Общие сведения о народностях дальнего востока

Дальний Восток России в этническом отношении не представля­ет собой единого региона. Здесь сложились три большие историко-этнографические области, каждая из которых имеет свои осо­бенности, обусловленные географической средой, процессом формирования народов, их принадлежностью к той или иной языковой группе и межэтническими взаимоотношениями.

Чукотско-Камчатская историко-этнографическая область зани­мает северо-восток России и населена чукчами (15 000 чел.), коряка­ми (9 000 чел.), ительменами (2 400 чел.), эскимосами (1 700 чел.), алеутами (640 чел.). Это область культуры тундровых оленеводов, охотников на морского зверя и приморских рыболовов. Их культура сложилась под воздействием этих типов хозяйства. Прослеживаются куль­турные связи с эскимосским и индейским населением Северной Америки (как в языках, так и в фольклоре — устном народном творчестве). По языку народности этой группы относятся к палео­азиатам и эскимосо-алеутам.

На Охотском побережье и севере Приамурья сложился хозяй­ственно-культурный тип охотников лесной зоны (тайги). Здесь жи­вут эвены (прежнее название «ламуты», 17 000 чел.) и часть эвенков (старое название «тунгусы», 6 000 чел.). Языки, на которых говорят эти народности, относятся к тунгусской группе языков. Эвенки, эве­ны, а также северные «верховские» негидальцы и сахалинские ороки до прихода сюда русских охотились в тайге с помощью луков, копий, разнообразных ловушек, капканов, силков. У эвенков, эвенов и части ороков и негидальцев, ведших кочевой и полукочевой образ жизни, было издавна развито транспортное оленеводство (олени использова­лись и для верховой езды, и как вьючные животные).

В Амуро - Сахалинской историко-этнографической области про­живают тунгусо-маньчжурские народы: нанайцы (прежнее название «гольды», 12 000 чел.), ульчи (3 200 чел.), удэгейцы (1 900 чел.), оро­чи (900 чел), ороки (старое название «ульта», 450 чел.), негидальцы (600 чел.), а также своеобразные в языковом отношении нивхи (ста­рое название «гиляки», 4 600 чел.). Большинство из них относится к хозяйственно-культурному типу приморских и речных рыболовов с развитым на основе рыболовства транспортным собаководством.

За всю многовековую историю дальневосточные народности прошли длительный путь. Они первыми обжили тайгу и тундру, при­ручили северного оленя, вышли к берегам Северного Ледовитого и Тихого океанов, первыми начали плавать в их негостеприимных во­дах. Они создали жилища, максимально приспособленные к суровым природным условиям, изобрели орудия для таежной охоты, рыболов­ства, морского зверобойного промысла. Являясь творцами уникаль­ной духовной культуры и самобытного прикладного искусства, они внесли неоценимый вклад в сокровищницу мировой культуры.

Коренное население Дальнего Востока никогда не было много­численным и всегда отличалось значительным этническим и языко­вым разнообразием. Его отдаленность от очагов развитой цивилиза­ции, изолированность и малочисленность существенно сдерживали развитие культуры. Оно как бы законсервировалось на многие столе­тия — вплоть до присоединения дальневосточных земель к России.

Очень медленным был прогресс и в развитии производитель­ных сил. Даже в середине XVIII в. замечательный исследователь Камчатки С. П. Крашенинников застал здесь в полном смысле слова каменный век. «Прежние камчатские металлы, — писал он, — были кость и камень. Из них они делали топоры, ножи, копья, стрелы, ланцеты и иглы. Топоры у них делались из оленьей и китовой кости, также из яшмы, наподобие клина, и привязывались ремнями к кри­вым топорищам плашмя... Ими долбили лодки, чаши, корыта и про­чее, однако с таким трудом и с таким продолжением времени, что лодку три года надлежало им делать, а чашу большую не меньше года».

Освоение русским народом территории Дальнего Востока име­ло особое значение для коренного населения. Оно заимствовало у русских новые сельскохозяйственные культуры, приемы земледелия и животноводства. Постепенное вовлечение полунатурального хо­зяйства аборигенов во всероссийскую экономику вывело дальнево­сточные народы из первобытной замкнутости и изолированности и создало условия для приобщения их к русской культуре. Прогрес­сивным было также установление российской администрацией эле­ментарного порядка в районах проживания коренных народов, это сократило кровавые межплеменные и межродовые столкновения чукчей с коряками, юкагиров с якутами и т.д.

Коренные народы внесли существенный вклад в дело освоения Дальнего Востока. Превосходно зная тайгу и тундру, будучи физически более приспособленными, к особенностям здешней природной среды, обладая большим опытом и сметливостью в столкновениях с ней, а порой и со стихийными бедствиями, они стали проводниками и советчиками первых топографов, геологов, лесоустроителей, создателей новых населенных пунктов.

Но присоединение дальневосточных земель к России имело и некоторые отрицательные стороны. Русское правительство оказалось неспособным обеспечить полнокровное развитие культуры присое­диненных народов. Отсутствие медицинской по­мощи, антисанитарные бытовые условия, частый голод приводили к вымиранию коренного населения. Пораженный постоянным высо­ким уровнем смертности аборигенов Амура, известный писатель и ученый В.К. Арсеньев отмечал: «Сказать, что амурские инородцы неспособны к развитию — было бы большой неправдой. Они только потому и не развиты, что заброшены, забыты. Скажу более — они экономически порабощены! А известно, что всякий духовно или экономически порабощенный народ не только не может прогресси­ровать, но, наоборот, в нем наблюдается регресс, который быстро заканчивается вымиранием».

Несмот­ря на суровый климат Даль­него Востока, особенно в его приполярных районах, и связанные с ним сложные условия жизни, коренные народы сумели со­здать свою неповторимую культуру, которая стала достоянием всего человечества.

ТРАДИЦИОННАЯ МАТЕРИАЛЬНАЯ КУЛЬТУРА НАРОДНОСТЕЙ ДАЛЬНЕГО ВОСТОКА

Жилище

Образ жизни, определяемый системой хозяйства, гео­графической средой и климатическими условиями, оказал непосредственное воздействие на характер поселений и кон­струкцию жилья аборигенов Дальнего Востока. Постоянные поселе­ния имелись лишь у тех народов, которые вели оседлый образ жизни и занимались преимущественно рыболовством или морским зверо­бойным промыслом. Вместе с тем у оседлых народов — эскимосов, береговых чукчей и коряков, охотских эвенов, нивхов, ульчей, нанай­цев, орочей, у части негидальцев и ороков — существовали как пос­тоянные жилища, так и временные — промысловые, сезонные. У народов же, занимавшихся таежной охотой и оленеводством, требо­вавших постоянных передвижений (материковые чукчи, коряки, эвен­ки, эвены и др.), постоянных жилищ не было.

На Камчатке и Чукотке широкое распространение имели полуземлянки с входом через дымовое отверстие в крыше. Такие жилища в XVIII в. сохранялись у ительменов и коряков, в них жило по нескольку родственных семей. Эскимосы и чукчи при строитель­стве своих полуземлянок, использовали челюсти, ребра, позвонки, лопатки кита. Оленные чукчи и коряки имели переносную ярангу (юрту), в которой жили круглый год.

Нижнеколымские тундровые юкагиры, эвены-оленеводы зимой и летом пользовались переносными чумами.

У оседлых нанайцев, ульчей, орочей, «низовых» негидальцев и у нивхов основным постоянным жилищем в XVII—XIX вв. являлась постройка в виде обычного дома, имеющего столбовые каркасы, двус­катную крышу, земляной пол, с кановым отоплением. С наступле­нием теплых дней каждая семья стремилась переехать в отдельное летнее жилище, которое было у каждого народа, разнообразное по форме и конструкции.

Постепенно все народы Дальнего Востока освоили технику рус­ского срубного домостроения. Появились русские печи, а на месте канов стали устанавливать деревянные нары, впоследствии и крова­ти. Русская изба к началу XX в. стала основным типом жилья, в то время как большинство хозяйственных и подсобных сооружений со­хранялось почти без изменений, что вызывалось необходимостью обслуживания традиционных отраслей хозяйства.