8. Бал Гангадхар Тилак- лидер национально-освободительного движения в Индии конца хiх-начала XX вв.

 БАЛ ГАНГАДХАР ТИЛАК

      Б. Г. Тилак (1856-1920) был выдающимся деятелем национально-освободительного движения в Индии последней четверти XIX - начала XX в. «Локманья» (избранник народа) - так называли его в передовых кругах индийской общественности.

      Родился Тилак в небогатой брахманской семье. Его отец был преподавателем санскритского языка и математики в школе. Мать хорошо знала ведическую литературу. Родители воспитывали своего сына на прогрессивных традициях маратхского народа, в духе борьбы за свободу и независимость.

      Весь период общественно-политической жизни и деятельности Тилака можно разделить на три главных этапа (1).

      Первый этап (1879-1890) - формирование радикальных политических взглядов и общего мировоззрения Тилака. Характеризуя обстановку в индийском обществе того времени, журнал «Индия» пишет: «Организованное политическое движение в Индии тех времен еще не существовало, современные методы политической борьбы только зарождались. К 1879 г. страна оправилась от сокрушительного поражения 1857 г. и в Махараштре вспыхнуло вооруженное восстание, не принесшее, однако, результатов. Жестокий голод собирал тяжкую дань жизнями людей. Критика британских властей носила робкий и косвенный характер, ограничиваясь мелкими жалобами на административные порядки» (2).

      В эти годы Тилак и его единомышленники осуществляют ряд мероприятий просветительского и пропагандистско-политического характера: создание в г. Пуне - историческом и культурном центре Махараштры - независимых от официальных английских учреждений средней школы, Деканского просветительского общества (Deccan Education Society) и, наконец, высшей школы университетского типа.

      В 1881 г. Тилак приступил к изданию двух еженедельников: «Махратта» на английском языке (для более образованной части общества) и «Кесари» на языке маратхи (для широких масс). Эти издания первыми начали смелую борьбу за независимость. На их страницах Тилак неустанно разоблачал всё зло чужеземного владычества, призывал своих соотечественников не доверять тем индийским руководителям, которые в обмен на привилегии готовы были служить британскому правительству. В июле 1882 г. за свои публицистические выступления, пришедшиеся не по вкусу колонизаторам, Тилак был приговорен к четырем месяцам тюрьмы.

     На этом этапе взгляды Тилака были еще довольно противоречивы и двойственны. Признавая в принципе необходимость бескомпромиссной борьбы за политическое освобождение Индии, Тилак вместе с тем, будучи убежденным и последовательным сторонником единства действий, мирился с политикой соглашательства во взаимоотношениях с английскими властями и тем самым не отделял себя от умеренного крыла индийского национального движения. Если принять во внимание неразвитость классовых антагонизмов в молодом буржуазном обществе Индии, а также наличие колониальной зависимости, от которой в той или иной мере страдали все классы общества, можно считать эту двойственность Тилака в известном смысле оправданной. Но она неизбежно приводила к утрате принципиально важных позиций, нанося в конечном счете вред борьбе за достижение поставленной цели.

      Второй этап (1891 - 1897) характеризуется решительным выступлением Тилака против умеренного национализма, во главе которого стояли такие умудренные политическим опытом лидеры, как М. Г. Ранаде, Г. К. Гокхале и др. Объективной причиной разрыва Тилака с «умеренными» явилось усиление стихийного недовольства народных масс, охватившего в конце 80-х - начале 90-х годов XIX в. почти всю Индию. «Умеренные» возлагали все надежды на социальные реформы, считая их предпосылкой политической независимости. Социальные реформы, по словам Тилака, практически означали бытовые реформы: «...бей сколько хочешь в звучный барабан домашних преобразований. Но что ты скажешь человеку, у которого нет дома? Сперва дай ему дом, а потом предложи ему заниматься реформами» (3). Тилак и его единомышленники (пенджабец Лала Ладжпат Рай, бенгальцы Бипин Чандра Пал, Ауробиндо Гхош и др.) перешли к активной политической борьбе с колониальным режимом, к широкому применению средств и методов, рассчитанных на вовлечение в борьбу широких народных масс.

      В годы третьего этапа (1898-1908) деятельность Тилака достигает своего апогея. По образному выражению Джавахарлала Неру, Тилак в эти годы становится подлинным «символом новой эры» (4), главным руководителем демократического крыла национального движения не только в Махараштре, но и в Индии в целом.

      Перу Тилака помимо многочисленных публицистических статей и заметок принадлежит ряд солидных исследований исторического и философского характера.

      В своей ранней работе «Orion, Studies in the Antiquity of the Vedas» Тилак, между прочим, доказывал, что Ригведа была составлена около 4500 лет до н. э. Эту точку зрения он обосновывал, опираясь на свои «астрономические подсчеты», исходя из санскритских текстов. Первый труд Тилака встретил признание со стороны научной общественности, а сам автор стал известен как «знаток восточных учений».

     Следующая большая работа Тилака - «The Arctic Home of the Vedas» (1898), - также посвященная Ведам, среди санскритологов снискала себе репутацию одной из наиболее оригинальных работ.

      В июле 1908 г. Тилак снова был арестован и приговорен к шести годам ссылки в Бирму, в Мандалейскую тюрьму. Ему вменялись в вину две его статьи в газете «Кесари», направленные против раздела Бенгалии и репрессий колониальных властей. Британские власти в Индии, предъявляя Тилаку обвинение в терроризме, в действительности стремились удалить с политической арены борца за освобождение страны.

      Известие о заключении Тилака в тюрьму вызвало взрыв негодования среди жителей Бомбея. С 23 июля 1908 г. закрылись рынки и магазины, учащиеся перестали посещать школы, рабочие выходили на демонстрации протеста. За шесть дней забастовки, по официальным данным, было убито 14 и ранено 30 человек; неофициальные цифры еще более высоки: 30 убитых и 100 раненых. Выступления индийского народа в связи с осуждением Тилака получили сильный отклик далеко за пределами Индии. В. И. Ленин писал в то время: «Но за своих писателей и политических вождей начинает заступаться в Индии улица. Подлый приговор английских шакалов, вынесенный индийскому демократу Тилаку... эта месть демократу со стороны лакеев денежного мешка вызвала уличные демонстрации и стачку в Бомбее. Пролетариат и в Индии дорос уже до сознательной политической массовой борьбы...» (5).

      Шесть лет провел Тилак в одиночке Мандалейской тюрьмы. В тюрьме он изучал философские труды индийских и европейских ученых, в том числе Вольтера, Канта, Гегеля, занимался немецким и французским языками. Там же он написал книгу «Настоящее учение Гиты» (6), в которой доказывал, что «Бхагавадгита», священная книга индусов, учит не уходу от жизни, как утверждали некоторые религиозные философы, а, наоборот, призывает к активной борьбе за правое дело, против социального зла.

      В книге «Gita-Rahasya» Тилаку удалось наиболее полно и систематически изложить свои философские взгляды.

      Из всех йог (7), или, точнее сказать, «йогических наставлений», содержащихся в «Бхагавадгите», Тилак выдвигает на первый план карма-йогу, йогу действий.

     Подлинная философия «Бхагавадгиты», ее «настоящее учение», согласно Тилаку, - это философия действия, философия борьбы.

      Применительно к практике национально-освободительного движения эта философия, как ее понимал Тилак, означала: 1) освобождение от колониального рабства, успешное решение политических и экономических проблем страны возможно только при активном, деятельном участии всего индийского народа; 2) политическая борьба не должна быть делом только имущих классов; необходимо вовлечь в нее всех простых людей; 3) «образованная верхушка» (имеется в виду прежде всего национальная буржуазия) должна понять, что «собственное се спасение зависит от спасения народа».

      Так формулировал Тилак программу действий «для всех индийцев», т. е. для всех классов индийского общества.

      Величие Тилака состоит, в частности, в том, что он своим устным и письменным словом умело внедрял в сознание «всех индийцев» идею общенационального единства и с этих позиций намечал по сути дела революционно-демократическое решение насущных проблем национально-освободительной борьбы. «Только одно лекарство может излечить народы Индии, - писал он, - это лекарство - политическая власть. Ее надо взять в свои руки. Без нее индийская промышленность не будет развиваться, без нее мы не можем дать юношеству действительно нужное ему образование. Мы не можем обеспечить ни социальные реформы, ни материальное благополучие народа, не разрешив предварительно вопроса о политической власти» (10).

      Захват власти, или «полное освобождение от английской власти над Индией» (11), можно было осуществить, согласно Тилаку, только с помощью насилия, причем это насилие должно было быть не индивидуальным (террористические акты со стороны отдельных патриотов) (12), а массовым, в форме вооруженного выступления всего индийского народа. Вместе с тем Тилак подчеркивал, что выступление народа может быть успешным лишь в том случае, если он в достаточной мере вооружен и организован. «Неорганизованные, безоружные мы не имеем сейчас шансов на успех в попытке сбросить английское господство» (13).

      Захват власти, действия по изгнанию колонизаторов приравнивались им к социальной революции. «Приближается время для действия, призванного осуществить гармонию. Это действие - революция... Это время революции еще не пришло в Индии, но оно должно настать в будущем» (14).

     Тилак тщательно и энергично готовился к ожидаемой революции. Однако, будучи идеалистом в понимании явлений общественной жизни, он не мог четко и ясно разобраться ни в характере, ни в движущих силах этой революции и в своих практических действиях допускал серьезные ошибки. Так, например, стремясь склонить под свои знамена широкие народные массы, пытаясь, как он любил говорить, «взять низшие классы за руку», Тилак обращался не к их классовому сознанию, а к религиозному чувству. Он исходил при этом из факта, который резко бросается в глаза, - из огромного значения религии в жизни индийского народа. Любой индиец - грамотный или неграмотный, богатый или бедный - не только в определенной степени знает догматику индуизма, помнит наизусть те или иные гимны из Вед, сказания или притчи из эпоса, но и в какой-то мере строит свою личную жизнь и ведет себя в обществе в соответствии с идейным содержанием этих произведений. Поэтому всякий призыв к действию, обращенный к индийцам, согласно Тилаку, ни в коем случае не должен находиться в противоречии с их религиозным чувством. Мало того, этот призыв должен быть «освящен» религиозным чувством.

      Тилак сам давал пример подобного рода тактики. Вот отрывок из его речи на одном из празднеств в честь народного героя Шиваджи: «Законы, связующие общество, созданы для обыкновенных людей, таких, как вы и я. Никто не попытается усомниться в великодушии мудреца или приписать вину королю. Великие люди стоят выше принципов обычной морали. Таким принципам недостает размаха, чтобы возвыситься до подножия великих людей. Совершил ли Шиваджи грех, умертвив Афзал-хана? Ответ на этот вопрос можно найти в самой Махабхарате. Достопочтимый Кришна учит в Бхагавадгите убивать даже наших учителей и нашу родню. Нет вины на человеке, если он совершает действие, не побуждаемый желанием пожать для себя плоды своего действия. Достопочтимый Махараджа Шиваджи ничего не совершал по соображениям корысти. Он умертвил Афзал-хана с благожелательным намерением, ради добра другим. Если воры проникли в наш дом и нам недостает силы, чтобы изгнать их, мы должны без колебаний запереть за ними двери и сжечь их живьем. Бог не дал млеччхам (15) начертанной на медных скрижалях дарственной грамоты на царство Хиндустан. Махараджа стремился изгнать их со своей родной земли; он не согрешил, так как не домогался того, что принадлежит другим. Не ограничивайте же поля своего зрения, как лягушка, сидящая в колодце. Возвысьтесь над уголовным кодексом, поднимитесь в высочайшую атмосферу достопочтимой Бхагавадгиты и тогда судите о деяниях великих людей» (16).

      От этого выступления Тилака, как и от многих других его выступлений, поистине веет духом классовой борьбы. Н. М. Гольдберг был прав, заметив, что из этой речи, облеченной в религиозно-философскую форму, следовал вполне определенный политический вывод: «Действие, и только действие, не считающееся с реакционными законами колонизаторов, продиктованное моралью и потребностями национально-освободительной борьбы, - только оно могло спасти родину от физической и нравственной гибели и открыть путь к подлинному освобождению Индии» (17).

      Итак, если попытаться сформулировать в наиболее общей и краткой форме философскую концепцию Бал Гангадхар Тилака, то вряд ли можно обойтись без слова «действие». Философия Тилака - это философия действия. Однако в целях сохранения (удержания, подчеркивания) в самом названии специфических свойств этой философии было бы, пожалуй, лучше придерживаться индийской терминологии и называть ее традиционно карма-йога. Требование строгого учета специфики терминологии индийской философии, как уже отмечалось нами в предыдущих главах, диктуется характером специфики ее содержания. В странах Запада историки индийской философии уже более двух веков работают над проблемой адекватного перевода и толкования ее терминов, но, к сожалению, плоды их трудов еще во многом далеки от совершенства.

      Сейчас перед нами стоит вопрос: не будет ли ошибкой назвать карма-йогу (в истолковании Тилака) философской основой революционного демократизма в Индии? Можно ли считать это адекватным переводом, толкованием, особенно если иметь в виду, что в нашей литературе понятие «революционный демократизм» очень жестко связано (ограничено) с определенным кругом признаков. Да и можем ли мы назвать Тилака и его сподвижников индийскими революционными демократами?

      Советские ученые-индологи не едины в ответе на этот вопрос. Н. М. Гольдберг называет Тилака «вождем мелкобуржуазных демократов» (18). Для И. М. Рейснера Тилак - «первый народный вождь Индии» (19). Наконец, согласно А. И. Чичерову, Тилак был «лидером революционно настроенных экстремистов» и в своих статьях выступал «как представитель революционно-демократических слоев индийского общества» (20). Все эти характеристики в известном смысле не противоречат друг другу, но разноречия здесь очевидны.

      Трудности в определении носят в данном случае объективный характер. С одной стороны, Тилак и его соратники ориентировались на народ, на «низшие классы», которым, согласно их убеждению, принадлежит последнее и решающее слово в борьбе за освобождение Индии от гнета колонизаторов. С другой стороны, народ, в их представлении, - это ребенок, которого надо «вести за руку». При этом роль «поводыря» отводится образованным, «высшим классам», точнее - интеллигенции.

      Непонимание подлинной роли народных масс в истории привело Тилака и его единомышленников к тактической ошибке решающего значения. Вместо того, чтобы создать политическую партию из лучших представителей рабочего класса и беднейшего крестьянства, партию, которая могла бы выработать конкретную программу национально-освободительной борьбы, организовать, вдохновить и повести народ на выполнение этой программы, они отдавали все свои силы, в первую очередь, на призывы к «духовному переустройству» человека («всех индийцев») и на организацию такого переустройства но принципу: «сначала в сердце, а потом - во всем бытии мира».

      Эта ошибка в той или иной мере и форме присуща почти всем прогрессивным мыслителям Индии втором половины XIX - начала XX в. На нее мы указывали, в частности, в главе, посвященной философии Вивекананды. Допускал эту ошибку и Ауробинидо Гхош, философские взгляды которого излагаются в следующей главе.

Афганистан.

1. Англо-афганские войны б XIX веке их историческое значение.