logo
IGPZS

Вопрос 14. Салическая правда.

Одной из ранних и вместе с тем классических правд считается Салический закон, принятый у франков; его самая ранняя часть относится к концу V в. (486 — 496 гг.). Утвержденная преемниками первого франкского короля, редакция текста состояла из 65 титулов, каждый из которых посвящался своему юридическому вопросу. Позднее, оставаясь основным сводом собственного права франков, Салический закон неоднократно дополнялся и расширялся; так возникли редакции, названные Эмендата и Геральдия.

Связано только с заинтересованностью королевской власти, санкционированием обычного права желавшей вмешаться в сферу действия общинных и племенных судов. Появление самой ранней редакции связано также и с денежной реформой, проведенной первым из королей: заменой медных денег на серебряные и золотые и соответственно новой тарификацией судебных штрафов.

Салический закон в самой минимальной степени испытал воздействие римского права, сохранил даже некоторые остатки языческой старины и родовых обычаев германцев. Многие судебно-правовые процедуры были неразрывны с символическими священно-обрядовыми действиями, лишенными реального содержания, но важными для общественного признания тех или других фактов.

Общество Салического закона как бы совмещало в себе два уклада: один — архаический, другой — заданный формирующейся ранней государственностью с закрепляемым ею неравенством в зависимости от отношений с властью.

Поселение в общине зависело от согласия всех других полноправных общинников. За старым жителем селения-виллы сохранялось право категорически возражать против поселения — и это требование должно было удовлетворяться в правовом порядке. Правда, закон признал как бы давностный срок такого поселения — «если в течение 12 месяцев не будет представлено никакого протеста, он должен остаться неприкосновенным, как и другие соседи». Соседские права не были абсолютными: поселение по указу короля должно было признаваться общинниками безусловно.

Земля находилась в индивидуальном владении семьи. Выделенные ей участки как пахотного поля, так и лугов считались «огороженным местом». Различные посягательства на чужое поле или луг были или преступлениями, или вообще противоправными, хотя и с разной мерой ответственности. Леса и некоторые другие угодья рассматривались только как совместная собственность общины, и их использование регламентировалось коллективным интересом. Наследственное владение постепенно формировало особый институт — аллод, под которым понималось чисто семейное право пользования огороженными участками и принадлежащим к ним имуществам. Право пользования наследовалось с преимуществом мужского потомства. Закон не предусматривал никаких сделок с аллодом.

Судебные собрания франков были двух типов. Первый, основной, — окружные под председательством особого старейшины — тунгина, а позднее — королевского графа. Второй — сотенные под председательством центенария, или сотника. На собраниях могли присутствовать все свободные полноправные общинники, присутствие даже вменялось им в обязанность под угрозой штрафов. Позднее бедняков стали освобождать от участия в судах, а еще позднее власть рекомендовала привлекать к собраниям по преимуществу «знатных, мудрых и богобоязненных» общинников — суд всех превратился в суд некоторых, в большей степени подконтрольных власти. Непосредственно судьями были не члены собрания, а особые традиционные знатоки права — рахинбурги; их правовое суждение одобрялось народом. Окружные собрания созывались периодически — раз в шесть недель, сотенные — по специальному созыву. И разбирались на них разные по значимости дела: в окружных — наиболее важные, в сотенных — о движимом имуществе, о долгах, о штрафах. При Карле Великом окружные стали собирать всего до трех раз в год, а основными стали сотенные, находившиеся уже под контролем графов и состоявшие из части общинников — скабинов.

Судьи-рахинбурги принимали на себя перед каждым процессом обязательство следовать доказательствам и «провозглашать право». Истец имел право потребовать от судей высказать решение; за отказ от этого рахинбургов предписывалось, по Салическому закону, штрафовать. Значительный штраф угрожал судьям и за неправовое решение, если это будет доказано.

Процесс по всем делам был исковым, возбуждение жалобы или обвинения было частной инициативой общинника. Вызов в суд происходил при свидетелях. За отказ от явки угрожал штраф. Явка в суд истца и ответчика, обвинителя и обвиняемого должна была быть личной, суть жалобы или обвинения формулировал сам истец. После возражений ответчика собственно вершился суд. Суд шел в две условные стадии: вначале рахинбурги провозглашали обычаи к делу, потом выносили суждение. На суждение можно было возражать, но тотчас, «не переминая ноги». Собрание народа подтверждало криком суждение.

Наличие или отсутствие реальных доказательств существенно влияло на ход разбирательства. Были безусловные доказательства, которые не подлежали оспариванию (поличное или королевская грамота при земельных спорах). Были условно-объективные доказательства: жребий или присяга. В делах против несвободных или рабов доказательства исчерпывались показаниями под допросом. Одним из распространеннейших доказательств был Божий суд — главным образом в виде ордалий. За отсутствием реальных доказательств для выяснения правоты того или другого участника прибегали к испытанию огнем, водой и др., считая, что Бог косвенно укажет на правого или виноватого. Характер обращения к Божьему суду имел и судебный поединок. Наконец, важное место занимали свидетельские показания. Свидетели делились на случайных (т. е. судебных — свидетелей преступления или нарушения) и свидетелей факта, которых приглашали в расчете на будущее подтвердить заключение сделки, займа и т. д.

Исполнение судебного решения было делом истца. В случае отказа виноватого добровольно исполнить постановленное судом, можно было обратиться к помощи короля.

Салический закон был прежде всего сводом уголовных наказаний. Наказание по варварскому праву преследовало двоякую цель, что соответствовало двойному характеру предписаний и запрещений уголовного характера в законах: оно должно было искупить вину преступника в удовлетворение сородичей потерпевшего, также оно должно охранить соблюдение «королевского мира», т. е. установленного и признанного властью общественного порядка. Поэтому главенствующим видом наказания становился выкуп. Особый смысл заключался в назначении выкупа за убийство — он носил специфическое название вергельд. Вергельд выплачивался уже не самому потерпевшему, а его детям и боковым родственникам, а в случае отсутствия последних часть отходила в королевскую казну.

Уголовные предписания и описания отдельных преступлений в варварских правдах в особенности отмечены казуистическими подробностями, вероятно, важными для оценки совершенного судом. В общественной оценке преступлений был и еще один важный мотив: нарушение свободным некоего условного уровня поведения, признаваемого за достойное и честное, пусть и повлекшего преступление. Поэтому, например, за преступления в отношении детей или женщин назначались более высокие штрафы, чем за мужчин.

Возможные отношения с государственной властью еще не были объектом уголовно-правовой охраны. Салический закон вообще не знает таких преступлений. В Салическом законе наивысшая расплата ждала только за злоупотребление государственной должностью (лихоимцу графу грозила смерть) — это был единственный пример государственных преступлений. Все остальные карались штрафами.

К числу преступлений, в которых объектом преступного посягательства была личность свободного франка, относились членовредительство, избиение, оскорбление — все они штрафовались в зависимости от последствий. Предполагалось, что особо обидны такие действия, в которых ставилось под сомнение честное имя свободного среди соплеменников.

Среди имущественных преступлений основное место занимала кража. Штрафы здесь зависели от значимости украденного, но также и от того, из закрытого или открытого помещения было украдено, со взломом или без, в сообществе или нет.

Своеобразной чертой Салического закона было присутствие наказаний за преступления против нравов. Не только изнасилование, но и обычное прелюбодеяние «по обоюдному согласию» наказывалось существенными штрафами, сопоставимыми со штрафами за убийство римлянина или конокрадство.

Отдельное место занимали преступления против правосудия, которые рассматривались как посягательства на основы общинного общежития и взаимной честности.