Биография Михаила Огинского

реферат

Глава 3. Жизнь в Залесье

В Залесье Михаил Клеофас поселился в 1802 г.

Залесье стало владением рода князей Огинских в первой половине XVIII в., когда его приобрёл Марциан Михал Огинский (1672-1750), каштелян, а затем воевода витебский, прадед композитора. Называлось оно тогда Дербы. Позднее имение перешло к его сыну Тадеушу Франтишку (1712-1783), а после смерти к его младшему сыну Франтишку Ксаверию Огинскому (1742-1814).

После смерти маленькой Софии в семье Огинских родилось ещё трое детей: в 1808 году Иренуш, в 1809 году Эмма и в 1813 году Ида. Старшая ,дочь Амелия родилась в 1803 году. Семья много путешевствовала, но их домом оставалось Залесье.

В Залесье Огинский приехал с новой женой, итальянкой Марией Нери-Нагурской. Они поселились в старом дворце, а рядом с ним начали возводить новый, по проекту профессора архитектуры Виленского университета Михаила Шульца. Помогал ему, а после его смерти руководил всеми работами другой виленский губернский архитектор Иосиф Пуссе. Строители были местные.

Поместье дяди Франтишка Ксаверия в Залесье включало в себя большой деревянный дом и великолепный парк во Французском стиле - длинной прямоугольной формы, с геометрически высаженными цветочными клумбами, деревьями и кустами. Оно находилось на полпути между Вильно и Минском. Имения холостяка-дядюшки, расположенные на белорусских землях, должны были, согласно воле дедушки Михаила Клеофаса - Тадеушка Франтишка, стать собственностью Михаила Клеофаса после смерти дяди. Поэтому дядя позволил Михаилу Клеофасу занять Залесье, после того как последний вернулся из изгнания в 1802 году, а сам же переехал в другое имение, в Молодечно, ближе к Минску.

Как и все владения магнатов, имение в Залесье включало большие прилегавшие земли, поэтому вскоре Михаил Клеофас принялся за строительство своей собственной усадьбы. В сравнении с типичными дворцами магнатов эта усадьба оказалась удивительно скромной: довольно просторный одноэтажный дом типа бунгало в форме буквы L и много отдельно стоящих строений: часовня, жилые помещения для слуг, водяная мельница, конюшни; описывая это прославленное в своё время летнее имение, невозможно не сказать, что оно было достаточно внушительным. Длина самого короткого флигеля равнялась примерно 50 метрам, а длина самого длинного составляла не менее 160 метров. Дом отражал романтические вкусы своего владельца и впоследствии прекрасно вписался в прилегавший парковый ландшафт. Неотъемлемыми частями здания являлись 4 "башни", размеры которых позволяли разместить на втором этаже большую комнату. Башни были расположены в конце основания "буквы L", в углу и посередине длинного флигеля. Четвёртая башня разделяла короткий флигель пополам, и в ней же размещался просторный вестибюль. Три другие башни являлись жилыми. На второй этаж башен можно было подняться по винтовой лестнице. У всех башен имелись свои названия: башня Марии, Амелии, Иренеуша; одну из них Михаил Клеофас использовал как студию. Она была обставлена довольно просто, и в ней стояло пианино.

Однако гордостью Залесья были парки. К большому французскому парку перед длинным флигелем "L" добавился романтический парк в английском стиле с ругой стороны, который простирался до реки Вилия. В нём было много укромных уголков, лазеек, потаённых мест и три причудливые достопримечательности, в том числе павильон в греческом стиле ("храм Амелии") и китайская пагода. Часть главного здания отвели под "оранжерею", где выращивали экзотические тропические фрукты. Главный корпус состоял из трех двухэтажных частей и двух связующих одноэтажных. Средняя часть по внешнему виду больше напоминала храм, чем жилой покой. По всей длине она имела портик с четырьмя колоннами. Крыша завершалась башенкой в виде обелиска с часами и заканчивалась каменной вазой. К этой центральной части со стороны парка прилегали низкие террасы. К боковому павильону примыкала оранжерея с 14 арочными окнами и 15 пилястрами. Внутренняя планировка дворца позволяла разместить здесь не только жилые комнаты, но и разнообразные гостиные и салоны. Через массивную дверь главного входа гости попадали в центральный вестибюль, откуда можно было попасть в анфиладу парадных помещений - музыкальный салон, розовую гостиную, бильярдную, столовую. Через ряд комнат и застекленные двери гости проходили в оранжерею, которая летом использовалась как столовая. На втором этаже одного их павильонов находилась библиотека, где композитор работал. Книги были в основном на французском языке. Из библиотеки можно было выйти на галерею, откуда открывался прекрасный вид на пруд, парк и зверинец. Ландшафтная архитектура формируется годами, и только примерно с 1820 года, незадолго до отъезда Михаила Клеофаса из Залесья навсегда, появилось описание жизни в Залесье и самого имения, автором которого был молодой поэт Александр Ходько.

После 1815 года Залесье приобрело известность как "Северные Афины".[Приложения 2,3] В Залесье шумели балы и приемы, а именитые и сановные гости почитали за честь быть приглашенными в "Северные Афины". Прапраправнук Огинского, композитор и пианист Иво Залусский в книге "Ген Огинского" приводит воспоминания одного из современников Михала Клеофаса: "Все обладавшие весом в обществе люди, именитые граждане Короны и Литвы, радевшие о благе своей страны, приезжали в Залесье, чтобы обменяться мнениями, и собирались у князя иногда на целые недели". Здесь обсуждались политические новости, прослушивались новые музыкальные и литературные произведения. Оно располагалось недалеко от пути из Санкт-Петербурга в Польшу и по пути из Вильно в Минск, поэтому многие именитые гости останавливались в Залесье и часто проводили там по несколько недель. Кроме того, среди постоянных слуг и жителей Залесья был один старый солдат, который во время минского рейда в период восстания 1794 года спас Михаилу Клеофасу жизнь. Это было памятное место. Хотя в те годы в Залесье было полно людей, ограниченная площадь дворца и необходимость для гостей оставаться на ночь способствовали тому, что Залесье никогда не теряло атмосферы интимности. Оно просто не могло разместить большое количество людей.

В 1821 году в Залесье приехал особый гость. Иосиф Козловский, первый учитель музыки Огинского и друг на всю жизнь, сделал себе большую карьеру на царской службе. Им был даже сочинён существовавший до 1833 года русский национальный гимн. В 1821 году, после сердечного приступа, он на несколько лет возвратился на белорусские земли и именно в тот период временно останавливался в Залесье. Для Михаила Клеофаса это означало возврат к музыкальной деятельности, которая на протяжении всей его жизни носила спорадический характер. Теперь он смог создать струнный квартет, в котором первую скрипку исполнял сам, испанский скрипач Эскудеро был второй скрипкой, Козловский играл на виолончели, а на альте, по-видимому, играла дочь Козловского. В имение один за другим прибывали экипажи со вновь созданными квартетами, чтобы получить здесь экспертную оценку. Шёл процесс "музыкотворчества", а не концентирования, и гости могли либо слушать, либо заниматься другим делом по своему усмотрению.

Жизнь в Залесье протекала с цивилизованной размеренностью, своей размеренностью она напоминала жизнь Версаля, судя по описаниям Сен-Симона. Утро отводилось серьёзным занятиям: учёбе, формальным встречам для обсуждения политических вопросов, деловым встречам, переписке, работе над мемуарами. Обед всегда и для всех был в час дня. Еда и вина были особенно изысканными, и стоило только кому-то из гостей мимоходом заметить, что он кушал за границей гусиный паштет из Страсбурга и тот ему понравился, как этот деликатес уже подавали на стол через удивительно короткий промежуток времени; причём, возможно, не без желания похвастаться. День посвящался выездам, целый набор лошадей и экипажей был к услугам желающих прогуляться верхом, либо в экипаже. Ландшафтная архитектура прилегавших парков обеспечивала максимум удовольствия во время этих прогулок, причём часто дорога заканчивалась у берегов реки. Потом следовали занятия "музыкотворчеством", среди прочих в них принимал участие учитель музыки девочек, итальянский певец и композитор по имени Палиани.

Все переживания, надежды, сомнения прожитых лет Огинский поверял друзьям и музыке. Сегодня известно около 60 его фортепианных и вокальных произведений, в том числе 26 полонезов, 4 марша, 3 мазурки, галоп и менуэт. Однако у Михаила Клеофаса было также много неопубликованных или изданных небольшими тиражами произведений, которые еще не найдены. По словам белорусского музыковеда и историка музыки Ольги Дадиомовой, на формирование музыкальных вкусов Михаила Клеофаса Огинского, "несомненно, повлияли впечатления, полученные в разных странах, однако его творчество наиболее близко славянскому музыкальному искусству. Эта общность проявилась и в образном содержании, и в музыкальном языке его произведений, и в жанровой их направленности".

О процессе создания своих произведений, для которого были характерны черты спонтанности и импровизации, сам Огинский писал: "Мне никогда не приходила в голову мысль создать совершенную и научную композицию и посвятить ей много времени. Эмоциональный порыв, чувство любви или дружбы, волнение, а иногда и боль или глубокая печаль диктовали мне характер звуков и модуляций, которые рисовали все эти эмоциональные переживания и правдиво очерчивали состояние моей души. Мне редко приходилось вносить изменения в мою первую импровизацию".

При всей своей музыкальной одаренности Михаил Клеофас не считал себя профессионалом в музыке и подчеркивал любительский характер своего творчества. Так, в своих "Письмах о музыке" он писал: "Все, что я имею, это хорошее ухо, глубокое чувство гармонии и вкус, которые я воспитал в себе, слушая и часто занимаясь хорошей музыкой. Если мне удалось несколько раз сочинить какие-то мелочи, отмеченные похвалами любителей музыки и знаменитыми артистами, если они пару раз взволновали чувствительное сердце... - я не могу это приписать ни выдающимся способностям, которых я никогда не имел, ни глубокому знанию музыки".

В английском парке находилось два памятника в виде больших каменных блоков. На одном из них имелась надпись в память Костюшко, на другом - в память Жана Ролея.

В 1822 году в Залесье приехал восемнадцатилетний поэт Александр Ходько, который был на четыре года старше Александра, служил у Огинского секретарём с 1819 года. В разговоре за столом Залесье сравнивалось с другими известными и красивыми имениями. В порыве вдохновения молодой поэт сочинил прекрасную поэму о Залесье. В ней он ассоциирует необычную структуру дворца и заслуги Огинских перед своей страной, особенно заслуги нынешнего владельца, чей образ доминирует в поэме. Подробно описываются прелести романтического английского парка, приводятся другие ассоциации. На озере есть лебединый остров, где, согласно легенде, лебедь однажды предсказал будущую красоту Залесья. Поэт упоминает о "Храме Амелии", его восхищает клумба Эммы, гамма цветов которой сочитается с зеленью деревьев; каменный памятник в честь Жана Ролея вызывает у него размышления: "Какой же это был матер, коль у него вырос такой ученик!"; камень в честь Костюшко напоминает автору о несчастной любви этого героя к Юлии Сосновской, что побудило Костюшко покинуть Польшу и уехать сражаться в войне за независимость США рядом с Вашингтоном, "сея страх у гордых островитян!".

Поэт переходит к описанию пчелиных ульев. Трепетание крыльев пчёл напоминает ему о молодости Михаила Клеофаса. Как бы проникая в мысли Огинского, Ходько заставляет его сравнить трудолюбие и единство цели пчёл с разобщённостью поляков, с напрасно затраченными им самим усилиями во благо Польши.

Жизнь в Залесье благотворно повлияла на Михаила Клеофаса. Он вновь возвращается к активной политической и общественной жизни. Огинского избирают почетным членом Виленского университета, он принимает активное участие в заседаниях ученого совета, пополняет коллекции университета. Состоит председателем Виленского благотворительного общества, на счета которого перечисляет значительные суммы денег, полученные от продажи сборников своих музыкальных произведений.

Возобновляется и дипломатическая деятельность композитора. Внешнеполитические события 1806 года (ухудшаются отношения России и Франции) заставили Огинского на время покинуть Залесье. Его путь пролегает через Вильно, Петербург, Париж. В 1810 году Огинский переезжает в Петербург и становится сенатором Российский империи, активно занимается политикой. В 1810--1812 годах -- доверенное лицо императора Александра I. Предлагает последнему проект создания Великого княжества Литовского в составе Российской империи, который, однако был отвергнут. Происходит много встреч с влиятельными особами европейских государств. При выполнении поручений императора Александра I ему очень пригодился опыт прежней дипломатической службы. После одной из поездок в Париж в апреле 1811 года сенатор Огинский (звание сенатора он получил в 1810 году) в беседе с императором высказал предположение о скором нашествии французской армии на Россию. Когда началась война 1812 года, колебаний о выборе своего места у Огинского не было. Заехав на несколько дней в Залесье, он покинул его вслед за отступающими частями русской армии и направился в Петербург.

В 1811 году М.К.Огинский направил Александру I памятную записку о восстановлении в составе Российской империи Великого княжества Литовского с предоставлением ему определенной административной и правовой самостоятельности. Проект был встречен российским императором с пониманием, у композитора и его сторонников появилась надежда. Весь 1812 год Михаил Клеофас провел в Петербурге, продолжая работать над этим проектом. Но время шло, несмотря на свои обещания Александр I все откладывал проведение обещанных реформ. В ноябре 1815 года после беседы с русским царем он понял, что воссоединение с Польшей Литвы и других бывших провинций Речи Посполитой вряд ли произойдет.

И композитор возвращается в свое любимое Залесье, которое в 1814 году, после смерти дяди Франтишка Ксаверия, переходит в его полную собственность.

Залесье не является местом рождения Михаила Клеофаса Огинского, но здесь он прожил, возможно, самые лучшие 20 лет из своей жизни. Сегодня от некогда огромного имения в Залесье остался усадебный дом, мельница, часовня, павильон, несколько полуразрушенных хозяйственных построек. Во время первой мировой войны был разрушен дворец.

В 1920 году в усадебном доме открылся частный пансионат. Сегодня точно не известно, кто в нем отдыхал. После присоединения Западной Беларуси к БССР пансионат превратили в советский санаторий. В годы второй мировой войны в доме размещался штаб немецкой армии. После войны - дом престарелых. В чем-то типичная судьба старинных белорусских усадеб.

В 1996 году усадьбу передали Министерству культуры как филиал литературного музея, в 2000 году - филиал музея истории и музыкальной культуры. Именно в последнее десятилетие усадьба в Залесье снова становится обитаемой. Новые полы в зале еще пахнут свежим деревом, батареи несмело согревают воздух, а на стенах развешаны рисунки местных школьников.

С 1989 года в Залесье живет традиция - отмечать день рождения Михаила Клеофаса Огинского. В этот день здесь звучит музыка, молодые поэты читают свои стихи, выступают и мэтры поэтического слова.

В 2010 году в Залесье прошла международная конференция "Исторические усадьбы Беларуси. Состояние и перспективы". В ней приняли участие представители ЮНЕСКО, Департамента по охране историко-культурного наследия Министерства культуры, Национального агентства по туризму и спорту и ряд других организаций. Участникам конференции прислали приветственное письмо Огинские, которые теперь живут в Англии.

Делись добром ;)