Владимиро-Суздальское княжество

Как бы предугадывая, что Северо-Восточной Руси будет суждено служить

связующим звеном между домонгольским периодом русской истории и всей

последующей историей Московской Руси, автор "Слова о полку Игореве"

восторженно и вдохновенно говорит о могущественном суздальском князе

Всеволоде Большое Гнездо (1176--1212):

Великый княже Всеволоде!

Не мыслию ти прелетети издалеча

Отня злата стола поблюсти?

Ты бо можеши Волгу веслы раскропити,

А Дон шеломы выльяти!

Аже бы ты был, то была бы чага по ногате,

А кощей по резане

(то есть половецкие пленники стоили бы гроши. -- Б. Р.).

Его обширное княжество охватывало древние земли кривичей, отчасти

вятичей и те области, куда испокон веку направлялась славянская колонизация:

земли мери, муромы, веси, то есть междуречье Волги и Оки с плодородным

суздальским Опольем и район Белоозера. Со временем границы

Ростово-Суздальской земли продвинулись дальше в таежные леса -- на Северную

Двину, к Устюгу Великому и даже на Белое море, соприкасаясь здесь с

новгородскими колониями.

Взаимоотношения пришедших сюда славян с местным угро-финским населением

были в целом, несомненно, мирными. Оба народа постепенно сливались, обогащая

друг друга элементами своей культуры.

Географическое положение Ростово-Суздальской земли имело свои

преимущества: здесь не было угрозы половецких набегов, так как степь была

далеко, здесь, за непроходимыми лесами вятичей, киевские князья, их тиуны и

рядовичи не могли хозяйничать так смело, как вокруг Киева. Варяжские отряды

проникали сюда не прямо по воде, как в Ладогу или Новгород, а через систему

волоков в Валдайских лесах. Все это создавало относительную безопасность

Северо-Восточной Руси.

С другой стороны, в руках суздальских князей был такой магистральный

путь, как Волга, впадающая "семьюдесят жерел в море Хвалисское", по берегам

которого лежали сказочно богатые страны Востока, охотно покупавшие пушнину и

славянский воск. Все новгородские пути на Восток проходили через Суздальскую

землю, и этим широко пользовались князья, насильственно воздействуя на

экономику Новгорода.

В XI веке, когда Поволжье и Ока входили в состав Киевской Руси, здесь

происходили восстания: в 1024 году--в Суздальской земле; около 1071 года --

на Волге, Шексне и Белоозере, подавленное Яном Вышатичем.

К этому времени уже существовали города Ростов, Суздаль, Муром, Рязань,

Ярославль и др. В черноземных районах Суздальщины богатело местное боярство,

имевшее возможность снабжать хлебом даже Новгород.

Настоящее окняжение этих областей началось с Владимира Мономаха,

который еще мальчиком должен был проехать "сквозе Вятиче", чтобы добраться

до далекого Ростова. Те долгие годы, когда Мономах, будучи переяславским

князем, владел и Ростовским уделом, сказались на жизни Северо-Востока. Здесь

возникли такие города, как Владимир на Клязьме, Переяславль, названный в

отличие от южного Залесским сюда были перенесены даже названия южных рек.

Здесь Владимир строил города, украшал их зданиями, здесь он вел войну с

Олегом "Гориславичем", здесь где-то на Волге, писал свое Поучение "на санех

седя". Связь Суздальщины с Переяславлем русским (ныне Переяслав-Хмельницкий)

продолжалась на протяжении всего XII столетия.

Ростово-Суздальская земля обособилась от Киева одновременно с другими

русскими землями в 1132--1135 годах. Здесь княжил один из младших сыновей

Мономаха -- Юрий, получивший характерное прозвище Долгорукого, очевидно, за

свою неуемную тягу к далеким чужим владениям. Его внешняя политика

определялась тремя направлениями: войны с Волжской Болгарией, торговым

конкурентом Руси, дипломатический и военный нажим на Новгород и

изнурительные бесполезные войны за Киев, заполнившие последние девять лет

его княжения.

В свои южные авантюры Юрий Долгорукий втягивался постепенно. Началось с

того, что изгнанный из Киева в 1146 году, Святослав Ольгович, его феодальный

сосед по княжествам, обратился к Юрию за помощью. Юрий Владимирович, прислав

союзнику войско с далекого Белоозера, затеял прежде всего войны с соседями:

сам он удачно воевал с Новгородом, а Святослава направил на смоленские

земли. Когда Святослав Ольгович начал успешные действия и "ополонился" в

верховьях Протвы, к нему прибыл гонец от Юрия, пригласивший его в

пограничный суздальский городок, очевидно, отпраздновать победы: "Приди ко

мне, брате, в Москов". Никто не думал тогда, что этому городку в вятических

лесах суждено будет стать одним из крупнейших городов мира.

С берегов Протвы в Москву сначала приехал сын Святослава и привез

Долгорукому в подарок охотничьего гепарда, самое быстрое животное, от

которого не мог ускользнуть ни один олень. Затем 4 апреля 1147 года в Москву

приехал Святослав с сыном Владимиром и свитой, в составе которой находился

девяностолетний боярин, служивший еще его отцу Олегу "Гориславичу". На

следующий день Юрий дал торжественный пир. "Повеле Гюрги устроити обед силен

и створи честь велику им и да Святославу дары многи". Так впервые была

упомянута Москва, сначала замок боярина Кучки, в 1156 году -- пограничная

крепость, в XIII веке -- удельный княжеский городок, а в XV веке -- столица

огромного Русского государства, которое иностранцы по имени ее называли

Московией.

Кроме Москвы Юрием Долгоруким были построены или укреплены здесь города

Юрьев-Польской, Дмитров, Коснятин, Кидекша, Звенигород, Переяславль и др.

В своих южных делах, отвоевывая Киев у племянника Изяслава Мстиславича

или у своего старшего брата Вячеслава, Юрий то выигрывал сражения и доходил

с войсками почти до Карпат, то стремительно бежал из Киева в лодке, бросив

дружину и даже тайную дипломатическую переписку.

У В. Н. Татищева сохранилось такое описание Юрия Долгорукого,

восходящее, очевидно, к враждебным ему киевским источникам: "Сей великий

князь был роста немалого, толстый, лицом белый; глаза не вельми великий, нос

долгий и накривленный; брада малая, великий любитель жен, сладких пищ и

пития; более о веселиях, нежели о расправе и воинстве, прилежал, но все оное

состояло во власти и смотрении вельмож его и любимцев".

Умер Юрий в Киеве в 1157 году.

Настоящим хозяином Северо-Восточной Руси, крутым, властолюбивым,

энергичным, стал сын Долгорукого -- Андрей Юрьевич Боголюбский (1157--1174).

Еще при жизни отца, когда Юрий прочно княжил в Киеве, Андрей, нарушая

отцовские распоряжения, ушел в 1155 году в Суздальскую землю, очевидно

приглашенный местным боярством. После смерти Юрия Долгорукого произошло

избрание Андрея князем. "Ростовцы и суздальцы сдумавши вси, пояша Андрея".

Ростов и Суздаль, древние боярские центры, влиявшие на весь ход

событий, желали наравне со всеми другими землями обзавестись своим князем,

своей династической ветвью, чтобы прекратить перемещения князей, не

связанных с интересами данной земли. Андрей, с юности прославивший себя

рыцарскими подвигами на юге, казался подходящим кандидатом. А сам он,

вероятно, с радостью поменял неустойчивое счастье воина-вассала, получавшего

за службу то один город, то другой, на прочное обладание огромной страной,

уже приведенной в порядок при его отце и деде.

Однако новый князь сразу решительно поставил себя не рядом с боярством,

а над ним. Своей столицей он сделал сравнительно новый город Владимир, а

резиденцией -- великолепный белокаменный замок в Боголюбове близ Владимира,

построенный его мастерами. Первым актом князя было изгнание младших братьев

(они со временем могли превратиться в его соперников) и старой дружины отца,

которая всегда в таких положениях вмешивалась в управление. "Се же створи,

хотя самовластец быти всей Суздальской земли". С этого времени Андрею

приходилось остерегаться бояр; по некоторым сведениям, он даже запретил

боярам принимать участие в княжеских охотах -- ведь мы знаем случаи, когда

князья не возвращались с охоты...

В борьбе за власть Андрей стремился опереться и на церковь, используя

епископскую кафедру. Он хотел видеть ростовским епископом Федора,

поддерживавшего во всем князя, но киевские и цареградские церковные власти

воспротивились этому, и в 1168 году "Федорец, лживый владыка" был казнен как

еретик.

В области внешней политики Андрей продолжал действовать в тех же трех

направлениях, которые были намечены еще Долгоруким: походы на Волжскую

Болгарию, походы на Новгород и Киев. Новгород успешно отразил "суздальцев",

а Киев войскам Андрея удалось взять и разграбить в 1169 году.

Следует повторить, что этот грабеж, красочно описанный

современником-киевлянином, не привел ни к экономическому, ни к политическому

упадку бывшей столицы, где вскоре закрепились княжеские линии, неподвластные

северо-восточному князю. Когда победитель Киева Андрей, "исполнився

высокоумья, разгордевся велми", попытался распоряжаться южнорусскими

князьями в 1174 году, то его послу мечнику Михну остригли голову и бороду и

в таком обезображенном виде отослали обратно. Когда Андрей Боголюбский

увидел стриженого боярина и услышал от него твердый отказ князей в

повиновении, то "бысть образ лица его попустнел" и он "погуби смысл свой

невоздержанием, располевся гневом".

Предпринятый Андреем Юрьевичем вторичный поход на Киев собрал

неслыханное количество князей и войск, но завершился бесплодной двухмесячной

осадой Вышгорода. "И тако возвратишася вся сила Андрея князя Суждальского...

пришли бо бяху высокомысляще, а смиренние отьидоша в домы своя".

Слишком широкие военные замыслы князя Андрея, не связанные ни с

потребностями обороны, ни с интересами боярства, должны были обострить

взаимоотношения внутри княжества. По всей вероятности, конфликты с боярством

вызывались и внутренней политикой Андрея Боголюбского, пытавшегося прибрать

боярство к рукам. Именно здесь, в Северо-Восточной Руси, писатель Даниил

Заточник давал совет боярину ставить свой двор и села подальше от княжеской

резиденции, чтобы князь его не разорил.

Легенды о начале Москвы, рассказывающие о том, что князь отнял этот

замок у боярина Степана Ивановича Кучки, ведут нас к Андрею. Хотя в летописи

постройка княжеской крепости в 1156 году связана с именем Юрия, но мы знаем,

что в этом году Юрий сидел в Киеве, мирился с половцами на Зарубинском

броде, встречал митрополита из Царьграда и подготавливал поход на Волынь.

Князь, построивший крепость на месте Кучкова двора, -- это, очевидно,

Андрей Боголюбский. Боярство не могло спокойно смотреть на окняжение своих

замков.

В 1173 году Андрей задумал новый поход на Волжскую Болгарию; в походе,

кроме основных владимирских сил, участвовали муромские и рязанские войска. В

"Городце" на Волге в устье Оки (Нижний Новгород) был назначен сбор всем

дружинам. Две недели князья безуспешно ожидали своих бояр: путь им был "не

люб", и они, не выказывая прямого неповиновения, нашли хитроумный способ

уклониться от нежелательного похода -- они "идучи не идяху".

Все эти события свидетельствовали о крайней напряженности

взаимоотношений между "самовластцем"-князем и боярством, напряженности,

доходившей до такой же степени, до какой дошли в это время княжеско-боярские

конфликты на противоположном краю Руси, в Галиче. В том же 1173 году

галицкие бояре сожгли на костре княжескую любовницу, мать наследника

престола, а суздальские бояре сами освободили себя от военной службы,

придумав способ идучи не идти.