4. Историческая задача казаков на Дону
Из текста повести можно понять, что главной своей задачей казаки видели борьбу с Турцией и её вассалами. Автор повести красочно описывает состав армии, которая собралась под стенами Азова «А с ними, пашами, прислал турской царь под нас многую свою собраную силу и бусурманскую рать, совокупя на нас всех подручников своих: нечестивых царей и королей, и князей, и владетелей - 12 земель! <…> А было с пашами под нами всяких воинских собраных людей всяких розных земель и вер царя турского, его земли и розных земель: турки, крымцы, греки, серби, арапы, можары, буданы, олшаны, арнауты, волохи, мутьяня, черкасы, немцы. О наименованиях различных народов, участвующих в кампании Турции против Азова см.: Робинсон А. Н. Комментарий географический и исторический // Воинские повести Древней Руси. С. 317 - 318. И всего с пашами и с крымским царем людей было, по спискам их, браного мужика, окроме вымышлеников немец и черных мужиков и охотников, 256 000». [59 - 60] Автор повести, рисуя такую картину, хочет выразить, что против казаков, засевших в крепости, сплотился весь «нечестивый» мир, который и являлся обширной Османской империей. Без сомнения, казаки понимают свою принадлежность к периферии миров: они находятся на границе мусульманского и христианского миров.
Достаточно ярко описывает ситуацию и следующий фрагмент: «Разделили вы государя царя турсково тем Азовым городом со всею ево ордою крымскою и нагайскою воровством своим». [63] Мы понимаем, что в пространственном отношении казаки в Азове оказываются зажатыми между двумя частями Турции; они создают клин, направленный в центр Османской империи. Поэтому граница, о которой мы говорили в начале второй главы и на которой оказались казаки, захватив Азов, оказывается не совсем и условной; она имеет пространственное проявление.
Отношение между двумя мирами ясно читается и в следующих двух отрывках: 1) «Хотя он у нас, турецкой царь, Азов и взятьем возметь такими своими великими турецкими силами и наемными людми немецкими, умом немецким и промыслом, а не своим царевым дородством и разумом…» [66] и 2) «А красной хорошей Азов город взяли мы у царя вашего турского не разбойничеством и не татиным промыслом, взяли мы Азов город впрямь в день, а не ночью, дородством своим и разумом для опыту…» [67] Вот такое различие, согласно тексту Поэтической повести происходит как раз от того, что казаки - православные, а турки - «бусурманы» (конечно, автором подразумевается «мусульмане»). Казаки взяли Азов «благородством», потому что они - православные, а турки используют «воровской промысел», потому что они - мусульмане. Весь «спор» казаков и турок за Азов будет сводиться именно к религиозной составляющей: «Крестьянин побожится душею крестьянскою и на той правде во веки стоит, а ваш брат, бусорман, побожится верою бусурманскою, а ваша вера бусорманская татарская ровна бешеной собаке, - и потому вашему брату, бусорману, собаке, и верить нельзя!» [70] В процитированном отрывке проявляется крайняя нетерпимость казаков; причем ведь казаки вряд ли «критикуют» теоретические основания мусульманства, они скорее болезненно реагируют на те беды, которые приносила Турция России. Следовательно, каждый приносящий беду - «нечестивец», в том числе, и с позиции религиозной.
Проанализируем еще один фрагмент: «Гордому ему бусурману царю турскому и пашам вашим бог противитца за его такия слова высокие. <…> Не положил он, похабной бусурман, поганы пес, скаредная собака, бога себе помощника, обнадежился он на свое тленное богатество, вознес отец его сатана гордостию до неба, опустит его за то бог с высоты в бездну во веки». [67] В данном фрагменте явно показано, что основная беда турецкого султана в том, что он не следует христианским заповедям, не почитает религиозные ценности противника. Казаки же выступают в роли «карающей инстанции» от имени христианской веры, от имени всего православного населения.
Продолжим анализ: «Да вы же нас зовете словом царя турского, чтобы нам служить ему, царю турскому, а сулите нам от него честь великую и богатство многое. А мы, люди божии, а холопи государя царя московского, а се нарицаемся по крещению православные крестьяне. Как служить можем ему, царю турскому неверному, оставя пресветлой здешней свет и будущей? В тму идти не хощем!» [69] Становится понятно, что почести от турецкого султана - не почести, а богатство от него приносят только духовный упадок. Именно поэтому казаки отказывают турецким «толмачам» на предложение служить в Турции. Казакам совершенно диким представляется то, что турки могли и говорить о такой службе. Как мы выяснили служба у казаков может быть только одна - московскому государю. Заметим, что служба в Турции рассматривается как духовное заблуждение, «тьма» против «света» службы православному государству.
Не возникает сомнений в том, что казаки - полноценная часть православного мира. У них даже существуют «свои собственные» небесные покровители, к которым они обращаются на протяжении всей осады 1641 года: «И мы, видя ту гору высокую, горе свое вечное, што от нее наша смерть будет, попрося у бога милости и пречистыя богородицы помощи и у предтечева образа заступления, и призывая на помощь чюдотворцы московские…» [73] Как выясняется из приведенного отрывка, казаки просят помощи и заступничества не только у «своих» покровителей, но и у московских святых, то есть у всех православных святых. Это еще раз подчеркивает тот факт, что казачество осознает себя полностью принадлежащим к православной традиции и православной государственности.
И, конечно, необходимо отметить, что, каждый раз выходя на бой с турками, казаки надеются только на помощь божественного промысла; казаков укрепляет чувство религиозной веры, с которым они идут в бой. Им важно только одно - освободить от гнета Османской империи, порабощенные ею православные народы.