logo
Igor_Viktorovich_Zimin_-_Vzroslyy_mir_imperator

Анекдоты

Частью досуга Императорского двора были и анекдоты. Сам этот жанр устных юмористических историй восходит к «Декамерону» Боккаччо. В XVIII в. под анекдотами понимались и различные нравоучительные истории бытового характера, связанные с жизнью известных лиц. В их основе, как правило, лежали подлинные истории. Так, широко известны анекдоты, связанные с жизнью Петра I. Во второй четверти XIX в. анекдоты принимают современный характер коротких рассказов, отчасти вымышленных или с утрированием подлинных событий. Как правило, анекдоты были по-мужски (по-женски) «неприличными». Рассказывали их лишь в однополом обществе.

Приводимых в дневниках и мемуарах собственно текстов анекдотов очень мало. В силу специфики жанра. Чаще просто фиксируется сам факт рассказанного анекдота. Так, Николай II в дневнике 26 августа 1896 г. записал: «Ели, пили кофе, курили и болтали в столовой поезда Вильгельма; как всегда, когда дамы уходят, все начали рассказывать неприличные анекдоты – больше всего он сам и посол наш Остен-Сакен». Обращает на себя фраза «как всегда» и то, что кайзер Вильгельм II был любителем скабрезных анекдотов.

Примечательно, что «пристойные» анекдоты не возбранялись и во время светской беседы за царским столом. По упоминаниям мемуаристов, их рассказывали и совершенно «не приспособленные» для анекдотов люди. Так, аскетический облик «великого инквизитора» обер-прокурора Святейшего Синода К.П. Победоносцева совершенно не вяжется с анекдотами. Тем не менее, по воспоминаниям, на одном из высочайших завтраков в Гатчине «Победоносцев порывался рассказывать анекдоты»412.

Наверняка потихоньку рассказывали при Императорском дворе анекдоты и о самодержцах. Они, конечно, были политизированны. За границей революционная эмиграция периодически издавала брошюры этих анекдотов. «Качество» подобных анекдотов весьма сомнительно, однако политическая подоплека очевидна. Вот несколько анекдотов о Николае II:

«Однажды, когда Его Величество сидел в театре, он обратил внимание на человека с большой, густой шевелюрой и поинтересовался узнать, кто он.

– «Мне кажется, что это известный поэт», – сказал Его Величеству сидевший позади министр Двора. «Поэт? – заинтересовался Его Величество. – Может быть, это сам Пушкин?»»413.

«Зайдя в детскую, Его Величество увидел, что дети ссорятся и дерутся из-за большого листа «Русских ведомостей».

– Олечка, Танечка, – сурово приказал он. – Бросьте сейчас же эту дрянную газету.

– Зачем же ты ее получаешь, папа? – спросили в один голос обе девочки»414.