Злобы дня9

<...> На развалинах славянофильства и западничества возникло новое направление так называемых народников. От славянофилов оно наследовало горячую веру в творческие силы русского народа, не зараженного европейскими влияниями, от западников — идеалы передовых европейских мыслителей, сосредоточивающиеся в наше время преимущественно в сфере социальной и экономической. Направление и стремления народников представляют, без сомнения, заметный шаг вперед в развитии нашего народного самосознания. Они не ищут осуществления своих идеалов, а обращаются к настоящему, к действительности, и в ней, в ее правильном развитии, видят залог лучшего будущего. Правовые воззрения крестьян, экономический строй их быта представляются народникам теми благодатными зачатками и предрасположениями, на которых прочно и незыблемо может быть воздвигнуто здание желанной новой русской гражданственности, о которой мечтают лучшие умы в Европе, подавленной капиталистическим и буржуазным началом производства и распределения ценностей. Вопросы политические, философские, религиозные и церковные мало интересуют народников, и это вытекает из их основных воззрений на ближайшие наши задачи.<...>

<...> Рассмотренные направления русской мысли поставили много вопросов, выяснили различные стороны и явления современной и прошедшей русской жизни, но не дали руководящей нити для ее дальнейшего развития. Куда идти, какими путями — осталось в тумане, нерешенным. Это вызвало к жизни консервативное, или охранительное, направление.<...>

<...> Усиление консервативного, или охранительного, направления есть верный признак, что новые потребности еще не выработались до ясной и определенной формулы, точно так же как ослабление консерватизма в умах свидетельствует, что новое стучится в дверь, просасывается во все поры и что появление его в действительности есть лишь дело времени и ожидает благоприятных обстоятельств для своего осуществления.

В последнее время у нас и в Европе стали усиливаться признаки религиозных стремлений, и снова поставлен на очередь одно время почти совсем заглохший вопрос о нравственности. Оба эти явления были совершенною неожиданностью посреди повсеместного упадка предания и торжества убеждения, что хорошие социальные учреждения вернее нравственности приводят к целям, которые она преследует, и делают ее излишнею и ненужною. Что могло вызвать снова интерес к предметам, по-видимому, давно исчерпанным и обогнанным успехами знания, культуры, политической и общественной жизни и нравов? Было ли случайностью, что одновременно стали привлекать к себе большее внимание оба предмета, или между религией и нравственностью существует неразрывная внутренняя связь, вследствие которой нельзя коснуться одной, не обращаясь мыслью к другой, и обе вместе живут и вместе падают? Многие задают себе эти вопросы, и над ними стоит задуматься. Снова возникающий интерес к религии и нравственности не есть строго научный, вызван не одним желанием осветить их с точки зрения знания; у весьма и весьма многих возврат к ним является вследствие живо ощущаемой потребности наполнить душевную пустоту, которая не дает им покоя, найти твердую точку опоры посреди сомнений и треволнений ежедневной жизни .<...>

<...> Несмотря на постоянные неудачи, нападения против научного знания во имя религии то и дело возобновляются.<...>

<... > Для нас, русских, наименее захваченных титаническою борьбой, которая разыгралась в Европе, легче критически отнестись к ее результатам. Там каждый вывод был выстрадан, взят с боя и потому пробороздил неизгладимый след в сердцах и жизни. Мы только начинаем жить более сложною культурною жизнью, в которой другие европейские народы давно уже искусились и стали мастерами, и потому можем и должны свободно, обдуманно, с критикой и поверкой каждого шага, прокладывать себе путь.<...>

<... > Разные точки зрения только потому исключают друг друга, что видят только эту одну сторону и не видят других, — столько же несомненно существующих в предмете. Убедившись в правильности такого заключения, останется сделать только шаг, чтобы создать одну сомкнутую русскую национальную интеллигенцию, которая охватит все направления и течения русской мысли со всеми их оттенками. Унисона в ней не будет, да он вовсе не желателен: только разные взгляды на предмет ведут к полному его выяснению; но разные мнения будут исходить из одной общей почвы, иметь в своем основании одну общую широкую предпосылку, исключающую личные пререкания и цензуру нравственности. Из-за слабых сторон разных направлений русской мысли мы проглядели сильные, доставившие им во время оно влияние и выдающееся положение. Надо отбросить их слабые стороны и разработать общим трудом сильные и влиятельные. Тогда только мы уясним себе, что мы такое между другими народами, проложим себе пути, наиболее свойственные нашему народному гению, и внесем лепту своего труда в общую сокровищницу, накопленную работою всего рода человеческого. Только этим способом мы можем стать чем-нибудь, если вера в наше народное величие не есть мечта Маниловых и мы не осуждены, подобно илотам между народами, унавозить нашу почву для других, более талантливых и достойных работников на поле всемирной истории.<...>