Взгляд на русскую словесность в течение 1824 и начале 1825 годов3

Словесность всех народов, совершая свое круготечение, следовала общим законам природы. Всегда первый век ее был возрастом сильных чувств и гениальных творений. Простор около умов высоких поражает гениев: они рвутся расшириться душой и наполнить пустоту. По времени круг сей стесняется, столбовая дорога и полуизмятые венки не прельщают их. Жажда нового ищет нечерпанных источников, и гении смело кидаются в обход мимо толпы в поиске новой земли мира нравственного и вещественного; пробивают свои стези; творят небо, землю и ад родником вдохновений; печатлеют на веках свое имя, на одноземцах — свой характер, озаряют обоих своей славой и все человечество своим умом!

За сим веком творения и полноты следует век посредственности, удивления и отчета. Песенники последовали за лириками, комедия вставала за трагедию; но история, критика и сатира были всегда младшими ветвями словесности. Так было везде, кроме России, ибо у нас есть критика и нет литературы; мы пресытились, не вкушая, мы в ребячестве стали брюзгливыми стариками! Постараемся разгадать причины столь странного явления!

Первая заключается в том, что мы воспитаны иноземцами. Мы всосали с молоком безнародность и удивление только чужому. Измеряя свои произведения исполинскою мерою чужих гениев, нам свысока видится своя малость еще меньшею, и это чувство, не согретое народною гордостью, вместо того чтобы возбудить рвение сотворить то, чего у нас нет, старается унизить даже и то, что есть. К довершению несчастия, мы выросли на одной французской литературе, вовсе не сходной с нравом русского народа, ни с духом русского языка.<...>

Сказав о первых причинах, упомяну и о главнейшей: теперь мы начинаем чувствовать и мыслить, но ощупью. Жизнь необходимо требует движения, а развивающийся ум дела; он хочет шевелиться, когда не может летать, но, не занятый политикою, — весьма естественно, что деятельность его хватается за все, что попадается, а как источники нашего ума очень мелки для занятий важнейших, мудрено ли, что он кинулся в кумовство и пересуды! Я говорю не об одной словесности: все наши общества заражены тою же болезнию. Мы как дети, которые испытывают первую свою силу над игрушками, ломая их и любопытно разглядывая, что внутри.

Примечания

¹ Обращение написано в 1826 г., впервые опубликовано в 1906 г.

² Опубликовано в альманахе «Полярная звезда» в 1823 г.

³ Опубликовано там же в 1825 г.