В гатчинском отчуждении

Не прошло и года после его возвращения из заграничного путешествия, как Екатерина II предпринимает еще один шаг, призванный отвлечь Павла от его царственных замыслов и как бы уже территориально отдалить его. 6 августа 1783 г. она дарует сыну мызу Гатчина с окрестными деревнями, выкупленную у наследников недавно скончавшегося Григория Орлова. С этого времени начинается новый, продолжавшийся тринадцать лет период жизни великого князя, когда он всецело предается в качестве гатчинского помещика хозяйственным заботам и благотворительной деятельности, перестройке дворца и парковых сооружений, устройству своих художественных коллекций, наконец, формированию на прусский манер собственных войск и военным экзерцициям. В наибольшей мере удаленный теперь от государственных дел, погруженный в мрачные размышления о выпавшей на его долю участи, отчужденный со своим «малым двором» от большого и блестящего двора императрицы, испытывавший нарастающий с годами страх за свою жизнь, Павел окончательно замыкается в своем частном существовании. Но и это не избавило его от деспотической опеки матери.

В сентябре 1787 г. разразилась новая война с Турцией, и Павел, остро переживавший свою невостребованность, в порыве патриотических чувств решил испытать себя на воинском поприще и обратился к Екатерине II с просьбой о дозволении отправиться на театр боевых действий. У Екатерины II были на сей счет, однако, свои соображения. Она уже тогда имела твердые взгляды на будущее сына и была вовсе не заинтересована содействовать его военной популярности, в то же время Екатерина хотела избавить командовавшего русскими войсками на юге России Потемкина от конфликтов с неладившим с ним великим князем. Под разными предлогами Екатерина откладывала свой ответ, а затем и вовсе отказала сыну в его просьбе. Между тем приближалось лето 1788 г., Павел продолжал настаивать, внезапно король Швеция Густав III объявил России войну, и тут императрица смилостивилась. Правда, на вопрос великого князя: «Что скажет обо мне Европа?» — она ответила: «Европа скажет, что ты послушный сын». Она разрешила ему отправиться, но уже не на Юг, к Потемкину, а на Север, в Финляндскую армию. Через некоторое время, однако, Екатерина узнала, что шведский принц Карл ищет случая сблизиться с Павлом, и, хотя тот отвергнул эти попытки, незамедлительно отозвала его в Петербург. При этом Екатерина не только не пожаловала Павлу никакой награды (а царственные особы, находясь в действующей армии, обычно ее удостаивались), но приняла все меры к тому, чтобы само пребывание Павла в войсках не получило огласки. В газетах не появилось никаких сообщений об отъезде его в армию и возвращении в столицу, как то было принято в отношении даже рядовых офицеров, в официальных же реляциях в ходе военных операций имя Павла упоминалось всего один раз. Когда при возобновлении войны в Финляндии весной 1789 г. Павел стал снова добиваться разрешения отправиться в армию, Екатерина с явной насмешкой, почти в издевательском тоне посоветовала ему разделить радость от предстоящих успехов русских войск в кругу «своего дорогого и любезного семейства», дабы избавить близких от беспокойства за его жизнь. Более того, Екатерина постаралась и в глазах общества придать военным устремлениям Павла трагикомический характер. В 1789 г. в Эрмитажном театре была поставлена (и в том же году напечатана) ее комическая опера «Горе‑богатырь Косометович». В ней иронически изображалась коллизия между взрослым недорослем и его матерью: он просит ее отпустить его на войну, мать то отказывает, то соглашается, то возвращает сына, попутно зло высмеивались неудачливые похождения на войне этого горе‑богатыря. Многие современники, в том числе такие авторитетные литераторы, как И. И. Дмитриев и М. Н. Муравьев, увидели в комедии прозрачную сатиру на великого князя.

Можно догадаться, какое унижение и какую пропасть между собой и матерью должен был почувствовать преданный публичному осмеянию Павел — далеко уже не юноша, зрелый муж 35 лет от роду, отец многочисленного семейства.