1.4 Оставление Москвы

Несмотря на такое грандиозное сражение, состоявшееся при Бородино, русским войскам было жизненно необходимо оставить Москву неприятелю, чтобы собраться с новыми силами.

Стоит обратить внимание на описание в источниках Москвы, у Чичерина мы видим: "Когда мы шли через город, казалось, что я попал в другой мир. Всё вокруг было призрачным. Мне хотелось верить, что всё, что я вижу, — уныние, боязнь, растерянность жителей — только снится мне, что меня окружают только видения. Древние башни Москвы, гробницы моих предков, священный храм, где короновался наш государь, — всё взывало ко мне, всё требовало мести".³⁰ В данном отрывке мы видим, что Москва представляла собой в тот момент страшное зрелище, на улицах находилось очень мало людей, в воздухе витал страх и ужас от происходящего, к тому же Чичерин описывает свои чувства, которые возникли у него, находясь в Москве. Его одолело желание мести, а также он почувствовал себя оскорблённым, почувствовал, будто у него отняли всё, что только у него есть, именно за это он хотел мстить и желание мести одолевало его всё больше и больше при виде разрушений и опустошений.

Норов в своих воспоминаниях отмечает пребывание в больнице после полученного ранения, где он получил известие о том, что русские войска оставляют Москву: "На другой день явился ко мне в больницу какой-то крестьянин и подал мне адресованную на мое имя записку, писанную карандашом; эта записка была от моего друга штабс-капитана Ладыгина следующего содержания: "Пишу тебе, мой друг, на пушке; мы оставляем Москву; неприятель выступает за нами; спасайся, если можешь, и заяви товарищам». Больно легли мне на сердце слова: "...мы оставляем Москву..." — но истина являлась во всей наготе".³¹ Особое внимание он обращает в этом отрывке на строки об оставлении Москвы, которые были для него шокирующими, но в то же время он понимал, что это необходимость.

Авраам Сергеевич Норов не мог видеть того, как горела Москва при оставлении её русскими войсками, он мог лишь наблюдать этот пожар из своей комнаты лёжа: "Пришла ночь, страшное пожарное зарево освещало комнату, люди мои исчезли, а потом и женщина; я был весь день один. На другой день вошел в комнату кавалерист: это был уже французский мародер. Он начал шарить по всей комнате, подошел ко мне, безжалостно раскрыл меня, шарил под подушками и под тюфяком и ушел".³² Как мы можем заметить, Норов понимал, что зарево-это пожар, бушевавший в Москве, но он не мог видеть его, так как был тяжело ранен.

В конце своего повествования Норов описывает Москву, оставленную французами. На него и на всех вокруг это зрелище произвело огромное влияние, стоит только показать как люди увидели храм: "Когда мы въехали на Каменный мост, картина разрушения представилась нам во всем ужасе... Мы всплеснули руками; Иван Великий без креста, как бы с размозженною золотою главою, стоял одинок, не как храм, а как столб, потому что вся его великолепная боковая пристройка с двумя куполами и с огромными колоколами была взорвана и лежала в груде. Когда мы проезжали ближе, то видели с набережной, у подошвы его, там, где он соединялся с пристройкою, глубокую продольную трещину".³³ Как видно, на всех это зрелище произвело шокирующее влияние и именно поэтому оно врезалось в память автора так прочно. Норов очень эмоционально пишет о разрушенном храме, что говорит нам о его переживаниях относительно разрушений, оставленных французами после своего ухода, ему больно смотреть на разруху. Авраам Сергеевич видел разрушения российских городов, деревень и поселений, их разорение своими глазами и переживал все те чувства, которые его охватили в тот момент. Разрушения для него казались неимоверно большими, особенно православных церквей и храмов. Он не представляет, как можно разрушить православный храм, который стоял веками. Для него эти разрушения являются трагедией. На этом свои "Воспоминания" Норов заканчивает.