2. Хозяйство, общество и государство в палестине первой половины I тысячелетия до х.Э.

Образовавшиеся после раскола в 926 г. до х.э. два небольших государства - Иудейское и Израильское - отличались друг от друга условиями эколого-географической среды, ибо в северном государстве было больше пригодных для интенсивного земледелия долин, в Иудее же преобладали холмистые и гористые местности с трудными почвами, а на юге - полупустыни и пустыни. Если Израильское царство пересекали важные торговые пути Ближнего Востока, то южное государство находилось в стороне от главных международных коммуникаций. Разнились оба царства также количеством жителей, ибо в северном проживало более полумиллиона человек, а в южном - вдвое-втрое меньше. Эти и другие различия воздействовали на происходившие в Х-VIII/VI вв. до х.э. процессы социально-экономического развития, придавая общим тенденциям развития местные особенности.

Основой хозяйственной жизни Палестины первой половины I тысячелетия до х.э. являлось основанное на железных орудиях земледелие, и ветхозаветное представление о праведной жизни предполагает труд на земле: "Собирающий урожай во время лета - сын разумный; спящий же во время жатвы - сын беспутный" (Пр. 10, 5). Разнообразие ландшафта и климата обусловливало порайонную специализацию земледелия: если в центральных районах, например вокруг Гивеона (совр. Эль-Джиб), преобладало виноградарство, то в окрестностях Иерихона и Эйн-Геди (совр. Эль-Джурн) выращивали бальзам, а в долинах Северной Палестины простирались хлебные поля.

Повсюду земледелие сочеталось с животноводством, обладавшим особой престижностью не только из-за реминисценций о далеком пастушеском прошлом, но и в силу его особой значимости для обширных районов страны. Основными районами интенсивного животноводства были прилегающие к пустыням окраины Заиорданья и юга Иудеи, где сложилась своеобразная форма хозяйства - хацер (поселение, огороженное пространство), - сочетавшая полуоседлое животноводство с земледелием и, нередко, с караванной торговлей.

В сельском хозяйстве преобладало мелкое и среднее посемейное крестьянское производство. Тому подтверждение - не только раскопанные крестьянские дворы, но также часто упоминаемый в Ветхом завете идеал счастливой жизни, когда "каждый будет сидеть под своей виноградной лозой и под своей смоковницей" (Ми. 46, 4). Сказанное отнюдь не исключает появления крупных хозяйств, какими, очевидно, были виноградарские хозяйства в Гивеоне начала VI в. до х.э., производившие вино для продажи, о чем свидетельствуют клейма на ручках амфор: "Гивеон<, [из] огороженного участка [виноградников] > Азарии" или других лиц.

В городах процветало специализированное ремесло - металлургия и ювелирное дело, ткачество и строительное дело, гончарное ремесло и резьба по камню и слоновой кости, изготовление парфюмерии и проч. В ремесленном производстве также имела место порайонная специализация: Эцион-Гебер был центром металлургии меди, Эйн-Геди - сосредоточением производства парфюмерии, в Дебире (совр. Телль-эд-Дувейр), где раскопаны 20-30 красильных мастерских, процветало ткацкое и красильное дело и т.д. Значительная часть ремесленного производства была сосредоточена в царском секторе экономики, но вне царских мастерских трудились многие ремесленники, объединявшиеся в ассоциации золотых дел мастеров, ткачей и др. Наряду со специализированным ремеслом, обслуживавшим сравнительно узкий круг потребителей - царский двор, храм и верхушку общества, существовало домашнее ремесленное производство горожан и селян, возводивших собственными руками свои незатейливые жилища и т.д.

Натуральное крестьянское хозяйство, сочетание сельскохозяйственной и ремесленной деятельности суживали сферу внутреннего обмена, существовавшего, однако, из-за многообразия эколого-географической среды и порайонной специализации производства. На базарах у городских ворот крестьяне обменивали скромные излишки своего производства на нужные им ремесленные изделия, главным образом на металлические. Внутренний обмен по объему и интенсивности уступал внешней торговле. Из Палестины вывозили масло, древесину, благовония, соль и другие товары, а ввозили сырье и предметы роскоши - золото, серебро, слоновую кость, драгоценные камни, ткани и др. Основными партнерами были Финикия, Египет, Двуречье, а также Южная Аравия, чему доказательство - не только красочный ветхозаветный рассказ о посещении царицей Савской Соломона, но и найденные в Палестине южноаравийские изделия. Начиная с VIII в. до х.э. в Палестине появляется также керамика из бассейна Эгейского моря, свидетельствующая о ввозе греческого вина и масла. Торговля, особенно внешняя, достигла такого уровня, что основным способом расчетов было взвешивание серебра с помощью весов и каменных гирь с царским клеймом и обозначением весовых мер - "шекель", "четверть шекеля" и т.д.

Развитие специализированного ремесла и торговли, интенсивное строительство крепостей способствовали новому расцвету городской жизни. В Х-VI вв. до х.э. были восстановлены многие разрушенные ханаанейские города и возникли новые. Преобладали маленькие города, площадью 0,4-1 га и населением в несколько сот человек, и средние, площадью 2,5-4 га и населением 2000-4000 человек. Столица Иудейского царства Иерусалим и столица Израильского царства (с IX в. до х.э.) Самария выделялись большей численностью населения (в Иерусалиме жило ок. 10-20 тыс. человек) и богатством, чему доказательство - царский дворец в Самарии, украшенный колоннами и пластинами из слоновой кости и названный поэтому "домом из слоновой кости". В городах Израильского царства среди многочисленных жилых зданий, состоявших из одного помещения и внутреннего дворика, выделялись немногие двухэтажные дома с 4-10 помещениями вокруг двора, но в городах Иудейского царства преобладали небольшие однотипные дома, что свидетельствует о неодинаковой степени имущественного и социального расслоения в обоих царствах.

Города имели самоуправление, и встречающиеся в Ветхом завете формулы - "входящие в ворота города" или "входящие в ворота [города] и выходящие" - служили, видимо, обозначением совокупности свободных, полноправных жителей города, собиравшихся у "ворот" для решения городских дел. Засвидетельствован также институт "старейшин города", по-видимому, из предводителей обитавших в городе родов. Институты городского самоуправления обладали определенной судебной властью и ведали другими аспектами городской жизни.

Ветхозаветные и эпиграфические данные доказывают наличие в Палестине первой половины I тысячелетия до х.э. обширной царской земельной собственности. Не повторяя сказанного выше об управляющих царским имуществом, приведем фрагмент "биографии" иудейского царя Озии (VIII в. до х.э.), который "построил башни в пустыне и иссек много водоемов, потому что имел много скота в Шефеле [5] и в Равнине [6] и земледельцев и виноградарей в горах и в Кармеле [7], ибо он любил землю" (II Пар. 26, 10). Одним из таких хозяйств могло быть Хацар Асам, упомянутое в интереснейшей надписи второй половины VII в. до х.э., в так называемой "Жалобе жнеца", в которой жалобщик, видимо человек, привлеченный к выполнению трудовой повинности в царском хозяйстве, пишет: "Пусть выслушает господин мой начальник [слово раба своего. Раб твой], жал раб твой в Ха[цар Асаме]. И пожал раб твой...", но подвергся произволу со стороны надсмотрщика.

Более спорным свидетельством наличия царских хозяйств в Иудейском государстве являются многочисленные (ок. 800) клейма VII-VI вв. до х.э. с надписью "[Принадлежащее] царю" и названиями четырех местностей. Назначение этих клейм интерпретируется по-разному, но, вероятнее всего, они свидетельствуют о наличии царских хозяйств, продукция которых - масло или вино - хранилась, перевозилась в этих сосудах. О наличии царской земельной собственности в Израильском государстве свидетельствуют многочисленные острака IX-VIII вв. до х.э. из Самарии, содержащие следующие записи: "В год десятый из Хацером (название местности) для Гаддйо (имя) один сосуд масла [косметического]" или "В год десятый из Абиэ[зера] (название местности) для Шемарйо (имя) один сосуд со старым вином..." - и другие, позволяющие предположить, что лица-получатели были царскими чиновниками, а местности или лица-отправители входили в состав царских хозяйств, расположенных в сельской округе Самарии.

Более спорен вопрос о существовании в Палестине первой половины I тысячелетия до х.э. храмовой собственности на землю. Однако ряд ветхозаветных данных, а также надпись VII-VI вв. до х.э. в погребальной камере в Хирбет Бейт-Леи, где сказано: "Яхве бог всей страны, го[ры] Йехуд принадлежат ему, богу Иерусалима", - позволяют предположить наличие у некоторых храмов своих земель.

Царские и храмовые земли в совокупности составляли царско-храмовой сектор экономики, который, однако, не охватывал всю площадь государств. Тому подтверждение - инцидент с виноградником Навуфея (III Ц. 21): житель северного царства Навуфей имел виноградник по соседству с дворцом царя Ахава (IX в. до х.э.) в Самарии; царь, пожелавший расширить свой сад, предложил Навуфею серебро за виноградник или обмен на другой; Навуфей, однако, отверг предложения царя, заявив: "Упаси меня Яхве, чтоб я отдал тебе наследство отцов моих". Этот пример, подкрепленный многими другими, доказывает, что значительная часть земли была в принципе неотчуждаемой собственностью родов. Родовая земля, именуемая нахала (наследственная собственность) и ахузза (собственность), согласно ветхозаветным законам должна оставаться в пределах рода, и поэтому в случае отсутствия у человека прямых наследников "отдайте нахала (в Синодальном переводе „удел") его ближайшему родственнику из рода его, чтоб он наследовал его" (Числа 27, 8-II). Наделы родовой земли, находившиеся во владении семей, могли перераспределяться внутри рода, что при наличии посемейного хозяйства неизбежно вело к концентрации земли у отдельных членов рода.

Такая система аграрных отношений определила сословную и классовую структуру древнееврейского общества первой половины I тысячелетия до х.э. Оно включало и рабов, и ветхозаветное законодательство признавало и различало два вида рабства: ограниченное шестилетним сроком рабство для соплеменников-единоверцев и вечное, бессрочное рабство для инородцев-иноверцев. Статус "вечного" раба в древнееврейском обществе был тот же, что и на всем древнем Ближнем Востоке, - он считался вещью, мог быть отчужден и т.д., однако ветхозаветное законодательство ограничивало, правда с оговорками, пределы физического насилия над рабом. Хотя некоторое количество рабов находилось в частной собственности знати, основная масса рабов, составлявших, судя по данным более позднего времени, около 18% населения страны, трудилась на полях и в рудниках, на виноградниках и в мастерских царско-храмового сектора, т.е. была государственной собственностью.

С этим сектором экономики была связана также значительная часть так называемых пришельцев (гер), по всей вероятности, коллективы или индивиды, обитавшие на территории обоих государств или переселившиеся туда, но не входившие в иудейско-израильскую родо-племенную структуру. "Пришельцы" были лично-свободными, но не имели права земельной собственности и гражданства. Многие из "пришельцев", составлявших в Х в. до х.э. около 16-20% населения страны, находились в зависимости от царской власти, трудились в царских хозяйствах или администрации, где некоторые, например "хетт" Урия при Давиде, достигали высокого положения. Иные "пришельцы" работали поденщиками в больших хозяйствах знати или стали там "присельниками", т.е. обрабатывали землю за долю урожая у тех, при ком они селились. "Пришельцы" должны были служить в ополчении, платить подати и выполнять трудовые повинности, они допускались к некоторым религиозным обрядам, однако, как правило, не становились полноправными членами сообщества "мужей".

Рабам и "пришельцам" противостояли свободные, полноправные "мужи" ('иш), они же - "местные жители, граждане" ('эзрах), среди которых, однако, наличествовала имущественная и социальная дифференциация, отчетливо выраженная в формуле: "Предводители Иуды и предводители Иерусалима, сановники и священники и весь народ земли..." (Иер, 34, 19).

В этой трехчленной стратификации "мужей" третьим звеном назван "народ земли", т.е. основная масса свободных производителей, преимущественно средние и мелкие землевладельцы, имевшие наделы земли в рамках родовой собственности, являвшиеся полноправными гражданами, активно участвовавшими в политической жизни и составлявшими ядро гражданского ополчения. Однако происходивший в VII-VI вв. до х.э. процесс перераспределения и концентрации земли повлек за собой разорение и обезземеливание части крестьян, что неизбежно обострило противоречия между "народом земли" и знатью.

Знать, именуемая в Ветхом завете "могущественные", "знатные" и т.д., выделялась из массы "мужей" богатством и роскошью, влиянием и властью, что резко осуждалось пророками: "И за то, что вы попираете бедного и берете от него хлеб большим весом, вы построите дома из тесаных камней, но жить не будете в них, разведете прекрасные виноградники, но вино не будете пить" (Ам. 5, II). Однако, невзирая на фактическую и формальную выделенность из массы "мужей", знать в первой половине I тысячелетия до х.э. через систему родо-племенных связей и институтов реально и действенно была связана с "народом земли". Ведь эта знать состояла из наиболее богатых и влиятельных больших отцовских семей данного рода, к которому принадлежали также многочисленные семьи "народа земли". Общность родовой земли и взаимное право наследования, обязанность взаимопомощи и наличие общей генеалогии, обозначение всех членов рода термином "брат" и выражение принадлежности к роду словом "сын" - эти и другие проявления родовой общности реально объединяли сородичей наряду и вопреки столь же реальным классовым различиям между ними. Но степень действенности и реальности родовых связей не была повсюду одинаковой: если у полуоседлых животноводов окраин родовые узы были сильнее классовых различий, а в Южной Иудее обе структуры находились в относительном равновесии, то в Северной Иудее и в Израильском царстве, т.е. в районах интенсивного сельского хозяйства, развитого ремесла и т.д., родовые связи ослабевали и уступали место общинно-территориальным. Однако в течение всей первой половины I тысячелетия до х.э. родоплеменные связи и институты практически нигде не исчезли полностью и особо стойко сохранялись среди влиятельного жречества.

Древнееврейское жречество, образовавшее замкнутое сообщество, организованное как одно из "колен" - "колено" Леви, состояло из священников и левитов, выполнявших различные культовые функции. Основными обязанностями священников были жертвоприношения, предсказание будущего, обучение народа религиозному закону, выполнение судебных функций и др.; левиты же были храмовыми певцами и привратниками, они нередко привлекались также на государственную службу. Между священниками и левитами имело место острое соперничество, осложненное не менее острыми противоречиями между священниками и левитами центральных, столичных храмов и жречеством многочисленных периферийных святилищ, так называемых высот, как правило относившимся крайне отрицательно к чрезмерной централизации власти и культа.

Сложная и противоречивая структура древнееврейского общества во многом определила политическую историю Иудейского и Израильского царств, сосредоточенную вокруг трех центральных проблем: стабильность и преемственность созданной Давидом - Соломоном политической системы, взаимоотношения между обоими древнееврейскими государствами и их отношения с внешним миром.

В Иудейском и Израильском государствах сохранилась созданная Давидом - Соломоном форма государственного управления, т.е. наследственная монархия. Но если в Иудейском государстве за 340 лет (926-587 гг. до х.э.) существования правили 20 царей из династии Давидидов, то за 204 года (926-722 гг. до х.э.) существования Израильского царства там правили 19 царей из многочисленных, быстро сменявших друг друга династий. Причины тому - неодинаковая степень социальной дифференциации, различные по силе и действенности родо-племенные связи в обоих государствах, равно как и то обстоятельство, что в Иудейском государстве полностью доминировало "колено" Иуда, неизменно оказывавшее поддержку своей династии, а в Израильском государстве ни одно из соперничавших между собой "колен" не обладало достаточным превосходством, чтобы обеспечить стабильность "своей" династии.

Такое различие политической жизни не могло не повлиять на взаимоотношения между обоими государствами. Само существование их воспринималось современниками как трагический конфликт между признаваемой изначальной и незыблемой этнорелигиозной общностью избранного Яхве народа и реальностью раскола, осмысленного как божественное наказание за отступничество народа и его предводителей от Яхве, но как явление, как несчастье временное, преходящее, после чего: "В тог день Я (Яхве) восстановлю скинию Давида, заделаю трещины в ней и разрушенное восстановлю и устрою ее, как в дни древние" (Ам. 9, II). Однако в реальной жизни редкие периоды мирного сотрудничества между обоими государствами сменялись длительными опустошительными военными конфликтами, ставшими особенно опасными, когда заметно изменилась военно-политическая обстановка вокруг. Суть этих изменений в том, что заиорданские соседи - эдомитяне, аммонитяне и моавитяне - создали свои государства, что позволило им не только освободиться от зависимости, но, как свидетельствует знаменитая надпись царя Моава Меши (IX в. до х.э.), также перейти в наступление на древнееврейские государства. Основная опасность, однако, исходила от возникавших "мировых держав", вначале Новоассирийской, а затем Нововавилонской.

В 722 г. до х.э. ассирийский царь Саргон II уничтожил Израильское государство, депортировал часть населения, образовал на его территории провинции Самерину и др., куда были переселены люди из Двуречья и других стран. Это содействовало распространению там своеобразного синкретического яхвизма, и жители Самерины: "И Яхве они чтили, и богам своим они служили..." (IV Ц. 17, 33), а в Бейт-Шеане (совр. Телль-эль-Хуси) ассирийского времени были построены храмы бога Дагона и богини Астарты.

В условиях гибели Израильского государства иудейскому царю Езекии ценой уступки ассирийцам части своей территории и уплаты огромной дани удалось сохранить призрачную независимость своего государства. Падение Ниневии в 612 г. до х.э. вселило надежды на восстановление полной независимости Иудеи, даже на присоединение к ней территории бывшего северного царства. Осуществлению этой цели должна была содействовать религиозно-политическая реформа царя Иосии (639-609 гг. до х.э.). Согласно ветхозаветной традиции, на 18-м году царствования Иосии, т.е. в 622 г. до х.э., при строительных работах в Иерусалимском храме была "найдена" "Книга закона", видимо ветхозаветная книга "Второзаконие" или ее часть (см. ниже). Выполняя предписания этой книги, Иосия приказал искоренить культы всех богов, кроме Яхве, уничтожить все святилища и храмы (даже яхвистские), кроме Иерусалимского, умертвить всех жрецов "высот" и т.д. Реформа явилась попыткой внедрения полного и безусловного единобожия, всемерной централизации культа Яхве для укрепления царской власти и решения честолюбивых внешнеполитических амбиций Иосии.

Однако все эти планы и надежды царя были иллюзорными, ибо "наследники" Ассирийской державы - Египет и Нововавилонское государство не думали отказываться от Палестины. Иосия погиб в сражении с фараоном Нехо в 609 г. до х.э., и это было началом конца Иудейского государства, наступившего в 587 г. до х.э., когда вавилонский царь Навуходоносор II взял Иерусалим, разрушил город и храм и выселил в Вавилонию около 10% населения Иудеи, главным образом городских ремесленников, жрецов и знать.

События 722 и 587 гг. до х.э. - гибель обоих древнееврейских государств и выселение наиболее активной части населения - вызвали существенные сдвиги в судьбах народа. Если раньше жизнь древних евреев была неразрывно связана с одной страной - Палестиной, то теперь она развертывалась одновременно и параллельно на двух аренах - в Палестине, где под властью вавилонян проживало около 90% древнееврейского народа, и в Египте, Сирии и других странах, но главным образом в Вавилонии, где переселенная часть народа в течение двух поколений находилась в непосредственном и постоянном контакте с блистательной аккадской культурой. Жизнь в Палестине и жизнь в Двуречье имела свои особенности, свои специфические проблемы, но общей была мучительная и трагическая переоценка ценностей, обусловленная народными и личными бедствиями. В этом сложном процессе переосмысления казавшихся ранее незыблемыми устоев решающую роль сыграли так называемые пророки.