"Открытые процессы"

Первый "открытый процесс" в Москве состоялся летом 1936 г. и был нацелен на то, чтобы привязать бывших оппозиционеров к числу самых ярых противников советского строя. "Козлами отпущения" были избраны Каменев и Зиновьев, ранее осужденные за "нравственное пособничество" убийству Кирова. Вместе с ними по процессу проходили менее известные коммунисты из рядов бывшей "левой оппозиции" (всего 16 обвиняемых). Путем морального и физического давления в застенках НКВД у них были вырваны признания не только в идейных ошибках и заблуждениях, но и в организации антисоветской деятельности, в заговоре против Сталина и прочих руководителей, в связях с находившимся за границей Троцким. Были названы фамилии и других оппозиционеров, якобы вовлеченных в контрреволюционную деятельность, в том числе бывшие лидеры правых — Бухарин, Рыков, Томский. Всем обвиняемым был вынесен смертный приговор.

Параллельно с организацией процесса велась кампания по усилению "большевистской бдительности", "умению распознавать врагов партии, как бы те ни маскировались". На многочисленных митингах и собраниях принимались резолюции, клеймившие позором изменников и предателей, призывавшие расстрелять их как "бешеных собак". В этой обстановке был заменен руководитель карательного ведомства. Вместо Г. Ягоды, который, по мнению руководства, оказался не способным полностью разоблачить "троцкистско-зиновьевский блок", был назначен Ежов, как человек более подходящий требованиям момента.

В январе 1937 г. состоялся второй "открытый процесс", известный как "процесс Пятакова—Радека". По нему проходило 17 человек, обвиняемых в создании "подпольного троцкистско-зиновьевского центра", якобы ставившего своей целью реставрацию капитализма в СССР, организацию массового саботажа и шпионажа в пользу иностранных государств. Последствия этого процесса, разыгранного уже по сценарию нового наркома, распространились на сферу экономики и охватили различные звенья и этажи управления. Начался настоящий террор против руководителей и специалистов. Ошибки в планировании, брак в работе, несчастные случаи, поломки оборудования и т. д. и т. п. могли быть использованы для обвинения в актах вредительства и саботажа. Образ повсеместного "вредителя и шпиона на производстве", внедряемый в массовое сознание, создавал атмосферу взаимной подозрительности, настраивал людей на разоблачения. С этой точки зрения "ежовщина" носила антибюрократический, популистский характер. Суровые расправы с мнимыми виновниками трудностей приносили частичное удовлетворение, позволяли "выпустить пар". Эта волна репрессий затронула близких друзей и соратников зам. председателя СНК Г.К. Орджоникидзе, который, будучи не в силах противостоять ей, покончил жизнь самоубийством.