3‑Е выступление на приеме

Выступает генерал‑майор танковых войск.

Провозглашает тост за мирную сталинскую внешнюю политику.

Сталин.  – Разрешите внести поправку.

Мирная политика обеспечивала мир нашей стране. Мирная политика – дело хорошее. Мы до поры, до времени проводили линию на оборону – до тех пор, пока не перевооружили нашу армию, не снабдили армию современными средствами борьбы.

А теперь, когда мы нашу армию реконструировали, насытили техникой для современного боя, когда мы стали сильны – теперь надо перейти от обороны к наступлению.

Проводя оборону нашей страны, мы обязаны действовать наступательным образом. От обороны перейти к военной политике наступательных действий. Нам необходимо перестроить наше воспитание, нашу пропаганду, агитацию, нашу печать в наступательном духе. Красная Армия есть современная армия, а современная армия – армия наступательная.

Вишлев О.В. Накануне 22 июня 1941 года. М., 2001. С. 176–182.

РГАСПИ. Ф. 558 Оп. 1 Д. 3808. Л. 1‑12.

Примечание

Выступление Сталина перед выпускниками военных академий 5 мая 1941 года, запись которого вести было строго‑настрого запрещено, с самого начала было использовано в целях антисоветской пропаганды. Гитлеровцы и их нынешние единомышленники, пытающиеся доказать агрессивность СССР, приписать ему едва ли не подготовку к нападению на фашистскую Германию, искали и ищут в сталинских словах указания советским командирам на соответствующие планы. Отдельные офицеры, оказавшиеся в германском плену в первые недели войны, дали под диктовку немцев свои «воспоминания» об этой речи, в которых Сталину приписываются тезисы типа «наступления новой эры – эры расширения социалистического фронта силой оружия» и. т. п. Анализ и сличение имеющихся записей (которые, несмотря на запрет, все же велись, в том числе зампредом Совнаркома СССР В. А. Малышевым и Генсеком Исполкома Коминтерна Г. Димитровым), произведенные О. В. Вишлевым, не оставляют сомнений в надуманности подобного толкования. Сталин, понимавший не только неизбежность, но и близость страшной войны, стремился самым осторожным образом донести это понимание до ядра Красной Армии – до тех, кому в самое ближайшее время предстояло принять на себя небывалый по мощи удар противника, утвердить их в неизбежности разгрома Германии в грядущей войне, несмотря на наши возможные временные поражения. При этом было необходимо всеми силами избежать, не дать малейшего повода для обвинений в милитаризме и агрессивных устремлениях, что Сталину, несомненно, удалось.

Любопытен еще один вариант записи заключительного сталинского выступления, сделанный участником встречи Э. Муратовым (одним из выпускников). Как острая реакция на неуместный тост, прозвучавший из уст генерала‑танкиста (призвавшего «выпить за мир, за сталинскую внешнюю политику мира, за творца этой политики, за нашего великого вождя и учителя Иосифа Виссарионовича Сталина»), оно вышло более эмоциональным, но выдержанным в том же ключе: готовности СССР к самой активной, наступательной обороне:

«Этот генерал ничего не понял. Он ничего не понял. Мы, коммунисты, – не пацифисты, мы всегда были против несправедливых войн, империалистических войн за передел мира, за порабощение и эксплуатацию трудящихся. Мы всегда были за справедливые войны за свободу и независимость народов, за революционные войны за освобождение народов от колониального ига, за освобождение народов от капиталистической эксплуатации, за самую справедливую войну в защиту социалистического Отечества. Германия хочет уничтожить наше социалистическое государство, завоеванное трудящимися под руководством Коммунистической партии Ленина. Германия хочет уничтожить нашу великую Родину, родину Ленина, завоевания Октября, истребить миллионы советских людей, а оставшихся в живых – превратить в рабов. Спасти нашу Родину может только война с фашистской Германией и победа в этой войне. Я предлагаю выпить за войну, за наступление в войне, за нашу победу в этой войне» (Емельянов Ю.В . Сталин: на вершине власти. М., 2002. С. 199–200).