1.5. Экспедиции на этносы

Важно понимать, что во многих отношениях наблюдение этнографических явлений сложнее, чем наблюдение явлений естественноисторических. Например, этнограф должен долгое время находиться в среде чуждого по культуре и умственному складу народа, знать его язык, духовные и религиозные воззрения и т. д. «Где только возможно, документальное констатирование (фотографирование, фонограммы, записывание словами рассказчика, собирание подлинных объектов) является необходимым условием», отмечал Спенсер. Поэтому с древности наилучшей формой организации этнографических исследований стали путешествия, а затем и экспедиции.

Достаточно назвать Геродота, описавшего скифов, этнографические особенности Египта и т. п., или Цезаря и Тацита, оставивших характеристики древних германцев, или Плиния, Диодора, Страбона, у которых мы найдем множество этнографических новелл о «варварах». Даже фантастические расска- зы Геродота о неврах, обладавших способностью обращаться в волков, или о гиперборейцах, не знавших смерти от старости, не только обнаруживают мировоззрение писателя, но и дополнительно характеризуют описываемый народ.

Иероглифы Египта и клинопись Шумер и Ассирии после их дешифрирования поведали нам многие тайны из жизни народов, населявших территории Древнего Египта и Месопотамии. Арабские историки дополняют наши сведения о кочевниках Средней Азии и освещают быт поволжских племен в IX–Х столетиях.

Начало средних веков, если не считать хроник и варварских кодексов, мало что прибавило к расширению этнографических сведений, особенно о народах внеевропейского мира. Появление на европейской арене страшного и странного мира монголов вызвало большой интерес и стремление к ознакомлению с ним. Начиная со второй половины XIII в. на Восток направились многие коммерческие, военные и религиозные экспедиции, прославившие имена Марко Поло, Плано Карпини и Рубрука.

Поразительный взлет этнографии произошел в эпоху Великих географических открытий Колумба, Магеллана, Васко да Гама. Именно тогда европейцы открыли для себя новые типы культур – народов Мексики и Перу, Индии, Китая и Японии. Этот опыт позволил многократно усилить картину разнообразия человечества.

Главными собирателями этнографических материалов стали католические миссии. Именно миссионеры забирались в глубь Китая и дебри Северной Америки, где среди чуждых народов изучали их язык, составляли грамматики, переводили священные книги, записывали свои наблюдения над бытом окружающих народов. Они первые познакомили европейцев с Китаем и Японией, первые описали быт краснокожих и чудеса Перу и Мексики.

С XVIII в., когда передовые страны разворачивают настоящие научные экспедиции: Кука – в Тихий океан, Брюса – в Северную Америку, Лаперуза – вокруг света, а также великие русские академические экспедиции по исследованию Сибири, Дальнего Востока и Северной Америки, – появилась возможность для научного анализа новых этнографических наблюдений со стороны ученых-специалистов. Для них этнографические исследования представляли не только предмет любопытства, но и область науки. Особую роль в создании духовной гуманистической ауры вокруг этнографических исследований сыграла булла папы, признававшая дикаря человеком. С этого времени «дикарь» стал критерием и исходным пунктом культуры, основой философии истории.

В начале XVIII в. иезуит Лафито, изучавший краснокожих в Канаде, в своей книге «Обычаи дикарей Америки в сравнении с обычаями древних времен» делает вывод, что обычаи дика- рей – ключ к пониманию обычаев классической древности. Просветители ХVIII в. обращали наше внимание на то, что признание тождества природы и человека и составляет основу философии развития человечества, внутреннего разнообразия степеней его культуры. В «Идеях о развитии человечества» Гердер обобщает: «Более диких народов, чем новозеландцы или огнеземельцы, не было в Европе, и тем не менее эти негуманные народы имеют гуманность, разум, язык. Если готтентот погребает свое живое дитя, эскимос сокращает дни своего престарелого отца, то это – следствия печальной нужды, которые нисколько не противоречат первоначальному чувству гуманности. Гораздо большие ужасы происходят в нашей собственной среде под влиянием ложно направленного разума и распущенного сластолюбия».

Шиллер следующим образом определяет новую философию этнографии: «Открытия наших европейских моряков в отдаленных странах рисуют нам племена, расположенные вокруг нас на самых разнообразных ступенях культуры, как дети различного возраста вокруг взрослого напоминают ему своим примером, чем он сам раньше был и откуда он вышел… И как ни печально представление, которое нам эти народы дают о нашем детстве, тем не менее это не первая ступень, на которой мы их видим. Человек начал еще более низко».

Среди этнографических экспедиций были уникальные. Но одна – удивительная. Когда в ХIХ в. этнографы начинают не только собирать, но и систематизировать этнографические материалы, то идеальным типом научного собирателя, способного на крупные философские обобщения, для многих становится Адольф Бастиан. Начиная с 50-х годов ХIХ в. и в течение почти полувека он исследовал целые континенты и систематически собирал материалы для первого в мире музея этнографии. Адольф Бастиан получил разностороннее образование в университетах Берлина, Йены, Праги, Гейдельберга и Вюрцбурга, где изучал юриспруденцию, медицину и естественные науки. Он сам стал «туроператором» собственного кругосветного путешествия, длившегося всю его жизнь. Бастиан не просто сел на корабль, отправляющийся в кругосветное плавание, а сам проложил маршрут и выполнил в течение своей жизни увлекательнейшее кругосветное путешествие. Оно началось в 1851 г., когда Бастиан организовал первую антропологическую экспедицию для изучения золотоносных районов внутренней Австралии, в которой поначалу выполнял обязанности судового врача. Затем он посетил Новую Зеландию, Перу, Вест-Индию, Мексику и Калифорнию. Страсть к путешествиям и открытиям привела его в Китай и Ост-Индию, к развалинам Вавилона и Ниневии, в Святую Землю, Египет, Южную Африку и португальские колонии в Восточной Африке.

В январе 1861 г. Бастиан продолжил свое кругосветное путешествие. Более всего его интересовал малоисследованный к тому времени Индокитай. На корабле он добрался до Рангуна, а затем вверх по Иравади – до столицы Бирманской империи. Здесь он целый год изучал местные языки и бирманскую литературу. Затем Бастиан преодолевает непроходимые джунгли Индокитая и в Бангкоке много времени отдает изучению сиамского языка и текстов, продолжает лингвистические изыскания на Яве. Некоторое время спустя он направился в Японию, где продолжил сбор этнографических материалов в Нагасаки и Иокогаме. Его путешествие продолжалось через Шанхай, Тяньцзинь и Пекин. С монгольским проводником он пересекает пустыню Гоби, покоряет водные просторы священного Байкала и зимой по санному пути достигает Урала. После этого его путешествие продолжилось через Кавказ, южную Россию и Галицию. В 1865 г. ученый вернулся в Германию, где с 1866 г. читает курс лекций по этнологии в Берлинском университете. Здесь же он заведовал этнологическим музеем, фонды которого в значительной мере собрал сам. В Берлине в течение многих лет Бастиан председательствовал в географическом обществе и был одним из основателей антропологического общества.

В эти же годы Бастиан объединяет несколько германских географических обществ и возглавляет Африканское общество. Он стал не только его председателем, но и отправился в Африку, на Лоангский берег, где вместе с доктором Гюсфельдтом обсуждал проект устройства этнологической станции Кинхокса. Вместе в Робертом Гартманом Бастиан в 1869 г. предпринял издание «Zeitschrift für Ethnologie», в котором поместил отчеты о заседаниях берлинского антропологического общества.

Для пополнения этнологических коллекций Берлинского музея Бастиан в 1875–1876 гг. продолжает свое путешествие, в ходе которого он посетил Перу, Эквадор, Колумбию, а также Гватемалу. Новое путешествие, также для пополнения этнологических коллекций музея, он предпринял в 1878 г. Оно пролегало через Персию в Индию, потом через острова Индийского архипелага в Австралию, Фиджи, Новую Зеландию, Гавайи, Орегон и в Юкатан. Путешествие Адольфа Бастиана не только провело его через все континенты, но и способствовало динамике его научных интересов в направлении от медицины к этнологии. Именно систематические этнографические исследования стали материальной основой его философских обобщений.

Среди других выдающихся ученых, собирателей этнографических сведений, своими путешествиями выделялся немецкий профессор Карл фон ден Штейнен, открывший первобытные племена в Бразилии. Получив медицинское образование, Штейнен занимался психиатрией. В 1879–1881 гг. предпринял кру- госветное путешествие, в ходе которого изучал психические болезни у разных народов мира. Им был собран значительный материал по этнологии островов Индийского океана. В 1882–1883 гг. Штейнен принимал участие в немецкой южно-полярной экспедиции. В 1883–1888 гг. совершил подряд два путешествия в неисследованные области бассейна реки Амазонки.

Под маркой Лондонского антропологического института многие английские исследователи – миссионеры, военные и чи- новники – собрали богатейший этнографический материал из обширных колоний Британской империи.

Голландский путешественник-этнограф Вилькин провел многочисленные этнографические исследования в нидерландских колониях Ост- и Вест-Индии.

В США исследования Банкрофта, организовавшего серию специальных этнографических экспедиций по изучению племен североамериканских индейцев, положили начало систематическим работам научных коллективов при значительной государственной поддержке. За короткое время Bureau of Ethnology при участии Моргана, Пауэлла, Холмеса, Боаса и других иссле- дователей систематизировало и выпустило 20 томов по различным отраслям этнографии. Этими исследователями были впервые предложены классификации языков североамериканских индейцев.

Удивительные этнологические открытия были сделаны в ходе археологических экспедиций Г. Шлимана, Г. Чайлда, И. Е. За- белина, А. В. Арциховского, В. А. Городцова, П. И. Борисковского, А. П. Окладникова, А. П. Деревянко и других великих археологов.