Условия жизни

Приведём описание повседневных военных тягот, которые приходилось испытывать воинам (например, накануне важного боя, такого как Бородинское сражение, ночевали офицеры также в полевых условиях: "7 сентября (26 августа по ст. стилю) у села Бородино (в 124 км западнее Москвы) произошло крупнейшее сражение Отечественной войны 1812 г. между русской и французской армиями"⁵¹): "Спали офицеры не раздеваясь, укрывшись шинелями или тулупами, подостлав под себя солому, обычно в палатках или в самодельных шалашах".⁵² Как видно, людям приходилось спать почти на земле, укрывшись лишь своей же верхней одеждой, то есть по ночам было спать им довольно холодно.

Норов пишет в своих "Воспоминаниях": "Мы поздно полегли спать, не раздеваясь, не помышляя, что несколько сот жерл неприятельских орудий смотрят уже на нас с противной стороны, ожидая рассвета. Ночь была свежая и ясная. Самый крепкий и приятный сон наш на заре был внезапно прерван ружейными перекатами: это была атака на гвардейских егерей в Бородине, и почти вслед за тем заревела артиллерия и слилась в один громовой гул. "Становись!" — раздалось по рядам".⁵³ В этой цитате ясно сказано, что спали они не только на земле, но и под прицелом вражеских орудий. Выспаться им не удавалось, так как в любой момент могла быть дана тревога.

В своих воспоминаниях Чичерин говорит о жизни не только в городах, но и в полевых лагерях: "Тысячи мужчин собрались вместе, разделились на отряды, подчиненные одному человеку, исключили из своего общества детей и стариков, изгнали женщин и, хотя они богаты и положение их различно, все живут одинаково".⁵⁴ Как мы видим, офицерам и солдатам пришлось отказаться от привычного уклада жизни, привычных бытовых удобств и забыть на время про своих родственников. Эти тяготы всегда очень трудно преодолевать и они оказывают на человека очень большое моральное давление, особенно возможность видеть своих родных и друзей. При этом автор не случайно подчёркивает мысль о том, что все на войне равны. Действительно, все люди во время военных действий находятся в одинаковом положении, все могут быть убиты или ранены внезапно или даже случайно.

Также автор упоминает о том, что на войне не хватает женского внимания: "Как же нам жить вдали от вас, кого мы, неблагодарные невежи, называем слабым полом? Ведь вы придаете очарование нашей жизни, украшаете всякое собрание и освящаете все радости сердца и духа. Я живу и буду жить в надежде когда-нибудь припасть к вашим стопам и молить о сладостных оковах".⁵⁵ Автору хочется спокойствия и домашнего уюта, увидеть своих родных. О женщинах он говорит, как о символе уюта, тепла и душевного спокойствия.

Условия жизни пленных французов, которые неизбежно попадали в плен во время военных действий, описаны следующим образом в воспоминаниях Лажечникова: "Между тем как дядька мой устраивал дорожные сборы, поехал я за город, к Филям и на Поклонную гору, куда народ стекался смотреть на пленных французов, взятых в деле бородинском. Солнце уж западало, но, далеко не доходя до земной черты, скрывалось в туманном горизонте, который образовали жар и пыль, поднятые тревожною жизнью города и еще более тревожною жизнью между городом и отступающим войском. В Филях нашел я действительно много пленных разнородных наций. В речах и поступках своих французы казались в это время не пленниками нашими, а передовыми великой армии, посланными занять для нее квартиры в Москве".⁵⁶ Французы попадали в плен после боёв. Они ничем особенным не выделялись, а были такими же людьми за исключением того, что были в форме французской армии и говорили на иностранном языке. Мы не видим в данной цитате никаких оскорбительных слов в отношении пленных французов, что позволяет говорить нам, что к пленным относились с достаточным уважением и пониманием. Даже сам автор в своих воспоминаниях говорит, что пленные французы были похожи на иностранных передовых французской армии, которые были посланы занять квартиры в Москве. Из этого моно сделать вывод, что французы были довольно опрятно и чисто одеты, не выглядели ущемлёнными в своих действиях, держались довольно свободно, насколько позволяет положение пленного, никто их не подвергал насилию и не унижал.

Автор делает акцент на том, что французы как будто пришли занять квартиры в Москве. Этот факт говорит нам, что скорее всего пленным французам были выделены даже квартиры, чтобы им там жить.

Все перечисленные факты, выявленные из небольшого отрывка текста источника, позволяют нам судить, что русские очень великодушно относились к пленным и не позволяли себе издеваться над ними, выделяли им жильё, старались обеспечить всем необходимым для обычной жизни, понимая, что французы пленные и им тяжело находиться в плену.

Иными словами, все русские, как мирное население, так и военнослужащие, относились по-человечески к пленным французам, пытались обустроить хоть сколько-нибудь напоминающие мирную жизнь условия в военное время.

К русским, попавшим во французский плен, относились не хуже и условия жизни в плену были вполне приемлемы: "Под Бородином, как ударили мы в штыки, погнали Француза. Кустики тут попались, продираемся мы сквозь них: я иду, ружье взял на перевес, да прямо против целого Французского батальона и вылез. Подскочили ко мне французы, велели бросить ружье, снять перевязь и портупею, а ранца, не хочу врать, не тронули. А тут, немного погодя, подвели еще наших: драгуна, артиллериста (шибко у него голова была расшиблена), да гренадер, да пехотинцев несколько. Погнали нас в Вагенбург. Пришли мы к Шевардину, видим: сам Бонапарт на стуле сидит, насупился. Сейчас подскочит к нам какой-то, мундир весь вышит у него золотом, и спрашивает: "Какой, вы, братцы, дивизии? Какого полку?" Мы молчим. Он ко мне: "Ты, говорит, любезный, не ранен ли?" Злость меня разобрала. Думаю себе: продает, подлая душа, Отечество, да в золотом мундире и щеголяет! Я ему и сказал: "Что уж ты о нас так печалишься! Сам, чай, помирать тоже будешь? Как потянут черти твою душу сквозь ребра, узнаешь, как Богу и Отечеству изменять". А он усмехнулся, да и говорит: "Не бранись, любезный: я не ваш, а только долго в Москве жил; а отвечать ты должен, такой порядок во всех армиях заведен: и наши к вам попадутся, их у вас тоже допрашивают". Вижу, дело говорит. А тут подскочил другой, и говорит: "Какого ты есть полку? Сколько в полку солдат? Кто у вас из Генеральства забит?" Вижу, Поляк, изменник, я ему сказал: "Вот что, почтенный, я у тебя спрошу: где бы тут помочиться?" Близко Бонапарт был, а то не быть бы мне живому: Поляк покраснел, вижу, лопнуть хочет. "Гицель, кричит, кацап! Научу я тебя отвечать начальству!" – "Ладно, думаю, учи, а ты у меня своё съел!" Погнали нас в Валуево: человек больше двухсот набралось. Сердце у меня радуется: вижу, ведут и несут их раненых по всему полю, счету нет сколько. "Что, мол, голубчики, али напоролись?" " ⁵⁷ Как видно из данной цитаты, французы относились к пленным русским с достаточным уважением и почтением, никого не унижали, допрос проводили в культурной форме, без издевательств. Зато русские в плену, как мы можем заметить, вели себя, можно сказать, вызывающе и нагло. К допрашивающим их офицеров они относились с пренебрежением и по-хамски отвечали на их вопросы. Кроме того, автор не скрывает своей радости, видя раненых и убитых французов на поле боя. Необходимо отметить, что французы не проявляли столь большой агрессии. Скорее наоборот, они заботились о раненых, интересовались их самочувствием. Особое внимание можно сконцентрировать на вопросе француза, который жил долгое время в Москве, о самочувствии пленного, он поинтересовался не ранен ли тот, в довольно культурной форме объяснил причину допроса и по-человечески с уважением обращался к пленным.

Стоит отметить довольно интересный факт, что пленных привели к Наполеону. Вполне возможно, культурность общения и почтение к пленным могут объясняться именно присутствием Наполеона, так как даже сам автор говорит, что не будь Бонапарта рядом, вполне возможно его бы убили за дерзость, проявленную к допрашивающему его офицеру.

Такими были условия жизни во время квартирования и стоянок в населённых пунктах, но кроме таких, сравнительно благоприятных, условий были ещё и военные переходы – передислокация войск. Рассмотрим вопрос об условиях жизни во время таких переходов.

Условия были тяжелейшими для людей: "В конце августа к обычным тяготам похода добавилась небывало жаркая и сухая погода, отчего армия вынуждена была двигаться в огромных тучах пыли".⁵⁸ То есть к обычной физической усталости от похода добавилась жара, которая ещё больше обостряла усталость: "Лица солдат и офицеров в это время были покрыты потом и пылью".⁵⁹ Видно, что были очень уставшие, поэтому они уже перестали обращать внимание на пот и грязь и перестали их вытирать с лица.

А.С. Норов описывает ночной переход: "Какие животрепещущие эпизоды предоставляются нам в боковом движении Барклаевой армии вдоль правого берега Днепра для выхода на большую Московскую дорогу для соединения с геройскою армиею, подвизавшеюся под стенами Смоленска. Кто мог забыть из нас, очевидцев, которых осталось уже так мало, этот опасный марш армии в мрачную ночь по проселочной дороге, с артиллериею, от Смоленска к Соловьевой переправе, куда шел Багратион левым берегом Днепра?.. Барклай выбрал ночь и проселочные дороги (тогда как большая дорога шла частию вдоль Днепра) для того, чтобы скрыть свое движение; а гениальный Наполеон, очарованный вступлением в разрушенный Смоленск (который не был взят, но оставлен нами), выпустил из виду и Багратиона, и Барклая, которого мог бы отрезать от 2-й армии, выйдя прежде него на Московскую дорогу и опрокинув слабый арьергард Багратиона, охранявший этот путь со Смоленской дороги".⁶⁰ Как мы видим, для выполнения боевой задачи и спасения войск командующим приходилось принимать очень опасные и тяжёлые действия, такие как ночные переходы. Люди, итак уставшие, должны были вместо сна выполнять переход в полной темноте, чтобы враг не заметил их передвижения. Но такие действия были оправданны спасением множества жизней солдат, так как в темноте и в скрытности войска несут наименьшие потери.

Так же мы можем увидеть условия военных переходов в воспоминаниях Н.И. Андреева: "Апреля 11-го дали нам приказ из полковаго штаба, чтобы сбираться к полку в Звенигород, оттуда неизвестно куда поход. Вот полк собрался в Звенигород. Сей городок местом положения очень приятен, со множеством гор и холмов. Городничий старик весельчак и проказник, к тому же хлебосол и псовый охотник. Недолго пробыли мы в штабе, выстроился полк, отслужили молебен, и нам объявили поход в Гродненскую губернию, в город Новогрудок, на постоянныя квартиры. Я постичь не могу, как мало знали мы и начальники наши, которые имели в Москве и Петербурге родство и связи; но никто из них и мы тоже не знали, что идем на кровавую брань, тогда как объявили поход нам на постоянныя квартиры".⁶¹ Из приведённой цитаты можно заметить, что помимо полевых условий офицерам иногда, когда они останавливались в городах, удавалось жить в квартирах. Люди не знали, что будет с ними на следующий день, а иногда даже и в следующий час. Даже командующие, которые имели связи в верхах не могли знать точно планов верховного командования.

Кроме этого, из данной цитаты можно увидеть в каком состоянии находился человек: вот в данный момент они находятся в мирном городке с красивыми и живописными местами, проходят церковные службы и молебны, живут в квартирах, но глубоко в подсознании все они понимали, что эта красота и мир обманчивы – совсем рядом война, на которую их отправят в ближайшее время.

В дневнике Павла Пущина рассказывается о тяготах военных переходов: "В 6 час. утра я в сопровождении унтер-офицера отправился в свою роту. Этот маленький переход был очень неприятен. Было очень холодно, и дул сильный ветер. Снег совершенно покрыл дорогу, и мы не раз проваливались. Присоединившись к моим солдатам, я с ними пустился в путь, чтобы догнать полк, который собирался на большой дороге, по которой мы двинулись на Лугу, куда мы прибыли после 12 час. дня. Я отморозил себе правое ухо. Штаб полка остановился в Луге. Я тоже сделал привал роты, во время которого я сбегал на почту и к большой радости застал письма из дому. После привала я с ротой продвинулся еще на 10 верст за Лугу и остановился на ночлег в д. Раковичи. Это был очень утомительный переход ".⁶² Из этого отрывка видно, что в любую погоду и в любое время дня и ночи по первому же требованию необходимо срываться с места и выступать в поход. Особенно тяжелы были походы, которые были во время слякоти. Людям приходилось в грязи мокрым и уставшим проходить километры в день. Несмотря на все тяготы походов, каждый при первой же возможности находил время и силы для того, чтобы сбегать на ближайшую почту и отправить или получить письма из дома от родных. Эти усилия, превозможение неимоверной усталости для того, чтобы получить весточку из дома, объясняются лишь тоской по дому, по родным и друзьям. Необходимо также отметить, что командиры старались выбирать места отдыха для солдат поблизости с населёнными пунктами или в деревнях, где они могли найти крышу над головой хотя бы на ночь. Этот факт показывает заботу командиров о своих солдатах, бережное отношение к тем, чьими руками вершатся победы на полях битвы. Командиры уважали своих подчинённых.

Также следует сказать о трудностях военных переходов, которые испытывали раненные офицеры: "Облако пыли большею частию заслоняло это зрелище, и только изредка, когда ветерок спахивал ее или густой луч прорезывал, видно было то добродушное лицо бородача, который подавал свою лепту, то лицо воина, истомленное, загорелое, покрытое пылью, то печальные черты старушки, которая, облокотись на телегу, расспрашивала о своем сыне-служивом. В один из этих просветов пал на меня болезненно-унылый взор раненого офицера. Ему могло быть лет двадцать пять с небольшим; смертная бледность покрывала прекрасное и благородное лицо его; одна рука была у него на перевязи, другою опирался он на задок телеги, где лежало несколько солдат".⁶³ Необходимо отметить, что во время военных переходов раненые испытывали наиболее изматывающие трудности пути – им приходилось, будучи ранеными, совершать очень длительные и изматывающие переходы. Действительно, условий для раненых людей практически не было во время переходов. Мы видимо, что везде была грязь, пыль, негде было умыться и привести себя в хоть сколько-нибудь опрятный вид. Кроме этого, с военным обозом передвигались и мирные жители, чьи дома были уничтожены. Автор описывает лица, увиденные им сквозь пыль – все они были измождёнными, бледными и покрытыми слоем пыли и пота. Не хватало телег, не хватало провизии. О нехватке телег свидетельствует факт уступки раненым офицером своей телеги для более тяжелораненых.

Мы видим, что военные переходы давались особенно сложно раненным людям, но им помогали все, кто встречался на пути и кто чем мог помочь. Даже начальство отдавало свои личные телеги в пользу раненых и предпочитало шагать рядом.

В завершение данной главы следует подвести небольшой итог. Нам удалось выяснить, что питание в войсках было очень скудным, а рацион не был спланирован или нормирован. Воинам приходилось питаться тем, что им дадут встречавшиеся по пути обоза местные жители. Преимущественно, это были хлебобулочные изделия, мяса в войсках было очень мало.

Приём пищи, когда вместе сидели солдаты, офицеры и командование, приводил к сплочению коллектива, укреплялась взаимоподдержка и дружба между воинами. В свою очередь взаимоотношения оказывали сильное влияние на бытовые условия, в которых жили воины. Они создавали некое единое братство. В быту и в бою воины были готовы помогать друг другу, делиться последним, что у них было.

Условия на войне были очень тяжёлыми, невыносимыми. Страх и усталость были неизменными спутниками всех людей во время военных действий. Все старались создавать более-менее комфортные условия для своего существования и хотя бы видимость привычного мирного уклада и течения жизни. Солдаты и офицеры не имели даже возможности сходить в баню или переночевать в тёплой и мягкой постели. Людям приходилось спать почти на земле, укрывшись лишь своей же верхней одеждой. Раненым было особенно тяжело при переходах, так как им наравне с остальными приходилось совершать многокилометровые марш-броски.

В перерывах между боями люди старались наладить общественную жизнь, собирались вместе для обсуждения насущных проблем. Свободное время офицеры стремились заполнить беседами: они часто собирались вместе, обсуждали насущные проблемы, делились новостями, впечатлениями. Беседы, которые вели сослуживцы между собой, были на отвлечённые темы, о войне старались не говорить. Это модно объяснить моральной усталостью людей от ужасов войны. Мы можем заметить, что довольно часто солдаты и офицеры шутили друг над другом, старались поднять настроение своим сослуживцам, а также перевести шутками тему с грустной и мрачной на более весёлую. Шутки при этом были довольно детскими, наивными и совершенно безобидными.

Страх был присущ всем без исключения, но при всех этих обстоятельствах люди не теряли человеческого отношения и уважения друг к другу.