VII. Война закончилась. Что дальше?

[Совершенно очевидно, что оконча­ние "холодной войны" привело не к

безоговорочной победе "мира во всем мире", а к напряженным по­искам ответа на

вопрос: в каком именно мире, да и в мире ли, нам предстоит жить? Герои и

жертвы "холодной воины", нынешние госу­дарственные деятели и ветераны

вче­рашних политических баталий, уче­ные, журналисты, простые люди раз­ных

стран пытаются подвести итоги этого противоборства и загля­нуть в будущее.

Оно сегодня вы­глядит не так безоблачно и лучезар­но, как тогда, когда с

"замирени­ем" двух лагерей связывались на­дежды на "светлое будущее всего

че­ловечества".

Упразднение "железного занавеса", зримым воплощением которого была Берлинская

стена, привело не к установлению добрососедства меж­ду народами, а к

дестабилизации международных отношений в усло­виях крушения или ослабления

внутриблоковой дисциплины. Впопыхах провозглашенный вопрос о "конце истории"

на деле означал возвращение к проблемной ситуации кра­ха биполярного мира,

неод­нократно переживаемой со времен окончания противо­борства Рима и

Карфагена. Принципиальная историчес­кая новизна пережитого нами периода

состоит не в остроте и даже не в сути идеологического противобор­ства на

международной аре­не, и тем более не в его мас­штабах. (Хотя, по оценкам

наших военных стратегов, "до 1991 года в коалицию вероятных противников СССР

входило 68 стран, а союзниками могли быть 24 страны".) Она заключается прежде

всего в том, что тра­диционный для мировой по­литики вопрос "кто - кого?"

впервые в истории мог по­лучить технически полностью осуществимое решение:

не­кому - некого...

Сокрушение прежнего равновесия в мире, основан­ного на взаимном сдержи­вании

угрозой гарантирован­ного не только обоюдного, но и всеобщего уничтоже­ния,

означает, в том числе и начало формирования новой стабильности, являющейся

следствием сочетания проти­воборства и сотрудничества всех тех, кто сегодня

"дела­ет" мировую политику. Та­ким образом, подведение итогов "холодной

воины" далеко не исчерпывается от­ветом на вопрос "Кто побе­дил в этой

войне?". Пробле­матичность же разделения стран и народов на "победи­телей" и

"побежденных" не умаляет необходимости уяснения собственного места в новом

формирующемся мировом поряд­ке.

Распад СССР, самоликвидация Организации Варшавского Догово­ра. Совета

Экономической Взаимо­помощи и всей системы отноше­ний, объединявшей "страны

социа­листического содружества", по сути означали крушение последней ми­ровой

империи на территории Ев­разии.

Уместно напомнить, что тради­ция изучения империй как сложного

интернационального обществен­ного организма отнюдь не сводит­ся к выявлению

сущности импери­ализма, этапов кризиса, а также его подлинных или мнимых

Пороков и амбиций. Она включает в себя и понимание того, что империя - это

естественноисторическая форма организации мирового политичес­кого

пространства, а появление и гибель каждой из них связаны с тем вполне

объективным обстоятельст­вом, что все они созданы всемир­ными историческими,

хозяйствен­ными, политическими процессами и как реакция на эти процессы.

Следует признать, что СССР, рав­но как и рухнувшая в феврале 1917 года

Российская империя, носил в себе наиболее существенные родо­вые признаки

империи. Как прави­ло, имперский тип политической организации обладает

следующими характеристиками: обширная терри­ториальная основа; сильная

центра­лизованная власть; стремящиеся к экспансии элиты; асимметричные

отношения господства и подчине­ния между центром и периферией; разнородный

этнический, культур­ный и национальный состав; нали­чие общего политического

проек­та, стоящего как бы над интереса­ми конкретных групп.

Обвал советской империи в зна­чительно меньшей мере стал резуль­татом усилий

ее внутренних и внешних врагов (многие из них даже не ставили перед собой эту

цель), чем следствием логики ее внутреннего развития, истощения возможностей

и ресурсов для про­ведения имперской политики. Не­двусмысленное военно-

политическое поражение в Афганистане, собы­тия осени 1989 года в ГДР, провал

попыток "наведения порядка" в Баку, Вильнюсе, Карабахе, Москве, Риге, Тбилиси

и т. д. в последние месяцы существования СССР по­казали, что внутренняя

ущербность системы мешает не только принуж­дать к повиновению иные страны и

народы, но и поддерживать су­ществующий режим в собственном доме.

"Холодная война" была законче­на без единого выстрела "воюющих"

непосредственно друг в друга и прекратилась ввиду отсутствия од­ного из

противников. Неожиданно? Обидно? Да, для очень и очень многих как среди

"нас", так и сре­ди "них", а точнее для тех, кто вне­запно оказался без

внешнего врага, борьба с которым, как издавна известно, позволяет находящимся

у власти не только сплотить общест­во и явиться в еще большем вели­чии, но и

использовать ресурсы все­го общества для укрепления своей власти.

Чего же можно ожидать от бу­дущего? Если, как пишет амери­канский историк М.

П. Леффлер, "важнейшим достижением первых лет "холодной войны" для США

явилось то, что их руководители смогли продвинуться к такой кон­фигурации в

расстановке сил в Евразии, которая способствовала защите их жизненно важных

инте­ресов", то ныне перед Америкой стоят едва ли не те же самые зада­чи.

Суть их - в принятии всячес­ких мер, чтобы на пост советском пространстве не

возникло полити­ческое образование (государство или союз государств),

способное успеш­но конкурировать с США или дру­гими государствами Запада; в

ста­билизации политической и соци­ально-экономической ситуации в этом

пространстве на уровне, ис­ключающем угрозу экспорта напря­женности; в

обеспечении возмож­ности своего весомого присутствия на финансовом, сырьевом

и про­чих рынках этого региона Евра­зии.

Наши бывшие противники по "холодной войне" отрабатывают стратегию, ведущую к

достижению соответствующих внешнеполитичес­ких целей. Отсюда и

предупрежде­ния о преждевременности партне­рства с новой Россией,

способству­ющего восстановлению ее могущес­тва и политического влияния, и

популярная в США концепция "униполярности", освящающая их "мировое

лидерство". Важно иметь в виду, что эти взгляды характери­зуют не только

двусторонние отно­шения между Америкой и Россией, но и определяют подход США

к формированию их отношений с государствами Евразии. Один из самых

авторитетных американских специалистов по теории и практи­ке международных

отношений Ген­ри Киссинджер в этой связи пояс­няет: "В России демократизация

и сдержанная внешняя политика не обязательно идут рука об руку. Вот почем

утверждение, будто бы мир в первую очередь может быть обес­печен внутренними

российскими реформами, находит мало привер­женцев в Восточной Европе,

Скан­динавских странах или в Китае, и именно поэтому Польша, Чешская

Республика, Словакия и Венгрия так стремятся войти в Атлантический союз".

Хорошо понимая, что будущее этих стран и государств, образовав­шихся на

пространстве бывшего Советского Союза, не одна и та же проблема, им всем тем

не менее обещают, а Россию предупреждают: "...если Россия останется в

пределах своих границ, то со временем упор с безопасности переместится на

партнерство. Общие экономические и политические проекты будут во все большей

и большей степени характеризовать отношения между Востоком и Западом".

Что же касается самих пост советских государств, то перед боль­шинством из

них встала воистину историческая задача: определить не только на ближайшее

будущее, но и на отдаленную перспективу ха­рактер отношений со своими

сосе­дями, и прежде всего с теми из них, с которыми они имели тес­ные связи

как республики СССР. Одни видели путь ее решения в том, чтобы созданием СНГ

юриди­чески оформить свершившийся факт - распад Союза и коммунис­тической

тоталитарной системы. Другие искали в новом межгосу­дарственном объединении

не столь­ко форму смягчения последствий распада империи и спасения из-под ее

развалин того ценного, что было накоплено на протяжении жизни многих

поколении люден разных рас, племен, национальнос­тей, конфессий и культур,

сколько возможность "реинтеграции" в форме построенного на иных, не

имперских, основах нового между­народного союза".

После первого желания "отсоединиться как можно дальше", страны-члены СНГ

стали искать возможности для сотрудничества. Итог: различные соглашения о

взаимопомощи, а также союз между Россией и Белоруссией, который, правда,

практически ничего не даёт России, в отличии от маленькой, разваленной

Лукашенко Белоруссии.

Но как бы ни развивались отно­шения в рамках СНГ, в дальнем или ближнем

зарубежье, какие бы пла­ны ни строили государственные де­ятели разных стран,

ни в одном из этих сценариев будущее мировой политики не рисуется как царство

бесконфликтной гармонии, а Рос­сия не исключается ни из сотруд­ничества, ни

из противоборства цивилизаций, полюсов силы или государств. Более того, не

только в Европе и Азии, но и в Америке нет сомнений в том, что Россия будет

иметь глубокое влияние на безопас­ность США, стран Евразии и раз­личных

регионов Востока.

Оценивая возможности России на мировой арене, нельзя не учитывать, что во

второй половине последнего десятилетия XX века наша страна по валовому

внутреннему продук­ту (ВЕЛ) на душу населения нахо­дится между Уругваем и

Аргенти­ной, занимая 52 место в мире. Зна­чение этого обстоятельства для

учас­тия России в международно-поли­тических конфликтах современнос­ти

отражено в официально провоз­глашенной готовности РФ в случае угрожающего ее

интересам разви­тия событий первой применить ядерное оружие.

Между тем по общему объему ВВП США превосходят Россию в 6-7 раз, а четыре

других государст­ва из числа членов НАТО - ФРГ, Франция, Италия и

Великобритания - превышают этот объем или близ­ки к нему. Продолжение в этой

обстановке противоборства, по крайней мере, не реалистично, уг­рожать нанести

сокрушительный ракетно-ядерный удар (и наверняка получить такой же ответ)

можно и сейчас, однако ни одной из стоя­щих перед страной задач этим не

решить. Создание и институциональ­ное закрепление сотрудничества России со

странами НАТО в совре­менных условиях при защите ее на­ционально-

государственных интере­сов куда более полезно.

Полноправное и активное учас­тие России во взаимоотношениях ведущих стран не

только Европы, но и Азии, развитие экономическо­го и военно-технического

сотрудни­чества с КНР, нормализация отно­шений с Японией, реалистическое

понимание россиянами места и роли своей страны в мировой по­литике, общий

отказ от стереоти­пов "холодной войны" дают весо­мые шансы избежать

нежелательно­го для нашей страны участия в меж­дународно-политических

конфлик­тах. Осуществляя, а по мере необ­ходимости и наращивая свое

при­сутствие в некоторых из них как посредник (Балканы, Закавказье,

Приднестровье), Россия может обес­печить рост своего политического влияния и

значения, добиться выгодного для себя изменения внеш­неполитического курса

заинтересо­ванных в их исходе государств.

Подобная вовлеченность нашей страны в международно-политичес­кие процессы

современности от­нюдь не всегда может быть направ­лена на скорейшую, полную и

окон­чательную ликвидацию "горячих точек" в мировой политике. Такие суждения

способны вызвать упре­ки в политическом цинизме и, что еще более серьезно,

сомнения в целесообразности проведения этой политики. Но одновременно даже

самые последовательные зарубежные защитники "либерального национа­лизма" не

могут не признавать, что "распад любого многонационально­го государства

способен создавать вакуум силы или новое соотноше­ние сил между его

наследниками. Эти результаты бывают стратегичес­ки выгодны другим

государствам".

Россия объективно, хотя бы уже в силу присутствия в странах СНГ более чем 20-

миллионной русскоя­зычной диаспоры, не может оста­ваться вне происходящих там

из­менений, сохранять полный и бес­пристрастный нейтралитет. Сегодня, да и в

обозримом будущем страна будет так или иначе втягиваться в эти события, быть

может, даже про­тив желания стоящих у власти по­литиков и поддерживающих их

групп населения. Поэтому очень важно ясно и четко сформулиро­вать ту

принципиальную позицию, которая наиболее полно отвечает интересам Российской

Федерации в Содружестве Независимых Госу­дарств.

Речь идет об окончательном от­казе России от репрессивно-сило­вых приемов в

проведении внеш­ней политики, в частности, обеспе­чения безопасности своих

рубежей. Широкое применение этих мето­дов в советский период российс­кой

истории, а также отнюдь не безоговорочно благоприятная для нас история

дооктябрьских отношений России с большинством соседних стран и народов

породи­ли там вполне понятные комплек­сы настороженного отношения к "великому

другу" и "старшему бра­ту". К сожалению, эти "наработки” проявляются в наше

время не толь­ко в Венгрии, Польше, Чехии (не говоря уже о Латвии, Литве и

Эс­тонии), но и во многих пост советских суверенных республиках на юге и

востоке Европы, Закавказья и Центральной Азии, которые со­ставляют ныне СНГ.

"Разогрев" этих настроений в результате даже са­мых искренних, но далеко не

всег­да хорошо просчитанных шагов российских политиков может обер­нуться

весьма тяжелыми последстви­ями для нашей страны. Если, на­пример, следуя

призыву "возвратить России город русской воинской славы Севастополь",

отечественные законодатели пойдут на принятие соответствующих документов, то

надо быть готовым к вступлению в НАТО и Украины, закрепившей в ныне

действующей конституции свое стремление оставаться вне бло­ков и

подтвердившей его в Дого­воре с РФ. Там не хуже нас знают, где находится

такая жемчужина русской воинской славы, как Пол­тава, шестикратно взятый

пашен армией Измаил или город-герой Одесса.

Будущее Российской Федерации в формирующемся сегодня мире, продвижение к

достойному великой страны месту в новом мировом порядке зависит не столько от

раз­меров ее территории, ресурсов, чис­ленности населения и т. д., сколько от

величия интеллектуальных и ду­ховных сил народа, его способнос­ти, извлекая

уроки из истории, стро­ить грядущее.