2.3. История исторической науки в эпоху Средневековья

Становление христианства как развитой религиозной и мировоззренческой системы привело к формированию новой традиции исторического сознания. Заложенная первыми и наиболее авторитетными христианскими теологами – Отцами Церкви – философия истории вобрала в себя опыт античной историографии, отказавшись от ее основополагающих принципов или изменив их до полной противоположности. Исторические сочинения язычников рассматривались как несопоставимо менее ценные, чем предание иудеев, воплотившееся в Ветхом Завете. Библейская модель истории была положена в основу христианского понимания развития человечества. Интерпретация событий прошлого и настоящего по преимуществу ориентировалась на принцип веры, признавала решающее значение сверхъестественного вмешательства всемогущего Бога в человеческую жизнь и ограничивала возможности рационального объяснения событий.

Признание абсолютного авторитета Библии вызывало отказ от применения к ней принципов критической оценки информации, который применяли античные авторы. Достоверность и ценность информации оценивались с точки зрения степени авторитетности сообщавшего ее источника. Понятие авторитетного источника было одной из важнейших категорий средневекового сознания, усвоенных историографической традицией. Отказавшись от принципов рациональной критики библейских текстов, ранняя христианская историография усматривала в них иные, аллегорические смыслы. В фактах и событиях видели лишь внешнее выражение универсальных моральных и мистических идей, которые раскрывали истинное содержание отношений между Богом и людьми и делали явным глубинный смысл происходящего.

В трудах Отцов Церкви были выдвинуты две системы периодизации всемирной истории. Одна, на основе ветхозаветной «Книги пророка Даниила», связывала прошлое и настоящее человечества с четырьмя монархиями: Вавилонское царство, Персидское, Царство Александра Македонского и Римское. Считалось, что Римская империя – последнее государство на земле, после которого наступит конец истории. Последовательная смена монархий отражала Божественный замысел, согласно которому люди шли к политическому и религиозному единству.

Большинство средневековых историков предпочитало периодизацию истории Аврелия Августина – Августина Блаженного (354–430). В своем труде «О граде Божьем» он делит историю на 6 периодов: от Адама до потопа, от потопа до Авраама, от Авраама до царя Давида, от царя Давида до Вавилонского пленения, от Вавилонского пленения до рождения Христа, от рождения Христа до его грядущего Второго пришествия. Согласно созданной Августином концепции истории, противостояние добра и зла, Бога и дьявола находило свое отражение в борьбе града Божьего – мистического сообщества всех праведников и истинно верующих, против града Сатаны – совокупности всех живших ранее и живущих ныне язычников и врагов веры. Эти два сообщества разделены в вечности на два противостоящих лагеря, однако и избранные, и грешники сосуществуют во времени реальной истории, в земном сообществе – граде Земном. Подобно другим христианским мыслителям, Августин верил, что человеческая история имеет свой финал и свою цель – окончательную победу праведников и поражение грешников.

Оригинальная концепция исторического времени явилась наиболее впечатляющим достижением средневековой историографии, во многом определившим ее облик. Принцип хронологической организации повествования стал определяющим для средневековой историографии, тогда как в эпоху античности руководствовались преимущественно принципом причинно-следственных связей. Таким образом, парадигма христианского исторического сознания, сформированного ученой церковной культурой, покоилась на двух фундаментальных идеях: Божественного предопределения (провиденциализм) и линейного развития исторического времени (от дней Творения до Страшного суда).

Уже в период раннего христианства предпринимались попытки представить всю историю человечества как единый взаимосвязанный процесс. В центр этого процесса помещалась история иудеев и христиан – избранных народов, хранителей истинной веры. История других народов воспринималась как второстепенное явление, значимое лишь в той степени, в какой они входили в соприкосновение с иудеями и христианами. Основное внимание было направлено на то, чтобы представить именно христиан как избранное сообщество, сменившее в этом качестве иудеев, отступивших от истинной веры после пришествия Христа. Парадигмой средневекового исторического сознания была Священная история – история существования и распространения веры среди народов.

Создателями образцовых схем всемирной истории были епископ Евсевий Кесарийский (263–339) и один из крупнейших теологов латинской церкви Иероним (347–419/420). Первым автором универсальной христианской истории стал преданный ученик Августина Павел Орозий (380–420), создавший образцовый для всех последующих средневековых авторов труд «Семь книг истории против язычников». Эта «всемирная история» появилась в критический период истории Римской империи, подвергавшейся вторжениям варварских племен, и ее целью было осмысление исторической судьбы народов в контексте религиозных представлений о всемогуществе Бога. Орозий следует идеям Августина о непререкаемом всемогуществе Бога и его промысла, под контролем которого находятся судьбы и великих земных империй, и истинных избранников.

Христианская концепция истории отразилась в памятниках средневековой историографии, авторы которых стремились включить истории отдельных народов и правителей в контекст этой всемирной истории. Это исторические сочинения V–XII вв. – «О происхождении и деянии готов» Иордана, «История готов» Исидора Севильского, «История франков» Г. Турского, «История саксов» Беды Достопочтенного, «История лангобардов» Павла Диакона и др.

В последующие столетия интереса историков все чаще удостаиваются отдельные епископства, монастыри, города, династии. Одним из наиболее ярких событий в развитии европейской историографии становится переход к написанию трудов на народных языках. На исходе XIII в. создается первая редакция «Больших французских хроник» (1274) – грандиозного свода памятников предшествующей историографической традиции со времен Карла Великого. Главной тенденцией этой искусной компиляции, составленной на старофранцузском языке, становится обоснование величия королевской династии и возглавляемого ею народа и государства. Вехи истории Франции определяются в хрониках сменой династий Меровингов, Каролингов, Капетингов, связанных прямой преемственностью.

Архивы не были основным источником для средневековых историков. Письменную традицию – труды предшественников – они заменить не могли. Большие библиотеки на средневековом Западе были наперечет и подчас малодоступны. Новые исторические сочинения обычно в них отсутствовали. Исследователь работал в полной изоляции, плохо представляя, кто еще из его современников занят историей. Положение стало понемногу меняться с расширением сети библиотек в эпоху позднего средневековья, однако реальная возможность знакомиться с многочисленными современными сочинениями открылась перед историками лишь на рубеже XV–XVI вв.

В завершение следует отметить еще одно важное достижение средневековья в области исторического знания – возникновение многочисленных исторических антологий и компендиумов, которые именовались как «Суммы», «Зерцала» и «Цветы» истории. Обычно это явление трактуется как упадок историографии, поскольку все эти тексты имели, естественно, вторичный характер и поэтому не представляют особого интереса в качестве первичных источников для современных историков-медиевистов. Однако, на наш взгляд, этот этап был очень важен для становления исторического знания. По сути, речь шла об аккумуляции и централизации имеющихся исторических сведений, объединении разрозненных текстов, доступных немногим, в некое подобие единого свода знаний. Примеры работ этого типа: XII в. – «Сумма всей истории» (автор неизвестен), XIII в. – «Цветы истории» (Рождер Уэндовер), «Историческое зерцало» (Винцент из Бове), XIV в. – «Цветы хроник» (Бернар Ги), «Зерцало историй» (Жан де Прей) и т. д.

К концу средневековья историография утрачивает присущее ей изначально многообразие функций: теологических, религиозно-назидательных, правовых. В среде образованных людей зреет новое отношение к истории, интерес к прошлому приобретает самостоятельную ценность, не зависящую от прагматической полезности для целей христианской теологии и политической легитимации.