1. Предварительные замечания

«Повесть временных лет» начинается обещанием автора описать, «откуду есть пошла русская земля, кто в Киеве нача первее княжити и откуду русская земля стала есть». Термин «земля» употреблен здесь не в географическом смысле, а в значении «народ» или «государство». Термин «княжити» относится к форме правления. Терминология «Повести временных лет» типична для русской ментальности тех времен.

«Земля» был обычным термином для обозначения государства на протяжении всего киевского периода. Понятие правительства выражалось термином «волость», по‑церковнославянски — «власть»; именно в этой форме это слово с соответствующим дополнительным значением употребляется в современном русском языке. Термин «княжение» обозначает правительство в его исполнительном аспекте; он более или менее соотносится с понятием «высшей исполнительной власти». Нужно отметить, что все три термина — «земля», «волость» и «княжение» — использовались не только в абстрактном значении, но и обозначали данное государство и его правительство. В этом конкретном смысле все три термина почти синонимичны.

К этому перечню основных древнерусских политических терминов можно добавить также «господин». Этот термин употребляли в различных значениях — для обозначения владельца земли, или владельца рабов, или хозяина поместья, а также монарха, носителя верховной власти.

Разнообразие терминов, обозначающих «государство» и «правительство», не случайно в киевский период. Это соответствует гетерогенной природе Киевского государства, которое состояло из нескольких «земель», сначала объединенных под властью киевского князя, а позднее управлявшихся собственными князьями. Каждая «земля» концентрировалась вокруг столицы — «города». Все остальные города в земле считались только «пригородами» — меньшими городами, так сказать. Сельские районы были известны как «волости». Этот термин, в его абстрактном значении обозначающий «власть» и «правительство», а более конкретно — государство или даже данное государство, страну, использовался для обозначения сельского района, потому что он управлялся столичным городом. «Володети» — глагол того же корня — обозначал как «править», так и «владеть».

Таким образом, по существу каждая древнерусская земля была городом‑государством в классическом смысле этого термина. Примечательно, что в скандинавских источниках Русь называется Gardariki («Царство Городов»). Поскольку старославянское слово «град» (по‑русски «город») обозначало как город, так и крепость, скандинавское название Руси часто толкуется как «Царство Замков». С этой интерпретацией едва ли можно согласиться. Не «замки» на Руси должны были произвести впечатление на скандинавских гостей, а ее города. Несомненно, норманны видели больше замков в Западной Европе, чем на Руси, которые производили большее впечатление, поскольку были построены из камня. Но нигде в Центральной и Западной Европе того периода они не могли увидеть так много городов, как на Руси, и, особенно, нигде на Западе они не могли найти городов, столь влиятельных в политическом отношении.

С приходом Рюрика в Новгород, а позднее — Олега в Киев, княжеское господство было наложено на подобную систему городов‑государств. Это внесло элемент индивидуальной власти в правление, но не только. Сила каждого князя заключалась в его личной армии — дружине. С помощью дружины он мог защищать город от любых нападений извне. В то же время, однако, он мог использовать дружину для навязывания своего господства какому‑либо городу.

Княжеский двор при поддержке личной армии князя постепенно становился ядром нового управления. Оно представляло собой насаждение представления о наследственном управлении государством и в какой‑то мере имело результатом некоторую степень слияния общественного «земельного» права с частным «княжеским» правом. Однако будет ошибкой полагать, что власть князя распространялась исключительно на земельные владения. У нее были также и государственные аспекты, особенно после обращения Руси в христианство и благословения княжеской власти Церковью. Но представление о том, что князь является главой государства, а не только господином своих домашних, не было вовсе чуждым для русских даже до обращения. Представление о полновластии князя, должно быть, отчасти явилось следствием хазарского влияния, и примечательно, что хазарский титул верховного правителя — каган — был присвоен русским правителем Тмутаракани, а позднее использовался теми киевскими и черниговскими князьями, которые контролировали или пытались контролировать этот город.

В конце двенадцатого и начале тринадцатого века русские летописцы называли византийским имперским титулом «автократ» (αυτοκρ'ατωρ, в славянском переводе — самодержец) князя Всеволода III Суздальского и князя Романа Галицкого, но нет свидетельств о том, что кто‑либо из них принял этот титул официально.