Д.И. Иловайский путешествует по Рязанскому краю.

44 раза, для старшего — 36, по все­общей истории — соответственно 35 и 30 раз.

Большое место в творчестве историка занимала и публицистика. На страницах «Московских ведомостей», «Нового времени», а затем и в собственной газете «Кремль» он отстаивал нацио­нальные интересы России, ущемляемые, по его мнению, иностранным капиталом, «лжелиберальными» настроениями интеллигенции, косностью бюрократии.

Бескомпромиссный характер, предельная са­мостоятельность суждений и поступков, любовь к историческим занятиям — эти качества Иловай­ский сохранил на всю жизнь. Свои мнения он основывал не на расхожих утверждениях, а прежде всего на собственных наблюдениях. В 1877 г. во время русско-турецкой войны, не­удовлетворённый скудными новостями с театра военных действий, Иловайский решил составить собственное мнение об операциях российской армии и отправился на Балканы — под Плевну. Он осмотрел позиции русских войск, вооружение, познакомился с высшим военным командованием, включая известного полководца М.Д. Скобелева.

На обратном пути Иловайский решил посетить известный своими достопримечательностями древ­нерусский город Галич, не смущаясь отсутствием визы для пребывания на территории, нахо­дившейся тогда под властью Австро-Венгерской империи. Три дня возмущённый путешественник вынужден был провести в тюрьме, доказывая свой исключительно научный интерес к данной мест­ности. Иловайский считал путешествия неотъем­лемой составной частью работы историка. Он полагал, что воссоздание картины прошлого может быть образным и конкретным лишь тогда, когда учёный сам ознакомится с местом действия его героев, не только с архитектурными памятниками, но и с современным жизненным укладом, за­нятиями, благосостоянием населения. Изучая историю Рязанского края, Иловайский, прихватив с собой географические карты, брошюры, чай, сахар, ружьё и зонтик, исходил пешком всю губернию. Историк путешествовал едва ли не по всей европейской части России, по Польше. Бывал он и в Австрии, Пруссии, Франции, где изучал достижения европейской педагогики, — ведь совершенствовать свои учебники Иловайский про­должал из года в год.

Ни правительство, ни какая-либо общественная группа не поддерживали историка морально или материально. Он издавал свои сочинения на собственные средства и жил доходами от продажи этих книг. Учебники Иловайского почти полвека сохраняли безусловно лидирующее положение. В этих учебниках всё было подчинено идее твёрдости и основательности знаний. Иловайский не был врагом свободной мысли и критических суждений, но считал, что оценка и само глубокое понимание исторических событий могут быть основаны только на прочном усвоении и что нет большего зла, чем

85

«полуобразование», легковесные рас­суждения при поверхностном зна­комстве с предметом. Яркое, образное повествование, умение сделать акцент на какой-нибудь характерной детали сочетаются в учеб­никах Иловайского с высокой информативностью, обращением к первоисточникам, разным версиям событий. Ещё одно достоинство учебников Иловайского, особенно важное при подготовке к экзаменам, — предельная сжатость изложения. Мно­гие положения учебников Иловайского к нашему времени дополнены или же отвергнуты наукой, но и по сей день эти учебники выдерживают проверку временем, давая молодому читателю надёжные ориентиры в огромном мире отечественной исто­рии и культуры.

МИХАИЛ НИКОЛАЕВИЧ ПОКРОВСКИЙ

(1868—1932)

Вряд ли в истории российской исторической науки есть личность, вызывавшая больше споров и разногласий, чем «профессор с пикой» — Михаил Николаевич Покровский. Как историку и как человеку ему давались порой прямо противоположные оценки со стороны учёных, при­держивавшихся различных политических взгля­дов. Вот некоторые из них: «Покровский, научная карьера которого не удалась, блеснул лишь несколькими талантливыми статьями»; «Масштаб и значимость его научной деятельности таковы, что он со всеми присущими ему ошибками и противоречиями остаётся выдающейся личностью в истории... исторической науки»; «...Вот истинно позорное имя в русской истории и позор для школы московских русских историков»; «...Именно таким человеком — всемирно признанным учёным, интеллигентом в самом точном смысле этого слова — и был Михаил Николаевич Покровский». Всю свою научную деятельность Покровский подчинил политической борьбе. Однажды выбрав определённое политическое направление, связав свою судьбу с большевизмом, он до конца дней своих служил ему верой и правдой, отдав этой работе свой талант, эрудицию и знания исто­рика — специалиста высокого класса. Поэтому наилучшая, самая точная характеристика Покров­ского была дана его соратниками: «Старейший представитель большевистской гвардии, активный участник революции 1905 и 1917 гг., активный участник социалистического строительства, в деле народного просвещения Покровский был не­утомимым бойцом на теоретическом фронте, возглавляя марксистскую историческую науку».

Именно так. Покровский — историк-боец. Каж­дая его строка подобна пулемётной очереди, каж­дая его книга напоминает артиллерийскую канона­ду, обрушивающуюся на позиции неприятеля.

Михаил Николаевич родился в семье госу­дарственного чиновника средней руки. Его отец нередко сталкивался со служебными злоупотреб­лениями высших государственных сановников и имел обыкновение рассказывать о них в кругу

86

семьи. Он прохладно относился к официальной церкви. Сын этого человека стал непримиримым противником существовавшего в России государ­ственного режима и атеистом.

Михаил Николаевич Покровский получил фун­даментальное образование на историко-филологи­ческом факультете Московского университета. Учителями его были выдающийся русский исто­рик Василий Осипович Ключевский, а также блестящий знаток средневековой Англии и исто­рии права Павел Гаврилович Виноградов. Впослед­ствии Покровский с восхищением писал о Виногра­дове как об учёном с «твёрдыми, отчеканенными, выработанными методами и приёмами работы», у которого можно было многому научиться.

По окончании университета Покровский до­вольно скоро заинтересовался политикой, про­никся поначалу либеральными, а потом рево­люционными настроениями. В апреле 1905 г. он вступил в большевистскую партию и принял самое серьёзное участие в её деятельности: выступал на митингах, нелегально провозил запрещённую ли­тературу. Во время вооружённого восстания в Москве в декабре 1905 г. историк предоставил свою квартиру под перевязочный пункт. В конце концов для Покровского стала реальной угроза ареста, и он в 1909 г. эмигрировал из России в Париж. Там учёный прожил восемь лет и возвратился на родину накануне октября 1917 г.

В России он оказался в самой гуще событий, в качестве «военного корреспондента» побывал в местах ожесточённых боёв в Москве, был избран председателем Моссовета. С этого времени Покров­ский начинает свою головокружительную карьеру и оказывает влияние на важнейшие дела большой политики. Например, он как один из членов делегации России участвует в знаменитых пере­говорах в Брест-Литовске с Германией и Австро-Венгрией.

В годы гражданской войны и позднее Покров­ский оказывается во главе русской исторической науки. Он занимает пост заместителя народного комиссара (иначе говоря, министра) просвещения, а также два десятка прочих руководящих долж­ностей в академической науке. Он управляет всей архивной службой России, редактирует научные журналы и стоит во главе двух крупнейших центров науки, возникших в послеоктябрьские годы: Социалистической (с 1924 г. — Коммунисти­ческой) академии и Института Красной Про­фессуры. Специалистов-историков, вполне предан­ных новой власти, было очень немного, поэтому знания Покровского ценились высоко и требо­вались повсюду. За ним справедливо признают солидные научные и административные заслуги. Но, будучи фигурой номер один в исторической науке, Покровский выступал с предложениями, за которые его вряд ли когда-нибудь помянут добрым словом русские историки. По словам Юрия Владимировича Готье, одного из крупнейших учёных того времени, Покровский «...официально поднял вопрос о продаже некоторых вещей из

Эрмитажа для поддержания большевицкой казны». Известно также, что он предлагал «повесить замок» на некоторые архивы и всё внимание сосредоточить на историко-революционных документах, пред­ставлявших, с его точки зрения, «ударный интерес в смысле ценности для настоящего момента».

В 20-х гг. научные взгляды Покровского были эталоном для первых советских историков. Сотни и тысячи преподавателей, учёных и сотрудников музеев, архивов, библиотек слушали его лекции, воспринимали его теории. Благодаря политиче­ским обстоятельствам на недосягаемую высоту поднят был историк блестящий — но отнюдь не из числа первостепенных. Сильными сторонами По­кровского были прекрасное знание языков, солид­ная научная школа и способность к яркому, образному изложению своих идей. Его слабые стороны состояли в склонности к схематизму и суждениям остроумным, красивым, но ничем не подтверждаемым.

Научная деятельность историка со времён вступления его в партию большевиков показывает стремление положить марксизм в основание рус­ской истории. Его крупнейший труд — «Русская история с древнейших времён». В пяти томах этого сочинения (последний из них вышел в 1915 г.) учёный старался донести до читателя азбуку марксизма: главное в истории человечества — материальные условия жизни общества. От них зависит всё остальное. Общество разделено на группы, слои, классы, каждый из которых живёт в строго определённых материальных условиях и имеет строго определённые материальные инте­ресы. Борьба общественных классов, слоёв, групп между собой за осуществление своих интересов — важнейший двигатель исторического развития. В соответствии с этими положениями была истолко­вана вся тысячелетняя история России. Издание прошло строгую государственную цензуру, из-за чего Покровскому пришлось многое переделывать. Но в первых четырёх томах сохранилось немало дерзких оценок и выпадов против царствующего дома, а также официальной внешней и внутренней политики. Эти тома вышли в свет до 1913 г., когда праздновалось 300-летие династии Романовых. В преддверии этого юбилея издание «Русской исто­рии» оказалось ложкой дёгтя в бочке мёда. Всё первое издание пятого тома, наиболее «кра­мольного», было уничтожено: Покровскому при­шлось заново переписывать том.

Уже в годы советской власти важнейшей работой историка стала «Русская история в самом сжатом очерке». Эта книга сыграла роль попу­лярного учебника для историков-марксистов 20— 30-х гг. Ознакомившись с ней, Ленин написал Покровскому, что работа ему «чрезвычайно пон­равилась». Он также советовал автору добавить к ней указатель, содержащий даты важнейших исторических событий и их оценку старой «буржу­азной» и новой марксистской наукой. Покровский сделал требуемые дополнения, и «Русская история

87