Британская монархия в годы Второй мировой войны и первое послевоенное десятилетие

реферат

2. Правление Георга VI в первое послевоенное десятилетие

Окончание Второй мировой войны принесло с собой не только долгожданный мир, но и массу вопросов. Несмотря на героическое поведение монаршей семьи в годы войны и подъем роялистского настроения в народных массах, для Георга VI первые годы принесли некоторые трудности, которые были вызваны победой СССР над фашистской Германией.

Одной из ключевых проблем стал вопрос о дальнейшей судьбе британской империи. В Уайт-холле прекрасно понимали, что британская империя, как система государственного управления зависимыми территориями, изжила себя, поэтому требовался незамедлительный пересмотр колониальной политики. Разрешение противоречий между правящими державами и зависимыми территориями после Второй мировой войны в ряде случаев выливались в локальные войны.

Вторая мировая война и ее последствия коренным образом изменили внутренний характер взаимоотношений стран Британского Содружества. Британские колонии обрели свою политическую независимость и тем самым поставили под сомнение основы существования Британской империи. Многие страны бывшей империи выбрали республиканскую форму правления, что было совершенно несовместимо с принципом прежней империи. В результате многочисленных споров, дискуссий и согласований было принято решение, что установление республиканского строя не может служить серьезным препятствием для сохранения членства в новом Содружестве Наций, хотя общий принцип верности британской короне никогда не отменялся. Однако события пошли таким образом, что этот принцип практически вышел из употребления и превратился, как метко отметил один из видных деятелей Содружества А. Смит, в «мертвую доктрину».

Распад Британской Империи при всей его скоротечности не стал катастрофой для Англии и зависимых от нее территорий. Относительно сбалансированный уход колонизаторов объяснялся характером британского колониализма и особенностями деколонизации. Правителям с берегов Темзы не все удавалось предусмотреть, но все же попытки прогнозирования и режиссирования процессом они постоянно предпринимали, и многие из них оказались успешными. На обширных просторах империи возникло новое объединение - Содружество. Британский политик-консерватор Найджел Лоусон заметил, что «Британское содружество - пережиток Империи, улыбка Чеширского кота, оставшаяся, когда сам кот исчез».

Чрезвычайно важно, что с начала XX века британские политики обладали не только идеей, но и базой для создания новой ассоциации на основе империи. Позиция для Содружества была подготовлена. Самым поразительным являлось то, что утратив наименование «Британского», Содружество продолжало играть роль важного фактора британской глобальной политики.

Казалось бы, развал Британской империи должен был привести не только к исчезновению Британского Содружества Наций, но и к превращению Англии во второстепенную европейскую державу, как это произошло, например, с Испанией после утраты ею своего господства над заморскими территориями.

В реальной жизни все произошло совершенно иначе: «бывшие колонии» показали свою жизнеспособность, и Англия не только не «пропала», но, напротив, приобрела «второе дыхание», удивительную способность к возрождению в новых условиях, сохранила господствующее положение в Содружестве. Причины сохранения столь устойчивого влияния в развивающихся странах империи кроется как в длительности колониализма, так и в специфике методов и средств осуществления деколонизации.

Через два года после окончания войны, 16 июня 1947 г., палатой общин был рассмотрен законопроект о независимости Индии. Днем позже законопроект был передан королю на его утверждение. Уже 18 июня в передовой "Тітез" вышла статья под заголовком «Пожелаем успехов Индии», в которой содержались положительные высказывания относительно законопроекта о независимости Индии и быстрого прохождения через парламент.

Принятие законопроекта, замечает газета, говорит о гибкости парламентской демократии.

«Эта система, впервые развившаяся на островах, является основанием для братского взаимопонимания, которое связывает народы Британского Содружества Наций... Включение двух новых доминионов, Индии и Пакистана, в Британское Содружество Наций является поворотным моментом в истории человечества».

Это же событие было основной темой речи короля Георга VI по случаю открытия парламента: «В течение сессии, которая теперь закончилась, был достигнут прогресс в области реконструкции, но экономические трудности, явившиеся следствием войны, как внутри страны, так и за границей, заставили моих министров столкнуться с серьезными проблемами и потребовать продолжения усилий и жертв моего народа.

В июле я утвердил акт о независимости Индии, а с 15 августа образовалось два новых доминиона: Индия и Пакистан; которые будут сердечно сотрудничать с правительствами других доминионов».

Несмотря на то, что британское правительство положило начало деколонизации, в Советском Союзе на этот счет существовала свое мнение. Так нами была обнаружена в Архиве внешней политики Российской Федерации справка, в которой говориться следующее: «По официальным данным, у Англии, помимо Южной Родезии, остается двадцать семь колоний и зависимых территорий, большинство из которых являются небольшими по площади и населению островными владениями.

Англия упорно препятствует достижению подлинной независимости народами малых колоний, саботирует решение ООН в отношении ее колониальных территорий. Она всячески стремится сохранить эти территории под своим контролем, особенно те из них, которые имеют для нее важное военно-стратегическое значение, например Гибралтар. Английское правительство, однако, не исключает возможность предоставления формальной независимости некоторым наиболее крупным колониям (Британский Гондурас, Фиджи).

Основная линия английского правительства в колониальном вопросе состоит в «постепенной деколонизации» и расширении внутреннего самоуправления. Осуществляя постепенные конституционные изменения, Англия стремится создать видимость движения колоний к независимости. Одним из приемов, при помощи которого английское правительство стремится сохранить свои колониальные владения, является создание «ассоциированных с Англией территорий». Статус «ассоциированных территорий» предполагает предоставление колониям внутреннего самоуправления при сохранении за Англией ответственности за вопросы внешних сношений и обороны».

Образование Британского Содружества наций в 1926 г. вызвало необходимость модификации принципов взаимоотношений внутри империи. Так, наряду с доктриной «связующего звена» стала чаще появляться идея «короля-символа». К этому времени почти все «белые доминионы» стали самостоятельно управлять своими собственными внутренними делами. Они все чаще отказывались от прямого подчинения Великобритании. Именно поэтому их больше устраивал принцип «короля-символа», т.е. короля, который символизирует их общую принадлежность к единой империи, но уже не вмешивается непосредственно в их внутренние дела.

Впоследствии эта доктрина «короля-символа» нашла свое полное выражение в Вестминстерском статуте 1931 г. Там прямо указывалось, что члены Британского Содружества Наций объединены общей верностью Короне, которая представляет собой «символ свободной ассоциации членов Британского Содружества Наций».

Надо отметить, что основные принципы, на которых основывается особая роль британской короны после Второй мировой войны, подвергались постоянным изменениям. Неизменным оставалось лишь то, что британской короне и британскому монарху постоянно отводилась роль главного элемента всей системы международных отношений в рамках Содружества. Исторически сложилось так, что в отношениях Великобритании с ее владениями короне была отведена важнейшая роль в укреплении и консолидации британских позиций сначала в империи, а потом и в Содружестве. В этом смысле Содружество унаследовало основные принципы британской колониальной империи, когда английский король властвовал над всеми покоренными странами. Это еще раз обнаруживает наличие у британской монархии поразительной способности приспосабливаться к постоянно изменяющимся условиям.

Эта эволюция наполнила новым содержанием государственные и политические институты Великобритании, отражавшие глубокие изменения, происходящие в социальной структуре страны. Хотя внешне Великобритания осталась монархией, политическая власть прочно перешла в руки парламента.

1947 год, одиннадцатый год правления Георга VI, стал для послевоенной Британии настоящим экзаменом на выносливость. На протяжении всей истории монархия должна была доказывать право на жизнь. Влиятельность престола - величина непостоянная, тем более престола британского, который в ходе эволюции государственно-политической системы всецело утратил свои властные полномочия. Современная монархия не обладает средствами для поддержания своего авторитета какими-либо административными и тем более принудительными мерами. Социальная революция, начавшаяся после войны, разрушила традиционное благоговение перед институтами власти. Почти все основные западные страны, включая США, испытывали чувство, которое бывший американский посол в Лондоне Реймонд Сейтц назвал «общественной меланхолией»293. Люди стали весьма скептически оценивать мудрость и эффективность парламентов, законов, церкви, да и монархии.

Кроме того, после лютой зимы и топливного кризиса, разразившегося в феврале, начался спад в производстве, резко поползла вверх кривая безработицы. Летом разразился еще и финансовый кризис. Долларовые кредиты, за счет которых британское правительство еще каким-то образом выкручивалось, подошли к концу, и 20 августа министр финансов Хью Дальтон объявил о временной приостановке конвертируемости фунта стерлингов. Выступая в Ньюкасле, господин X. Дальтон весьма оптимистично сказал, что в настоящий момент финансовый контроль в стране достаточно твердый для того, чтобы предотвратить финансовый кризис. Однако существует реальная опасность в том, что недостаток предметов первой необходимости в будущем еще может увеличиться. Это был не только тяжелый удар по международному престижу Великобритании; он наглядно показал, что Британия перестала быть мировой державой и уже не может позволить себе содержать империю. Послевоенная идеология, вкупе с элементарным здравым смыслом, показывавшим, что Британии уже не хватает ни людских, ни денежных ресурсов, чтобы содержать имперскую махину, ускорили процесс развала империи, очевидный еще до войны. Парад Победы, который король устроил в июне 1946 г., стал «лебединой песней» его империи.

Между парламентом и королем был составлен секретный документ, по которому королевская семья освобождалась от уплаты налогов. Именно это обстоятельство впоследствии стало основным обвинением в адрес королевской семьи. В неординарной ситуации, экономической и политической нестабильности радикально настроенные критики «принялись бить в барабаны» популизма, шокируя нелегко живущих своим трудом британцев нетрудовыми баснословными доходами и привилегиями королевского семейства. Известный английский драматург Джон Осборн назвал монархию «золотой коронкой во рту, полном гнилых зубов», стремясь подчеркнуть противоестественность сохранения островков роскоши и беззаботности в обществе, где немало людей, лишенных необходимого.

Британской исследователь Стефан Хейзлер, убежденный европеист, автор книги «Конец Виндзорского дома и рождение Британской республики», развил целую концепцию о несоответствии монархического устройства современной жизни. Он писал: «Наша культура, стереотипы мышления и жизненные ценности - все что называется «британским образом жизни», не позволяет эффективно конкурировать с современным миром свободного предпринимательства... Ура-патриотизм, опирающийся, главным образом, на необразованных и сентиментальных граждан, усиливает этот тупиковый консерватизм, препятствуя полной модернизации страны...».

Исходя из этого, автор призывал к тщательному пересмотру состоятельности британских институтов. «Если мы рассчитываем на основательное вовлечение в Европу, необходимо фундаментальное изменение в системе управления. Британское государство с его неписанной конституцией, крепкой привязанностью к монархии, лордами и учрежденной церковью - полный анахронизм..., препятствующий дальнейшему развитию страны».

По мнению английского историка А. Сэмпсона, тот факт, что король является главой всего государственного аппарата и главнокомандующим всеми британскими вооруженными силами, может рассматриваться только как забавная выдумка, не имеющая никакого практического значения в политике, сфере правительственных назначений или структуре органов власти. Но монархия может в такой же мере быть идейной концепцией, как и реальной формой правления.

Английская исполнительная власть выросла именно из монархической системы. И хотя парламент посягает на прерогативы монарха, ограничивает и контролирует их, и вправе проверять и подвергать перекрестному допросу «королевских слуг», огромные области администрации и вооруженных сил возникли первоначально из органов, совершенно отличных от парламентской структуры, и ни одна из сторон политической власти не произвела в них существенных перемен. Традиции независимости и секретности в правительстве проистекают из его собственной близости к престолу. Почти неприступное положение английского премьер-министра и твердые позиции исполнительной власти, которые так успешно избегают всяких покушений со стороны парламента на ее независимость, во многом являются наследием абсолютной монархии. Р. Брат в своей книге «Власть парламента» отмечает: «Англия все еще является монархией по характеру правления и не просто потому, что на ее троне сидит царствующий монарх. Она является монархией в силу того, что власть ее исполнительных органов - монархического типа. Кабинет министров имеет полномочия монарха, премьер-министр - его главные полномочия».

Вступив на свой пост, премьер-министр соблюдает видимость. подчинения суверену: каждый вторник, вечером, когда король находится в Лондоне, он направляется в Букингемский дворец для беседы с Его Величеством. Но в настоящее время отношения между ними не совсем те, что были раньше. В бытность свою премьер-министром Уильям Питт Старший (граф Чатэм), по словам одного очевидца, кланялся королю так низко, что его большой нос виднелся между его колен. Когда Гладстон приезжал к королеве Виктории, он оставался на ногах в продолжение всей аудиенции. Теперь премьер-министр садится и даже курит в присутствии монарха.

Актом о реформе 1832 г. монарх лишился права увольнять премьер-министра. Хотелось бы заметить, что первым шагом к определению границ монаршей власти стала Magna Charta. Хотя она и является предметом большого исторического спора, никто не отрицает, что этот документ имеет большую значимость, определяя отношение между королем и «королевским советом» на столетия вперед. Сегодня монарх вынужден иметь дело не с индивидуальной аристократией, возглавляющей свободно организованные фракции, а с подтвержденными лидерами больших партий, все более и более способных к борьбе и завоеванию победы на парламентских выборах в национальном масштабе. Этот процесс не происходил внезапно, но эволюция современной партийной системы неизбежно обязала монарха выбирать премьер-министра из тех, чья партия представляет большинство в парламенте, а соответственно, и общественное мнение.

После окончания войны некоторые трудности для Георга VI были вызваны победой на выборах в мае 1945 г. лейбористской партии. Ситуация во многом напоминала ту, что возникла в 1918 г. После затяжной, кровопролитной войны Британия снова одержала победу, которая стоила ей огромных человеческих жертв и колоссальных материальных затрат. Именно этим было вызвано то, что страна отвернулась от Черчилля, который, по их мнению, олицетворял власть аристократического сословия. На выборах 1945 гг. сокрушительную победу одержали лейбористы во главе с Эттли, проповедовавшие социалистические идеи. Земельная аристократия, всегда являвшаяся опорой трона, быстро приходила в упадок под бременем тяжелых налогов, необходимых для создания общества социального обеспечения. Королю становилось страшно, когда он видел, как в Европе под напором коммунизма одна за другой рушатся монархии, а в Англии тем временем исчезали крупные земельные владения - тот самый мир, в котором Георг вырос.

Особенно беспокоила монарха выдвинутая лейбористами обширная программа национализации важнейших отраслей промышленности, имевшая, по его мнению, революционную направленность. Настораживало и послевоенное полевение трудящихся масс. При всем этом король не испытывал того страха, который пришлось пережить его отцу перед приходом первого лейбористского правительства в 1924 г.

В дневнике Георг VI записал, что при формировании лейбористского кабинета ему удалось воспользоваться правом советовать и настоять на назначении министром иностранных дел Эрнеста Бевина вместо предлагавшегося Хью Дальтона. Нет сомнения в том, что короля устраивали воззрения Э. Бевина, проявлявшиеся в том, что он был антагонистом коммунизма и в конце войны выступал против превалирования России в Восточной Европе.

Несмотря на то, что Георг VI в целом принял программу правительства по осуществлению мировой экономической и социальной революции, он постоянно высказывал свои возражения в тех случаях, где он считал их необходимыми. В первую очередь это касалось законодательства по национализации, государственному контролю, высокому налогообложению состоятельных классов. Его взгляды полностью совпадали с идеологической платформой консерваторов, находящихся в оппозиции.

За время своего правления Георг VI играл существенную политическую роль в 2-х случаях: в 1940 г., когда он уполномочил У. Черчилля формировать правительство и в 1951 г., когда он убедил Эттли провести всеобщие выборы, которые закончились победой и длительным периодом правления Тори. Эти примеры показывает, что монарх может играть значительную роль в ценной, единственной прерогативе премьер-министра - право определять дату парламентских выборов. Однако принятие универсального избирательного права и рост влияния партий больше, чем любой другой фактор, ограничивают реальные политические полномочия монарха.

Миф об аполитичности английского монарха не имеет под собой реальной основы. Во-первых, нет ни одного человека на земле, который не имел бы никаких политических представлений и пристрастий, даже если они сознательно ясно не сформулированы, даже когда человек объявляет себя аполитичным, его взгляды, а следовательно, и действия, должны соответствовать тому или иному набору политических идей. В этом отношении конституционный монарх не является исключением. Биографии многих суверенов доказывают, что их политические пристрастия часто достаточно ясны.

Известный государствовед, профессор Кейт, определенным образом подводит итог по вопросу о политических правах монарха. Он считает, что король или королева имеют право распустить парламент, но то, как это право осуществляется, по мнению Кейта, делает невозможным роспуск парламента вопреки воле его членов. С другой стороны, Кейт утверждает, что у монарха нет обязанности давать своего согласия на просьбу премьер-министра о роспуске парламента в том случае, «если парламент может представить других министров, которые возьмут на себя правительственные обязанности». В общем он считает, что за монархом сохраняется право отказать в роспуске парламента, хотя воспользоваться этим правом он может только при исключительных обстоятельствах.

Все акты парламента, чтобы стать законом, должны быть подписаны монархом. Равным образом все решения кабинета должны получить выраженное или молчаливое одобрение монарха. Король получает все повестки заседаний кабинета и протоколы, доклады комитетов при кабинете, включая комитет обороны и комитет начальников штабов. Премьер-министр должен постоянно информировать короля обо всех важных вопросах. Далее Кейт заявляет, что премьер-министр может, по своему усмотрению, сообщать или не сообщать монарху о разногласиях внутри кабинета, но отдельные министры кабинета имеют право довести свою точку зрения до сведения короля, который может, не дожидаясь изложения точки зрения министров, запросить премьер-министра по любому вопросу и в любое время.

Монарх всегда тесно связан с деятельностью министерства иностранных дел, он имеет доступ ко всем получаемым и отправляемым депешам и может в любое время вмешаться и запросить информацию. Он ведет личную переписку с генерал-губернаторами доминионов, губернаторами колоний и послами в иностранных государствах. Он осуществляет такую же тесную связь с ведомствами обороны. Министр внутренних дел часто связывается с ним, монарх проявляет традиционный интерес к деятельности лондонской полиции, при назначении комиссара полиции с монархом всегда консультируются. По мнению известного британского политолога Дженнингса, «...можно сказать, что король почти является членом кабинета и притом единственным непартийным его членом. Он также наиболее осведомленный член кабинета и единственный представитель власти, которого нельзя заставить замолчать. Его положение дает ему возможность осуществлять давление на министра, разрабатывающего какое-нибудь предложение, и (что иногда бывает даже еще важнее) на министра, который не собирается делать никаких предложений. Более того, король может оказывать давление на премьер-министра, властью которого может в конце концов быть принято то или иное решение кабинета. Он может, если захочет, настаивать на том, чтобы его мнение было изложено кабинету и рассмотрено им. Другими словами, король может помогать или мешать, как ему заблагорассудится... В конце концов, конечно, он обязан соглашаться с решением кабинета, но он может сыграть большую роль в процессе принятия решения».

В начале XX века партия консерваторов пыталась использовать монархию в борьбе против либералов. После второй мировой войны, когда позиции консерваторов вновь стали шаткими, и власть их партии оказалась под угрозой, они вновь пытаются использовать монархию для поддержания своего имиджа. Английский автор Кривее, придерживающийся либерального образа мыслей пишет: «Возможно, что в обычное время власть короля действительно так ничтожна, как это принято считать. Однако он обладает потенциальными правами, которые как бы находятся в резерве: эти права использовались в прошлом, и они опять могут быть использованы официально или неофициально, открыть или скрыть. В их значении, вероятно, скорее можно убедиться, когда у власти стоит не правое, а левое правительство, так как эти права во многих отношениях связаны с существованием палаты лордов».

А Дженнингс определенно утверждает, что "прогрессивное в политическом отношении правительство не может рассчитывать на то, что его предложения будут одобряться монархом столь же охотно, как предложения консервативного правительства».

По данным исследования английского журнала "Economist", 72% британцев уверены, что монархия обладает элементами реальной и активной политической власти. До сих пор 30% англичан уверены, что монарх - это наместник Бога на земле, а 1/6 часть островитян высказывается за отмену монархии. Что касается божественного происхождения, то пожалуй, единственный монарх, который еще, возможно, может использовать свое божественное право для определения своей роли - король Непала Махендра, да еще, возможно, император Японии. В западном контексте, если бы король или королева уверовали бы или хотя бы предположили свое божественное происхождение, то очень скоро бы предпринялись меры, чтобы сделать объявление относительно сложения полномочий по причине слабого здоровья, и не меньше, чем три резидентских психиатра, нанялись бы, чтобы держать пациента под контролем. Американский писатель Марк Твен заметил по этому поводу: «Если вам попадется король, который не может исцелить золотуху, будьте уверены, что самое ценное суеверие, поддерживающее его трон, - вера в божественное происхождение его власти, - утрачено. В годы моей юности монархи Англии перестали лечить золотуху своим прикосновением - и напрасно: они добились бы излечения в сорока пяти случаях из пятидесяти».

Делись добром ;)