Письмо шестое6

<...> Надо заметить, что благодаря своего рода оптическому обману древность представляют себе как нескончаемый ряд веков, а современный период — наступившим чуть не со вчерашнего дня. Между тем история древнего мира, если начинать, например, с водворения в Греции пелазгов⁷, обнимает собою время, лишь на сто лет превышающее длительность периода с первого дня нашей эры. Но подлинное историческое время еще короче. И в течение этого времени столько обществ погибло в древнем мире; напротив, в истории современных народов мы наблюдаем лишь перемещение географических границ государств — общества и народы остаются неприкосновенными. Нет надобности говорить, что такие факты, как изгнание мавров из Испании, истребление американских племен, свержение татарского владычества в России, — лишь подтверждают наше рассуждение. Точно так же крушение Оттоманской империи, которое уже доносится до нашего слуха, снова представит нам зрелище еще одной из тех великих катастроф, которые никогда не суждено переживать христианским народам. Затем наступит черед других нехристианских народов, граничащих с более отдаленными окраинами нашей системы. Вот круг всесильного действия священной истины: порою откидывая народ, порою вбирая их в свой состав, он расширяется без перерыва и приближает нас к возвещенным временам. Так совершаются судьбы рода человеческого.

Нельзя не поражаться тому равнодушию, с которым долго относились к современной цивилизации. Между тем, как вы видите, понять ее должным образом и до конца использовать — значит, до некоторой степени, разрешить социальную задачу. Именно поэтому волей-неволей приходится постоянно возвращаться к этой цивилизации при самых обширных и самых общих соображениях философии истории. На самом деле, разве она не заключает в себе работу всех протекших веков? А будущие века, разве они не будут простым следствием этой цивилизации? Но нравственное существо не что иное, как существо, созданное временем, и время должно совершить выработку его до конца. Вся совокупность идей, развитых на духовной поверхности мира, никогда не была так сосредоточена, как в теперешнем обществе. Во всю мировую жизнь человеческого существа никогда одна идея так не обнимала всей деятельности его природы, как в наши дни. Итак, мы положительно наследники всего, что было сказано или совершено людьми, и нет такой точки на всей земле, которая лежала бы вне воздействия наших идей: значит, во всем мире остается лишь одна духовная сила. Поэтому все основные вопросы нравственной философии по необходимости заключены в едином вопросе о европейской цивилизации. <...>