Смоленское княжество

Обращаясь по очереди ко всем русским князьям, автор "Слова о полку

Игореве" очень сдержанно и несколько загадочно выражает свой призыв к

смоленским князьям, двум братьям Ростиславичам:

Ты, буй Рюриче и Давыде!

Не ваю ли вой злачеными шеломы по крови плаваша?

Не ваю ли храбрая дружина

Рыкают акы тури, ранены саблями калеными, на поле

незнаеме?

Вступита, господина, в злат стремень

За обиду сего времени, за землю Рускую,

За раны Игоревы, буего Святославлича!

Рюрик в это время был, как мы знаем, соправителем и потенциальным

соперником киевского князя. Певец умолчал и о том и о другом, он просто

отнес Рюрика в один раздел со смоленским князем, вероломным, эгоистичным

Давидом. Не входя во все тонкости межкняжеской вражды, то прорывавшейся

безудержной яростью, как было в 1180 году, то затаенной, как в 1185 году,

автор "Слова" напоминает смоленским князьям, что и они оба когда-то тяжело

пострадали от половецких стальных сабель.

В 1177 году летом, "на русальной неделе", то есть в июне, половцы

ворвались на Русь; Рюрик и Давыд были посланы против них, но "Давыд же бяше

не притяги и бывше распре межи братьею", -- вот когда начали их копья "розно

петь". Половцы нанесли всем русским войскам страшное поражение. Святослав

Всеволодич требовал суда над Давыдом, лишения его княжества. Об этих далеких

и не очень приятных событиях и напомнил автор "Слова" князю Давыду, а заодно

и Рюрику, как бы делая его ответственным за брата.

Десятилетняя вражда Святослава и Давыда сделала строки "Слова",

посвященные смоленскому князю, слишком скупыми и вежливо-неприязненными. Из

них очень трудно выяснить, что представлял собою в то время Смоленск.

Смоленское княжество -- древняя земля кривичей -- занимало срединное

положение, было окружено со всех сторон русскими областями. Через Смоленск

проходили важные магистральные дороги в Западную Европу и Византию: путь

вверх по Днепру завершался у Смоленска; далее через систему волоков он мог

вывести и в Западную Двину (к Полоцку и в Балтику), и в Ловать, и затем в

Новгород.

Торговое значение Смоленска отражено в договоре Смоленска с Ригой и

Готландом 1229 года.

Смоленское княжество, выделявшееся время от времени в удел еще в XI

веке, обособилось от Руси при Ростиславе Мстиславиче (1127--1159), внуке

Мономаха и отце упоминавшихся выше Рюрика и Давыда.

Смоленск имел очень удобную связь с Киевом -- вниз по Днепру можно было

пустить флотилию любых размеров, и всего лишь через восемь дней она была уже

под стенами столицы. Единственным препятствием на этом пути был Любеч,

принадлежавший черниговским князьям, но и оно было устранено. В 1147 году

Ростислав, воспользовавшись отсутствием черниговских войск, сжег Любеч и,

как он сам писал брату, "Ольговичам много зла сотворил". После этого в

Любече жили только "псари да половцы", а смоленские ладьи беспрепятственно

могли плыть в Киев.

Быть может, эта важная стратегическая близость к Киеву (в сочетании с

полной безопасностью самого Смоленского княжества от половцев) и была

причиной того, что почти все смоленские князья побывали на киевском

престоле: Ростислав Мстиславич и его сыновья Роман и Рюрик, внук Мстислав

Романович и сын Мстислава -- Роман.

От времени Ростислава до нас дошел интереснейший документ, подробно

вводящий нас в княжеское феодальное хозяйство. Это грамота Ростислава

Мстиславича епископу Мануилу, данная по случаю учреждения в Смоленске

епархии около 1137 года. Здесь перечислены статьи княжеского дохода с разных

городов Смоленского княжества, десятая часть которого (десятина)

передавалась церкви. В 36 пунктах собралось различных поборов на 4 тысячи

гривен; здесь были и виры, и продажи, и полюдье, торговые пошлины, мыт

(таможенные сборы), гостевые и др. Епископ получал, кроме того, земельные

владения с феодально зависимым населением (изгои, бортники и др.) и доходы с

церковных судов по особым видам преступлений.

В то время во всех выкристаллизовывавшихся княжествах учреждались

самостоятельные епархии и оформлялись имущественные права епископов.

Происходило это по инициативе князей, закрепившихся в определенных землях и

хотевших усилить свои позиции поддержкой церкви.

Рост церковных богатств и имений в 1130-е годы вызвал резкую критику.

Климент Смолятич, известный писатель середины XII века, ставший по воле

киевского князя митрополитом, писал, что он, Климент, не относится к тем,

"ижи прилагают дом к дому и села к селам, изгои же и сябры и борти и пожни,

ляди же и старины". Возможно, что Климент, отвечая смоленскому священнику,

имел в виду прежде всего смоленского епископа, своего политического врага,

Мануила. Самому Клименту было предъявлено любопытное обвинение в том, что

он, христианин, слишком увлекается такими языческими "философами", как

Гомер, Аристотель и Платон.

В княжение Давыда Ростиславича (1180--1197), уже известного нам по

своим бесславным делам на юге, происходили конфликты между князем и

горожанами Смоленска. У князя Давыда еще в молодости было много

неприятностей с новгородцами, которые не один раз "показывали путь" ему. В

1186 году, вскоре после возвращения из-под Треполя, "въстань бысть Смоленске

промежи князем Давыдом и Смолняны. И много голов паде луцьших муж". В чем

состояли противоречия между князем и боярством, летопись не сообщает.

Смоленское княжество не было исключением -- борьба боярства с князьями

в очень резкой форме шла и в других землях.

К началу XIII века относится интереснейшее событие в Смоленске,

приоткрывающее частично завесу над внутренней социально-идеологической

жизнью русских средневековых городов: игумены и попы устроили всенародный

суд над неким попом Авраамием. Одни хотели его заточить, другие -- "к стене

ту пригвоздить и зажещи", а третьи -- утопить. Игумены и попы, "яко волы

рыкающие", хотели, "аще бо мощно, жива его пожрети".

Чем же так разъярил Авраамий смоленских церковников? Оказывается,

находясь в одном из окраинных монастырей Смоленска, Авраамий читал населению

книги и "протолковывал" их всем -- "малым и великим, рабам же и свободным и

рукодельным". В Смоленске везде говорили, что "он уже весь град к собе

обратил есть". Его обвиняли в чтении "глубинных книг", из которых одна

упомянута в его житии. Это так называемая "Златая цепь", сборник изречений и

слов, направленных иногда против "плохих пастухов" -- попов и монахов. В

таких сборниках появлялись антиклерикальные идеи, близкие учению

западноевропейских вальденсов, преследовавшихся католической церковью. В

сходных условиях на Руси возникли сходные идеи.

Открытая проповедь таких опасных для церкви идей, проповедь, обращенная

к рабам и рукодельным, вызвала ненависть духовенства. Князь спас Авраамия от

казни, но еретику-проповеднику церковь придавала такое значение, что по всем

дорогам, ведущим в Смоленск, были поставлены воины (очевидно, владычные,

епископские), преграждавшие путь сторонникам Авраамия; они действовали так

решительно, что некоторые люди, шедшие к Авраамию, "разграблены быша".

Смоленское княжество, укрытое внутри русских земель от всех внешних

врагов, долго, до начала XV века, сохраняло самостоятельность. Батый во

время похода 1237--1238 годов направился было к Смоленску, но затем обошел

его стороной. Очевидно, богатый торговый город, украшенный десятками

великолепных зданий и обнесенный крепкими стенами, представлял непреодолимую

преграду для войска, измотанного сопротивлением русских городов, и

кровожадный завоеватель не посмел показаться под его стенами.