7 Декабря 1917 – Создание чк

Тем не менее в разгуле казалось бы неорганизованного уличного террора и анархии конца 1917 – начала 1918 г. проглядывала некая система. Шло последовательное уничтожение «буржуазии», «эксплуататоров», «контрреволюционеров всех мастей», а на самом деле всех реальных и возможных противников режима Смольного. 7 декабря 1917 г. там создали Всероссийскую чрезвычайную комиссию по борьбе с контрреволюцией и саботажем, подчинявшуюся непосредственно Ленину как председателю Совнаркома. Возглавил ВЧК Феликс Дзержинский, человек жестокий, беспощадный, психически неуравновешенный, сразу провозгласивший главной целью своего учреждения «революционную расправу над деятелями контрреволюции», а также активистами «саботажа». Под этим термином стали понимать забастовки рабочих на предприятиях, сопротивление крестьян продразверстке, а также все формы выражения недовольства политикой большевиков со стороны чиновников, врачей, учителей и др. В число «контрреволюционеров» попадали журналисты, издатели, протестовавшие против провозглашенного большевиками Декрета о печати, который покончил со свободой слова в России. Врагами были объявлены также не принявшие такую «революцию» профессора, студенты, писатели, художники, вообще интеллигенты.

Система ЧК была быстро организована по всей стране, сразу же вслед за утверждением власти большевиков во всех городах. На работу в ЧК попали как местные большевики и левые эсеры, так и самые разные люди с темным прошлым, опасные фанатики, чьи комплексы усиливала данная чекистам (или, как тогда писали, – «чеке») неограниченная власть, полная безнаказанность в борьбе против контрреволюционеров, реальных и мнимых. Почти тотчас возникли слухи о страшных женщинах-палачах вроде одесской чекистки Доры, получавшей наслаждение от пыток и убийств мужчин. Дора была повинна в смерти не менее 400 узников ЧК. Главной идеологической формулой, обосновывавшей репрессии, стали слова «диктатура пролетариата».

Политика большевиков в отношении рабочих и крестьян

Важнейшими законами большевики признавали декреты о национализации земли (Декрет о земле) и о национализации промышленности. Декретом от 14 ноября 1917 г. был создан заменивший управляющих и хозяев «рабочий контроль» над производством, куплей-продажей сырья и товаров, финансовой деятельностью. Этим было положено начало разрушению основ «капиталистической экономики». Вскоре большевики национализировали все банки, железные дороги. Были упразднены все виды займов (т. е. власть отныне не признавала своих прежних внешних и внутренних долгов) и введена государственная монополия на внешнюю торговлю. В декабре 1917 г. был создан Высший совет народного хозяйства (ВСНХ), который начал осуществлять «строительство коммунизма» в экономике.

Но к весне 1918 г. стало ясно, что экономический эксперимент провалился. «Рабочий контроль» оказался фикцией: производительность труда на предприятиях резко упала. Промышленное производство составило 20% от уровня 1913 г. Рабочие стали жить хуже, чем до Февральской революции. На своих собраниях они начали выражать недоверие большевикам. Власти ответили репрессиями, ибо при «диктатуре пролетариата» никакого рабочего движения существовать не могло.

Особая ситуация сложилась в деревне. Ленин открыто признавал, что Декрет о земле 1917 г., основные положения которого были взяты из программы эсеров, обеспечил до лета 1918 г. поддержку большевикам в деревне, так как осуществил давнюю крестьянскую мечту о разделе помещичьих земель. Rрестьяне захватывали земли, скот, имущество помещиков, чинили расправу над владельцами имений. В 1918 г. по всей стране запылали тысячи имений, разгромленных и разграбленных толпами крестьян. Не удалось даже отстоять пушкинские Михайловское и Тригорское, блоковское Шахматово и другие памятники русской усадебной культуры – все разграбили и сожгли. Не без основания Александр Блок увидел в этом социальную месть, шедший из глубины веков антагонизм: «Почему гадят в любезных сердцу барских усадьбах? – Потому, что там насиловали и пороли девок, не у того барина, так у соседа. Почему валят столетние парки?.. ведь за прошлое отвечаем мы? Мы – звенья единой цепи. Или на нас не лежат грехи отцов?»

Насильственный захват и раздел помещичьих земель обернулся «долгом» крестьянства перед новой властью, которая стала требовать от крестьян продовольственных поставок для городов в огромных, немыслимых ранее размерах. Мысль большевиков была проста: облагодетельствованное Декретом о земле крестьянство даст по разверстке хлеб – для фабрик и заводов. В итоге, как писал Ленин, «и выйдет у нас коммунистическое производство и распределение», т. е. быстрый переход от товарообмена (торговли) к безденежному прямому продуктообмену. Однако стремительное обесценивание денег (в 1920 г. – в 20 тыс. раз по сравнению с 1913 г.), отсутствие промышленных товаров для обмена на продукты сельского хозяйства – все это сделало схему Ленина нежизнеспособной, а поставки хлеба невыгодными для крестьян. Тогда власть прибегла к силе: начались конфискации у крестьян хлеба.

Нарком продовольствия А. Д. Цурюпа, в мае 1918 г. объявленный «продовольственным диктатором», получил «чрезвычайные полномочия по борьбе с деревенской буржуазией, укрывающей хлебные запасы и спекулирующей ими». Это привело летом 1918 г. к недовольству крестьян новой властью и все большему сопротивлению ей, тем более что большевики начали быстро «строить коммунизм» и на селе: они объявили курс на «социализацию земли», создание колхозов и коммун, число которых в 1918 г. достигло 4 тыс. Летом 1918 г. правительство установило продовольственную повинность для крестьян, а декретом 9 января 1919 г. ввело «продразверстку» – обязательную поставку «излишков» хлеба (а с 1920 г. и других продуктов) государству по твердым, установленным декретом ценам. Всякая частная торговля продуктами была объявлена государственным преступлением.

При этом тактика власти менялась. Вначале аграрная политика большевиков строилась на разжигании классовой борьбы на селе при безусловной поддержке меньшинства, так называемой «бедноты», – по большей части малоземельных, а порой и ленивых крестьян. В июне 1918 г. создаются комитеты бедноты (комбеды), члены которых вместе с уполномоченными властей «разоблачают» прячущих «излишек» хлеба односельчан. Однако к осени 1918 г. стало ясно, что опора на бедняка ошибочна. Вся сила деревни заключалась в середняке. Комбеды срочно ликвидировали и на VIII съезде партии (в марте 1919 г.) заговорили о союзе с середняком, об уменьшении насилия в отношении именно среднего крестьянина. 9 апреля вышел закон о «льготах крестьянам-середнякам в отношении взыскания единовременного чрезвычайного революционного налога». Но выдержать эту линию не удалось. Продразверстка стала разящей всех дубиной. Ленинский принцип «С бедняка – ничего, с середняка – умеренно, с богатого – много» не действовал: со всех драли по три шкуры. Иначе и быть не могло. В письме ЦК РКП(б) 1920 г. всем губернским комитетам партии разъяснялось: «Разверстка, данная на волость, уже является сама по себе определением излишков». Иначе говоря, «излишки» – это не то, что оставалось у крестьянина сверх потребностей семьи, а установленная сверху обязательная норма сдачи.

Лишенцы – новый класс России

Формально революция установила равенство граждан России перед законом и друг перед другом. На самом деле произошел раскол общества на полноценных и неполноценных граждан. Конституция РСФСР (июль 1918 г.) ввела понятие «лишенец», т. е. человек, лишенный по своему социальному положению и происхождению или роду занятий гражданских прав. Категория «лишенцев» была огромна и расплывчата – от членов императорской фамилии, крупных чиновников, священников, дворян до мелких «эксплуататоров», имевших в своей лавке одного наемного рабочего. Лишенцем мог стать и крестьянин, нанимавший на время сева и уборки своих односельчан. При этом не существовало четкого критерия, отделявшего «эксплуататора» от «пролетария», «трудовой элемент» от «нетрудового». И это вело к произволу, невиданному даже в самодержавной России унижению человеческой личности. Социальное происхождение стало «несмываемым пятном», неизменной данностью вроде национальности или пола. Лишение прав перекрывало множеству людей путь не только к власти, но и к образованию, ограничивало их возможности буквально во всем – начиная с размера выдаваемого продовольственного пайка и заканчивая правом на защиту в суде.