Глава VIII балкария и карачай в XVIII нач. XIX вв. Балкарцы и карачаевцы в известиях путешественников и ученых XVIII в.

В 1711 году, продвигаясь из Тамани через земли черкесов, французский путешественник Анри де Ла Мотрэ достиг большой реки Кара Кубань, которую проводники называли еще термином Большая река, т. е. Уллу-кам, что совпадает с карачаевским названием реки Кубань у ее истоков. По словам путешественника, жители здешние говорили на татарском языке, пекли хлеб в золе, ели конину, пили кумыс и айран. Вполне понятно, что речь идет о карачаевцах. В 1736, 1743 гг. кизлярский дворянин Алексей Тузов посещает Верхний Чегем. Вблизи селения, в одной из пещер, к которым вела наскальная лестница Битикле, он видел хранящиеся в сундуках 8 книг, писанные на пергаменте, на греческом языке. Одна из них оказалась Евангелием XV века. Их остатки видел позднее и Ю. Клапрот. Общества Чегем, Харачай, Малкар и другие известны и в документах 1747, 1753, 1757, 1760 гг.

В 1779-1783 гг. по Кавказу путешествовал Якоб Рейнеггс, который отождествил дигоров с болгарами - утигорами, отметил общество Орусбий в Баксанском ущелье. В 1793-1794 гг. о балкарцах упоминают в своих записках академик П.С.Паллас и Ян Потоцкий.

В 1773 году академик И. Гюльденштедт оставил подробное описание селений, нравов, обычаев, экономики и хозяйства Балкарии. То же самое в 1802 году сделал академик Ю. Клапрот. Труды этих академиков до сих пор не потеряли своей ценности, как первоисточники по истории, культуре и экономике Балкарии и Карачая.

Интересные сведения о балкарцах и карачаевцах оставил венгерский путешественник Янош Карой Бешш (Бессе). В 1829 г. он был приглашен генералом Емануелем принять участие в его экспедиции по покорению Эльбруса. Исходя из своих наблюдений, Бессе пришел к заключению о близком родстве дигоров, балкарцев, карачаевцев и венгров. Он писал, что никакая другая нация так не похожа на венгров, как карачаевцы и дигоры. В этом отношении его наблюдения полностью совпадают с генеалогическими преданиями балкарцев, карачаевцев и дигоров, как происходящих от одного племени и от родных и двоюродных братьев: Басиата, Бадината и карачаевской княжны Крымшаухаловой.

Ведущий историк и географ Грузии - царевич Вахушти в 1745 г. определял границы Басиани (Балкарии) следующим образом: с востока ограничивается горой, отделяющей ее от Дигории; с юга - со Сванетией; с севера Черкесией, с запада горой, лежащей межлу Сванетией и Кавказом (Кавказом он называет почти все горы Центрального Кавказа). Басиани, пишет он, страна устроенная, с селениями, населением, более прочих овсов знатным; имеются помещики и крепостные крестьяне. Основная река Басиани, - продолжает он, стекает в Черкесию, потом вливается в реку Терек. Таким образом, вместе с границами Балкарии Вахушти определяет и тот факт, что река Терек и ее притоки, выходя из гор, сливаются на территории Кабарды. То же самое в 1837 1839 гг. писал адыгский ученый Хан-Гирей, который подчеркивал, что река Терек течет по земле адыго-кабардинцев по выходу из гор.

(Эти границы подтверждают и кабардинские археологические памятники, размещенные исключительно на равнине и в предгорьях. Именно по этой линии - Каменномост, Баксан, Нальчик, Урух и т. д. - строил Кавказскую оборонительную линию А. П. Ермолов).

По имеющимся сведениям русско-балкарские отношения налаживались начиная с 50-х годов XVI века. Так, в документах 1558, 1586, 1587, 1588 годов в составе кабардинских и грузинских посольств в Москву неоднократно упоминаются имена переводчиков - толмачей (тилманч - переводчик на кар.-бал. яз.) - кабардинского черкеса, грузинского черкеса, горного черкеса, в которых источники позволяют распознать участников тех посольств - жителей Пяти горских обществ, т. е. выходцев из Балкарии и Карачая. В кавказоведческой литературе давно установлено, что под термином горские черкесы, горские татары подразумевались нынешние балкарцы и карачаевцы.

Наше мнение о том, что русско-балкаро-карачаевские отношения уходят в глубь XVI века подтверждается тем обстоятельством, что уже в 1590 году в полный титул русского царя было вписано: -Иверские земли карталинских и грузинских царей и кабардинские земли черкесских и горских князей государь-

В 1558 году в составе посольства детей Темрюка Идарова - Салтана и Мамстрюка - значится некий Булгарьи-мурза, который не известен ни в числе детей Темрюка, ни в родословных списках кабардинских князей. Да и в Москве он был принят как-то по-особенному. В отличие от того, что Салтан был крещен, награжден имением и прочими почестями, Булгарьи-мурзе было сказано, что ему такие почести будут оказаны, если он поведет себя так, как угодно царю. Такое отношение к этому мурзе позволяет думать, что это был представитель не кабардинских князей, а был одним из рода балкарских князей Балкаруковых.

Взаимовыгодные связи Россия, Балкария и Карачая усиленно начинают искать в период активной деятельности на Кавказе Крымского ханства. Бесценным памятником такой активности является надпись 1709 г. на межевой каменной плите. Она гласит: Между кабардинцами, крымцами и пятью горскими обществами возник спор из-за земель. Пять горских обществ: Балкар, Безенги, Холам, Чегем, Баксан. Горские общества избрали Кайтукова Асланбека, кабардинцы - Казаниева Жабаги, крымцы - Сарсанова Баяна, и они сделали тёре (совет - авт.) и определили: с местности Татартуп до Терека, оттуда до равнины Кобана, оттуда до перевала Лескенского хребта, оттуда до кургана Наречье, оттуда до Жамбаша и на Малку. Верхняя часть принадлежит Пяти горским обществам. С Таш-каласы (Воронцовская станица - авт.) до Татартупа владения крымские. От Таш-каласы вниз - владения русских-

Дальнейшие русско-балкарские отношения приводят к тому, что в 1781 году балкарцы, соседствующие с дигорцами, вместе с представителями 47 дигорских селений приняли подданство России. Очень интересно, что дигорцы приняли российское подданство не вместе с остальными осетинами в 1774 году, а вместе с близкородственными им балкарцами. Вероятно, потому, что дигорцы и карачево-балкарцы были кровнородственными народами; дигорцы часто для решения своих особенно важных вопросов обращались в балкарское Тёре.

Однако не все балкарцы тогда приняли русское подданство. Поэтому балкарские ущелья, как свободные зоны, при погромах А. П. Ермолова - начальника Кавказской линии, - служили убежищем для многих кабардинских и иных отрядов, не согласных с политикой царской России на Северном Кавказе. Генерал Ермолов категорически запрещал непокорным бунтарям убегать и расселяться в Балкарии и Карачае, которые не были подвластны России. В целях покорения этих областей и разгрома бежавших от Ермолова отрядов, в Балкарии и Карачае многие населенные пункты сжигались дотла и грабились беспощадно. Сам Ермолов отмечал, что ему не раз приходилось на четвереньках пробираться по утесам верховьев рек Чегем, Баксан и Кубань. Все это мешало России активно проводить колониальную политику, так как в свободной Балкарии и Карачае все большее влияние могло получить Крымское ханство. В конечном итоге усиленная пропаганда силы и мощи России возымели действие: 11 января 1827 г. в Ставрополь приехала балкарско-дигорская депутация - по одному представителю от каждой княжеской фамилии. Эта депутация просила принять их в подданство России. Главнокомандующий царскими войсками на Северном Кавказе генерал Емануель в январе 1827 года принял присягу балкарских и дигорских таубиев, о чем он доложил Николаю I.

К этому времени карачаевцы, уверенные в неприступности своих ущелий и поддержке крымских ханов, представляли собой большую опасность для русских войск на Кубани, как скопище непокорных племен. Поэтому сюда было направлено основное внимание Емануеля. 20 октября 1828 года он предпринял специальный военный поход на Карачай. 12-часовое отчаянное сражение карачаевцев (с 7 до 19 часов) закончилось победой русских войск. Генерал Емануель неотложно докладывал Николаю I, что Фермопилы Северного Кавказа взяты нашими войсками и оплот Карачаевский у подошвы Эльбруса для всех непокорных племен разрушен.

По подсчетам Емануеля, в этом сражении русские войска потеряли убитыми: 1 обер-офицер, 3 унтер-офицера, 32 рядовых бойцов; ранеными: командир полка Верзилин, 3 обер-офицера, 30 унтер-офицеров, 103 рядовых солдат.

21 октября в центральном ауле Карачая Карт-Джурте Верховный Правитель Карачая Олий (вали) Ислам Крымшаухалов и представители трех ведущих карачаевских фамилий подписали присягу на верность России. Так завершился процесс присоединения Балкарии и Карачая к России.

ИЗ ИСТОРИИ СОЦИАЛЬНОЙ СТРУКТУРЫ КАРАЧАЕВО-БАЛКАРСКОГО ОБЩЕСТВА

Важное место в истории экономического, культурного развития и взаимоотношений с соседними народами и странами занимает социальная структура изучаемого народа. В некоторых случаях, например, в случае с карачаевцами и балкарцами, из-за отсутствия достаточных письменных источников об этом важном вопросе можно судить по преимуществу по данным археологии, этнографии, фольклора, других смежных научных дисциплин.

Изучение археолого-этнографических балкаро-карачаевских поселений позволяет говорить о том, что существовавшие в древности и средние века моногенные (однофамильные) поселения постепенно расширяются и уступают место полигенным (многофамильным) поселениям, наблюдается переход от родственного принципа расселения к общинному, соседскому типу.

Одновременно наблюдается переход от одноочажных, малых жилищ к многоочажным, большим жилищам, а позднее можно разглядеть обратный переход от многокомнатных больших домов к малым жилищам, что свидетельствует об обособлении малых семейных ячеек.

Погребальные памятники также говорят о переходе от единичных захоронений к коллективным, а затем наблюдается обратный процесс выделения одиночных погребений.

Появление отдельных надземных погребальных сооружений - мавзолеев, носящих имена отдельных князей и родоначальников, говорит о появлении феодальных отношений и большом имущественном расслоении. О достаточно развитых феодальных отношениях говорят и балкаро-карачаевские башни, крепости, замки, носящие имена своих владельцев: Абаевых, Балкаруковых, Шакмановых, Щахановых и т. п. Наиболее ранние оборонительные сооружения периода родовых отношений, постепенно спускаются в долины в населенные пункты. Этот факт, как и в других районах Кавказа, свидетельствует о том, что феодальные отношения прочно входят в обыденную жизнь общества.

Балкаро-карачаевское общество разделялось на достаточно четкую иерархию: на вершине стояли князья - таубии, затем шли свободные крестьяне - уздени, за ними независимые крестьяне - кара-киши, крепостные - чагары, неимущие - куклы, карауаши. Рожденные от брака с крестьянкой назывались чанка.

НАРОДНЫЙ ИНСТИТУТ САМОУПРАВЛЕНИЯ - ТEРЕ

Об институте Тёре мы уже упоминали неоднократно. Это был самобытный народный форум - суд, управлявший всей жизнью и деятельностью Балкарии и Карачая. В его состав входили на демократических основах избранные представители всех сословий. Во главе Тёре стоял избранный, самый авторитетный из князей. Подобные Тёре были и в каждом отдельном балкарском обществе, а главный Тёре руководил всей Балкарией. При главе Тёре - верховном правителе Олие (Вали) - находились глашатаи, извещавшие всю Балкарию о принятых решениях. При нем же находилась военная дружина, состоящая из отдельных отрядов воинов, приведенных каждым из князей. Воины собирались на Басиат кошах. Там они занимались военной подготовкой, джигитовкой и пр. Отряды воинов оберегали границы Балкарии и по приказу Олия выходили на защиту родной земли.

На Тёре рассматривались все уголовные и гражданские вопросы, выносились наказания, узаконивались новые обычаи и обряды. Таким образом, Тёре является государственным, юридическим и гражданским органом управления Балкарии. На балкарское Тёре для рассмотрения особо важных своих вопросов приходили и представители Карачая и Дигории.

Название института Тёре происходит от древнетюркского слова тёр - закон, обычай. Термин тёр на карачаево-балкарском языке означает еще и понятие почет.

На заседаниях Тёре выносили приговор за различные проступки. Уличенного в них очень часто подвергали одному из самых позорных наказаний - привязывали к Камню позора - Налат таш, который обычно устанавливался в самом людном месте аула и каждый прохожий выражал обвиненному свое презрение. Подобные камни были известны в Верхней Балкарии, в ауле Мухол, в Верхнем Чегеме, в средневековом поселении Крыс-кам в Баксанском ущелье. Фотография одного из камней позора в Верхнем Чегеме выставлена в экспозиции Нальчикского краеведческого музея.

СОЦИАЛЬНЫЕ ИНСТИТУТЫ ОБЫЧНОГО ПРАВА

В общей системе обычного права балкарцев и карачаевцев большое место отводилось различным социальным институтам. Среди них особое значение имели институты родственных отношений. Широко было развито молочное родство между людьми, не связанными кровными узами родства. Такие люди с малых лет отдавали своих детей побратимам и они воспитывались в их домах.

В доме побратимов эти дети считались молочными братьями и питались молоком одной матери. Такая мать называлась Эмчек ана - молочная мать, а сын назывался Эмчек улан - молочный сын. Институт этот назывался общетюркским термином Аталык, т. е. отцовство. Этот институт, ученый и путешественник в 20-х годах Х века Ибн-Фадлан отмечал у волжских болгар. Название этого института широко вошло в язык многих народов. Многие кабардинские и балкарские князья и крестьяне отдавали своих детей в семьи своих друзей в Балкарию или Кабарду и тем самым способствовали укреплению дружбы и взаимоуважения народов.

Следующим таким же прекрасным институтом социальных отношений является институт куначества, получивший название от общетюркского слова конак - гость. Куначество, или гостеприимство, испокон века является неотъемлемой частью духовного богатства народов Кавказа. Гость считался лицом почти священным, ему предназначалось все лучшее, чем располагал хозяин дома. Эту особенность кавказцев неоднократно отмечали многие европейские ученые и путешественники XIII-XIX вв. Для примера можно вспомнить балкарского князя Пулада (Болата), дерзнувшего ответить отказом самому Тимуру, который потребовал у него выдачи его гостя - золотоордынского эмира Утурку. Таких примеров кавказоведческая литература знает множество.

Такие социальные термины, широко вошедшие в этнографию кавказских народов, как Аталык, Куначество, Узден, термины одежды, оружия и многие другие показывают значительное влияние карачаево-балкарской этносоциальной культуры на соседние народы.