Тиран (правитель) Милана. Герцог Милана (с 1395 года), Ломбардии (с 1397 года). Проводил централизаторскую политику. Стремился к объединению под своей властью Северной и Средней Италии.

Знатный итальянский род Висконти ведет свою историю с конца X века. Достоверно известно, что еще в 1037 году один из его основателей Элипрандо был назначен вице-графом (visconte) Милана. Сын его, Оттон, стал называть себя титулом отца — Висконти. Его потомки играли заметную роль в Милане и Ломбардии, оспаривая первенство у дома делла Торе. Оттон Висконти в течение 18 лет управлял Миланом. Однако после его смерти власть снова перешла к делла Торре, над которыми окончательно восторжествовал только Маттео Висконти Великий, получивший в 1311 году сан императорского викария и миланского графа. Затем его сменил Джованни Висконти. После смерти Джованни (1354) синьория перешла в руки его племянников — Галеаццо II и Бернабо. Наиболее энергичным из них был Бернабо, человек необузданного нрава, жестокий тиран, в политике которого дерзость и необоснованные предприятия преобладали над продуманностью и мудрым расчетом.

Двор Бернабо и Галеаццо II отличался пышностью. Брачные церемонии (например, празднование брака дочери Галеаццо II с английским принцем) проходили с большой роскошью. Все это требовало огромных средств и вызывало рост налогов. Малейшее сопротивление правителям каралось казнью. Тираны находились в постоянном страхе. Бернабо построил себе крепость в Милане, Галеаццо II — в Павии, где они жили, охраняемые гвардией, заботясь прежде всего об удовлетворении своих прихотей. Бернабо, любивший охоту и собак, построил в Милане особый дворец, где он держал около 500 собак, много собак было роздано жителям Милана, которые своим имуществом, а иногда и жизнью отвечали за здоровье животных.

С 1375 года Галеаццо II, отличавшийся слабым здоровьем, начинает привлекать к управлению своей частью Миланских владений своего сына — Джан-Галеаццо. Женатый на дочери французского короля Карла V (с 1360 года), этот молодой Висконти резко отличался от отца и дяди умеренностью, вкрадчивой осторожностью и громадным политическим чутьем. Получив за своей женой графство Вертю в Шампани, он принимает титул графа Вертю (в итальянском звучании — конте ди Вирту, т. е. графа доблести) и стремится всеми своими действиями оправдать этот титул, резко противопоставить себя, особенно своему жестокому и непопулярному дяде.

В 1378 году Галеаццо II умирает, и Джан-Галеаццо, наследуя ему, становится соправителем Бернабо. Если последний не доверял своему брату, то еще в большей мере он не доверяет своему более деятельному племяннику. Для того чтобы привязать его к себе, Бернабо выдает за него замуж (первая жена Джан-Галеаццо умерла) свою дочь и дает за ней громадное приданое. Однако и этот брак не прекращает взаимных интриг дяди и племянника. Стремясь усыпить опасения Бернабо, Джан-Галеаццо для видимости совершенно не занимается политикой, проводит свое время с монахами, распевает церковные гимны, тратит большие суммы на милостыню и дарения церквам, но за кулисами спокойно и уверенно расставляет свои сети.

В мае 1385 года Джан-Галеаццо извещает дядю о том, что он с небольшой свитой направляется на очередное богомолье в церковь Мадонны в Варезе, недалеко от Милана, и что, проезжая мимо Милана, хотел бы приветствовать его. Ничего не подозревающий Бернабо со своими двумя старшими сыновьями Лодовико и Родольфо, не вооруженный и без свиты, выезжает за Верчеллийские ворота, чтобы приветствовать дорогого племянника, но тут же оказывается схваченным и с триумфом привезен в Милан, где заключен в крепость. Население города восторженно приветствовало своего нового господина Джан-Галеаццо, не без основания ожидая от него прекращения произвола, сделавшего столь ненавистным правление его дяди Милан получил властителя, который должен был довести до апогея его политическое значение.

На следующий день после того, как в мае 1385 года 33-летний Джан-Галеаццо Висконти предательски захватил своего дядю Бернабо и сменил его на престоле Милана, был собран Большой совет (Совет девятисот), формально продолжавший существовать. Совет безоговорочно передал Джан-Галеаццо всю полноту власти.

Несмотря на то что коварный поступок нового государя вызвал в народе не только ужас, но и возмущение, отразившиеся в песнях и стихах, оплакивающих печальную судьбу свергнутого, еще недавно ненавистного тирана, вся территория Миланского герцогства, так же как и его главный город, без особых волнений принимает происшедший переворот.

Стремясь воспользоваться этим и ликвидировать неблагоприятное впечатление от своего вероломства, Джан-Галеаццо гласно проводит процесс смещенного им Бернабо, на которого возводятся самые чудовищные обвинения, правда, в значительной своей части обоснованные. Посылаются в соседние итальянские государства, и в первую очередь во Флоренцию, послы, которым поручается сообщить о происшедшем перевороте. Соседи принимают это сообщение довольно равнодушно. Лишенный какой бы то ни было помощи как изнутри миланских владений, так и извне, Бернабо был переведен в крепость Треццо, где при невыясненных обстоятельствах умер в декабре того же года. Два его сына бродили по Италии, тщетно пытаясь спасти сначала своего отца, а затем хотя бы какую-нибудь часть его владений.

Через месяц после переворота Джан-Галеаццо вернулся в Павию, которая и в дальнейшем оставалась его излюбленной резиденцией, и отсюда принялся энергично и решительно управлять государством, в котором его мало кто знал.

Образованный и красноречивый, скрытный и подчеркнуто вежливый, умеренный в своих личных вкусах и безгранично честолюбивый во вкусах политических, Джан-Галеаццо, никому не доверяя и ни на кого не полагаясь, входит во все детали государственной деятельности, добиваясь в ней немалых успехов уже с первых шагов.

Установку, или, вернее, маскировку, нового герцога ярко рисует его склонность называть себя по имени своей первой жены — графом Вертю. Величая Джан-Галеаццо несомненно приятным ему титулом «герцога доблести», окружающие его льстецы стремились подчеркнуть необычную для миланского тирана добродетельную жизнь, образованность и ум. Правда, этот декоративный и лестный по своему звучанию титул носил чисто номинальный характер. Герцогский диплом от императора не был получен ни предками Джан-Галеаццо, ни им самим, и герцогом Миланским он мог именоваться только самозванно, что, впрочем, его не очень смущало.

Политика Джан-Галеаццо носила весьма целеустремленный характер и была ясно направлена к одной цели — к объединению Северной и Средней Италии и созданию из разрозненных владений с местным правом и привилегиями единого государства с единым законом, правом, единой финансовой и военной системой.

Джан-Галеаццо начал с укрепления центрального управления и финансов, а также с введения единого законодательства. Сразу же ему пришлось встать на путь компромисса создав довольно стройную систему центрального управления, Джан-Галеаццо сохранил старые коммунальные органы, хотя и лишил их реальной власти.

Здесь он, как и многие синьоры, придерживался принципа, сформулированного Макиавелли: «При переменах надо сохранять тень прежних установлений, чтобы народ не подозревал о перемене порядка». Прежний Общий совет Милана (Совет 900, избираемый по 150 человек от шести ворот) назначался государем, реально же управлял городом верховный совет, состоявший из 12 человек, назначаемых синьором.

Этот орган просуществовал до конца XVIII века. Он ведал непосредственно главными отраслями гражданского управления, и от него зависел ряд вспомогательных учреждений. Из независимого города-коммуны Милан превратился в столицу государства, администрация которого полностью подчинялась синьору.

В отношении подчиненных городов Джан-Галеаццо придерживался тех же принципов: формальное сохранение коммунальных органов и фактическое подчинение всех чиновников синьору. Но в смысле организации управления отдельные города отличались друг от друга, так как учитывалась специфика каждого города.

В 1396 году были изданы новые статуты, согласно которым высшая законодательная и судебная власть в государстве сосредоточивалась в руках государя, который издавал свои законы и распоряжения — «герцогские грамоты». Они объединялись в тома и становились юридической нормой при решении аналогичных вопросов. Вместе тем сохранялись и старые статуты коммун, которым следовали в том случае, если они не препятствовали распоряжениямгосударя.

Правительство Джан-Галеаццо, покровительствуя торговле и промышленности, вместе с тем стремилось подчинить себе цехи и торговые объединения, главным образом опасаясь их политической активности.

Продолжалось строительство судоходных каналов и принимались меры для свободного плавания по рекам; заключались соглашения с швейцарскими кантонами с целью создания благоприятных условий для провоза товаров через Сен-Готард.

Беспрерывные войны и содержание чиновников требовали огромных государственных средств. Если прежде центральная власть ежемесячно получала определенную фиксированную сумму от коммун, то в 1388 году была проведена реформа, согласно которой назначались казначеи, которые собирали в коммунах все налоги и передавали их в казну, а коммуны получали из нее суммы только по разрешению синьора. Это позволило Джан-Галеаццо распоряжаться огромными ресурсами. Налоги тяжелым бременем падали на простой народ. За неуплату налогов грозил арест с конфискацией имущества, что вызывало порой эмиграцию ремесленников и купцов.

Централизаторская политика Джан-Галеаццо встречала оппозицию среди крупных феодальных фамилий, сохранивших ряд привилегий и иммунитетов. Некоторые из представителей знати подвергались изгнанию и конфискации имущества, издавались указы о срытии частных замков (по закону 1370 года не разрешалось строить новые крепости). Были запрещены частные тюрьмы феодалов, отменены многие иммунитеты. Издавались указы о запрещении ношения оружия, что прежде всего затрагивало интересы знати, упразднялись и их союзы.

Джан-Галеаццо попытался подчинить своему влиянию и церковь. Он запретил духовенству без его одобрения получать бенефиции, поставив под контроль церковное землевладение, прибегая к конфискациям земель духовенства. Иногда духовенство подпадало под гражданскую юрисдикцию, нередко с него взимались экстраординарные расходы (например, эстимо 1389 года).

Все эти централизаторские меры Джан-Галеаццо осуществлял, ведя непрерывные войны за расширение государства. Основными направлениями его внешней политики были восток и юг.

Под флагом борьбы с кондотьерскими бандами чужеземцев, «опустошающими земли прекрасной страны», он создал Лигу, в состав которой вошло большинство государств Северной и Средней Италии. Более близкой целью Висконти ставил захват владений Скалигеров. Добившись нейтралитета Венеции, Джан-Галеаццо в союзе с Франческо Каррара разбил в двух битвах (1386 и 1387 годы) Антонио делла Скала. В результате Милан присоединил Верону, а к Падуе отошла Виченца. Могущество Скалигеров было сокрушено. После этого в союзе с Венецией, маркизами д'Эсте и Гонзага Джан-Галеаццо направил силы против Франческо Каррара, и последний потерпел в 1388 году решительное поражение. Завоевание Виченцы, Падуи и Вероны явилось крупной вехой ломбардского господства во всей Верхней Италии. Владения Висконти простирались почти до Адриатического моря. Венеция после этого стала в позицию обороны на восточной границе. Насторожились Мантуя и Феррара.

Затем Джан-Галеаццо обратил взоры на Тоскану. В Пизе, Лукке, Сиене, Перудже, Сан-Миньято действовали его агенты и шпионы, большие деньги тратились на подкупы. Теперь Флоренция возглавила борьбу против государства Висконти, которое угрожало самому ее существованию. Начался знаменитый поединок республики с миланской тиранией. В мае 1390 года из канцелярии Флорентийской республики, секретарем которой был известный гуманист Колюччо Салютати, вышел манифест против Висконти. «Теперь стали окончательно ясны цели ядовитой змеи, — говорилось в нем, — после ряда преступлений, насильственных захватов, тиран хочет итальянской короны, чтобы оправдать свою узурпацию. Но истинная Италия — это мы; мы, защищая наше существование, помешаем тому, чтобы все итальянцы впали в рабство».

В свою очередь, придворные поэты Джан-Галеаццо и юристы из его канцелярии заявляли, что Висконти хочет спасти честь Италии, избавить ее от бесчинств чужеземных наемников. В то время как флорентийцы настаивали на защите «сладчайшей свободы», Джан-Галеаццо неустанно подчеркивал, что тот «мир» и «благосостояние», которые господствуют в его государстве, он мог бы дать и другим владениям. Поэты писали о нем как о короле и даже императоре, «новом Цезаре».

Военные действия начались весной 1390 года, и сначала флорентийцы имели некоторые успехи. Но летом 1391 года миланское войско под командой кондотьера Якопо дель Верме нанесло французским отрядам графа Арманьяка, состоявшем на службе Флоренции, крупное поражение под Алессандрией. Эта победа вызвала воодушевление миланцев; ее расценивали как первую победу над чужеземцами-варварами, одержанную после битвы при Леньяно теми же миланцами. Успехи Джан-Галеаццо позволили ему начать переговоры с императором Венцеславом о приобретении им титула герцога. Получив в дар огромную сумму денег (100 000 золотых флоринов), император согласился. Титул герцога Милана должен был в роде Висконти стать наследственным.

Это большой успех, и Джан Галеаццо не жалеет средств для того, чтобы всячески его подчеркнуть и разрекламировать. 5 сентября 1395 года на площади Сант Амброджо в Милане, в самом центре города, происходит торжественная церемония вручения знаков герцогского достоинства имперскими уполномоченными. Прибывшие на празднество представители всех государств Италии принесли новому герцогу поздравления, затем последовали пышная джостра и народное гулянье. Всей Италии стало ясно, что миланский властитель превратился из тирана и захватчика власти в законного государя, получил право выступать наравне с королями Франции, Англии или Неаполя.

Внутри Миланского государства новый титул должен был играть не меньшую роль, укрепив власть Висконти, обосновав право последних на активное вмешательство во все дела на местах, и Джан-Галеаццо не медлит этим воспользоваться. Он вырабатывает и публикует (1396) новые статуты Милана и других городов, входящих в состав герцогства. Кроме того, издается ряд указов, одни из них окончательно подчиняют центральной власти все еще непокорную феодальную знать, другие определяют меры по охране здоровья и благополучия граждан. Большое внимание уделяется развитию культуры. Основывается университет в Павии, куда приглашаются крупные профессора, также закладывается (1396) большой и роскошный картезианский монастырь, знаменитая Чертоза, принимаются меры к ускорению постройки иланского собора. Ведется переписка с виднейшими гуманистами Италии, начиная с флорентийского канцлера Колуччо Салутати; греческий ученый Мануил Хризолор приглашается в университет Павии. Растет богатая герцогская библиотека, для украшения рукописей которой приглашаются виднейшие художники-миниатюристы.

Сам 44-летний герцог, толстый, бледный и неподвижный, почти не покидает своей любимой Павии. Все дела он решает вместе со своими доверенными советниками: церковником Пьетро да Кандия, политиком Никколо Спинелли, военным Якопо даль Верме и финансистом Никколо Диверси. Связь его с внешним миром чаще всего осуществляется через секретарей Пасквино Савелли, ас 1395 года Франческо Барбавара.

Этот небольшой двор и помогает Джан Галеаццо справляться с теми часто весьма серьезными трудностями, которые вызваны разорением его государства и особенно сложным и запутанным международным положением.

В начале 1397 года он получил титул герцога Ломбардии. Так завершился процесс трансформации синьории в государство монархического типа, принципат.

Война с антимиланской коалицией шла с переменным успехом, но в1399 году Висконти удалось овладеть Пизой, затем Сиеной и Перуджей, а в1400 году он установил фактическое господство над Луккой Казалось, Джан-Галеаццо уже близок к осуществлению идеи создания сильного и единого государства в Северной и Средней Италии — придворные открыто говорили о короне Италии для герцога, Флоренция была стянута железным кольцом и ничто как будто не могло спасти ее. Но 3 сентября 1402 года Джан-Галеаццо умер от чумы в своем замке Мариньяно, и Флоренция благодарила смерть, которая, по словам Макиавелли, «была всегда более дружественна к флорентийцам, чем кто-либо из их друзей, и более могущественна, чем все, кто пытался спасти их доблесть».

Как болезнь, так и смерть герцога упорно скрывались его окружением, продолжавшим его политику, но долго сохранять такой секрет было невозможно, и через неделю вдова герцога Катерина объявляет печальную для нее новость, впрочем, уже известную в лагере врагов Милана.

В сознании его современников и ближайших потомков остался образ хитрого, осторожного и энергичного государя, поставившего перед собой грандиозную и, по-видимому, неосуществимую в то время задачу объединения Италии под властью могущественного абсолютного государя.