§ 4. Изменения в образе ссср в конце восьмидесятых - начале девяностых годов

Исследователи общественного мнения по внешнеполитическим проблемам в послевоенные годы,¹²⁸ вплоть до восьмидесятых годов, отстаивали вывод об образе СССР как сильно стереотипизированном образе врага и приходили к довольно пессимистическому прогнозу, что широко распространенный негативный образ, однажды возникнув, далее будет развиваться в том же направлении, все более усиливаясь. Правда, жители США в целом относились к СССР негативно, но эти изменения нельзя назвать косными, негибкими и прочными. Если рассматривать долгосрочную ретроспективу, то наблюдаются значительные колебания в предпочтениях американцев.¹²⁹ К тому же 1988-1989 гг. стали как бы переломными для советско-американских отношений.

Конец 1988 г. и первая половина 1989 г. ознаменовались паузой в советско-американских отношениях. Главная тому причина - приход к власти новой администрации во главе с Дж. Бушем, которая занялась анализом военной и внешнеполитической стратегии США на длительную перспективу. Новое руководство в Белом Доме заняло выжидательно-осторожную позицию в отношении дальнейшего хода процесса перестройки в СССР. Однако, выраженная в выступлении М.С. Горбачева в ООН в декабре 1988 г. готовность СССР к односторонним сокращениям войск и обычных вооружений, дальнейшее развитие процесса политических реформ в СССР, революционные перемены в странах Восточной Европы, критика выжидательного курса администрации Буша американской общественностью и союзниками США в Западной Европе сократили эту паузу, подтолкнули Вашингтон к возобновлению (с весны 1989 г.) политического диалога с СССР. Таким образом, советско-американские отношения вступают в новый этап, который подвел черту под периодом “холодной войны”.

Кроме этого за последнее десятилетие коренным образом изменилась обстановка в мире. Помимо фактора перестройки в Советском Союзе, позитивных перемен в советско-американских отношениях нельзя не сказать о таких важных новых тенденциях, как динамичный интеграционный процесс в Западной Европе, нормализация советско-китайских отношений, проявление глобальных проблем, несущих новые угрозы всем государствам, наличие и в США, и в нашей стране острых внутренних экономических и социальных проблем, требующих вложения огромных денежных и материальных ресурсов, качественно новый уровень осознания катастрофических последствий ядерного и иного другого военного конфликта между США и СССР. Однако новым важнейшим фактором современного мирового развития стали политические перемены в странах Восточной Европы. В своей совокупности события в Восточной Европе подводят черту под послевоенным этапом развития.

Возникает вопрос: нашли ли свое отражение данные процессы в американском общественном мнении? Оправдались ли пессимистические прогнозы исследователей общественного мнения или в восприятии американских граждан нашей страны произошли изменения? Чем были вызваны эти изменения?

Для того, чтобы ответить на эти и другие вопросы нам следует вновь обратиться к проблемам, исследованным ранее. С конца сороковых годов более чем два поколения американцев жили под напряжением проблем “холодной войны”. В той или иной степени США проводили политику сдерживания. Однако на рубеже восьмидесятых-девяностых годов, лишившись своего основного врага, американцы оказались в нерешительности, что делать с мнениями времен “холодной войны”. Американская элита в этот период все еще продолжала разделяться на несколько групп по отношению к той политике, которую США должны проводить по отношению к Советскому Союзу/России. Консервативно настроенные политики указывали, что все реформы, которые предлагает Горбачев, направлены только на усиление Советской системы, и американцам не следует быть настолько глупыми. Чтобы не видеть расхождений в интересах США и СССР.

Либералы и умеренные члены внешнеполитического истэблишмента придерживались другой позиции. Они приводили доводы, что старая коммунистическая система Сталина и Брежнева рухнула, и несмотря на любую мотивацию поступков Горбачева, налицо реальные шаги к демократизации общества (свобода слова, демократические выборы, совершенствование правовой базы, введение некоторых принципов рыночной экономики) - это свидетельствует о том, что Советский Союз некоммунистическое государство. Бесспорно, завершение “холодной войны” и события в Восточной Европе уменьшили Советскую военную угрозу. Эти мнения политической элиты нашли свое отражение в мнениях широкой общественности. Уже в 1988 г. в состоянии американского общественного мнения стали проявляться признаки оттепели.

В мае 1988 г. большинство американцев выразили уверенность в том, что отношения между СССР и США улучшились (в 1986 г. 24%, в 1988 г. - 68%, в 1990 г. - 62%).¹³⁰ К середине 1989 г. 2/3 опрошенных (65%) выражали мнение, что “мы вступаем в новую эру, когда взаимоотношения между США и СССР будут значительно лучше, чем они были”.¹³¹ Большое число американцев не считает больше СССР “недружественной страной” или “врагом”. За короткий срок с 1987 по 1990 г. число американцев, видевших в нашей стране “недружественное государство” или “врага” сократилось с 89% до 49%, а в 1991 г. - до 22%. Число же респондентов, которые видели в СССР “дружественно государство” или “союзника” за этот же период увеличилось с 7 до 42%, а в 1991 г. составило 71% (см. табл. 2.23) приложения). Примечательно, что сразу после второй мировой войны, в 1945 г., общественность почти поровну разделилась на тех, кто считал СССР “миролюбивым” и “агрессивным” государством (39% и 38% соответственно). Через два года, в 1947 г. это состояние резко изменилось. 7 из 10 американцев (68%) стали полагать, что амбиции России настолько велики, что может начаться война.¹³² Это мнение оставалось практически неизменным и в восьмидесятые годы (до 1987 г.). Но в ноябре 1989 г., сразу через неделю после падения Берлинской стены, проведенный опрос показал, что разброс мнений вернулся к уровню 1945 г.¹³³ Ничто так сильно не повлияло на отношение американцев к Советскому Союзу, как изменения в Восточной Европе. В одном из опросов 90% респондентов назвали падение Берлинской стены “одним из ярчайших проявлений миролюбия за текущие годы”.¹³⁴ Это и другие события (выборы некоммунистических правительств в Польше и Венгрии, объединение Германии и т.п.) заставили американцев задуматься. Даже те, кто традиционно придерживался твердой линии в отношении Советского Союза, стали питать надежду, что и Советские реалии тоже могут измениться. Большинство американцев (70%) сделали заключение, что “изменения в Восточной Европе повысили шансы мира, так как снизили напряженность между коммунистическими и некоммунистическими странами”.¹³⁵ Более половины общественности (52%) увидело в этих событиях основу долгосрочных позитивных взаимоотношений с Советским Союзом”, а не “временные и легко меняющиеся”.

В то же время американцы разделились почти поровну по вопросам политики, которой СССР придерживается в мировых делах: 41% респондентов не одобряют политику России на международной арене. Эти цифры резко отличаются от результатов опроса проведенного институтом Гэллапа сразу после второй мировой войны: тогда только 7% опрошенных поддержали советскую внешнюю политику.¹³⁶ Сравнивая с предшествующим периодом, наблюдается увеличение числа респондентов кто считает, что Советский Союз делает все, чтобы сохранить мир, хотя 63% так не считают.¹³⁷ Но по данному вопросу низкий рейтинг и у США - 49% уверены, что США не делают все необходимое, чтобы сохранить мир.¹³⁸

На фоне этих противоречий не кажется удивительным, что 52% американцев заявили, что “холодная война” все еще продолжается. В августе 1991 г. так считали 53%, но после ликвидации опасности восстановления в нашей стране коммунистического режима, эта цифра снизилась до 33%. Несмотря на достаточно большое число респондентов, не имеющих мнения по данной проблеме (от 7 до 12%), можно говорить о значительном прогрессе.¹³⁹

В свете ослабления напряженности общественность высказалась о намерении одобрить широкий круг усилий по сотрудничеству. В рамках осуществления проекта “Американцы обсуждают проблемы безопасности” респондентам было предложено пятнадцать вариантов возможного сотрудничества. Четыре предложения получили поддержку 3/4 опрошенных: расширить культурный обмен между СССР и США (83%), сотрудничать, чтобы остановить загрязнение окружающей среды (85%) и вместе бороться с терроризмом (79%). С другой стороны спектра оказались также четыре предложения, получившие поддержку приблизительно 1/3 респондентов. Это пятидесятипроцентное сокращение ядерных ракет дальнего радиуса действия без соответствующего сокращения Советских наступательных вооружений в Европе (38%), пятидесятипроцентное сокращение ядерного оружия дальнего радиуса действия даже вне зависимости от действия договора об РСД (36%), продажа России высоких невоенных технологий, например, компьютеров последнего поколения (35%), остановка работ по СОИ как части договора по ограничению ядерных вооружений (34%). Наименьшую поддержку среди предложенных 15 утверждений, всего 28%, зарегистрировали по другому высказыванию относительно СОИ, которое звучало, как “продолжить развитие СОИ как планировалось”. Данный статистический материал¹⁴⁰ показал два полюса мнений, без сомнения выявивших, с одной стороны, продолжающееся недоверие к нашей стране и ее намерениям, а, с другой стороны, поддержку поиска соглашения в результате переговоров.

В стороне от проблем войны и контроля над вооружениями стоит перспектива увеличения торговли с нашей страной, и не только как курс на экономические прибыли, но и позитивный политический результат. Эта проблема имеет давнюю историю. Примечательно, что ответы на многочисленные вопросы в опросах общественного мнения выявили, что американцы скорее одобряют, чем отвергают, возрастающие экономические связи с Советским Союзом. Например, на основе девяти опросов, проведенных с 1953 по 1963 гг., средний процент поддержки составил 51%. Десятилетие спустя одобрение торговли в среднем составило 67% (по результатам десяти опросов).¹⁴¹ Несмотря на то, что контекст вопросов несколько варьировался со временем, тем не менее общая картина ясна: наблюдалась возросшая поддержка советско-американской торговли. Весьма прискорбно, что достаточный статистический материал имеется только по торговым связям двух стран за период президентства Р. Никсона. Но и тот материал, что имеется в распоряжении, дает возможность изучить вопросы и ответы, в которых упомянуты различные специфические товары. Например, вопрос продажи пшеницы и других зерновых Советскому Союзу. В 1963 г. организация Харриса задавала вопрос о том, как относятся американцы к продаже России излишков зерна и других продуктов питания. 54% опрошенных одобрили эти действия. Чуть меньше, чем через 10 лет, респондентам был задан аналогичный вопрос (Вы “за” или “против” соглашения о продаже пшеницы на долгосрочной основе?). Только 29% ответили положительно.¹⁴² И опять, уже 1986 г., в опросе Чикагского Совета по Исследованию Общественного Мнения 57% респондентов поддержали “возросшую продажу зерна Советскому Союзу”. Тенденция, выявленная по данной проблеме, оказалась прямо противоположной той, которая ожидалась.¹⁴³ На наш взгляд, на мнение американских граждан оказали влияние “домашние” экономические проблемы начала семидесятых годов.

Автомобили, оборудование, станки и компьютеры упоминаются в опросах с 1948 по 1986 гг. как возможные товары для торговли. Если рассматривать торговлю этим ассортиментом товаров как экспорт высоких технологий, тогда в историческом контексте становится понятным, почему американцы никогда не поддерживали торговлю этими товарами. Только в 1963 г. 51% опрошенных поддержал “продажу СССР автомобилей”, этот год надо считать исключением, так как обычно такая поддержка не превышали 1/3 опрошенных.¹⁴⁴

С другой стороны, исследования космоса воспринимаются как сфера советско-американского сотрудничества. В 1963 г. только 1/3 респондентов поддержала идею “послать человека на Луну вместе с русскими”. Десятилетие спустя уже 2/3 опрошенных высказались по этому поводу положительно. К восьмидесятым годам эта цифра увеличилась, хотя и незначительно (в 1986 г. - 68%).¹⁴⁵ Однако, так как США выиграли гонку, кому посылать человека на Луну, космос больше не рассматривался как арена для “холодной войны”.

Тоже самое относится и к области научных обменов. Если брать 1963 г. за точку отсчета, то только 1/3 общественности в этот год поддержала “обмен инженерами, физиками и другими учеными с Россией”.¹⁴⁶ В декабре 1974 г. 64% поддержали обмен учеными, а в 1988 г. - 72%.¹⁴⁷ В основном данные приведенные выше свидетельствуют о том, что у американцев было больше желания строить мосты сотрудничества между США и СССР в послевьетнамский период, чем перед войной в юго-восточной Азии.

За 1989 г. не удалось обнаружить опросов, связанных с экономическим или научным взаимодействием с нашей страной. Этот од прошел для американской общественности под лозунгом: “поживем-увидим”. Этот факт подтверждается результатами опроса Д. Янкеловича и его группы. Респондентам задали вопрос: “В свете последних изменений в Советском Союзе, как Вы думаете, можно ли доверять СССР, или США следует подождать как пойдут дела дальше?”. И 76% опрошенных решили, что США следует подождать”.¹⁴⁸ А на вопрос: “Следует ли США попытаться помочь М. Горбачеву и его реформам в Советском Союзе, устранив торговые ограничения, или США не следует вмешиваться?” 48 % посчитали, что “не следует вмешиваться”, 41% - “следует попытаться помочь, устранив торговые ограничения”.¹⁴⁹ Таким образом, мы видим, что общественность находилась в нерешительности и заняла выжидательную позицию.

Вместе с тем американцы довольно внимательно следят за событиями в нашей стране. Так, в 1991 г. только 10% респондентов ответили, что “вообще не следят за текущей ситуацией”, в то время как 64% ответили, что “очень внимательно” и “внимательно”.¹⁵⁰ Такое “внимательное” отношение позволило американцам составить собственное мнение о Советском руководителе М.С. Горбачеве. С 1985 г. по 1990 г. его рейтинг значительно вырос (см. табл. 2.35 приложения) и в 1990 г. в среднем составил 81%. В списке наиболее популярных людей года за 1985 г. фамилия Горбачева отсутствует, в 1987 г. она заняла восьмое место, а в 1988 г. - второе, после Р.Рейгана.¹⁵⁵ В конце восьмидесятых - начале девяностых годов американцы верили, что М. Горбачев отличается от своих предшественников на этом посту, считая его “современным и просвещенным”, которому можно доверять,¹⁵² и человеком, который очень заинтересован в мирных отношениях с Западом.¹⁵³ Он виделся общественности как русский руководитель, который осознал ужасную опасность ядерной войны, как для Советского Союза, так и для США, и поэтому приветствует соглашения по ограничению вооружений,¹⁵⁴ даже идя на уступки США.¹⁵⁵

Несколько иная картина наблюдалась в средствах массовой информации США. Реакция американских СМИ на первое на посту Генерального секретаря предложение М. Горбачева о запрещении испытаний ядерного оружия строго соответствовала образу врага. Американская пресса уделила мало внимания предложению. Большинство газет и журналов представили в основном негативные соображения президента Р. Рейгана по поводу предложения, а не само предложение. Ни один из репортеров ведущих американских газет Нью-Йорк Таймс, Вашингтон Пост, Ньюс Уик, Тайм или других не упомянули, что США проводят больше ядерных испытаний в целом, чем Советский Союз также как и в предшествующий период. Единственным источником информации о предложении можно считать Нью-Йорк Таймс, но и в этой газете уже на второй день появилась редакционная статья, которая разоблачала М.Горбачева за его пропагандистскую игру. Соответственно невысоким был и рейтинг главы нашего государства. В последующие годы М.Горбачев приложил усилия, чтобы развеять образ врага и расположить американскую общественность и прессу к Советскому Союзу. Перестройка и гласность, триумфальный визит М. Горбачева в Вашингтон и Нью-Йорк, встречи с Р. Рейганом в 1987 г. и в 1988 г., вывод Советских войск из Афганистана, его речь в 1988 г. в ООН, - все это способствовало изменениям образа СССР и повышению личного рейтинга М.Горбачева. Приведенные нами данные свидетельствуют о зависимости между внешнеполитическими событиями и образом враждебного государства, с одной стороны, и позволяют опровергнуть вывод американских исследователей,¹⁵⁶ что мнение американцев о советских лидерах более негативно, чем о Советских людях и государстве, с другой стороны. К тому же в начале девяностых годов американцы стали более реалистично давать оценки нашей стране и событиям, происходящим в ней. К июлю 1991 г. американцы потеряли уверенность в способности М. Горбачева преодолеть экономический кризис: менее половины (47%) респондентов считали, что он сможет перестроить советскую экономику, тогда как 35% полагали что не сможет (двумя годами ранее 2/3 американцев полагали, что сможет).¹⁵⁷

Огромный интерес представляют данные опроса, проведенного в тот же день, когда американские СМИ дали информацию о ГКЧП. После смещения М. Горбачева немногие американцы поддержали прекращение отношений между двумя странами. Свыше половины предпочли продолжать политику экономического и политического сотрудничества.¹⁵⁸ Общественность приняла активное участие в обсуждении тех мер, которые США могли бы предпринять в ответ на события в августе 1991 г. в Советском Союзе. По данным нового опроса 80% американцев отказались “разорвать дипломатические отношения” или “отозвать посла США” (63%), более половины (54%) респондентов против “приостановления федеральных займов, направленных на облегчение недостатка продовольствия”. Что касается других видов помощи, то 46% высказались за то, чтобы приостановить экономическое и техническое содействие, в то время как 38% уверены, что следует сократить денежные займы.¹⁵⁹

В связи с событиями в августе 1991 г. наблюдается осторожный сдвиг в поддержке сокращения войск США в Европе. За сокращение войск НАТО в два раза высказались 45% респондентов, 46% - против (в мае 1991 г. 54% - “за”, 34% - “против”).¹⁶⁰ 76% твердо уверены, что в СССР следует ожидать беспорядки. Если такого рода события или гражданская война разразятся, то 35% опрошенных предпочли бы оказать экономическое и военное содействие легитимному правительству, но не посылать войска, 8% - хотели бы послать войска. Около половины (51%) полагали, что американцы должны оставаться нейтральными.¹⁶¹ Что же касается М. Горбачева и его возможности вернуться к власти, то только 31% американцев придерживались мнения, что он сможет это сделать.¹⁶² Несмотря на это рейтинг советских людей остается высоким - 82%, а рейтинг страны опять поднялся до 60%. И Б. Ельцин - еще новое лицо для американцев - имел в начале девяностых годов положительную оценку (60% респондентов отозвались о нем предпочтительно).¹⁶³

Оценивая экономическую ситуацию в нашей стране в начале девяностых годов, 71% американцев считают, что она “очень серьезная”, 23% - “достаточно серьезная”.¹⁶⁴ Другими словами, подавляющее большинство (94%) достаточно объективно оценивают положение в экономической сфере России. Но только 53% (30% против) полагают, что в такой ситуации следует “продолжать экономическое сотрудничество”.¹⁶⁵ На наш взгляд, такой пессимизм оправдан политической нестабильностью в России, низким уровнем конкурентоспособности российской продукции, превалирование во взаимных экономических связях продажи сельскохозяйственного и промышленного сырья над обменом наукоемкой продукции и технологий. Это подтверждают результаты опросов, проводившихся в начале девяностых годов. Оценивая предложенные ситуации, большинство американцев (76%) были уверены, что в бывшем Советском Союзе “будут иметь место беспорядки, волнения, гражданская война”. Менее категорично общественность прореагировала на возможность “осуществления Советским Союзом попыток установить региональный контроль над странами Восточной Европы с помощью силы”. С этой ситуацией согласились 46% респондентов (36% - против). Поровну разделились мнения о возможности возобновления прежних (как до М. Горбачева) взаимоотношений между двумя нашими странами (44% - “за”, 44% - “против”. И почти также американцы прореагировали на “продолжение усилий по переводу Советской экономики на рыночные отношения” (40% - “за”, 42% - “против”).¹⁶⁶

В первой половине девяностых годов в опросных листах практически отсутствует тема советско/российско-американского экономического сотрудничества. Зато появляется тема помощи России в экономическом кризисе. Причем, большинство американцев поддерживают усилия, которые США и их союзники предпринимают, чтобы оказать помощь России с странам бывшего СССР в облегчении экономического кризиса. Около 2/3 проинтервьюированных американце ответили, что помощь является достаточной (64%), 1/5 думает, что “мы делаем слишком много”, и 9% считает, что “мы делаем достаточно”.¹⁶⁷ Причем в 1992 г. число тех, кто считает, что в плане помощи США делают недостаточно увеличилось до 21% (см. табл. 2.36 приложения). Что касается специфических программ, то почти 7 из 10 американцев отдали предпочтение таким видам помощи как “технологическая помощь, советы, экспертиза” (68%). Программы, предусматривающие прямые поставки продуктов, в первую очередь зерна, поддерживаются 60% респондентов. По вопросу финансовой помощи мнения разделились: 48% опрошенных поддержали и 48% - не поддержали обеспечение займов. И совершенно не получило поддержку безвозмездное предоставление наличных денег (91% американцев против).¹⁶⁸ Следует отметить, что данные цифры оставались практически неизменными и в 1992 г. Показательны в этом плане слова бывшего президента США Р. Никсона: “Не оказывая помощи русским в это тяжелое время, США рискуют будущим всего мира, если в России к власти придет недружественное США правительство”.¹⁶⁹ Кроме того, большое количество американцев (79%) обеспокоены судьбой ядерного оружия и полагают, что оно может распространиться в другие страны. 79% респондентов опасаются, что малоэффективная помощь США приведет к нехватке продовольствия и медикаментов в России, и 67% сильно озабочены тем, что в результате недостаточной помощи США в России может прийти к власти недружественное правительство.¹⁷⁰

Эти опасения не являются беспочвенными, если вспомнить высокий уровень обеспокоенности американцев возможностью возникновения ядерной войны. В начале девяностых граждане США видят угрозу ядерной войны не стороны России, а от стран “третьего мира”, например, от Ирака Саддама Хусейна. Опросы показали, что 2 из 3 американцев (64%) считают, что ядерная война может быть начата “террористом или сумасшедшим”. Почти такое же число (60%) опрошенных придерживаются мнения, что ядерное оружие может быть использовано “другой страной - ни США, ни Россией - в региональном конфликте”. При этом трое из четырех респондентов (74%) видят “серьезную угрозу национальной безопасности в обладании ядерным оружием стран “третьего мира” и террористами”.¹⁷¹ Почти все опрошенные (90%) выбрали ответ, который предлагал не допустить ядерное оружие в страны “третьего мира”, причем данное предложение рассматривается как основная внешнеполитическая цель США.¹⁷²

В начале девяностых, если данные опросов за август 1991 г. взять за исключение, можно отметить, что в основном “советская угроза” пошла на убыль, резче обозначились другие угрозы. Например, распространение наркотиков и не только в США, но и как международная проблема, угрожающая национальной безопасности. Американская общественность переосмыслила понятие “национальная безопасность” и теперь определяет его более широко, чем в годы президентства Р. Рейгана. Теперь в это понятие включается и наркобизнес, и снижение конкурентоспособности американской экономики.¹⁷³ Многие американцы видят в торговом дисбалансе опасность национальной безопасности и не без основания считают, что экономические соперники могут представлять более значительную угрозу национальной безопасности, чем военные противники.

Снижение страха военного конфликта между США и Россией, изменения, происходящие в восточноевропейском регионе, а также спад в экономике США - все это делает желание американцев сократить расходы на оборону сильным как никогда. В 1991 г. 50% опрошенных считали, что расходы на оборону слишком велики и только 10% - что слишком малы.¹⁷⁴ Вместе с этим, испытывая определенное беспокойство по поводу влияния восточноевропейских событий на оборонный бюджет США, все-таки 57% американцев поддержали сокращение числа американских войск в Европе (34% не одобрили какие-либо изменения в численности войск).¹⁷⁵ Идея сокращения войск в Европе нашла поддержку среди всех возрастных групп, независимо от места проживания и партийной принадлежности. В контексте событий в Восточной Европе и России военная сила США кажется общественности менее решающим фактором, чем это было в прошлом. С 1985 г. по 1991 г. число респондентов, которые верили, что создание сильнейших вооруженных сил в мире является самой главной задачей страны, снизился с 45% до 36%. За этот же период число американцев, которые видят главную задачу государства в развитии самой лучшей системы образования (часто это видится как ключ к решению проблемы конкурентоспособности), возросло с 82% до 91%.¹⁷⁶ Мнение о необходимости усиления военной мощи варьируется в соответствии с возрастной нишей: в то время как среди тех, кому старше 50 лет почти половина респондентов настаивает на усилении военной мощи, то в группе до 50 лет (послевоенное поколение) такого мнения придерживаются только 30% опрошенных. Кроме того, полстеры напрямую связывают снижение правительством расходов на оборону с происходящими изменениями в России и странах Восточной Европы. И 68% американцев считают такую связь весьма вероятной.¹⁷⁷

Обсуждая вопросы снижения оборонного бюджета и уменьшения ядерного арсенала США, общественность выносит на повестку дня так называемую проблему “мирных дивидендов”. Другими словами, ставится вопрос, как использовать средства, которые высвободятся в результате ожидаемых сокращений на военные нужды. Среди общественности доминирующим является желание увеличить финансирование внутренних проблем (наркомания, бездомные, образование, здравоохранение и т.п.). Только небольшая часть американцев склонна истратить эти деньги на помощь бывшему Советскому Союзу, на решение его экономических проблем (23% поддержал бы какую-либо денежную помощь бывшему Советскому Союзу, 1% направил бы большинство денежных средств на реализацию этой цели). Интересно, что нет резких различий при решении судьбы “мирных дивидендов” по партийной принадлежности респондентов. 68% демократов, 62% независимых и 55% республиканцев поддержали финансирование социальных программ из этих средств.¹⁷⁸

Надежда на “мирные дивиденды” распространяется не только на сферу использования денег, но и на изменение в настроениях граждан. Американцы с большим энтузиазмом смотрят в будущее, чем несколько десятилетий назад. Так, отвечая на вопросы опроса общественного мнения института Гэллапа “Глядя в 2000 год”,¹⁷⁹ который был проведен сразу после демонтажа Берлинской стены, граждане США продемонстрировали высокий уровень оптимизма. Мир между СССР и странами Запада ожидается 68% американцев, а 32% даже полагают, что к 2000 году исчезнет коммунизм. Также 68% считают, что мир, между всеми странами будет укрепляться в предстоящем десятилетии. Хотя мир между СССР и Западом считается более вероятным, чем ожидание решения арабо-израильского конфликта мирным путем (28%). Отказ от производства ядерного оружия всеми странами считают возможным только 29% опрошенных. Хотя ядерное производство будет продолжаться, тем не менее, только 13% думают, что наша цивилизация погибнет. Общественность уверена, что ядерная война к 2000 году может разразиться скорее между третьими странами (33%), чем между США и Россией (8%). Возрастает напряженность в связи с международным терроризмом, его усиление ожидает 50% респондентов, тогда как 40% хочет увидеть спад волны терроризма. Менее оптимистично американцы отозвались по поводу преодоления голода в мире (73% уверены, что этого не произойдет в следующем десятилетии) и глобальных климатических изменений (61% опрошенных охвачены страхом за будущий климат на планете). Аналогичный опрос, с использованием тех же вопросов, проводился в 1959 г. Следует отметить, что по внешнеполитическим проблемам произошли значительные изменения в мнениях американцев: значительно увеличилось число респондентов верящих в возможность мира между США и Россией, увеличилось число людей, ожидающих крушение коммунизма, ожидание ядерной войны снизилось по сравнению с 1959 г. Жизнь под угрозой ядерного оружия притупила страх и прибавила реализма, поэтому число тех, кто верит, что все страны откажутся от ядерного оружия, снизилось. Небольшой рост численности наблюдается среди тех, кто ожидает гибель нашей цивилизации. Но теперь, в девяностые годы, это ожидание связывается с экологической катастрофой, а не с ядерным уничтожением. Вместе с тем, как оттепель в отношениях Восток-Запад помогает американцам сохранять оптимизм, все-таки существуют опасения, что могут возникнуть не менее серьезные внешнеполитические проблемы: напряженность между США и Европой, США и Японией, христианским и мусульманским миром и т.д.

В целом, анализируя представленный материал, можно с уверенностью сказать, что во всем комплексе внешнеполитических мнений и предпочтений американцев центральным является образ Советского Союза/России. Важность этого образа можно изобразить схематично:

система ценностейОбраз СССРвнешнеполитические мненияпатриотизмрасходы на оборонуморальный традиционализмУгрозадоверие военнымрелигиозный фундаментализмДовериеядерная политика

участие в мировых событияхидеологияподдержка всех антикомму-нистических движений

Из схемы видно, что в оценке индивидов Советского Союза (взяты два показателя: доверие и угроза), в способе восприятия СССР на массовом уровне, включая его влияние в мире и проводимую им политику, кроется основа формирования всего комплекса внешнеполитических мнений.¹⁸⁰ Конечно, образ СССР не является единственной детерминантой, но восприятие гражданами этого образа оказывает глубокопроникающее влияние на весь комплекс внешнеполитических предпочтений американцев. Кроме того, образ Советского Союза может быть детерминирован набором определенных базисных ценностей. На массовом уровне внешнеполитических проблем традиционно воспринимаются в США через призму морали. Свойственное американцам акцентирование нравственного начала, часто принимающее формы морализирования, особенно во внешней политике, умело используется и использовалось творцами политики для обеспечения ее общественной поддержки. В то же время нравственные резервы массового сознания являются важной и одной из главных предпосылок его качественной трансформации. Эта трансформация сознания происходила как в связи с переосмыслением вопросов, имеющих непосредственное отношение к внешней политике, внешнему миру (что косвенно или прямо связано с ядерным фактором), с накоплением информации, так и с изменениями внешнеполитической ситуации в России и странах Восточной Европы на рубеже 80х-90х годов.

Таким образом, мнения американцев по внешнеполитическим проблемам не являются чем-то застывшим, стабильным, неизменным, а подвержены колебаниям, причем, чаще всего под воздействием значимых для индивидов внешнеполитических событий.