36. Учение л.А. Тихомирова о монархической государственности.

По существу монархическое учение Л.А. Тихомирова стало первой теоретической работой в России о самодержавном принципе правления. Вместе с тем, монархические взгляды Льва Александровича отражали многовековые достижения русской мысли. Очевидно, что на учении идеолога монархизма отразилось творчество славянофилов по вопросам о духовной связи царя и народа, земском самоуправлении и возрождении Земских соборов как органов сословно-корпоративного представительства голоса народа перед царем. Несомненно, влияние М.Н. Каткова и К.П. Победоносцева на мировоззрение Л.А. Тихомирова в аспекте оценки монархической власти как палладиума России, без которого она не устоит и рухнет. Вместе с тем, он стал своего рода переходным мостиком к концепциям народной монархии И.Л. Солоневича и И.А. Ильина периода русской эмиграции.

Учитывая то, что Л.А. Тихомиров был монархистом, нельзя забывать о том, что для него как христианского мыслителя превыше власти находилось соборное единство людей в церкви. По этой причине идеолог монархизма высшую ступень в жизни социума связывает с прямым правлением Господа. Он справедливо отвергает ту мысль, что теократия – это правление царя-полубога, объединяющего земное и божественное. По его мысли теократия – это нахождение людей под прямым Божественным правлением. Но, такое правление возможно при условии религиозно-нравственного совершенства людей. А поскольку люди несут на себе печать греха, потому теократия сменяется властью государства, допущенной и созданной по промыслу Бога. В таком идеалом строе жил еврейский народ в эпоху судей. В то время он не нуждался ни в царе, ни в принудительных законах. Однако, неспособность людей жить по заветам Бога привели к тому, что Бог дал им власть и законы как средства удержания от греха.

Сам Л.А. Тихомиров так трактует эволюцию общины евреев от теократии к царской власти: «Действительно люди, достойные Бога, должны без принуждения власти, уметь жить так, как угодно Богу, и когда они этого достигают, то находятся под непосредственным управлением Бога, не нуждаясь в принудительной власти. Но по своей «жестоковыйности» в грехе, в порывах страсти и эгоизма, люди даже и к этому не способны. Для нравственной выработки людям прежде всего необходимо понять эту страшную степень своей нравственной бедности, ибо иначе мы не способны отрешиться от горделивого воображения своей высоты. И вот собственно для этого был Израилю дан момент непосредственной теократии»277.

На основе христианского учения Лев Александрович показывает двоякую природу человеческой власти. С одной стороны, власть создана по воле Бога для исполнения нравственного закона принудительными средствами. С другой стороны, существование власти – следствие греховности людей, не готовых жить под непосредственным руководством Бога. Создание власти Богом – дань людской слабости, их выбора того строя, в котором возможны эгоистические порывы, удерживаемые не только совестью, но и силой государственного закона. Л.А. Тихомиров отмечает: «В идеале наше состояние тем выше, чем более мы живем под непосредственной властью Божией. Все наши подпорки своей немощи суть результат греховности. В этом смысле, учреждение государственности есть «великий грех», все равно какой бы формы власть мы создали. Но лучше сознание греха и искание опоры, нежели неосновательное самомнение. И в этом смысле требование государственности составило заслугу Израилю и было оправдано. Переход от судей к царю был переход от нравственной власти к государственной – принудительной. Судьи были не демократической и не аристократической властью, а властью нравственной, внегосударственной. Судей воздвигал Господь, а не избирал никто»278.

Таким образом, Л.А. Тихомиров не идеализирует монархию, тем более другие формы правления. Но, во власти, в отличие от анархистов и социалистов он видит неизбежный выход общества в борьбе со своей слабостью. Без государства все попытки идеального социального строя обречены на неудачу. Только тогда, общество будет готово к нравственной и свободной жизни без власти и закона, когда каждый человек внутренне преобразится и поборет грех в своей душе. Но, такой исход возможен только в небесном граде, а не в земной жизни. Значит, власть государства неизбежна и необходима для удержания людей от зла. Все попытки сломить власть приведут лишь к разгулу человеческих грехов, но не к тем утопиям, которые рисовали анархисты и социалисты.

Учение о монархическом начале Л.А. Тихомиров основывает на двух непреложных постулатах:

а) психологическом тяготении людей к необходимости власти, что его сближает с теорией Л.И. Петражицкого о ведущей роли эмоций в области права и концепцией И.А. Ильина о ментальных основах власти;

б) религиозно-нравственной идее, которая дает опору для царской власти (идеократический принцип).

Так, в «Монархической государственности» он утверждает: «Я полагаю совершенно очевидным, что формы Верховной власти обусловливаются нравственно-психологическим состояниями нации…В той или иной форме Верховной власти выражается дух народа, его верования и идеалы, то, что внутренне сознает как высший принцип, достойный становится неограниченным, самодержавным. Верховная власть, им создаваемая, ограничивается лишь содержанием своего собственного идеала»279.

279

Л.А. Тихомиров весьма критически относился к русской школе государственного права, считая ее недозрелой и находящейся под очарованием западноевропейской правовой науки. Так, он прежде всего, отвергал учение о разделении властей и так называемой «сочетанной верховной власти». Верховная власть потому едина, что она представлена одним нравственным принципом и не разделена на элементы и силы. Разделение власти на такие составные части приводило бы к распаду верховной власти и борьбе различных социальных сил и властей. Л.А. Тихомиров замечает: «Без такой владычествующей силы частные силы по самой противоположности своей идеи обречены на борьбу. Смысл Верховной власти состоит в общем обязательной примирении»280. На его взгляд, верховная власть всегда едина и нераздельна и может быть представлена в 3-х вариантах:

- монархия;

- аристократия;

- демократия.

Разделение же функций вполне естественно, но не для верховной власти, а для управительной власти. Л.А. Тихомиров видит разумные основания для разделения управления на законодательную, исполнительную и судебную сферы, но при безусловной подчинении и руководстве верховной власти. Причем он различает два способа формирования управительной системы: служилый и представительный. По возможности, верховная власть должна иметь прямое действие, но все-таки при помощи бюрократии и освобождении от мелких дел. От злоупотреблений в таких случаях может гарантировать наличие множества контролирующих учреждений (право апелляции к царю, гласность, обсуждения политики в печати, контролирующий орган). К представительному принципу осуществления управления Л.А. Тихомиров относился негативно, считая, что передача воли народа невозможна через представителей. Представительные учреждения, в конце концов, приводят к власти политиканов и бюрократии. Так, поясняя свою идею, он пишет: «Чужую волю нельзя представить, потому что она даже неизвестна заранее. Никто не может и сам заранее , какова будет его воля. Тем более не может этого знать «представитель». И далее: «Демократическое представительство создает господство парламентарных политиканов. В монархиях идея представительства создает или сатрапии, или так называемый бюрократизм»281. Выход Л.А. Тихомиров видит в противостоянии бюрократизации путем расширения местного самоуправления и контроля царя за чиновничеством.

В работах Л.А. Тихомирова проступают контуры идеального монархического строя на фоне анализа ложных вариантов самодержавного правления – деспотии и абсолютной монархии.

Во-первых, самодержавие представляет собой верховенство религиозно-нравственного идеала общества. В нравственном идеале народ видит свой смысл существования, растворяет себя и служит ему. При таком строе народ и царь находятся в духовном единстве и не разделяют друг друга. Без народа нет царя, и без царя нет народа. Самодержавие своего рода мистический организм, в котором сливается народ с царем в поисках правды и Бога как нравственного идеала жизни. В деспотическом же правлении такой идеал размывается и на первый план выходит власть силы. Естественно, что и связь народа и деспота немыслима. Народ подчинен деспоту только лишь из-за страха, а не по зову собственной совести. Л.А. Тихомиров по этому поводу указывает: «Монархия деспотическая, или Самовластие, отличается от истинной монархии тем, что в ней воля монарха не имеет объективного руководства. В монархии истинной воля монарха подчинена Богу. Она имеет своим руководством Божественное учение, нравственный идеал, ясный долг»282.

Во-вторых, самодержавное правление хотя и не имеет юридических ограничений, тем не менее, подотчетно Богу, тогда как абсолютная монархия не имеет подобных границ. Истинный царь несет прямую ответственность за судьбы вверенного народа прямо перед Богом. Л.А. Тихомиров подчеркивает это различие таким образом: « Монархия истинная, то есть представляющая Верховную власть нравственного идеала, неограниченна, но не абсолютна. Она имеет свои обязательные для нее начала нравственно-религиозного характера, во имя которых только и получает свою законно-ограниченную власть»283.

В-третьих, истинная монархия определяется национальным мировоззрением и зависит от религиозных, социальных и культурных факторов. Поэтому, каждый народ имеет свое устройство верховной власти. Так, ментальность и условия обеспечили верховенство монархии в Византии и России. Однако, социальные и духовные условия могут подточить монархический принцип и он может выродиться в ложные формы или даже уступить место аристократии или демократии.

На взгляд, Л.А. Тихомирова историческое развитие монархического начала в Византии прервалось по трем основным причинам:

1) Отсутствие общего национального организма в Византии;

2) Безудержное развитие бюрократизма;

3) Постепенное ослабление христианского идеала.

В случае с Россией, Лев Александрович отмечал высокую устойчивость монархического принципа как по религиозным (высокий уровень приверженности православию), так и по социальным, национальным (национальное единство) и политическим причинам (монархия как оплот независимости и безопасности). Вместе с тем, Л.А. Тихомиров подмечал те язвы, которые на протяжении веков ослабляли монархическое чувство в российской народе:

- умственная и политическая незрелость в сочетании с умственным игом по отношению к Европе (так он объяснял церковную реформу Петра I как от недопонимания русской самобытности);

- развитие бюрократии после Петра и вплоть до Николая II, которая стала преградой на пути живого общения царя и народа;

- ослабление христианской веры в верхах общества, распространение атеизма и социализма в интеллигенции и молодежи.

Примечательно, что Л.А. Тихомиров приводит не только недостатки русского государственного строя, но и формирует целый ряд мер по восстановлению образа самодержавия в русском народе. Причем он опирается на наличные исторические условия и вовсе не призывает вернуться к Московской Руси. Так, интересно его замечание по рабочему вопросу, когда положение рабочих толкает их на путь революционеров: «Это огромное население фабрично-заводских рабочих при разумной устроительной миссии могло бы стать в высшей степени полезной связью между верхним культурным слоем и деревенским. Но, к сожалению, оно развивалось вне всяких рамок какого бы то ни было социального строя. Наших рабочих воспитывала деревня, поскольку они с ней не порывали связи. Но сама фабрика для них не давала в социальном отношении ничего, кроме деморализации»284.

В качестве мер по выходу Российской Империи из духовного и государственного тупика Л.А. Тихомиров предлагает: