Особенности исторической науки в советский период

Историческая наука в советский период имела свои характерные черты. Прежде всего, важнейшим последствием влияния революционных событий и гражданской войны стало увеличение силы внешнего вовлечения историков в становящуюся структуру политических органов советско-партийной государственной системы. Если до революции политическая деятельность во многом зависела от самих деятелей науки, их мировоззренческих позиций и установок, стремлений заниматься общественно-политической деятельностью, то после гражданской войны наметилась явная тенденция вовлечения историков в политическое пространство, зачастую независимо от их личного желания, с помощью государства и его институтов, и прежде всего, идеологического влияния. При этом в советский период государство использовало более разнообразные и изощренные способы контроля над политическим инакомыслием в научной среде (вывод за штат, «заложничество», урезание профессорских пайков, экзамены по мар­ксизму, высылка за границу, тюремное заключение, ссылка на 5–10-летний срок в отдаленные районы и т. д.). Зачастую теперь под подозрение попадал и обычный нейтралитет. В связи с этим требовалась постоянная демонстрация лояльности, горячей приверженности идеям марксизма, советскому строю ради дальнейшего отстаивания научных взглядов. Причем несогласие или отклонение от марксизма и его постулатов практически автоматически влекло за собой подозрение в политической неблагонадежности существующей государственной системе.

В советский период в отечественной исторической науке надпрофессиональные черты деятельности (идеологические или политические) стали зачастую определять содержание и смысл существования профессиональных.

До революции разворачивалось множество методологических конструкций, в том числе и марксизма, что являлось реакцией на кризис позитивизма, и попытка его преодоления осуществлялась силами самого историко-научного сообщества. После революции кризис завершился, но уже другими способами и средствами: силой государственного влияния, насильственного подавления и пресечения теоретико-методологических направлений, альтернативных марксизму, прежде всего позитивизма, хотя до определенного времени (второй половины 1920-х гг.) методологический плюрализм оставался нормой. В результате марксистско-ленинская историография превратилась в главенствующее, а затем единственное направление в советской исторической науке, поддерживаемое всем авторитетом партии и советского государства.

Сама историческая наука в советский период приобрела ряд черт, которые придавали ей совершенно неповторимый облик: государственный контроль и планирование деятельности стали особенностью существования исторической науки в советский период.

Бесспорно, что огромнейшее значение имело влияние идеологических установок на внутренний мир науки. Воздействие идеологии распространялось по многим направлениям. Изменения коснулись практически всех сторон жизни историко-научного сообщества. Наиболее глубокими и широкомасштабными они были в организационных формах науки, практике историописания (угле зрения на исторический процесс, проблематике и подборе персонажей историко-научных исследований, языке историописания), а также в процессе воспроизводства исторических знаний.

В организационных формах науки наиболее важным изменением стало появление нескольких направлений исторической науки. Четко обозначились два основных – история партии и история СССР (гражданская история). Историко-партийное направление начало оформляться с первых дней существования советской системы и просуществовало до ее конца. Оно приобрело явно выраженную функцию поддержания и научного обоснования партийно-ид­ео­ло­ги­ческих доктрин и буфера между партийно-государственными органами и собственно историко-научным сообществом. Историко-партийное направление уже изначально поддерживалось и выделялось государством как наиболее приоритетное и важное по сравнению с общегражданским. Это предопределило то, что взаимоотношения между этими направлениями были весьма неоднозначными.

Основным способом взаимоотношений между государственными органами и исторической наукой стала директивность, заключавшаяся в том, что государственные органы многочисленными декретами, постановлениями формировали новые элементы историко-научного сообщества, а затем осуществляли надзирающий контроль.

Безусловно, новой чертой взаимоотношений власти и историков в советский период стала опека историков партийно-государственными структурами и лидерами, положение, когда непрофессионалы, дилетанты считали не только возможным, но и необходимым вмешиваться в деятельность профессионалов-историков. Спектр директивных действий партийно-государственных органов и лидеров был довольно разнообразным и широким: декреты, постановления о создании исторических институтов, о кадровой политике, о качестве публикаций в исторических журналах, по поводу школьных учебников и т. д.

В практике историописания под воздействием идеологических установок появился новый взгляд на исторический процесс. Теперь в историческом прошлом наиболее ценным и привлекательным виделось преимущественно то, что было связано с подтверждением основных положений марксизма.

В советской историографии наиболее распространенным было обращение к ближайшим событиям, что стало следствием усечения горизонта истории, рассматриваемого теперь сквозь призму классовой борьбы и революционного процесса.

Произошел также отказ от «великорусской» истории в пользу многонациональной, что приводило к потере единой стратегической линии отечественной истории, мозаичности восприятия, искривлению исторической действительности.

Еще одной особенностью существования исторической науки в советский период стала заданность и узость методологических поисков. Признание марксизма в качестве единственно верной методологии пресекло дальнейшие поиски методологического плана.

Появляются новые герои и новые образы в исторических работах, причем осуществляется весьма любопытный процесс «концентрации» положительных черт у героев революционных восстаний, партийных деятелей и участников народных бунтов.

Последовали и изменения во внутренней структуре текста историко-научных работ. Влияние идеологии приводило к тому, что историки даже в произведениях, далеких от советской действительности, должны были использовать в качестве обязательного элемента исторических произведений цитаты из произведений и выступлений вождей, партийных лидеров, постановлений съездов.

Произошли и глубокие линии разрыва в источниковедческой практике. Если дореволюционная историография в целом отличалась тщательным и глубоким отношением к историческому источнику и хорошие источниковедческие знания являлись во многом критерием историко-научного профессионализма, то после революции изначально по­беждает тенденция оттеснения источников и подчинения их обществоведческим схемам и установкам.

Таким образом, когда мы пытаемся определить особенности исторической науки в советский период, то исходим из того, что сила внешнего влияния была на порядок сильнее, чем тенденции внутри самой науки.