Достоинства и ущербность тоталитарной модели

Привлекательность данной теории состоит еще и в том, что она обладает известным правдоподобием,так же как и прежняя официальная история советского общества. Более того, как представляется, нынешнее широкое распространение тоталитарной модели в отечественной исторической литературе объясняется ее антиномическим сходством с советским классовым или партийным подходом к проблемам взаимодействия общества и власти. В этом смысле она близка и понятна бывшим адептам "Краткого курса" и "Истории КПСС". Прежние теории как бы выворачиваются наизнанку. То, что давалось с положительным знаком, теперь преподносится с отрицательным. Под эту модель, как и прежде, можно подгонять факты, игнорируя и отбрасывая то, что в нее не укладывается. Достаточно заменить такие прежние ходовые понятия, как "пробуждение политического сознания масс" на "движение к тоталитаризму", "советского человека" на "человека массы" или "совка", "создание партии нового типа" на "формирование политической элиты", "преодоление классовых различий и движение к социальной однородности" на "образование бесструктурного общества", "морально-политическую общность советских людей" на "создание монотонного и абстрактного единства" и пр., и кажется, что ключ к пониманию процессов, происходивших в СССР в 1930-е годы, найден. Впечатление от этой конструкции возникает довольно жуткое, действительно достойное отражения лишь в фантастических романах-антиутопиях или в материалах бойких и скорых на руку публицистов.

В предыдущем изложении уже не раз подчеркивалась сложность взаимоотношений общества и порожденных им институтов власти, несводимость их к простым и ясным объяснениям, наличие многих подспудных сил и движений, от которых зависел тот или иной поворот событий на протяжении истории 1920—1930-х годов. Таких критических поворотных "точек" оказалось немало, и они подрываютодномерное видение советской истории.

Еще больше сомнений в пригодности тоталитарной модели возникает, если обратиться к анализу такого феномена, как взрыв массовых репрессий в 1937—1938 гг., названный в народе "ежовщиной", или изменений в социальной структуре общества, происшедших к концу десятилетия, или же тех противоречий и сложностей в советской действительности, которые отчетливо проявились в СССР накануне новой "большой войны". Только после глубокого исторического анализа можно сделать какой-либо определенный вывод о характере общественного строя в стране, возникшего в 1930-е годы. Но прежде нужно, видимо, обратиться к оценке Конституции 1936 г., которая была призвана законодательно оформить основы построенного в СССР социализма, и где, как в зеркале, отразились противоречия, свойственные советской действительности. Содержание самой Конституции никак не соответствует тоталитарной модели.