1703 Год. Октября 20

Письмо российского посла в Константинополе П.А. Толстого Ф.А. Головину

...Будучи в Андрианополе писал я к Вам августе в 27 день, каковое учинилось салтану и протчим министрам переменение, а что после вышеписанного августа 27 числа здесь чинится, о том Вам сим письмом возвещаю:

Сентября в 20 день приехал я в Константинополь и поставили меня на том же дворе, на котором стояли прежния великого государя послы Емельян Игнатьевич и князь Дмитрий Михайлович. Сентября же в 25 день за грехи мои заболел я лихорадкою, от которой ныне помалу начинаю свобождатися. Сентября в 30 день был я приватно у везиря чрез великоую мочь и с ним виделся, а разговор имел зело краткой, понеже оне переводчика латинского или греческого языка не имели, а толмачи турецкого языка, которые при мне есть, с везирем не умеют говорить, и в бытностью мою у везиря сыскан был турчанин, который малую часть знал греческого языка и то зело худо, к тому ж от природы глуп и того ради и разговору долгова имети было невозможно. Да и для того во многие разговоры я с везирем не вступал, еже на первом разговоре явился он не благоискусен... а прочие министры их еще глупее. И ныне в такое турецкая империя пришла состояние, в каковой от начала, сказывают, худоба не бывала.

По бытии моем у везира с великим прилежанием послали искать Александра Шкарлата, а ежели ево не сыщут, приказали хотя бы сына ево Николая сыскать, понеже без них никакого посолского дела добро управить не могут; ныне их сыскали, но самого Александра держат прикрове прикловенно, не смеют показать народу, сына ево учинили явно попрежнему переводчиком, и по обычаю своему и кафтан на него надели.

Салтан до сего времени не показал ни единого дела разумного, но токмо на детцких забавляется утехах, ездит гулять на полях и на моря, а достойных к целости государственной дел еще от него не является, чего и впредь не чают.

Скудость их денежная всем явилась видная, еже не могут собрать столко денег, чтоб окладные расходы жалованя служилым людям исполнилось. Грабят мучителски подданных своих христиан и жидов, обаче не зберут толикого числа, коликим может один янычарской чин удоволствоватися, кроме других чинов. Во октябре потребно будет дать им жалованья всем служилым людям разных чинов так спагам, как янычаном и пушкарем и протчим, и все уже ныне в Констянтинополь для взятия жалованья собрались, а денег в казне их столко, чтоб всех доволствовать нет, и что учинитца, бог весть. Видитца, что всех правителей или задавят, или пошлют в заточение, а изберут новых.

Ежели им начать войну в которую сторону, видитца ныне неудобно, понеже зело правление государства их стало быть смутително и не постоянно, к тому же еще безмерная денежная скудость. В народе носитца слово, чтоб им на весну войну всчать с венецыяне, не мню, чтоб то состоялось, многих ради причин, а наипаче денежныя ради скудости.

Слышитца, что под Керчью начали строить город, и толко сего лета едино основание положили, обаче подлинно еще не ведомо. Вскоре флота их с Черного моря в Константинополь придет и в то время будет всем ведомо, и к милости твоей, уведав, подлинно отпишу вскоре.

Страх великой имеют от стран царского величества, того ради и злоба в сердцах их к нам непрестанно распаляется. И меня имеют в великом опасении. На двор ко мне никого не пускают. Сижу будто в тюрме и уже истинно и терпети сила оскудевает. От не ли же, приехав во страны их, ничем разница житие мое от заключения. К тому ж всегда не отступают смертный страхи от всех стран, а ныне наипаче от своеволного народа всегда ожидаю конечные напасти, понеже ни на которой народ таковые злобы не имеют, что на нас.

Вскоре буду просить, чтобы иметь мне с министры их разговор, на котором желаю им о всея мирном состоянии предложить явственно, понеже нынешния их министры о состоянии мирных договоров ничего не ведают...

Которой посол их отпущен уже давно к Москве, и задержан был в Крыме. Ныне послали к тому послу от Порты одного человека, имянуемого Асан ага, а с ним послали грамоту к царскому величеству возвестительную о воцарении нового салтана, и велели тое грамоту отдать тому своему послу. И с тою и с прежними грамотами велели ему ехать к Москве немедленно 176. Так же посылают к цесарскому величеству о воцарении нового салтана грамоту со своим послом, а протчим союзным государем, ко францускому королю, и к аглинской королеве, и к протчим, написав такие грамоты, отдают послам их, чтоб они те грамоты послали к государям своим с своими людьми; попытались и мне о том говорить, но я грамоты их не принял и отказал им в том безнадежно.

Ведомость у Порты обнеслась, будто рати царского величества от неприятелей шведов побеждены, о чем турки безмерно возрадовались. Обаче как я твое писание восприял и скоро разгласил торжественные победы, учиненныя от ратей царского величества в нынешнем лете над шведами, ясно к тому ж и от других послов разгласилось, еже к ним из Европы пишут, что рати царского величества великие учинили над шведами победы, что слыша турки зело сумневаются 177.

РГАДА. Ф. 89. Сношения России с Турцией. 1703. Д. 2. Л. 495–500, 503–508 об.; Д. 3. Л. 459–461.

№