10.Община как экономический институт в пореформенной России.

Хозяйственная и общественная жизнь российского крестьянина протекала в рамках общины, которая существовала на Руси испокон веков. По реформе 1861 г. она получила статус сельского общества.

Крестьянская община, поземельная соседская организация мелких непосредственных производителей, являлась экономическим объединением и низшей административной единицей. Экономическую сторону общины составляли мероприятия по распределению и эксплуатации земельного надела (переделы полей и лугов, использование пастбищ и лесов). Как административная единица, община по закону должна была исполнять фискальные (налоговые) и полицейские обязанности.

Основными органами общинного управления были сельский сход и сельский староста. Последний должен был исполнять решения схода и распоряжения волостного старшины и мирового посредника. Согласно закону, на сельский сход должны были являться только домохозяева (главы семейств). В губерниях черноземной полосы это правило строго соблюдалось. В нечерноземных же губерниях домохозяева нередко оказывались “в отходе” (на заработках). На сход приходили их жены. Иногда родители посылали на сход своих сыновей 15—17 лет—в таком возрасте крестьянский юноша был уже настоящим работником. Женщины и молодежь прочно заняли место на сельских сходах в нечерноземных губерниях. В черноземных же порядки были более патриархальными.

Община строилась на сочетании коллективного землепользования и отдельного ведения хозяйства каждым семейством. Землей в общине крестьяне владели чересполосно. Каждому двору нарезались полосы и хороших, и плохих земель, и ближних, и дальних, и на пригорке, и в низине. Имея полосы в разных местах, крестьянин ежегодно получал средний урожай: в засушливый год выручали полосы в низких местах, в дождливый — на взгорках.

Основным условием поддержания хозяйства и воспроизводства жизни в общине был труд пахаря. Наличие здоровых и сильных работников, мужчин-пахарей считалось залогом ее благополучия. Поэтому во многих общинах земля распределялась по числу мужчин. Если в семье умирал мужчина, общество отнимало его надел. Если рождался мальчик, он получал надел. Такие “скидки-накидки” происходили постоянно и назывались частными переделами. Но число родившихся обычно превышало число умерших. Возникшее несоответствие можно было устранить, если разбить общинные земли на новое число душ с уменьшенным наделом. Это называлось общим (или коренным) переделом. Он повторялся в среднем один раз в 12 лет. Но некоторые общины не производили переделов — ни общих, ни частных. В таких общинах распределение земли было очень неравномерным.

В первое пореформенное 20-летие в губерниях черноземной полосы переделы стали редким явлением. Как ни высоки были здесь выкупные платежи, надел все же кормил крестьянскую семью, и крестьяне очень им дорожили. Долговременное отсутствие переделов приводило к появлению зачатков наследственного права на землю.

В некоторых уездах Курской и Тамбовской губерний началась продажа наделов, иногда даже посторонним общине лицам. Общество смотрело на приобретенные наделы как на неотъемлемую собственность новых хозяев. Земля постепенно сосредоточивалась в руках зажиточных семей, а в крестьянском сознании начинало укореняться понятие о частной собственности на землю.

Это говорит о том, что первое пореформенное 20-летие было сравнительно благоприятным периодом в жизни крестьян черноземных губерний. Ведь земельные переделы производились не от хорошей жизни. Если не было переделов, значит, можно было жить и без них.

По-иному в те годы обстояли дела в нечерноземных губерниях. Здесь крестьянский надел был обложен сверх его доходности. Только с помощью посторонних заработков крестьянин справлялся с выкупными платежами. Те, кто не мог идти на заработки (малые дети, инвалиды, старики), надела не имели. Земля здесь распределялась по работникам-мужчинам (“рабочим душам”). Крестьянин, может быть, и совсем отказался бы от надела, но по закону он не мог оставить навсегда деревню, к которой был приписан. Тем не менее крестьянин старался “спихнуть” с себя надел при всяком удобном случае. Переделы земли в нечерноземных губерниях были частым явлением. Занятый на работе в городе, крестьянин не всегда успевал обработать весь свой надел.

Все больше становилось заброшенных земель, за которые тем не менее взыскивались выкупные платежи и прочие налоги. 60—70-е гг. были тяжелым периодом в жизни деревни нечерноземного центра. Хотя тесное общение с городом быстро развивало у здешних крестьян предпринимательские навыки.