Начало творческого пути: от романтизма к реалистическим принципам натуральной школы
Свой творческий путь Тургенев, один из крупнейших писателей‑прозаиков XIX в., начал в 1840‑е годы. Обычно это десятилетие определяется как время торжества художественных принципов натуральной школы, решительно порвавшей с эстетикой романтизма и заложившей основы, с опорой на творческие достижения Пушкина, Лермонтова и Гоголя, классического русского реализма. В современной перспективе такая характеристика 1840‑х годов кажется слишком прямолинейной и упрощенной. Идеологи натуральной школы, такие как В. Г. Белинский или А. И. Герцен, действительно ратовали за эстетику бытового правдоподобия – изображение «обыденного вещного мира» в противоположность романтической установке на изображение исключительного, необычного и «высокого». Таким был общий настрой эпохи, сначала проявившийся в Европе и эхом докатившийся до России. Убежденный враг «отвлеченных» и «прекраснодушных» романтиков, Гегель учил о том, что абсолютный дух воплощается и реализуется не в их «субъективно» – намысленных фантазиях, а в самой «объективной» действительности. Вслед за Гегелем Фейербах в своей книге «Сущность христианства» объясняет, что идеальные и возвышенные образы религиозного искусства есть проекции мыслей и эмоций человека, ошибочно превращающего посредством механизма «отчуждения» свою теплую, земную, чисто человеческую энергию в фантастические абстракции, в конце концов порабощающие его волю, лишая ее жизненных соков и не позволяя ей развернуться полнокровно. Позитивизм, или научная («положительная») философия О. Конта и его последователей, появившаяся в то же время, объявляет естественные науки, основанные на опыте и эксперименте, единственным критерием истины и разоблачает религию и метафизическую философию как отжившие формы познания. Однако это общеевропейское направление мысли, которое традиционно именуется реализмом, отнюдь не было всеобщим даже в пору своего наивысшего господства (1840‑1860‑е годы). Оно теснилось другими направлениями мысли, которые сложно уживались с ним, порождая, особенно в литературе, множество гибридных форм. Для них обычные определения «романтизм», «реализм» не подходят уже потому, что саму суть этих форм составляет смешение разнородного, которое в то же самое время воспринимается как синтетическое единство. Такие гибридные формы, существующие, условно говоря, на стыке романтизма и реализма, бытовой обыденности и захватывающей игры воображения, мирной повседневности и фантастического эксцесса мы найдем в поэзии Гейне и Байрона, в прозе Гофмана, а в русской литературе у Пушкина, Лермонтова и Гоголя. Бытовой реализм «Евгения Онегина», «Героя нашего времени» и «Мертвых душ» – это реализм, отнюдь не порвавший с романтической аурой и поэтикой романтизма, а впитавший их в себя путем их сложной, подчас причудливой трансформации. Нелишне вспомнить, что сам быт в его, с одной стороны, обыденности, а с другой – в его реалистической сочности и вещности, был открыт романтиками: тем же Гофманом, да и тем же Байроном в его поэмах «Беппо» и «Дон Жуан».
Все это – круг чтения молодого Тургенева. В ранней юности он, как и многие в его поколении, прошел через увлечение байроническими героями, бросающими вызов творцу и его творению, глубоко неудовлетворенными существующим порядком вещей и с мефистофелевской скептической усмешкой взирающими на пошлые радости толпы, готовой мириться с выпавшей ей участью жить в скучном прозаическом мире. С такими героями Тургенев был знаком как по оригинальным сочинениям Байрона, так и по байроническим поэмам Пушкина и Лермонтова. В том же духе еще в 1830‑е годы Тургенев написал свое первое художественное произведение – драматическую поэму «Стено» (при жизни не была опубликована), в которой вывел типично байронического героя – мятежного и разочарованного одновременно. Хотя позднее этот первый поэтический опыт был резко осужден им самим и назван «рабским подражанием байроновскому Манфреду», сам тип героя, появляющийся в поэме, – одинокого, разуверившегося, страдающего и вместе с тем исполненного какого‑то таинственного величия, ибо не боящегося задавать «страшные» вопросы о жизни и ее смысле, – в дальнейшем будет неоднократно встречаться в творчестве Тургенева.
Первое опубликованное произведение Тургенева (если не считать ряда лирических стихотворений, которые время от времени он писал на протяжении всей своей жизни) – поэма «Параша» (1843), заслужившая одобрительный отзыв Белинского и сделавшая писателя известным читающей публике. За ней последовали другие поэмы, наиболее значительные из которых «Разговор» (1845) и «Помещик» (1846), и первые опыты в прозе – повести «Андрей Колосов» (1844), «Бретер» (1847), «Петушков» (1848), «Дневник лишнего человека» (1850) и др. 1840‑е годы для Тургенева – время поисков собственного стиля, собственной манеры, и каждое новое его произведение – своего рода художественный эксперимент, попытка «примерить на себя» какой‑либо из уже существующих авторитетных литературных стилей. Так, в «Разговоре» с легкостью опознается поэтический стиль лермонтовского «Мцыри»; в «Параше» – свободный, основанный на «болтовне» стиль пушкинского «Евгения Онегина» и «Домика в Коломне», а также написанной в том же ключе лермонтовской «Сказки для детей»; в «Андрее Колосове» заметна ориентация на лаконичный и «жесткий» синтаксис пушкинской прозы, избегающей подробных, обстоятельных описаний, тогда как в «Петушкове» чувствуется почти ученическая зависимость от гоголевской манеры… Так же свободно переходит Тургенев от характерно романтической поэтики «Разговора» к подчеркнуто‑реалистическому бытописанию «Параши» и «Помещика». В бытоописательской установке этих поэм Белинский справедливо усмотрел вызов всяким романтическим отвлеченностям, близкий его собственному идеалу того времени – «натуральному» изображению действительности. Однако не менее справедлива точка зрения, согласно которой сознательно огрубленный бытовизм «Помещика» и «Параши» есть не более, чем реалистическая трансформация романтического мироощущения, которое не отрицается, а просто выворачивается наизнанку. Притом что обе поэмы в стилистическом отношении зависимы от пушкинской свободной манеры ведения рассказа, пушкинской примиряющей легкости в них меньше, чем лермонтовского язвительного отрицания и скептической насмешки, заставляющих вспомнить опять‑таки о раннем тургеневском кумире Байроне. В том, как автор «Параши» последовательно и целенаправленно снижает все высокое: от мелких деталей (так, например, у самой Параши «немножко велика была рука», а мать ее была «женщина… простая С лицом, весьма похожим на пирог») до характеров главных героев (Параша – это явно упрощенная Татьяна Ларина, а ее жених, а потом муж Виктор – явно приземленный Онегин), – можно усмотреть не только спор с «возвышенным» романтизмом, отвергаемым во имя обнажения страшной правды жизни, что идеологи натуральной школы находили у Гоголя, но и байроническую неудовлетворенность несовершенным миром, который вместо пламенных страстей и полетов духа предлагает довольствоваться пошлой скукой прозаического существования. Законный брак, казалось бы, искренне полюбивших друг друга героев поэмы представлен в финале как апогей пошлости: «Сбылося все… и оба влюблены… Но все ж мне слышен хохот сатаны». Мировоззренческий ракурс, в котором решена поэма, поразительным образом соединяет в себе Гоголя и Байрона. Недаром основную идею поэмы, перекликающуюся с гоголевским «Скучно на этом свете, господа!», озвучивает в ней сам «владыка зла», наблюдающий через забор за счастливой четой с байронически‑презрительной улыбкой на устах.
Однако уже в повестях 1840‑х годов Тургенев начинает вести борьбу и с этим мироощущением, склонность к которому он находил в себе самом, и с тем психологическим типом, который являлся его носителем в жизни и литературе. Признавая колоссальные заслуги Гоголя перед русской литературой, считая его обладателем величайшего художественного дара, Тургенев в то же время довольно рано осознает, что его путь – не гоголевский. Что его не устраивает в Гоголе, так это его «отрицательный» взгляд на действительность, болезненно фиксирующий в первую очередь ее негативные и темные стороны, нередко преувеличивая их, сатирически или гротескно заостряя, или, по‑другому, то именно в Гоголе, что волей‑неволей сближает его с романтическим «отрицателем» Байроном. В этом «отрицательном» взгляде, при всей его остроте и глубокой проницательности, Тургеневу не хватает идеала и веры в то, что этот идеал может быть открыт в самой жизни. Неверие в идеал и светлый смысл жизни – вот что, по Тургеневу, является отличительной чертой байронического романтика, или романтика – «отрицателя». Из этой основной черты вытекают и все остальные: эгоцентризм, подавляющий перевес умственной деятельности над действием воли, разъедающая рефлексия, презрение к людям и безнравственное обращение с ними. Выявление эгоистической сущности «благородного» романтика – общее место критики романтизма, осуществлявшейся писателями и критиками натуральной школы: достаточно вспомнить образы Дмитрия Круциферского из «Кто виноват?» Герцена и Александра Адуева из «Обыкновенной истории» Гончарова. Тургенев присоединяет свой голос к их голосам – в рецензии на русский перевод «Фауста» Гете (1844), где символом всецело сосредоточенного на себе романтика‑эгоиста объявляется чрезмерно умствующий Фауст, из страха перед действительной жизнью ищущий поддержки в бесплодном мефистофелевском скепсисе, и, еще ярче и заметнее, – в повести «Дневник лишнего человека», ставшей своеобразной художественной иллюстрацией мыслей, изложенных в рецензии. Главный герой повести, молодой помещик с университетским образованием Чулкатурин, умирающий от чахотки, словно сконцентрировал в себе все то дурное, что только можно найти в типе романтика‑эгоиста: он мелочно придирчив, обидчив, болезненно ревнив, не может простить своей возлюбленной Лизе, что она предпочла ему другого, и весь его дневник, где он с утонченной скрупулезностью романтика анализирует свои чувства, представляет собой, по его собственным словам, что‑то вроде самоуслаждения «зрелищем своего несчастия».
Альтернативу этому типу разъедающего самого себя романтика Тургенев ищет в противоположном ему типе цельного и нравственно устойчивого человека, который способен в сложной ситуации сохранить достоинство и при этом не заставлять страдать из‑за себя других. Андрей Колосов из одноименной повести – первая попытка создания такого героя. Андрей Колосов изображается как цельная сильная личность нового типа: в нем нет рефлексивной раздвоенности – тяжкого наследия умствующей культуры прошлого, а есть сила духа, позволяющая ему поступать так, как диктует внутренне «природное» чувство, далеко не всегда совпадающее с требованиями традиционной нравственности: утратив чувство любви к девушке Варе, продолжающей любить его, Колосов находит в себе силы прекратить с ней отношения, не унижая ее оскорбительной жалостью и не чувствуя ненужного раскаяния за содеянное. Тургеневский Колосов – русский вариант идеальных «положительных» героев Жорж Санд, в творчестве которой в модифицированном виде была воскрешена старая идея Ж. Ж. Руссо о несовпадении «естественной» нравственности человека и аморальных требований общества, отклонившегося от «естественного» пути развития и превратившегося в оковы для человеческой свободы и спонтанности. В 1860‑е годы тот же тип цельной и сильной личности и тоже под влиянием Жорж Санд будет воспроизведен Чернышевским в образах главных мужских персонажей романа «Что делать?» – Лопухова и Кирсанова. Важно подчеркнуть, что при всей своей противоположности байроническому романтику, Андрей Колосов тоже по‑своему необыкновенная личность; «необыкновенным», по словам автора повести, его делает уже сама его «естественность», бросающая вызов привычным представлениям о норме. В этом отношении он вполне может считаться «положительным» двойником байронических героев; он такая же титаническая фигура, как и они, только вместо глобальной пессимистической разочарованности в нем преобладает вера в правоту своей глубинной «естественной» мощи.
- Екатерина Евгеньевна Дмитриева, Людмила Анатольевна Капитанова, Валентин Иванович Коровин и др
- Глава 2
- Глава 3
- Глава 4
- Глава 5
- Глава 1 Поэзия в эпоху романтизма Денис Давыдов. Поэты пушкинского круга. Поэты‑любомудры. Поэты‑романтики второго ряда. Алексей Кольцов
- Денис Давыдов (1784–1839)1
- Поэты пушкинского круга
- П. А. Вяземский (1792–1878)
- А. А. Дельвиг (1798–1831)
- Н. М. Языков (1803–1847)
- Поэты‑любомудры
- Д. В. Веневитинов (1805–1827)
- С. П. Шевырев (1806–1864)
- А. С. Хомяков (1804–1860)
- Поэты‑романтики второго ряда Поэты кружка Станкевича (и. Клюшников (1811–1895), в. Красов (1810–1854), к. Аксаков (1817–1860))
- А. Ф. Воейков (1779–1839)
- И. И. Козлов (1779–1840)
- A. Ф. Вельтман (1800–1870)
- В. И. Туманский (1800–1860)
- Ф. А. Туманский (1799–1853)
- А. И. Подолинский (1806–1886)
- В. Г. Тепляков (1804–1842)
- В. Г. Бенедиктов (1807–1873)
- А. И. Полежаев (1804–1838)
- А. В. Кольцов (1809–1842)
- Основные понятия
- Вопросы и задания
- Литература
- Глава 2 Проза в эпоху романтизма
- Жанровая типология русской романтической повести
- Историческая повесть
- «Предромантическая» историческая повесть. «Славенские вечера» в. Т. Нарежного
- Историческая повесть декабристов
- Тема Новгорода в декабристской повести
- Тема Ливонии в исторической повести декабристов
- Исторические повести н. А. Полевого (1796–1846)
- История в повестях а. Корниловича (1800–1834), а. Крюкова (1803–1833), о. Сомова (1793–1833) и др
- Фантастическая повесть
- Специфика романтической фантастической повести и ее генезис
- Типология фантастической романтической повести
- Повести а. Погорельского (1787–1836)
- Повести в. Ф. Одоевского (1803–1869)
- Повести о. И. Сенковского (1800–1858)
- Светская повесть
- Повести а. А. Бестужева‑Марлинского (1797–1837)
- Светские повести в. Ф. Одоевского
- Повести «КняжнА Мими». «КняжнА Зизи»
- Бытовая повесть
- Повести о «Гении» (художнике)
- Историко‑героические повести а. А. Бестужева‑Марлинского
- Повести н. Ф. Павлова (1803–1864)
- Основные понятия
- Вопросы и задания для самоконтроля
- Литература
- Глава 3 м. Ю. Лермонтов (1814–1841)
- Лирика 1828–1833 годов. Общий характер. Жанровое своеобразие
- «Ангел» (1831)
- «Русалка» (1832)
- «Еврейская мелодия» (1836)
- «К*» («я не унижусь пред тобою…») (1832)
- «Парус» (1832)
- Поэмы 1828–1832 и 1833–1836 годов
- «Измаил‑Бей» (1832)
- Исторические поэмы
- «Последний сын вольности» (1831)
- «Боярин Орша» (1835–1836)
- Иронические и юнкерские поэмы
- Проза 1828–1832 и 1833–1836 годов
- «Вадим» (1832)
- «Княгиня Лиговская»
- Драматические произведения
- «Menschen und leidenschaften» («Люди и страсти») (1830)
- «Странный человек» (1831)
- «Два брата» (1834–1836)
- «Маскарад» (1835–1836)
- Поэтический язык Лермонтова
- Лирика 1837–1841 годов
- «Родина» (1841)
- «Бородино» (1837)
- «И скушно и грустно» (1840)
- «Дума» (1838)
- «Как часто, пестрою толпою окружен…» (1840)
- «Валерик» (1840)
- «Благодарность»69(1840)
- «Ветка Палестины» (1838)
- «Когда волнуется желтеющая нива…» (1837)
- «Молитва» (1839)
- «Молитва» (1837)
- Объективно‑сюжетные стихотворения
- «Казачья колыбельная песня» (1840)
- «Поэт» (1838)
- «Пророк» (1841)
- «Смерть поэта» (1837)
- «Не верь себе» (1839)
- «Журналист, читатель и писатель» (1840)
- «Выхожу один я на дорогу…» (1841)
- Поэмы 1837–1841 годов
- «Песня про… купца Калашникова» (1837)
- «Тамбовская казначейша» (1838)
- «Беглец» (1837–1838?)
- «Мцыри» (1839)
- «Демон» (1841)
- «Сказка для детей» (1841)
- «Герой нашего времени» (1838–1840) Состояние русской прозы и повествовательное начало в романе
- Автор, повествователь и герой
- Философия, сюжет и композиция романа
- Жанровые традиции и жанр романа
- Образ Печорина
- Грушницкий, Максим Максимыч и другие
- Основные понятия
- Вопросы и задания для самоконтроля
- Литература
- Глава 4 н. В. Гоголь95(1809–1852)
- Детские и юношеские годы. Первые литературные опыты
- Поэма «Ганц Кюхельгартен». Первые годы в Петербурге
- «Вечера на хуторе близ Диканьки» (1831–1832). Структура и композиция цикла. Образы рассказчиков
- Повесть «Страшная месть»
- Повесть «Иван Федорович Шпонька и его тетушка»
- Цикл повестей «Миргород» (1835)
- Анализ повестей с точки зрения их места в общем замысле цикла
- Повесть «Старосветские помещики»
- Фантастическая повесть «Вий»
- «Арабески» (1835). Статьи Гоголя по истории и искусств
- Цикл «Петербургские повести» (1835–1842)
- Комедии н. В. Гоголя. Поэтика комического
- «Ревизор» (1836). Замысел и источники комедии
- Жанровое новаторство комедии «Ревизор»
- Отзывы современников о «Ревизоре». Первые театральные постановки
- Поэма «Мертвые души» (1835–1852). Замысел и источники сюжета поэмы
- Жанровое своеобразие поэмы «Мертвые души»
- Отзывы современников и критическая полемика вокруг «Мертвых душ»
- Основные понятия
- Вопросы и задания для самоконтроля
- Литература
- Глава 5 Литературное движение 1840‑х годов. В. Г. Белинский и «Натуральная школа»
- Споры «западников» и «славянофилов»
- Смена литературных направлений
- Реализм
- «Натуральная школа»
- Основные направления журналистики и критики
- Основные понятия
- Вопросы и задания для самоконтроля
- Литература
- Глава 6 а. И. Герцен (1812–1870)
- Юность Герцена. Первые идейные влияния
- «Записки одного молодого человека»
- Герцен в кругу русских западников 1840‑х годов
- «Кто виноват?»
- «Сорока‑воровка», «Доктор Крупов»
- Французская революция 1848 г. Духовный кризис Герцена
- «С того берега»
- Семейная драма
- «Поврежденный»
- Философская публицистика 1850‑1860‑х годов: Герцен о судьбах России и Европы
- Герцен – политический эмигрант. Создание вольной русской типографии
- «Былое и думы»
- Основные понятия
- Вопросы и задания
- Литература
- Глава 7 и. С. Тургенев (1818–1883)
- Начало творческого пути: от романтизма к реалистическим принципам натуральной школы
- «Записки охотника»
- Поэтика «Записок охотника»
- «Любовные» повести Тургенева
- Романы о русской интеллигенции. Поэтика тургеневского романа
- «Рудин»
- «Дворянское гнездо»
- «Накануне»
- «Отцы и дети»
- Духовный кризис Тургенева. «Призраки», «Довольно!»
- Последний период творчества: «Таинственные» повести, стихотворения в прозе
- Основные понятия
- Вопросы и задания
- Литература
- Глава 8 и. А. Гончаров (1812–1891)
- И. А. Гончаров и принципы «Натуральной школы». Роман «Обыкновенная история»
- «Обыкновенная история»
- Роман «Обломов» как центральная часть романной трилогии
- «Обрыв» как заключительная часть романной трилогии Гончарова
- Основные понятия
- Вопросы и задания
- Литература
- Глава 9 с. Т. Аксаков (1791–1859)
- Творчество раннего периода
- Творчество в 1830‑1850‑е годы
- Мемуарные произведения с. Т. Аксакова. «Семейная хроника», «Воспоминания», «Детские годы Багрова‑внука»
- Основные понятия
- Вопросы и задания
- Литература
- Глава 10 Литературное движение 1850‑1860‑х годов «Мрачное семилетие»(1848–1855)
- Время духовного подъема (1855–1859)
- Литературно‑общественная борьба на рубеже 50‑60‑х годов
- Пореформенное время
- Основные понятия
- Вопросы и задания
- Литература
- Глава 11 м. Е. Салтыков (н. Щедрин) (1826–1889)
- Ранние литературно‑общественные связи писателя Творчество 1840‑х годов
- «Губернские очерки»
- Литературно‑общественные взгляды Салтыкова на рубеже 1850‑1860‑х годов
- Художественно‑публицистические циклы периода «Отечественных записок»
- «История одного города». Особенности сатирического гротеска
- «Господа Головлевы»
- После закрытия «Отечественных записок». «Сказки» и последние романы
- Основные понятия
- Вопросы и задания
- Литература