австрия поддержали султана, Франция - египетского пашу. Локальный конфликт превратился благодаря участию в нем великих держав в европейский кризис, который лишил Россию "свободы рук". Понимая, что режим проливов больше не зависит от двусторонних русско-турецких соглашений, Николай I встал на сторону султана, тем самым примкнув к лондонскому и венскому кабинетам. Это был противоречивый союз, продиктованный как данным ранее обещанием сохранить целостность Османской империи, так и идеологическим неприятием "короля баррикад" и его политики.

В 1840 г, в Лондоне была подписана конвенция, где Россия, Англия, Австрия и Пруссия гарантировали нерушимость турецких границ и выступали против египетской независимости. Великие европейские державы провозгласили международный принцип: "не допускать никакого военного иностранного судна в проливы Босфора и Дарданелл" Хрестоматия по истории международных отношений. Выпуск 2. Африка и Передняя Азия. - М.,1972. - С. 47. как России, так и других государств. Это был отход от соглашений 1833 г., но Николай I наиболее важным считал достигнутую дипломатическую изоляцию Франции. Он полагал, что закрытие проливов, "доколе Порта будет находиться в мире", выгодно России, хотя к этому времени ее действительное влияние на политику Константинопольского кабинета ослабло.

Спустя год была подписана вторая Лондонская конвенция с участием французов. Она выявила одиночество российской дипломатии, чьи успехи ревниво воспринимались другими странами. Судоходство в проливах ставилось под международный контроль, их режим Россия не могла определять путем двусторонних соглашений с Турцией. Проход военных кораблей через проливы в мирное время запрещался, и, таким образом, Черноморский флот лишался оперативного простора.

Конвенция 1841 г. означала отказ от принципов Ункяр-Искелесийского договора, она не обеспечивала безопасности южных рубежей Российской империи и была серьезной неудачей николаевской дипломатии. Ее следствием стало ослабление русского влияния на Балканах, особенно в Сербии и Греции. Попытки пересмотреть условия Лондонской конвенции 1841 г., оказав давление на английское правительство, успеха не имели и лишь привели к сближению позиций Англии и Франции, обеспокоенных демаршами России. Одновременно в этих странах крепли антирусские настроения. Быстро ухудшались отношения с Османской империей, власти которой умело использовали русско-британские и русско-французские противоречия. В короткое время Россия утратила свое громадное влияние на политику Порты, ее первенствующая роль в Восточном вопросе перестала быть бесспорной.

В 1844 г. Николай I посетил Лондон, где пытался добиться англо-русского соглашения по Восточному вопросу. Он убеждал своих собеседников, что Османская империя - "умирающий человек", что близится новый восточный кризис и Россия и Англия должны договориться о разделе сфер влияния, чтобы не допустить преобладания Франции.

Обострение англо-российских противоречий отразилось на ходе кавказских дел, которые рассматривались противоборствующими великими державами в контексте Восточного вопроса. К началу 1840-х гг. Шамиль, умело используя предоставленную ему военными властями передышку, сумел восстановить свои позиции. Далось это не без труда. В 1837 г. имам потерпел поражение от генерала К.К. Фези. Он должен был заключить перемирие, принял российское подданство и выдал заложников, однако через год вновь поднял восстание. В 1839 г. отрядом генерала П. X. Граббе штурмом был взят аул Ахульго, но раненому Шамилю удалось скрыться. Благодаря бездействию кавказского командования он вновь подчинил своей власти Аварию и некоторые районы Дагестана, увеличив территорию имамата почти вдвое. Попытка Шамиля перенести военные действия на равнину Северного Дагестана была пресечена, но общее положение вызывало беспокойство Николая I. По его личному указанию новый кавказский наместник М.С. Воронцов в 1845 г. предпринял Даргинскую экспедицию с целью овладеть резиденцией имама - аулом Дарго. Отряд в составе 11 пехотных батальонов занял аул, но затем попал в засаду и вышел из окружения после жестокого боя, потеряв свыше полутора тысяч человек. Следствием Даргинской экспедиция стала перемена тактики: Воронцов вернулся к цициановской политике сочетания военных угроз, лести и прямого подкупа. Одновременно в лесах предгорий рубились просеки, что резко уменьшало возможность внезапных набегов. Шамиль был оттеснен в горы Дагестана и фактически оказался в осаде. Участились измены среди наибов, открытые формы приняло недовольство простых горцев.