Лекция XXVI

РОССИЯ НА РУБЕЖЕ 80-90-х ГОДОВ XX СТОЛЕТИЯ

Поиски путей преодоления кризиса. Противостояние реформаторов и консерваторов. Распад союзного государства. Подготовка радикальной экономической реформы

На рубеже 80—90-х годов Россия вошла в совершенно особый, исключительно насыщенный тревожными событиями период. Куда идешь, Россия? По этому вопросу высказаны многочисленные суж­дения аналитиков, которые широко освещались в литературе и публицистике. При всем многообразии мнений можно выделить три основные точки зрения.

Приверженцы первой с большими или меньшими оговорками признают и обосновывают социалистический характер нашего общества периода 30—80-х годов. Типичной можно назвать точку зрения Б.Ф. Славина, который полагает, что социализм в нашей стране был построен в своих, по Ленину, «первоначальных формах», но с большими трудностями, деформациями, в духе «грубого казарменного коммунизма», с глубокими и серьезными извраще­ниями социалистических критериев. Правда, существует весьма значительный разброс позиций относительно степени социалистичности прежней модели, а также сути и причин ее деформации. В целом эти позиции отличает заметная идеологическая ангажированность. Сторонники этой точки зрения склонны считать, что централизованное, плановое хозяйство имеет перспективу и нуж­дается не в замене, а в совершенствовании, оздоровлении. Про­цесс экономических реформ приверженцы данной позиции рас­сматривают как «капитализацию» общества.

Второе направление общественной мысли отражает позиции, заключающиеся в убеждении: социализма у нас не было и нет, но он возможен и необходим на более высоких стадиях общественно­го развития. Впервые о таком подходе заговорили несколько лет назад в связи с интересом к так называемой «скандинавской моде­ли» общественного устройства со свойственным для нее набором элементов: смешанная экономика со значительными государственным и кооперативным сектором и высокая степень социальной защищенности трудящихся. Эта мысль прозвучала камертоном на I Съезде народных депутатов СССР, который проходил с 25 мая по 9 июня 1989 г. На нем отмечалось, что в Швеции, Австрии и неко­торых других странах в принципе тоже построен социализм. Сле­довательно, наше движение к социализму шло не тем путем и по­сему не могло быть успешным. Но возможность естественного, эволюционного перехода к социализму наше общество не утрати­ло, хотя на построение социализма в СССР потребуется длитель­ный период, для того чтобы преодолеть экономическое и техноло­гическое отставание от передовых стран. В рамках данной теоретической концепции вызревала и начиналась перестройка в СССР.

Третья точка зрения вбирает в себя мысли и устремления тех, кто доказывает, что представление о коренных, принципиальных различиях между странами социалистически и капиталистически ориентированной экономики было явным преувеличением. Много лет пропаганда целенаправленно создавала химеру, которая заме­щала капитализм в описаниях и анализе; в последние годы стало возможным отображение не только пороков, но и прогрессивных начал, обеспечивающих успехи лидеров мирового прогресса. Со­временный капитализм имеет немало пороков, в числе которых эксплуатация, безработица и т.д. Сторонники этой концепции счи­тают, что не столь важно, как называть общество — постиндустри­альным, технотронным или капиталистическим, социалистичес­ким, важно, чтобы оно было способно дать человеку свободу и достойные условия жизни, всегда подразумевавшиеся социалисти­ческой идеей. Одним словом, Россия, вступив на путь реформ, должна была определить и цель и направление движения, отвеча­ющие интересам большинства людей. В любом случае с реформа­ми были связаны ожидания улучшения условий жизни, высокой степени социальной защищенности и стабильности.

Поиски путей преодоления кризиса

Основная причина кризиса, в который все глубже погружалось советское общество, носила преимущественно социальный харак­тер. Она заключалась в массовом отчуждении людей от обществен­ных целей и ценностей. Исходя из этого, реформаторы полагали, что выйти из кризиса можно за счет вовлечения населения в пере­стройку. Нужно было преодолеть:

1. отягощенность общественного сознания идеологическими догмами;

2. 2) преобладание уравнительных ценностей и тенденций;

3) социальный инфантилизм и иждивенческие ожидания светлого будущего;

4) ярко выраженный национальный (республиканский), ведом­ственный и групповой эгоизм.

Осознанию населением глубины переживаемого кризиса долж­на была послужить гласность. Перестройка страны начиналась с гласности. Информация о прошлых и настоящих событиях обще­ственной жизни буквально переполняла эфир и прессу. Общественное сознание не поспевало за начинавшимися переменами. Да и сами организаторы перестройки не осознавали поначалу, в какую сторону направлен вектор процесса. В ноябре 1987 г. М. Горбачев утверждал: «Цель перестройки — теоретически и практически полностью восстановить ленинскую концепцию социализма, в кото­рой непререкаемый приоритет — за человеком труда с его идеала­ми, интересами, за гуманистическими ценностями в экономике, социальных и политических отношениях, культуре»'. Тогда казалось, что главная проблема кроется в «деформаций социализма», освобождении общества от «сталинско-брежневской модели социализма», развитии демократии и социальной активности населения.

Так, начатая в 1985 г. перестройка казалась решительной попыт­кой возвращения советского общества на путь развития социализ­ма. Эта цель получила выражение в формуле «Больше социализ­ма», или построение «социализма с человеческим лицом». Придать динамизм экономике социализма предполагалось с помощью стра­тегии ускорения. Снижение темпов роста национального дохода, производительности общественного труда, медленное освоение достижений научно-технического прогресса вынуждали к приня­тию быстрых и решительных действий. Стратегия ускорения пре­дусматривала быстрое преодоление негативных тенденций. Курс на ускорение социально-экономического развития страны получил конкретное воплощение в долгосрочной программе, рассчитанной на 15 лет. К 2000 г. планировалось удвоить рост национального дохода по сравнению с 1985 г., поднять производительность труда в 2,5 раза, увеличить выпуск промышленной продукции не менее чем в 2 раза и т.д. Достичь этих высот намеревались за счет реали­зации возможностей социализма.

Уже на данном этапе перестройки наметились основные вари­анты будущего страны. Первый из них

предполагал «наведение порядка в стране», проповедовал идеологию казарменного социа­лизма, тяготея к реставрации сталинизма и жестких мер. Люди начинали идеализировать прошлое. Они полагали, что достаточно навести порядок, поднять трудовую дисциплину — и можно будет искоренить дефицит товаров, покончить с коррупцией. Этот вариант перестройки вел к восстановлению прежнего политического режима, жестко централизованного управления экономикой.

Второй вариант перестройки предусматривал демократические преобразования в обществе без коренной экономической реформы. Больше демократии — больше социализма! Сторонников этого пути оказалось особенно много. К ним принадлежали рабочие, колхозники, служащие. Эта часть населения страны подсознатель­но отвергала возможность перехода к рынку. Страх перед рынком был понятен. Ведь для многих это означало снижение уровня жизни, потерю твердых социальных гарантий, таких, как право на труд, обеспеченную старость. Рынок сулил усиление социальной диф­ференциации, конкуренцию, напряженную работу. Сторонники второго варианта были намерены, используя демократические механизмы, более справедливо распределять доходы.

Третий вариант обновления общества сводился к экономичес­кой реформе без существенных политических преобразований. Сторонники такого пути начинали испытывать боязнь потерять монополию на власть. Это силы, представлявшие многослойную административную систему. Было в подобных опасениях и рацио­нальное зерно. Умудренные опытом управленцы видели в демо­кратизации общественной жизни мину замедленного действия под фундаментом партийно-государственного аппарата, выход населения из повиновения. По существу, третий вариант был ориентиро­ван на косметические меры. Власть имущие знали, что власть и собственность — сиамские близнецы и существовать раздельно не могут, что без кардинальных политических преобразований глубо­ких экономических реформ осуществить не удастся. Этот вариант вел страну к повторению неудавшихся реформ 60-х годов.

К чести М. Горбачева, нужно сказать и о четвертом варианте перестройки, который направлял страну на путь полного демонта­жа сталинского режима и его позднейших модификаций. Достичь качественно нового состояния общества намечалось осуществле­нием демократизации, экономической реформы, преобразованием политической системы. Все другие варианты обнаруживали свою утопичность и иллюзорность. Вместе с тем сама идея перестройки не представляла научно выверенного варианта развития страны и на своем начальном этапе удовлетворяла все слои населения. Сторонники жесткой линии надеялись на наведение порядка, демо­кратически настроенная интеллигенция уповала на построение гражданского общества, номенклатура полагала, что при любых обстоятельствах сохранит за собой господствующее положение в экономике и политике. Казалось, что больше всех и сразу от пере­стройки должна была выиграть номенклатура, так как реформы осуществлялись сверху, по сценарию аппарата. Наиболее дально­видные и практичные аппаратчики стремились изначально подме­нить демократизацию общественной жизни ее либерализацией. Если демократизация предполагала выборность и перераспределе­ние власти, то либерализация консервировала все основы административной системы в смягченном варианте. Только внешне либе­рализация напоминала демократизацию, представляя собой недопустимую подмену.

Чем четче проявлялись очертания перестройки, тем сильнее происходила поляризация социальных сил в стране. Становилось очевидным, что без радикальных изменений в политической сфере невозможно решение технико-экономических и социальных задач. Перед страной встала задача глобального масштаба: осуществить переход от демократии декларируемой к демократии реальной.

1 декабря 1988 г. были приняты законы об изменениях и дополнениях к Конституции СССР и выборах народных депутатов. Ме­нялись порядки формирования органов государственной власти. В практику вводилась выборность депутатов по многомандатному принципу. Создавалась новая система власти, а вместе с ней и ча­стичное ограничение монопольной власти, которая до сих пор фактически была сосредоточена в руках партийных органов. Начи­налось реальное перераспределение власти. На I Съезде народных депутатов СССР развернулась острая дискуссия по вопросу руко­водящей роли КПСС. Статья 6 Конституции СССР изменена не была. Принципиальные поправки, вынесенные депутатами на об­суждение, были проиграны демократическим крылом. Партийная элита не желала поделиться властью с выборными органами.

Главные изменения во всей политической реформе проявились в создании постоянно работающего Верховного Совета страны. Была пересмотрена доктрина, согласно которой прежние депутаты выполняли свои обязанности без отрыва от производства. Теперь депутаты Верховного Совета СССР становились на период их пол­номочий профессиональными политиками. Вслед за Верховным Советом СССР подобные органы верховной власти были образо­ваны в республиках. Так создавались органы власти, постепенно превращавшиеся в конкурента партийному аппарату. По мере усиления центробежных тенденций, роста авторитета Советов нарастало беспокойство и недовольство деятельностью М. Горбачева партийной элиты. Партия осуществляла власть через руководящий слой, который не составлял и 2% общего числа коммунистов. В ию­ле 1989 г., несмотря на давление партийного аппарата, М. Горбачеву удалось убедить партактив в том, что прежняя практика диктата партии над Советами на всех уровнях полностью изжила себя. Дальнейшее развитие реформ требовало разграничении функций политического авангарда и Советов. По существу, это означало социальную революцию и перераспределение власти. Противостояние реформаторов и консерваторов нарастало.

Противостояние реформаторов и консерваторов

Внедрение элементов нового хозяйственного механизма усили­ло инфляцию издержек и спроса. Годовой прирост денежных сбе­режений составлял в одиннадцатой пятилетке в среднем 13 млрд. руб. В 1986 г. эта сумма возросла на 22 млрд. руб., в 1987 г. — на 24 млрд., а в 1988 г. — на 30 млрд. руб. Впервые за всю историю советской власти, исключая войну, перестройка ознаменовалась со­кращением товарных запасов.

Начиналось то, что должно было рано или поздно начаться как закономерный итог отсутствия выверенной экономической поли­тики. В 1988 г. был достигнут рекордный прирост товарооборота розничной торговли. Начиналось паническое избавление людей от денег. Были раскуплены запасы ювелирных изделий, электробыто­вых товаров. Ажиотаж привел в движение сбережения. Денежная система пришла в полное расстройство. Экономическая реформа внедрялась без необходимой и важнейшей ее составной части — финансового оздоровления.

Для того чтобы навести хоть какой-то порядок в сфере денежного обращения, стали применяться крайне непопулярные среди населения меры. Правительство Н. Рыжкова выпустило облигации целевого внутреннего займа, которые предоставляли право их вла­дельцам в течение 2—3 лет получить от государства, например, автомобиль, мотоцикл, телевизор, холодильник и другие товары, но все эти намерения не были реализованы. Правительство В. Пав­лова провело беспрецедентную акцию единовременного изъятия из обращения денежных купюр достоинством 50 руб. По сути это была конфискационная реформа. Сберегательный банк страны прекратил выдачу денег своим вкладчикам. Если деньги выдава­лись, то в паспорте делалась особая отметка о сроках и сумме. Эти меры окончательно подорвали доверие населения к руководству страны. Негативные явления приводили к росту скрытого, а нередко и открытого сопротивления перестройке. В 1988 г. Институт социо­логических исследовании опросил более 11 тыс. человек. Почти половина отвечавших заявили, что за прошедший год в области экономики «практически ничего не изменилось» или «положение дел даже ухудшилось». Почти 40% опрошенных не усматривали сдвигов к лучшему и в сфере социальной политики.

Результаты работы предприятий, перешедших на самофинанси­рование, оказались не лучше, а хуже, чем у прочих. Заводы лихо­радило, снизилась заработная плата, увеличились простои обору­дования, в печати послышались голоса о необходимости возврата к «твердой руке».

Надвигавшийся экономический хаос пробуждал недовольство провинций политикой центра. Вызревали и все чаще проявлялись сепаратистские настроения. С осени 1990 г. на различных уровнях, в разных кругах муссируется вопрос о необходимости введения чрезвычайного положения, укрепления исполнительной власти, наведения порядка и в конечном итоге сохранения Союза как еди­ного государства.

На IV Съезде народных депутатов СССР 17 декабря 1990 г. М. Горбачев призвал в чрезвычайных условиях действовать реши­тельно. Он убеждал депутатов в том, что для преодоления кризиса необходимо восстановить в стране порядок, твердую власть.

На этом же Съезде Э. Шеварднадзе заявил о наступлении дик­татуры и в знак протеста ушел в отставку. Потребность в твердой власти возникла тогда, когда одна за другой союзные республики стали заявлять о своем суверенитете, когда подобную декларацию приняла и Российская Федерация, где к руководству пришел Б. Ельцин, наконец, когда выяснилось, что свою независимость по отношению к центру республики понимают серьезно и уже начи­нают использовать. IV Съезд утвердил предложения М. Горбачева о введении формы президентского правления, реорганизации испол­нительных органов власти. Но эти меры не укрепили позиций М. Горбачева.

Оставаясь Генеральным секретарем ЦК КПСС, М. Горбачев подвергался мощному давлению на Пленуме, который проходил в апреле 1991 г. Секретарь Московского горкома партии Ю. Прокофьев, секретарь ЦК компартии Белоруссии А. Малофеев и другие требовали от Горбачева введения чрезвычайного положения и на­ведения порядка в стране.

Драматизм ситуации усиливался разногласиями между прези­дентом и силовыми министрами. На закрытом заседании Верховного Совета СССР 17 июня 1991 г. министр обороны Д. Язов заявил: «Вооруженных сил у нас скоро не будет». Министра обороны сму­щало, что страна должна сократить стратегические наступательные вооружения на 50%. Предстояло уничтожить около 6 тыс. единиц ядерных боеприпасов, 800 ракетоносителей, на что требовалось около 5 млрд. руб. Заканчивался вывод войск из Чехословакии, Германии. Был закончен вывод войск из Венгрии. Планировалось сократить личный состав на 500 тыс. человек. Уволили 100 тыс., а некомплект в войсках превышал 350 тыс. человек.

На том же закрытом заседании Верховного Совета СССР ми­нистр внутренних дел Б. Пуго доложил о зреющих межнациональ­ных конфликтах. На территории Азербайджана и Армении за год было изъято 5 бронемашин, 1770 единиц огнестрельного оружия, в том числе 264 автомата и 4 пулемета. В Южной Осетии за полгода было обнаружено 10 пулеметов, 115 автоматов, 78 пистолетов и т.д. Председатель КГБ утверждал, что Отечество на грани катастрофы, а премьер-министр В. Павлов затребовал особых полномочий для главы правительства.

То, о чем неоднократно предупреждали, свершилось. Утром 19 августа 1991 г. по радио было передано заявление, в котором сообщалось о невозможности по состоянию здоровья исполнения М. Горбачевым обязанностей Президента СССР и переходе в связи с этим его полномочий вице-президенту Г. Янаеву. Последовали обращение к народу, серия указов ГКЧП. В борьбу за власть ввяза­лась еще одна сила — Президент России и российское правитель­ство.

ГКЧП ввел чрезвычайное положение сроком на 6 месяцев, как утверждалось в заявлении, в целях преодоления глубокого кризи­са, политической, межнациональной и гражданской конфронта­ции. В состав ГКЧП вошли все силовые министры. По существу, подобные органы в других странах именуют военной хунтой. ГКЧП объявил о приостановке деятельности всех политических партий, общественных организаций и массовых движений, роспуске всех структур власти и управления, действующих вопреки Конституции СССР и законам СССР.

В 9 часов утра 19 августа 1991 г. Президент Б. Ельцин, Предсе­датель Совмина России И. Силаев, и. о. Председателя Верховного Совета Р. Хасбулатов выступили с обращением к гражданам Рос­сии, где говорилось, что в ночь с 18 на 19 августа был отстранен от власти законно избранный президент, в стране совершен перево­рот. Своим указом Б. Ельцин объявил ГКЧП антиконституцион­ным и квалифицировал его действия как государственное пре­ступление. К середине дня 19 августа главные события в Москве перемес­тились к Дому Советов РСФСР, или, как его стали называть, Белому дому. Армия и КГБ выполняли распоряжения ГКЧП без рвения, и он потерпел поражение.

За это время со своей дачи в Форосе М. Горбачев был доставлен в Москву. На глазах у Горбачева, в присутствии депутатов российского парламента Б. Ельцин подписал Указ о приостановке дея­тельности Российской Коммунистической партии. Кабинеты пар­тийных органов по всей России были опечатаны. Некогда могущественная и влиятельная организация пала. 24 августа М. Горбачев сделал заявление о сложении обязанностей Генераль­ного секретаря ЦК КПСС. Затяжное политическое ненастье, каза­лось, миновало, страна ожидала ясной погоды и предвкушала де­мократическое потепление.

Мощное противоборство на рубеже 80—90-х годов между демо­кратами-реформаторами и консерваторами, стоявшими за сохра­нение прежних порядков в обществе, завершилось победой пер­вых. Попытки М. Горбачева создать политический центр путем лавирования между этими политическими течениями привели в конечном итоге к параличу власти и распаду многонационального государства.

Распад союзного государства

17 марта 1991 г. в стране был проведен референдум, суть кото­рого сводилась к вопросу: быть или не быть прежнему государству? Подавляющее большинство населения на этот вопрос ответило утвердительно: государству единому быть! Такова была воля наро­да. Новый Союзный договор намечалось подписать 20 августа. Путч сорвал подписание документа или Союзный договор послужил мощным толчком к событиям 19—21 августа 1991 г.?

Успокаивая себя и советское общество, партийно-государствен­ная элита утверждала, что для национальных отношений в стране характерны дальнейший расцвет наций и народностей, их сближе­ние на основе добровольности, равенства, братского сотрудниче­ства. Это развитие несет с собой в отдаленной исторической пер­спективе, полное единство наций, говорилось на XXVII съезде КПСС, который проходил в феврале 1986 г. Как далеко разошлись теоретические представления о национальном вопросе в СССР и реальность, свидетельствуют дезинтеграционные процессы.

Первые симптомы кризиса проявились в событиях 1986 г. 17 декабря в Алма-Ате группы молодежи, подстрекаемые националистами, вышли на улицы, учинив беспорядки, унижая и преследуя всех, кто не являлся казахом. Это произошло в республике, где проживали 38,6% казахов, 40,8% русских, 20,6% украинцев, нем­цев, белорусов. Этот урок свидетельствовал о стремлении национальных элитарных кругов к независимости от Москвы. Сепаратистские и националистические настроения все чаще стали проявляться и в других республиках, перерастая в межнациональ­ные конфликты.

Мощный взрыв национальных страстей произошел в начале

1988 г. в Нагорном Карабахе, населенном армянами. Территори­ально эта область входила в состав Азербайджана. В феврале 1988 г. областной Совет народных депутатов Нагорного Карабаха поста­вил вопрос о передаче НКАО из состава Азербайджанской ССР в состав Армянской ССР. В Ереване и других городах Армении про­катилась волна поддержки. Одновременно в Азербайджане начались массовые выступления против территориальных притязаний армян. 27—29 февраля в городе Сумгаите фанатики организовали резню армянского населения. Между двумя соседними народами началась настоящая война, грозившая перекинуться на сопредель­ные территории. Началась массовая миграция населения из Арме­нии в Азербайджан, а из Азербайджана в Армению. Конфликт раз­горался, центробежные силы нарастали.

В марте 1989 г. на митинге жителей Тбилиси было объявлено о создании «партии национальной независимости Грузии», основной целью которой становилась борьба за полную политическую неза­висимость Грузии, выход республики из состава СССР. 1 апреля

1989 г. Абхазская АССР заявила о выходе из состава Грузии и обра­зовании Абхазской союзной республики. Обстановка в Грузии на­калялась. Для прекращения конфликта на Кавказе было решено принять быстрые и решительные меры. В ходе «пресечения» бес­порядков погибли 19 человек. Участие военных в разгоне демонстрантов не добавило авторитета центральным властям, а лишь подогрело национальные страсти и сепаратистские устремления.

Национальные стычки не миновали и республики Средней Азии, где напряженность ощущалась давно. Межнациональные конфликты в Фергане, волнения в Ташкентской области, погромы в городе Ош...

Но наиболее цивилизованно и последовательно шли по пути обособления Прибалтийские республики. Возглавила это движе­ние интеллигенция. Выступая за выход из СССР Литвы, Латвии, Эстонии, народы Прибалтики потребовали признания факта их оккупации в 1940 г. Советским Союзом и насильственного присо­единения к СССР. В основе движения за национальную независимость лежали требования приоритета для коренного населения, введения госу­дарственных языков, вытеснения русскоязычного населения. Интеллигенция прибалтов открыто стала заявлять о том, что импе­рия, которой являлся СССР, должна быть разрушена. Угроза распада союзного государства приобрела осязаемые черты. Становилось очевидным, что инициаторы перестройки не учли такой мощный энергетический фактор, которым являлся национальный вопрос.

Зревшие в обществе сепаратистские настроения не могли ми­новать и Россию. Русских начинали вытеснять из национальных республик, обвиняя их в имперских амбициях, неэквивалентном обмене. На самом деле ни одна республика не зависела так от цен­тральных органов СССР, как Российская. На ее территории распо­лагалось 72% предприятий союзного подчинения и 27% республиканского. Россия в обмене с другими республиками недополучала ежегодно национального дохода на 10 млрд. руб. Сумма доходов, направляемых Россией в союзный бюджет, намного превышала расходы на экономические и социальные нужды республики. 37 го­родов России из-за экологической обстановки были определены как критические для жизни населения. Ситуация осложнялась тем, что Россия сама являлась огромной многонациональной страной. Существовала реальная угроза, состоявшая в том, что цепная реак­ция национальных конфликтов может перекинуться на террито­рию России. Президент России Б. Ельцин, выступая на Съезде народных депутатов РСФСР в июле 1991 г., уверял в том, что стра­на идет по пути превращения в демократическое, правовое и суве­ренное государство. Россия выходила из подчинения центральных органов СССР.

Пытаясь спасти распадавшуюся державу, М. Горбачев призывал к подписанию нового Союзного договора между республиками. Но руководители новых государств опасались возрождения админист­ративного центра и не спешили с подписанием документа.

8 декабря 1991 г. в Беловежской Пуще руководители Белорус­сии, России и Украины (С. Шушкевич, Б. Ельцин, Л. Кравчук) заключили соглашение о создании Содружества Независимых Го­сударств (СНГ). Союзное унитарное государство с сильным цент­ром практически прекратило свое существование. После августов­ского путча 1991 г. распад СССР вступил в последнюю стадию. Отдельные союзные республики, официально вышедшие из Сою­за, были признаны суверенными государствами на международном уровне. Агонизировали и умирали органы союзного уровня. Верховные Советы Белоруссии и России приняли решение об отзыве своих представителей из Верховного Совета СССР. В декабре 1991 г. представители независимых государств собрались в Алма-Ате и приняли декларацию, в которой было заявлено, что с образованием Содружества Независимых Государств Союз Советских Социалистических Республик прекращает свое существование. М. Горбачев сложил полномочия президента СССР.

Мировое сообщество получило наглядный урок, заключающий­ся в том, что национальный вопрос не может быть решен раз и навсегда. Слишком разными по фактуре, форме и габаритам оказались национальные «кирпичики». Сложенный из них СССР оказался непрочным. Как только ослаб тоталитарный каркас, рухнуло все сооружение.

Вне всяких сомнений, распад СССР является одним из драматичных и важнейших событий всемирной истории второй полови­ны XX в. Это явление еще предстоит осмыслить и оценить.

Подготовка радикальной экономической реформы

Политика перестройки заняла по продолжительности более пяти лет. За эти годы утратила монополию, а затем распалась КПСС, прекратил свое существование Союз республик, оказались разо­рванными экономические связи, надвигался системный кризис. Перемены происходили колоссальные: от смены форм власти до смены названий городов и улиц.

Но, присмотревшись внимательнее, заметим, что при внешних переменах черты преемственности былых устоев очевидны. Эконо­мика, по крайней мере, ее 95%, оставалась в руках государства, а вернее, бюрократии. Никаких новых элитарных структур в обще­стве не возникло. На республиканском, областных и местных уров­нях старые кадры удерживали власть и собственность, покинув партию. Не произошло существенных перемен и в общественном сознании. Большинство людей, как и раньше, надеялись на по­жизненное социальное обеспечение со стороны государства, что было определяющей чертой советского общества до последних его дней.

Объективные эксперты считают результаты пребывания у власти М. Горбачева крайне удручающими. Невезение реформаторов усугублялось падением мировых цен на нефть, торговля которой являлась важной статьей доходов; чернобыльской катастрофой, армянским землетрясением в Спитаке, неурожаями 1984—1987 гг. Но основные причины кризиса заключались в неудачной политике, основанной на неверных посылках (антиалкогольная кампания, амбициозные планы по предоставлению к 2000 г. каждой семье отдельной квартиры), непоследовательном характере реформ, ос­тановке многих производств по экологическим соображениям, рез­ком сокращении товарооборота с Восточной Европой.

За годы перестройки была разрушена пусть далеко не оптимальная, но работавшая система. Новая создана не была, неразбериха и хаос стали главными элементами постперестроечного хозяйства России. Нужны были срочные меры по подготовке и осуществле­нию радикальной экономической реформы.

Для этих целей было сформировано «правительство экономических реформ» России. Возглавил кабинет министров Е. Гайдар. В состав правительства вошли в основном сотрудники Института экономической политики. К разработке реформаторского курса были привлечены западные эксперты. Правительство во главе с Е. Гайдаром нередко именовали «командой младших научных со­трудников». На практике это правительство оказалось склонным к генерированию новых экономических концепций и теоретических построений, не всегда адекватно ложившихся на почву российской действительности. Изначально правительство оказывалось в зави­симости от политики Международного валютного фонда, дававше­го свои рекомендации по выходу России из кризиса.

В основу реформ был положен монетаристский принцип. Во главу угла была поставлена задача заставить рубль работать, сделать его конвертируемым, сформировать структуру цен, адекватную «мировым стандартам».

Либерализация цен выступала в качестве фактора шоковой терапии. По оценкам экспертов, шоковый подход был единственно верным. Накануне реформ спрос превышал предложение, цены были фиксированными, избыток денег постоянно увеличивал сбережения людей. Валютные запасы страны были исчерпаны. Запасы хлеба были ограничены.

Готовя реформы, правительство Гайдара имело две программы — минимум и максимум. Первая предусматривала переведение по­давленной инфляции в открытую, преодоление кризиса снабже­ния городов, создание предпосылок формирования институтов рыночной экономики и приватизации. Программа-максимум предполагала жесткую финансовую поли­тику, сдержанную инфляцию, т.е. в течение года планировалось сделать экономику не только рыночной, но и низкоинфляционной. Сторонники и разработчики радикальных реформ перехода к рынку недооценили консерватизм российского народного хозяйства, которое в последние 40 лет не подвергалось значительным структурным изменениям. В то же время идеологи либерализации цен исходили из того, что существовавшие расценки поддерживались исключительно административными мерами. Предполагалось, что после начала реформы структура цен изменится достаточно быстро и безболезненно. Вся утопичность этих гипотез стала видна уже через несколько недель реформ правительства Гайдара.

Радикальные реформы были начаты без достаточной проработки. Правительство слабо представляло приоритеты, согласно кото­рым можно было бы удовлетворить требования, исходящие от на­селения. Неопределенность социальной базы реформ влекла за собой вынужденные и опасные повороты. Куда свернешь, Россия?! Политические настроения в обществе были обусловлены в первую очередь несоответствием сложившейся реальности и оптимистич­ных заявлений российских руководителей. Все это серьезно влия­ло на менталитет общества, дезориентировало его, делало апатич­ным, заражало неверием в любые обещания, откуда бы они ни исходили.

Более того, накануне реформ экономическое положение Рос­сии не давало повода для оптимизма. Ситуация усугублялась об­вальным падением производства и разрушением сельского хозяй­ства. Россия находилась в патовом состоянии, когда создавать новые производства было невозможно из-за отсутствия средств и падения спроса на отечественную продукцию. Тенденция к после­довательному сокращению производств набирала силу. Россия ска­тывалась в эпицентр кризиса.

Исторический парадокс заключался в том, что в положении униженной оказалась великая страна. Жизненные пространства России в 1990 г. составляли 17,1 млн. кв. км, где проживали 148 млн. человек. Население России стало весьма однородным по нацио­нальному составу — 82% составляли русские. Трудовые ресурсы страны исчислялись в 87 млн. человек, в том числе 70% имели высшее и среднее образование. Используя богатейший потенциал России, правительство приступило к осуществлению радикальных экономических реформ. Начинался новый акт истории России.