II. О Китае

Перейдем к вопросу о Китае.

Я не буду распространяться об ошибках оппозиции по вопросу о характере и перспективах китайской революции. Не буду, так как об этом сказано достаточно много и достаточно убедительно, и повторяться здесь не отбит. Не буду я распространяться о том, что китайская революция на нынешней стадии является будто бы революцией за таможенную автономию (Троцкий). Не стоит также распространяться о том, что в Китае не существует будто бы феодальных пережитков, а если они и существуют, то не имеют сколько‑нибудь серьезного значения, причем аграрная революция в Китае становится, таким образом, совершенно непонятной (Троцкий и Радек). Об этих и подобных им ошибках оппозиции по китайскому вопросу вы, должно быть, уже знаете из нашей партийной печати.

Перейдем к вопросу об основных исходных пунктах ленинизма при решении вопросов революции в колониальных и зависимых странах.

В чем состоит исходный пункт Коминтерна и коммунистических партий вообще при подходе к вопросам революционного движения в колониальных и зависимых странах?

Он состоит в строгом различении между революцией в странах империалистических, в странах, угнетающих другие народы, и революцией в странах колониальных и зависимых, в странах, терпящих империалистический гнет других государств. Революция в империалистических странах – это одно, там буржуазия является угнетателем других народов, там она контрреволюционна на всех стадиях революции, там момент национальный, как момент освободительной борьбы, отсутствует. Революция в колониальных и зависимых странах – это нечто другое, там гнет империализма других государств является одним из факторов революции, там этот гнет не может не задевать также и национальную буржуазию, там национальная буржуазия на известной стадии и на известный срок может поддержать революционное движение своей страны против империализма, там национальный момент, как момент борьбы за освобождение, является фактором революции.

Не делать этого различения, не понимать этой разницы, отождествлять революцию в империалистических странах с революцией в странах колониальных, – это значит сойти с пути марксизма, с пути ленинизма, стать на путь сторонников II Интернационала.

Вот что говорил об этом Ленин в своем докладе по национальному и колониальному вопросам на II конгрессе Коминтерна:

“Что является самой важной, основной идеей наших тезисов? Различие между угнетенными и угнетающими народами. Мы подчеркиваем это различие – в противоположность II Интернационалу и буржуазной демократии” (т. XXV, стр. 351; курсив мой. – И.Ст. ).

Основная ошибка оппозиции состоит в том, что она не понимает и не признает этой разницы между революцией одного типа и революцией другого типа.

Основная ошибка оппозиции состоит в том, что она отождествляет революцию 1905 года в России, в стране империалистической, угнетавшей другие народы, с революцией в Китае, в стране угнетенной, полуколониальной, вынужденной бороться против империалистического гнета других государств.

У нас в России, в 1905 году, революция шла против буржуазии, против либеральной буржуазии, несмотря на то, что революция была буржуазно‑демократической. Почему? Потому, что либеральная буржуазия империалистической страны не может не быть контрреволюционной. Именно поэтому у большевиков не было тогда и не могло быть речи о временных блоках и соглашениях с либеральной буржуазией. Исходя из этого, оппозиция утверждает, что то же самое должно быть проведено в Китае на всех стадиях революционного движения, что временные соглашения и блоки с национальной буржуазией никогда и ни при каких условиях недопустимы в Китае. Но оппозиция забывает, что так могут говорить лишь люди, не понимающие и не признающие разницы между революцией в угнетенных странах и революцией в угнетающих странах, что так могут говорить лишь люди, рвущие с ленинизмом и скатывающиеся к сторонникам II Интернационала.

Вот что говорит Ленин о допустимости временных соглашений и блоков с буржуазно ‑освободительным движением в колониальных странах:

“Коммунистический Интернационал должен идти во временном союзе (курсив мой. – И.Ст. ) с буржуазной демократией колоний и отсталых стран, но не сливаться с ней и безусловно сохранять самостоятельность пролетарского движения даже в самой зачаточной его форме” (т. XXV, стр. 290)… “мы, как коммунисты, лишь в тех случаях должны и будем поддерживать буржуазные освободительные (курсив мой. – И.Ст. ) движения в колониальных странах, когда эти движения действительно революционны, когда представители их не будут препятствовать нам воспитывать и организовывать в революционном духе крестьянство и широкие массы эксплуатируемых” (т. XXV, стр. 353).

Как могло “случиться”, что Ленин, метавший гром и молнии против соглашений с буржуазией в России , признает допустимость таких соглашений и блоков в Китае ? Может быть, Ленин ошибся? Может быть, он повернул от революционной тактики к тактике оппортунистической? Конечно, нет! “Случилось” это потому, что Ленин понимал разницу между революцией в стране угнетенной и революцией в стране угнетающей. “Случилось” это потому, что Ленин понимал, что на известной стадии своего развития национальная буржуазия в колониальных и зависимых странах может поддержать революционное движение своей страны против гнета империализма. Этого не хочет понимать оппозиция, но она не хочет этого понимать потому, что она рвет с революционной тактикой Ленина, рвет с революционной тактикой ленинизма.

Обратили ли вы внимание на то, как лидеры оппозиции в своих речах старательно обходили эти указания Ленина, боясь тронуть их? Почему же они обходят эти всем известные тактические указания Ленина для колониальных и зависимых стран? Почему они боятся этих указаний? Потому, что они боятся правды. Потому, что тактические указания Ленина опрокидывают всю идейно‑политическую установку троцкизма в вопросах китайской революции.

Об этапах китайской революции. Оппозиция запуталась до того, что она отрицает теперь наличие каких бы то ни было этапов в развитии китайской революции. Но разве бывает революция без известных этапов своего развития? Разве наша революция не имела своих этапов развития? Возьмите Апрельские тезисы Ленина⁹и увидите, что Ленин признавал в нашей революции два этапа: первый этап – буржуазно‑демократическая революция с аграрным движением, как ее главной осью; второй этап – Октябрьская революция с захватом власти пролетариатом, как ее главной осью.

Каковы этапы китайской революции?

Их должно быть, по‑моему, три:

первый этап – революция общенационального объединенного фронта, период кантонский, когда революция направляла свой удар по преимуществу против иностранного империализма, а национальная буржуазия поддерживала революционное движение;

второй этап – буржуазно‑демократическая революция, после выхода национальных войск на реку Янцзы, когда национальная буржуазия отошла от революции, а аграрное движение разрослось в мощную революцию десятков миллионов крестьянства (ныне китайская революция стоит на втором этапе своего развития);

третий этап – советская революция, которой еще нет, но которая наступит.

Кто не понял того, что революция не бывает без известных этапов своего развития, кто не понял того, что китайская революция имеет три этапа в своем развитии, тот ничего не понял ни в марксизме, ни в китайском вопросе.

Что является характерной чертой первого этапа китайской революции?

Характерной чертой первого этапа китайской революции является то, что она была революцией общенационального объединенного фронта – во‑первых, и что она была направлена, главным образом, против внешнего империалистического гнета – во‑вторых (гонконгская забастовка¹⁰и пр.). Был ли тогда Кантон центром, плацдармом революционного движения в Китае? Безусловно, был. Это могут отрицать теперь разве только слепые.

Верно ли, что первый этап колониальной революции должен носить такой именно характер? Я думаю, что верно. В “Дополнительных тезисах” II конгресса Коминтерна, трактующих о революции в Китае и Индии, прямо говорится, что в этих странах “иностранное засилие все время тормозит свободное развитие социальной жизни”, что “поэтому первым шагом (курсив мой. – И.Ст. ) революции в колониях должно быть свержение иностранного капитализма” (см. стеногр. отчет II конгресса Коминтерна, стр. 605).

Характерной чертой китайской революции является тот факт, что она прошла этот “первый шаг”, первый этап своего развития, прошла период революции общенационального объединенного фронта и вступила во второй этап своего развития, в период аграрной революции.

Характерной чертой, например, турецкой революции (кемалисты), наоборот, является тот факт, что она застряла на “первом шаге”, на первом этапе своего развития, на этапе буржуазно‑освободительного движения, не пытаясь даже перейти во второй этап своего развитие, в этап аграрной революции.

Что представляли из себя Гоминдан¹¹и его правительство на первом этапе революции, в период кантонский? Они представляли тогда блок рабочих, крестьян, буржуазной интеллигенции и национальной буржуазии. Был ли тогда Кантон центром революционного движения, плацдармом революции? Была ли тогда правильна политика поддержки кантонского Гоминдана, как правительства освободительной борьбы с империализмом? Были ли мы правы, оказывая помощь Кантону в Китае и, скажем, Ангоре в Турции, когда Кантон и Ангора вели борьбу против империализма? Да, мы были правы. Мы были правы, и мы шли тогда по стопам Ленина, ибо борьба Кантона и Ангоры разбрасывала силы империализма, ослабляла и развенчивала империализм и облегчала тем самым дело развития очага мировой революции, дело развития СССР. Верно ли, что нынешние лидеры нашей оппозиции поддерживали тогда вместе с нами и Кантон и Ангору, оказывая им известную помощь? Да, верно. Пусть попробует кто‑либо опровергнуть это.

Но как понимать единый фронт с национальной буржуазией на первом этапе колониальной революции? Значит ли это, что коммунисты не должны заострять борьбы рабочих и крестьян против помещиков и национальной буржуазии, что пролетариат должен пожертвовать, хотя бы в малейшей степени, хотя бы на одну минуту, своей самостоятельностью? Нет, не значит. Единый фронт может иметь революционное значение лишь в том случае и лишь при том условии, если он не препятствует компартии вести свою самостоятельную политическую и организационную работу, организовывать пролетариат в самостоятельную политическую силу, подымать крестьянство против помещиков, организовывать открыто революцию рабочих и крестьян и подготавливать, таким образом, условия для гегемонии пролетариата. Я думаю, что докладчик вполне доказал, на основании всем известных документов, что Коминтерн внушал китайской компартии такое именно понимание единого фронта.

Каменев и Зиновьев ссылались здесь на одну единственную телеграмму в Шанхай в октябре 1926 года, говорящую о том, что не следует пока, до взятия Шанхая, заострять аграрного движения. Я далек от того, чтобы признать эту телеграмму правильной. Я никогда не считал и не считаю Коминтерн безгрешным. Отдельные ошибки бывают, и эта телеграмма является, бесспорно, ошибочной. Но, во‑первых, телеграмма эта была отменена самим Коминтерном , спустя несколько недель (в ноябре 1926 г.), без каких бы то ни было заявлений или сигнала со стороны оппозиции. Во‑вторых, почему до сих пор молчала об этом оппозиция, почему вспомнила она об этой телеграмме лишь через девять месяцев и почему она скрывает от партии, что эта телеграмма была отменена Коминтерном девять месяцев тому назад? Поэтому было бы злостной клеветой думать, что она, эта телеграмма, определяла линию нашего руководства. На самом деле это была отдельная эпизодическая телеграмма, абсолютно не характерная для линии Коминтерна, для линии нашего руководства. Это видно, повторяю, хотя бы из того, что она была отменена через несколько недель рядом документов, дающих линию и безусловно характерных для нашего руководства.

Позвольте сослаться на эти документы.

Вот, например, выдержка из резолюции VII пленума Коминтерна в ноябре 1926 года , т. е. через месяц после упомянутой выше телеграммы:

“Оригинальной особенностью текущего положения является его переходный характер, когда пролетариат должен выбирать между перспективой блока со значительными слоями буржуазии и перспективой дальнейшего укрепления своего союза с крестьянством. Если пролетариат не выдвинет радикальной аграрной программы, то он не сумеет вовлечь крестьянство в революционную борьбу и утратит гегемонию в национально‑освободительном движении ” (курсив мой. – И.Ст. ).

И дальше:

“Кантонское народное правительство не сможет удержаться у власти в революции, не сможет добиться полной победы над чужеземным империализмом и над туземной реакцией, пока дело национального освобождения не будет отождествляться с аграрной революцией ” (см. резолюцию VII расширенного пленума ИККИ; курсив мой. – И.Ст. ).

Вот вам документ, действительно определяющий линию руководства Коминтерна.

Крайне странно, что лидеры оппозиции обходят этот всем известный документ Коминтерна.

Может быть, не будет нескромностью, если я сошлюсь на свою речь в китайской комиссии Коминтерна в ноябре того же 1926 года , выработавшей, конечно, не без моего участия, резолюцию VII расширенного пленума по китайскому вопросу. Она, эта речь, вышла потом отдельной брошюрой под заглавием “О перспективах революции в Китае”. Вот некоторые места из этой речи:

“Я знаю, что среди гоминдановцев и даже среди китайских коммунистов имеются люди, которые не считают возможным развязывание революции в деревне, боясь, что втягивание крестьянства в революцию подорвет единый антиимпериалистический фронт. Это глубочайшее заблуждение , товарищи. Антиимпериалистический фронт в Китае будет тем сильнее и могущественней, чем скорее и основательней втянется китайское крестьянство в революцию ”.

И дальше:

“Я знаю, что есть среди китайских коммунистов товарищи, которые считают забастовки рабочих за улучшение их материального и правового положения нежелательными и отговаривают рабочих от забастовок. (Голос: “Это было в Кантоне и Шанхае”.) Это большая ошибка, товарищи. Это серьезнейшая недооценка роли и удельного веса пролетариата Китая. Это должно быть отмечено в тезисах, как явление безусловно отрицательное. Было бы большой ошибкой, если бы китайские коммунисты не использовали нынешней благоприятной обстановки для того, чтобы помочь рабочим улучшить свое материальное и правовое положение, хотя бы через забастовки. Для чего же тогда революция в Китае?” (См. Сталин , “О перспективах революции в Китае”.¹²)

А вот третий документ, от декабря 1926 года , данный в тот момент, когда Коминтерн осаждали со всех городов Китая, уверяя, что развертывание борьбы рабочих приводит к кризису, безработице, к закрытию фабрик и заводов:

“Общая политика отступления в городах и свертывания борьбы рабочих за улучшение своего положения неправильна . В деревнях борьбу надо развертывать, но нужно вместе с тем использовать благоприятный момент для улучшения материального и правового положения рабочих, всячески стараясь придать борьбе рабочих организованный характер, исключающий эксцессы и чрезмерное забегание вперед. Особенно надо стараться, чтобы борьба в городах направлялась против крупных слоев буржуазии и прежде всего против империалистов, с тем, чтобы мелкая и средняя китайская буржуазия по возможности удерживалась в рамках единого фронта против общего врага. Систему примирительных камер, третейских судов и т. д. считаем целесообразной с тем, чтобы была обеспечена правильная рабочая политика в этих институтах. Считаем вместе с тем нужным предупредить, что декреты против свободы стачек, рабочих собраний и т. д. абсолютно недопустимы”.

Четвертый документ, данный за полтора месяца до переворота Чан Кай‑ши:¹³

“Необходимо усилить в армии работу гоминдановских и коммунистических ячеек, организовывать их там, где их нет и где организация их возможна; там же, где организация коммунистических ячеек невозможна, необходимо вести усиленную работу при помощи скрытых коммунистов.

Необходимо держать курс на вооружение рабочих и крестьян, превращение крестьянских комитетов на местах в фактические органы власти с вооруженной самообороной и т. д.

Необходимо, чтобы всюду и везде компартия выступала как таковая; недопустима политика добровольной полулегальности; компартия не может выступать как тормоз массового движения; компартия не должна скрывать изменнической и реакционной политики правых гоминдановцев; на их разоблачение необходимо мобилизовать массы вокруг Гоминдана и китайской коммунистической партии .

Необходимо обратить внимание всех преданных революции работников, что в настоящее время китайская революция, в связи с перегруппировкой классовых сил и концентрацией империалистических армий, переживает критический период и что ее дальнейшие победы возможны лишь при решительном курсе на развитие массового движения. В противном случае революции грозит огромная опасность. Проведение в жизнь директив является поэтому более необходимым, чем когда бы то ни было”.

А еще раньше, еще в апреле 1926 года , за год до переворота правых гоминдановцев и Чан Кай‑ши, Коминтерн предупреждал китайскую коммунистическую партию, указывая ей, что “нужно вести дело к уходу или исключению правых из Гоминдана”.

Вот как понимал и продолжает понимать Коминтерн тактику единого фронта против империализма на первом этапе колониальной революции.

Знает ли об этих руководящих документах оппозиция? Конечно, знает. Почему же она замалчивает эти руководящие документы? Потому, что она добивается склоки, а не правды.

А ведь было время, когда нынешние лидеры оппозиции, особенно Зиновьев и Каменев, понимали кое‑что в ленинизме и отстаивали в основном ту же самую политику в китайском революционном движении, которую проводил Коминтерн и которую предначертал нам в своих тезисах тов. Ленин.¹⁴Я имею в виду VI пленум Коммунистического Интернационала вфеврале – марте 1926 года , когда председателем Коминтерна был Зиновьев, когда он был еще ленинцем и не успел еще перекочевать в лагерь Троцкого. Я говорю о VI пленуме Коммунистического Интернационала потому, что существует резолюция этого пленума о китайской революции,¹⁵единогласно принятая в феврале – марте 1926 года, где дается такая же приблизительно оценка первого этапа китайской революции, кантонского Гоминдана и кантонского правительства, какую дают Коминтерн и ВКП(б) и от которой открещивается теперь оппозиция. Я говорю об этой резолюции потому, что за нее голосовал тогда Зиновьев и против нее не возражал никто из членов ЦК, не исключая Троцкого, Каменева и других лидеров нынешней оппозиции.

Позвольте привести некоторые места из этой резолюции.

Вот что говорится в этой резолюции о Гоминдане :

“Шанхайская и гонконгская политические забастовки китайских рабочих (июнь – сентябрь 1925 г.) создали переломный момент в освободительной борьбе китайского народа против иностранных империалистов… Политическое выступление пролетариата дало мощный толчок дальнейшему развитию и укреплению всех революционно‑демократических организаций страны, и в первую очередь народно‑революционной партии Гоминдан и революционного правительства в Кантоне. Партия Гоминдан, выступавшая в основном своем ядре в союзе с китайскими коммунистами, представляет собой революционный блок рабочих, крестьян, интеллигенции и городской демократии (курсив мой. – И.Ст. ) на почве общности классовых интересов этих слоев в борьбе против иностранных империалистов и всего военно‑феодального уклада жизни за независимость страны и единую революционно‑демократическую власть” (см. резолюцию VI пленума ИККИ).

Итак, кантонский Гоминдан, как союз четырех “классов”. Вы видите, – это почти что “мартыновщина”,¹⁶освященная никем иным, как тогдашним председателем Коминтерна Зиновьевым.

О кантонском гоминдановском правительстве:

“Созданное партией Гоминдан в Кантоне революционное правительство (курсив мой. – И.Ст. ) успело уже связаться с самыми широкими массами рабочих, крестьян и городской демократии и, опираясь на них, разбило поддерживаемые империалистами контрреволюционные банды (и проводит работу по радикальной демократизации всей политической жизни Гуандунской провинции). Являясь, таким образом, авангардом в борьбе китайского народа за независимость, кантонское правительство служит образцом для будущего революционно‑демократического строительства в стране (см. там же; курсив мой. – И.Ст. ).

Оказывается, что кантонское гоминдановское правительство, представлявшее блок четырех “классов”, было правительством революционным , и не только революционным, но даже образцом для будущего революционно‑демократического правительства в Китае.

Об едином фронте рабочих, крестьян и буржуазии:

“Пред лицом новых опасностей китайская компартия и Гоминдан должны развить самую широкую политическую работу, организуя массовые выступления на поддержку борьбы народных армий, используя внутренние противоречия в лагере империалистов и противопоставляя им единый национально‑революционный фронт самых широких слоев населения (рабочих, крестьян, буржуазии ) под руководством революционно‑демократических организаций” (см. там же, курсив мой. – И.Ст. ).

Выходит, что временные блоки и соглашения с буржуазией в колониальных странах на известном этапе колониальной революции не только допустимы, но и прямо необходимы.

Не правда ли, это очень похоже на то, о чем говорит нам Ленин в своих известных указаниях о тактике коммунистов в колониальных и зависимых странах. Жаль только, что об этом успел уже забыть Зиновьев.

Вопрос о выходе из Гоминдана:

“Отдельные слои крупной китайской буржуазии, временно группировавшиеся вокруг партии Гоминдан, за последний год отошли от нее, что вызвало образование на правом крыле Гоминдана небольшой группы, открыто выступавшей против тесного союза Гоминдана с массами трудящихся, за исключение коммунистов из Гоминдана, и против революционной политики кантонского правительства. Осуждение этого правого крыла на II конгрессе Гоминдана (январь 1926 г.) и подтверждение необходимости боевого союза Гоминдана с коммунистами закрепляет революционное направление деятельности Гоминдана и кантонского правительства и обеспечивает Гоминдану революционную поддержку пролетариата ” (см. там же; курсив мой. – И.Ст. ).

Оказывается, что выход коммунистов из Гоминдана на первом этапе китайской революции был бы серьезной ошибкой. Жаль только, что Зиновьев, голосовавший за ату резолюцию, успел уже забыть, об этом через какой‑нибудь месяц. Ибо не далее, как в апреле 1926 года (через месяц) Зиновьев требовал немедленного выхода коммунистов из Гоминдана.

Об уклонах в китайской компартии и о недопустимости перепрыгивания через гоминдановскую фазу революции:

“Политическое самоопределение китайских коммунистов будет развиваться в борьбе против двух одинаково вредных уклонов: против правого ликвидаторства, игнорирующего самостоятельные классовые задачи китайского пролетариата и ведущего к бесформенному слиянию с общим демократическим национальным движением, и против крайних левых настроений, стремящихся перескочить через революционно‑демократический этап движения непосредственно к задачам пролетарской диктатуры и Советской власти, забывая о крестьянстве , этом основном и решающем факторе китайского национально‑освободительного движения”(см. там же; курсив мой. – И.Ст. ).

Тут все есть, как видите, для того, чтобы уличить теперь оппозицию и в перескакивании гоминдановской фазы развития в Китае, и в недооценке крестьянского движения, и в заскакивании в сторону Советов. Не в бровь, а в глаз.

Известна ли эта резолюция Зиновьеву, Каменеву, Троцкому?

Надо полагать, что известна. Во всяком случае, она не может не быть известной Зиновьеву, под председательством которого проводилась эта резолюция на VI пленуме Коминтерна и который сам голосовал за нее. Почему же теперь лидеры оппозиции обходят эту резолюцию высшей инстанции мирового коммунистического движения? Почему они замалчивают ее? Потому, что она оборачивается против них по всем вопросам китайской революции. Потому, что она опрокидывает всю нынешнюю троцкистскую установку оппозиции. Потому, что они отошли от Коминтерна, отошли от ленинизма, и теперь, боясь своего прошлого, боясь своей тени, они вынуждены трусливо обходить резолюцию VI пленума Коминтерна.

Так обстоит дело с первым этапом китайской революции.

Перейдем теперь ко второму этапу китайской революции.

Если первый этап отличался тем, что острие революции направлялось главным образом против иностранного империализма, то характерной чертой второго этапа является тот факт, что революция направляет свое острие главным образом против внутренних врагов и прежде всего против феодалов, против феодального режима.

Разрешил ли первый этап свою задачу свержения иностранного империализма? Нет, не разрешил. Он передал проведение этой задачи в наследство второму этапу китайской революции. Он только дал первую раскачку революционным массам против империализма для того, чтобы окончить свой бег и передать это дело будущему.

Надо полагать, что и второму этапу революции не удастся полностью разрешить задачу изгнания империалистов. Он даст дальнейшую раскачку широким массам китайских рабочих и крестьян против империализма, но он сделает это для того, чтобы передать завершение этого дела следующему этапу китайской революции, этапу советскому.

И в этом нет ничего удивительного. Разве не известно, что в истории нашей революции имели место аналогичные факты, хотя и в другой обстановке и при других обстоятельствах? Разве не известно, что первый этап нашей революции не разрешил полностью своей задачи завершения аграрной революции, а передал эту задачу следующему этапу революции, Октябрьской революции, которая и разрешила целиком и полностью задачу искоренения феодальных пережитков. Поэтому не будет ничего удивительного, если на втором этапе китайской революции не удастся завершить полностью аграрную революцию и если второй этап революции, раскачав миллионные массы крестьянства и подняв их против феодальных пережитков, передаст завершение этого дела следующему этапу революции, этапу советскому. И это будет только плюсом для будущей советской революции в Китае.

В чем состояла задача коммунистов на втором этапе революции в Китае, когда центр революционного движения явным образом переместился из Кантона в Ухан и когда, наряду с революционным центром в Ухане, создался контрреволюционный центр в Нанкине?

В том, чтобы использовать вовсю возможность открытой организации партии, пролетариата (профсоюзы), крестьянства (крестьянские союзы), революции вообще.

В том, чтобы толкать уханских гоминдановцев влево, в сторону аграрной революции.

В том, чтобы превратить уханский Гоминдан в центр борьбы против контрреволюции и в ядро будущей революционно‑демократической диктатуры пролетариата и крестьянства.

Была ли правильна эта политика?

Факты показали, что она была единственно правильной политикой, способной воспитать широкие массы рабочих и крестьян в духе дальнейшего развития революции.

Оппозиция требовала тогда немедленного образования Советов рабочих и крестьянских депутатов. Но это было авантюризмом, авантюристским заскоком вперед, ибо немедленное образование Советов означало бы тогда перепрыгивание через лево‑гоминдановскую фазу развития.

Почему?

Потому, что Гоминдан в Ухане, поддерживавший союз с коммунистами, не успел еще дискредитировать и разоблачить себя в глазах широких масс рабочих и крестьян, не успел еще исчерпать себя, как буржуазно‑революционная организация.

Потому, что выставить лозунг Советов и свержения уханского правительства в момент, когда массы еще не убедились на своем собственном опыте в негодности этого правительства, в необходимости его свержения, – значит заскочить вперед, оторваться от масс, лишить себя поддержки масс и провалить, таким образом, начатое дело.

Оппозиция думает, что если она поняла ненадежность, непрочность, недостаточную революционность Гоминдана в Ухане (а понять это нетрудно всякому политически квалифицированному работнику), то этого вполне достаточно для того, чтобы поняли все это и массы, этого вполне достаточно, чтобы заменить Гоминдан Советами и повести за собой массы. Но это есть обычная “ультралевая” ошибка оппозиции, принимающей свое собственное сознание и понимание за сознание и понимание миллионных масс рабочих и крестьян.

Оппозиция права, когда она говорит, что партия должна идти вперед. Это обычное марксистское положение, без соблюдения которого нет и не может быть действительной компартии. Но это лишь часть истины. Вся истина состоит в том, чтобы партия не только шла вперед, но и вела за собой миллионные массы. Идти вперед, не ведя за собой миллионных масс, это значит на деле оторваться от движения. Идти вперед, отрываясь от арьергарда, не умея вести за собой арьергард, это значит совершить заскок, могущий провалить на известное время движение масс вперед. Ленинское руководство в том, собственно, и состоит, чтобы авангард умел вести за собой арьергард, чтобы авангард шел вперед, не отрываясь от масс. Но чтобы авангард не мог оторваться от масс, чтобы авангард действительно мог вести за собой миллионные массы, для этого требуется одно решающее условие, а именно, чтобы сами массы убеждались на своем собственном опыте в правильности указаний, директив, лозунгов авангарда.

Несчастье оппозиции в том именно и состоит, что она не признает этого простого ленинского правила руководства миллионными массами, не понимая, что одна лишь партия, одна лишь передовая группа, без поддержки миллионных масс, не в состоянии провести революцию, что революция “делается” в последнем счете миллионными массами трудящихся.

Почему мы, большевики, в апреле 1917 года не выставили практического лозунга свержения Временного правительства и установления Советской власти в России, хотя и были убеждены, что в ближайшем будущем мы станем перед необходимостью свержения Временного правительства и установления Советской власти?

Потому, что широкие массы трудящихся как в тылу, так и на фронте, наконец, сами Советы не были еще готовы к усвоению такого лозунга, верили еще в революционность Временного правительства.

Потому, что Временное правительство не успело еще оскандалиться и дискредитировать себя поддержкой контрреволюции в тылу и на фронте.

Почему Ленин заклеймил группу Багдатьева в апреле 1917 года в Петрограде, выставившую лозунг немедленного свержения Временного правительства и установления Советской власти?

Потому, что попытка Багдатьева была бы опасным заскоком вперед, создававшим угрозу отрыва большевистской партии от миллионных масс рабочих и крестьян.

Авантюризм в политике, багдатьевщина по вопросам китайской революции, – вот что убивает теперь нашу троцкистскую оппозицию.

Зиновьев заявляет, что, говоря о багдатьевщпне, я отождествляю нынешнюю китайскую революцию с революцией Октябрьской. Это, конечно, пустяки. Во‑первых, я сам оговорился в своей статье “Заметки на современные темы”, что “аналогия тут условная”, что “я допускаю ее лишь со всеми теми оговорками, которые необходимы, если иметь в виду различие ситуации Китая наших дней и России 1917 года”.¹⁷

Во‑вторых, было бы глупо утверждать, что нельзя брать вообще аналогий из революций других стран при характеристике тех или иных течений, тех или иных ошибок в революции данной страны. Разве революция одной страны не учится у революций других стран, если даже эти революции являются не однотипными? К чему же сводится тогда наука о революции?

Зиновьев, по сути дела, отрицает возможность науки о революции. Разве это не факт, что Ленин в период перед Октябрьской революцией обвинял Чхеидзе, Церетели, Стеклова и других в “луиблановщине” французской революции 1848 года? Посмотрите статью Ленина “Луиблановщина”¹⁸и поймете, что Ленин широко пользовался аналогией из французской революции 1848 года при характеристике ошибок тех или иных деятелей перед Октябрем, хотя Ленин хорошо знал, что французская революция 1848 года и наша Октябрьская революция не являются революциями однотипными. И если можно говорить о “луиблановщине” Чхеидзе и Церетели в период перед Октябрьской революцией, то почему нельзя говорить о “багдатьевщине” Зиновьева и Троцкого в период аграрной революции в Китае?

Оппозиция уверяет, что Ухан не был центром революционного движения. Но почему же тогда Зиновьев утверждал, что “необходима всемерная помощь” уханскому Гоминдану для того, чтобы сделать его центром борьбы против китайских Кавеньяков? Почему уханская территория, а не какая‑либо иная, стала центром максимального развития аграрного движения? Разве это не факт, что именно уханская территория (Хунань, Хубэй) была в начале этого года центром максимального развития аграрного движения? Почему Кантон, где не было массового аграрного движения, можно было назвать “плацдармом революции” (Троцкий), а Ухан, на территории которого началась и развилась аграрная революция, нельзя считать центром, “плацдармом” революционного движения? Чем объяснить, в таком случае, что оппозиция требовала оставления компартии в составе уханского Гоминдана и уханского правительства? Неужели оппозиция стояла в апреле 1927 года за блок с “контрреволюционным” уханским Гоминданом? Откуда такая “забывчивость” и растерянность у оппозиции?

Оппозиция злорадствует, что блок с уханским Гоминданом оказался недолговечным, утверждая при этом, что Коминтерн не предупреждал китайских коммунистов о возможности провала уханского Гоминдана. Едва ли нужно доказывать, что злорадство оппозиции свидетельствует лишь об ее политическом банкротстве. Оппозиция, видимо, думает, что блоки с национальной буржуазией в колониальных странах должны быть долговечными. Но так могут думать лишь люди, растерявшие последние остатки ленинизма. Если феодалы и империализм в Китае оказались на данной стадии сильнее, чем революция, если давление этих враждебных сил привело к повороту уханского Гоминдана вправо и к временному поражению китайской революции, то злорадствовать по этому поводу могут лишь люди, зараженные пораженчеством. Что касается утверждения оппозиции о том, что Коминтерн не предупреждал компартию Китая о возможном провале уханского Гоминдана, то это одна из тех обычных сплетен, которыми изобилует теперь арсенал оппозиции.

Позвольте привести несколько документов в опровержение оппозиционных сплетен.

Документ первый, от мая 1927 года:

“Самое главное теперь во внутренней политике Гоминдана – систематически развертывать аграрную революцию во всех провинциях, в том числе и особенно в Гуандуне под лозунгом “Вся власть крестьянским союзам и комитетам в деревне”. В этом основа успехов революции и Гоминдана. В этом основа того, чтобы создать в Китае широкую и мощную политическую и военную армию против империализма и его агентов. Практически лозунг конфискации земель вполне своевременен для провинций, охваченных сильным аграрным движением, вроде Хунани, Гуандуна и т. д. Без этого невозможно развертывание аграрной революции …(курсив мой. – И.Ст. )

Надо теперь же начать организацию восьми или десяти дивизий из революционных крестьян и рабочих с абсолютно надежным комсоставом. Это будет гвардия Ухана как на фронтах, так и в тылу для разоружения ненадежных частей. Медлить с этим нельзя.

Надо усилить работу в тылу и частях Чан Кай‑ши для разложения и оказать помощь крестьянским повстанцам в Гуандуне, где власть помещиков особенно нестерпима”.

Документ второй, от мая 1927 года:

“Без аграрной революции победа невозможна. Все нее ЦК Гоминдана превратится в жалкую игрушку ненадежных генералов. С эксцессами нужно бороться, но не войсками, а через крестьянские союзы. Мы решительно стоим за фактическое взятие земля снизу. Опасения насчет поездки Тан Пин‑сяна имеют некоторую почву. Не отрываться надо от рабоче‑крестьянского движения, а надо содействовать ему всемерно. Иначе погубите дело.

Некоторые старые лидеры ЦК Гоминдана боятся событий, колеблются, соглашательствуют. Надо вовлечь в ЦК Гоминдана побольше новых крестьянских и рабочих лидеров снизу. Их смелый голос сделает стариков решительными, или выведет их в тираж. Нынешнее строение Гоминдана надо изменить. Верхушку Гоминдана надо обязательно освежить и пополнить новыми лидерами, выдвинувшимися в аграрной революции, а периферию надо расширить за счет миллионов из рабоче‑крестьянских союзов. Без этого Гоминдан рискует оторваться от жизни и потерять всякий авторитет.

Надо ликвидировать зависимость от ненадежных генералов. Мобилизуйте тысяч двадцать коммунистов, добавьте тысяч пятьдесят революционных рабочих и крестьян из Хунани – Хубэя, составьте несколько новых корпусов, используйте курсантов школы для комсостава и организуйте, пока не поздно, свою надежную армию. Без этого нет гарантии от провалов. Это дело трудное, но других путей нет.

Организуйте Реввоентрибунал во главе с видными гоминдановцами не‑коммунистами. Наказывайте офицеров, поддерживающих связь с Чан Кай‑ши или натравливающих солдат на народ, на рабочих и крестьян. Нельзя заниматься только уговариванием. Пора начать действовать. Надо карать мерзавцев. Если гоминдановцы не научатся быть революционными якобинцами, они погибнут и для народа и для революции ” (курсив мой. – И.Ст. ).

Вы видите, что Коминтерн предвидел события, он вовремя сигнализировал об опасностях и предупреждал китайских коммунистов о гибели уханского Гоминдана, если гоминдановцы не сумеют стать революционными якобинцами.

Каменев говорил, что в поражении китайской революции повинна политика Коминтерна, что мы “вырастили Кавеньяков в Китае”. Товарищи, так может говорить о нашей партии лишь человек, готовый идти на преступление против партии. Так говорили о большевиках меньшевики в период июльского поражения 1917 года, когда появились на сцену русские Кавеньяки. Ленин писал в своей статье “К лозунгам”,¹⁹что июльское поражение есть “победа Кавеньяков”. Меньшевики тогда злобствовали, утверждая, что в появлении русских Кавеньяков повинна политика Ленина. Думает ли Каменев, что в появлении русских Кавеньяков в период июльского поражения 1917 года повинна политика Ленина, политика нашей партии, а не что‑либо другое? Приличествует ли Каменеву подражать в данном случае господам меньшевикам?(Смех.) Я не думал, что товарищи из оппозиции могут пасть так низко…

Известно, что революция 1905 года потерпела поражение, причем поражение это было более глубокое, чем нынешнее поражение китайской революции. Меньшевики говорили тогда, что в поражении революции 1905 года повинна крайняя революционная тактика большевиков. Не думает ли Каменев и здесь взять за образец меньшевистское толкование истории нашей революции и бросить камень в большевиков?

А чем объяснить поражение Баварской Советской Республики? Может быть, политикой Ленина, а не соотношением классовых сил?

Чем объяснить поражение Венгерской Советской Республики? Может быть, политикой Коминтерна, а не соотношением классовых сил?

Как можно утверждать, что тактика той или иной партии может отменить или перевернуть соотношение классовых сил? Наша политика в 1905 году была правильной или нет? Почему мы потерпели тогда поражение? Разве факты не говорят, что при политике оппозиции революция в Китае пришла бы к поражению более быстрым темпом, чем это имело место на деле? Как назвать людей, которые забывают о соотношении классовых сил во время революции и пытаются объяснить все и вся одной лишь тактикой той или иной партии? Об этих людях можно сказать лишь одно, – что они порвали с марксизмом.

Выводы.

Главнейшие ошибки оппозиции:

1) Оппозиция не понимает характера и перспектив китайской революции.

2) Оппозиция не видит разницы между революцией в Китае и революцией в России, между революцией в колониальных странах и революцией в странах империалистических.

3) Оппозиция рвет с ленинской тактикой в вопросе об отношении к национальной буржуазии в колониальных странах на первом этапе революции.

4) Оппозиция не понимает вопроса об участии коммунистов в Гоминдане.

5) Оппозиция нарушает основы ленинской тактики в вопросе о соотношении между авангардом (партией) и арьергардом (миллионными массами трудящихся).

6) Оппозиция рвет с резолюциями VI и VII пленумов Исполкома Коммунистического Интернационала.

Оппозиция шумливо расхваливает свою политику в китайском вопросе, утверждая, что при этой политике в Китае было бы теперь лучше. Едва ли нужно доказывать, что при тех грубейших ошибках, которые допустила оппозиция, китайская компартия загнала бы себя окончательно в тупик, если бы она усвоила антиленинскую, авантюристскую политику оппозиции.

Если коммунистическая партия в Китае выросла за короткий срок из маленькой группы в 5–6 тысяч человек в массовую партию в 60 тысяч членов; если китайской компартии удалось за это время организовать в профсоюзы около 3 миллионов пролетариев; если китайской компартии удалось разбудить от спячки многомиллионное крестьянство и вовлечь десятки миллионов крестьян в революционные крестьянские союзы; если китайской компартии удалось за это время завербовать на свою сторону целые полки и дивизии из состава национальных войск; если китайской компартии удалось за это время превратить идею гегемонии пролетариата из пожелания в факт, – если китайской компартии удалось добиться в короткий срок всех этих завоеваний, то это объясняется, между прочим, тем, что она шла по пути, начертанному Лениным, по пути, указанному Коминтерном.

Нечего и говорить, что при политике оппозиции, при ее ошибках, при ее антиленинском курсе в вопросах колониальной революции, этих завоеваний китайской революции либо не было бы вовсе, либо они были бы сведены к минимуму.

Сомневаться в этом могут разве только “ультралевые” ренегаты и авантюристы.