Лекция XXV

СОВЕТСКИЙ СОЮЗ В 60-80-е ГОДЫ

Иллюзии и коммунистические перспективы. Экономические реформы и их результаты. Политическое устройство советского общества. Международное положение и внешняя политика. Симптомы кризиса

Анализ развития страны в 60—80-е годы представляет немалую сложность. Это один из наиболее противоречивых периодов в истории Отечества, насыщенный драматическими событиями, которые повлияли и на российскую и на мировую историю.

Правомерно выделить крупные этапы, в рамках которых скла­дывались принципы, подходы и методы исторических исследова­ний. С начала 60-х годов, особенно после принятия XXII съездом партии третьей Программы КПСС, историки приступили к анали­зу событий через призму коммунистического строительства. Услов­ные грани этого этапа пролегают от начала 60-х до середины 70-х годов. В эти годы вышли монографии Л.С. Гапоненко, Ф.Г. Кротова, Л.В. Фокина, О.И. Шкаратан, С.Л. Сенявского и других исследователей. Упрощенные представления о перспекти­вах коммунистического будущего усиленно культивировались в сознании советских людей, не миновали они и исторические ис­следования.

С приходом в теорию понятия развитого социализма уже к се­редине 70-х годов появились исследования, где исторический про­цесс рассматривался через концепцию развитого социалистичес­кого общества. С середины 70-х до середины 80-х годов концепция зрелого социализма являлась приоритетной. Исследователи обра­тились к проблемам сущности, критериев зрелости советского об­щества. Чрезмерная оптимизация оценок зрелости обусловила ис­кажение реальности.

Третий период, в рамках которого начинает формироваться новое видение проблем современного общественного развития, следует отнести к концу 80-х — началу 90-х годов. Преодоление устоявшихся схем исторических исследований, ломка стереотипов открыли широкие перспективы перед исследователями. Иллюзии и коммунистические перспективы

На рубеже 50—60-х годов разворачивается поиск путей усовер­шенствования советского общества. Смелый, эмоциональный и импульсивный человек, Н.С. Хрущев пытается исправить дефор­мации, допущенные в период правления Сталина. Он выступил с развенчанием культа личности Сталина, реабилитировал жертвы большевистского террора и начал поиски пути к осуществлению технического прогресса, совершенствованию управления эконо­микой.

Партийный и государственный аппарат поддержал Хрущева, деятельно создавал ему соответствующий престиж, пропагандируя идею построения коммунизма в СССР. Внеочередной XXI съезд КПСС в феврале 1959 г. констатировал, что социализм одержал в нашей стране полную и окончательную победу. Этот гипертрофи­рованный вывод повлиял на прогнозирование перспектив разви­тия страны. Помыслы о построении коммунистического общества в СССР органично вытекали из идей предшественников. Принци­пиально нового в развитие коммунистической теории привнесено не было. Сама идея получила конкретизацию, была облечена в Программу коммунистического строительства, на реализацию ко­торой отводилось 20 лет. В октябре 1961 г. XXII съезд партии утвер­дил эту программу и провозгласил в качестве высшей цели постро­ение коммунистического общества. Построение коммунизма предполагало создание прочной материально-технической базы, формирование коммунистических общественных отношений, вос­питание человека нового типа.

Новая экономическая ситуация определялась начавшейся в стране научно-технической революцией. Овладение ядерной энер­гией, первые шаги по освоению космоса, автоматизация произ­водств и развитие науки придавали Программе коммунистическо­го строительства особый колорит, подпитывали иллюзию скорого достижения коммунистического идеала.

В конце 50-х — первой половине 60-х годов наблюдается подъ­ем социальной активности населения. Люди с интересом и энтузи­азмом принимают планы коммунистического строительства. Рост­ки нового, коммунистического, как тогда говорили, появляются в трудовых коллективах, множатся и тиражируются. Ярким проявле­нием этого стали бригады коммунистического труда, которые стре­мились повысить производительность, экономить энергию и ре­сурсы. Демонстрируя доверие к товарищам, рабочие снимали замки с кабинок и ящиков, где хранились вещи и инструменты. В отдель­ных бригадах практиковали получение зарплаты без кассира и т.д. Вместе с тем уже к середине 60-х годов в стране сложились се­рьезные противоречия. Главным из них стало снижение производ­ства. Если основные производственные фонды страны в 1959— 1965 гг. увеличились примерно в 2 раза, то объем промышленной продукции вырос только на 84%. Снижение фондоотдачи посте­пенно превращается в хроническую проблему отечественного про­изводства. Общие темпы развития страны также последовательно и резко падали. Если за годы восьмой (1966—1970 гг.) пятилетки национальный доход государства вырос на 41%, девятой (1971— 1975 гг.) — на 28, десятой (1976—1980 гг.) — на 21, то одиннадцатой (1981-1985 гг.) - только на 16,5%.

Преимущественно экстенсивный путь развития народного хо­зяйства обусловил расширение производственных площадей, уве­личение численности занятых в промышленном производстве ра­бочих. Вторая по численности населения держава мира постоянно испытывала нехватку свободных рабочих рук. Хозяйственная мо­дель СССР приобретала ярко выраженный характер затратной эко­номики. Лучшим пятилетием был период 1966—1970 гг. Экономи­сты называли восьмую пятилетку «золотой», которая была последним всплеском коммунистической эйфории и иллюзии.

Уже в 70-е годы поиски теоретической мысли были направлены на оправдание просчетов в коммунистическом строительстве. Если поначалу появлялись робкие упреки в адрес авторов Программы коммунистического строительства, то со временем теоретические изыскания привели к оформлению новой парадигмы — концепции развитого социализма.

Сама концепция зрелого социалистического общества была призвана всколыхнуть сознание, реанимировать былой энтузиазм населения, поддержать тонус развития общества, ничего не меняя в нем существенно. По мере нарастания трудностей в экономической сфере руководство страны искало выход из тупика на пути усиления массово-политической работы. В течение 1977—1979 гг. ЦК партии принял ряд постановлений, ориентированных на по­вышение роли политической пропаганды, усиление идеологичес­кой работы. На предприятиях стали регулярно проводиться еди­ные политдни, ленинские пятницы, вечера вопросов и ответов. Если к этому добавить средства массовой пропаганды, то станет понятен огромный информационный вал, обрушившийся на об­щество. Мировоззрение населения складывалось не только под воздействием пропаганды, но и под влиянием конкретных условий социально-экономического развития страны, которые определяли уровень жизни и быта людей. Концепция развитого социализма абсолютизировала гармонию общества как стирание социальных различий. Уравнительные тенденции проявлялись в том, что шли спонтанный рост и выравнивание заработной платы. Нарушение принципа распределения по труду привело к потере материальной заинтересованности работников, порождало социальное иждивен­чество. В то же время платежеспособный спрос населения опере­жал производство товаров и услуг. В связи с этим на руках у насе­ления быстро увеличивался остаток неизрасходованных денег. Сумма вкладов в Сбербанке увеличилась в девятой пятилетке в 2,6 раза по сравнению с ростом продажи товаров народного по­требления, а в десятой пятилетке — в 3 раза.

К началу 80-х годов страна «развитого социализма» оказалась на 35-м месте в мире по продолжительности жизни. Почти 50 стран имели более низкую детскую смертность, чем СССР. В середине 80-х годов техническое развитие экономики СССР было не выше уровня развитых стран середины 70-х годов. Технологическое отставание продолжало нарастать. В этой тревожной ситуации рас­пространялись настроение самодовольства, стремление приукрасить действительность. И хотя банкротство идеологов коммунистического, а позже и зрелого социалистического общества было полным, елейное славословие в адрес Л.И. Брежнева только уси­ливалось. Парадные и звонкие фразы значительно расходились с реалиями жизни. Косность, бюрократизм становились все более нетерпимыми во всех сферах общественной и государственной жизни. Наступило время для формирования новых парадигм. Ушло в прошлое упрощенное представление о светлом будущем челове­чества. Потерпела неудачу господствовавшая экономическая теория, на основе которой не удалось с достаточной степенью надеж­ности предвидеть будущее.

Экономические реформы и их результаты

В конце 50-х годов руководство страны убедилось в том, что существовавшая система управления хозяйством далека от опти­мальной. Начинается череда реорганизаций планирования и управ­ления. Следует заметить, что многочисленные новации строились по принципу демократического централизма, сформулированному еще в 1918 г. В.И. Лениным. Этот принцип постепенно утрачивал свою универсальность. К началу 60-х годов, когда перестали дейст­вовать чрезвычайные факторы управления народным хозяйством, сложившиеся в 30-е годы, в полную силу проявилась ограничен­ность возможностей хозяйственного механизма с жесткой центра­лизацией и плановым началом. Подтверждением тому была предпринятая в 1957 г. попытка децентрализовать руководство промышленностью путем перехода от отраслевого к территориально­му управлению. Дело свелось к перетряске бюрократических структур. Центр тяжести в управлении переносился из столицы на места, где создавались территориальные органы управления — сов­нархозы. Уровень обобществления производства, его централиза­ции и планового начала по-прежнему оставался незыблемым. Ре­форма, имевшая косметический характер, не придала динамизма развитию экономики.

Неудачи экономических новаций были отнесены на счет волюн­таризма и некомпетентности правительства Н.С. Хрущева. Новое руководство, пришедшее к власти в октябре 1964 г., провозгласило курс на стабилизацию экономики, приоритет научных методов управления.

Экономической реформе 1965 г. предшествовала широкая дис­куссия ученых, хозяйственников, рабочих. В общественное созна­ние проникали убеждения, ранее считавшиеся чуждыми советской идеологии. Признавалось, что товарно-денежные отношения при­сущи социалистическому способу производства, закон стоимости действует в различных общественных формациях, а плановые орга­ны должны создать оптимальные условия для работы предприятий.

Реформа 1965 г. на первый план выдвигала экономические методы управления. Это не означало отказа от административной экономики. Администрация получала рычаги воздействия на про­изводство посредством использования интересов трудовых коллек­тивов. Предприятию спускались сверху лишь пять показателей: реализация продукции, ассортимент основных изделий, фонд за­работной платы, прибыль и рентабельность. В течение 1965— 1967 гг. были повышены цены на промышленную и сельскохозяй­ственную продукцию, увеличилась прибыль производителей, было проведено выравнивание уровней рентабельности отдельных отрас­лей. Но дальше реформа не пошла. Воссозданные в 1965 г. отраслевые министерства быстро подмяли появившуюся самостоятель­ность предприятий и восстановили всеобъемлющий контроль над трудовыми коллективами. Административная экономика обнару­жила удивительную устойчивость и невосприимчивость к переме­нам. Она не допускала радикальных преобразований в хозяйствен­ном механизме, стремилась сохранить любой ценой отношения собственности.

Основой экономической модели выступала так называемая общественная собственность на средства производства в форме общенародной, кооперативной, муниципальной собственности. Наличие частной собственности на средства производства и рыночные отношения в их цивилизованном понимании отвергались. Вопреки здравому смыслу успешное развитие советской экономики предполагало сближение, а в перспективе слияние всех форм в единую общенародную собственность.

Административные методы деформировали саму модель социалистического производства. Собственность, именуемая общенарод­ной, на практике являлась собственностью номенклатуры. Рабочие были отчуждены от средств производства и процессов распределения. Не случайно в рабочей среде сформировалось отношение к общественной собственности как к ничейной, казенной. В итоге реформа 1965 г. оказалась также по преимуществу косметической.

Работа по совершенствованию хозяйственного механизма и в дальнейшем строилась в рамках традиционных представлений по­литэкономии социализма. В 1973 г. предпринимается новый шаг по совершенствованию управления промышленностью. С этой целью создаются крупные промышленные объединения, которые должны были расширить возможности производства на основе его концентрации и специализации. На волне укрупнения производ­ственных единиц сформировались целые территориально-произ­водственные комплексы (ТПК), такие, как Западно-Сибирский нефтегазовый. Саянский, Канско-Ачинский, Экибастузский и др.

На формирование крупных промышленных узлов уходило по два-три пятилетия. Во время создания территориально-промыш­ленных комплексов они становились поглотителями крупных фи­нансовых и материальных ресурсов. Положение в ТПК служило экономическим барометром. Масштабное хозяйство оказывалось неразворотливым, слабовосприимчивым к научно-техническим новшествам. В итоге даже новейшие технические решения успева­ли устареть с момента проектирования до пуска производств. Кон­цепция развития масштабных производств, поглощения ими мел­ких предприятий выглядела оригинально на фоне мирового сообщества. Так, в США количество относительно мелких фирм с числом занятых до 500 человек возросло с 5 млн. в середине 60-х годов до 15 млн. в начале 80-х годов.

Советская гигантомания была присуща и сельскому хозяйству. Считалось, что чем крупнее хозяйство, тем оно должно быть рен­табельнее. К 1960 г. на селе в результате укрупнения осталось 50 тыс. колхозов и совхозов вместо 130 тыс. в 1950 г. Единоличных хозяйств в деревне не осталось вообще. В 60—80-е годы на одно хозяйство (колхоз, совхоз) приходилось в среднем 500 работающих и 15 тыс. га земли. Такой сверхконцентрации не знали развитые страны мира. Гигантомания в сельскохозяйственном производстве оказалась невыгодной с экономической точки зрения. Наше сельское хозяй­ство в середине 80-х годов производило на 15% меньше продук­ции, чем сельское хозяйство США, но зато потребляло энергии в 3,5 раза больше.

Против здравого смысла был и погектарный принцип планиро­вания. Погектарная разверстка посевов доводилась республике, области, району, хозяйству. В 70—80-е годы стали практиковаться крупные программы, напоминавшие рекламную кампанию. По мере ухудшения снабжения населения продуктами питания была разработана и в 1982 г. с шумом одобрена Продовольственная про­грамма, которая намечала развитие сельского хозяйства до 1990 г. Предусматривалось, что в 1981—1985 гг. сбор зерна возрастет до 238—243 млн. т, но в действительности он составил только 180 млн. т.

На протяжении 60—80-х годов не существовало последователь­ной политики в отношении личного подсобного хозяйства сель­ских жителей. Если в начале 60-х годов развитие подсобного хо­зяйства сдерживалось, то после середины 60-х годов хозяйства перестали снабжать кормами, малой техникой. В результате доля личных подсобных хозяйств в общей товарной продукции сельско­го хозяйства в 1985 г. снизилась до 10%, а в 1960 г. достигала 15%. Число колхозных рынков сократилось с 7,5 тыс. в 1970 г. до 6 тыс. в 1985 г.

Экономические реформы 60—70-х годов не устранили главных парадоксов директивного планирования и управления. Несмотря на возраставшие капиталовложения в промышленность и сельское хозяйство, обострялся дефицит товаров и продуктов питания. На­рушался один из главных принципов экономики — равновесие, который предполагает соответствие спроса и предложения, дохо­дов и расходов населения. Дефицит привел к повсеместному вве­дению талонной, или карточной, системы распределения. По та­лонам получали автомобили, мотоциклы, телевизоры, стиральные машины, модную и престижную одежду, импортную обувь и т.д. Все реже встречались в свободной продаже мясные продукты, сли­вочное масло, конфеты. Становилось очевидным, что плановая экономика окончательно разладилась, ее резервы исчерпаны, а косметические реформы уже не приносят ощутимого эффекта.

Политическое устройство советского общества

Совершенство политического устройства советского общества представлялось настолько абсолютным, что не могло подвергаться и малейшему сомнению. Если экономический механизм претерпел хоть незначительные изменения, реагируя на экономическую ситуацию, то политический механизм, напротив, отличался стабиль­ностью, основанной на догматах.политической культуры и мышления.

Находясь длительное время в неизменном состоянии, полити­ческий механизм практически не развивался, законсервировав сло­жившиеся в прошлом отношения партии как политического лиде­ра и Советов, считавшихся политической основой государственной власти и народа.

Исторически сложившаяся однопартийная система в стране постоянно поддерживалась идеей поступательного повышения ру­ководящей роли КПСС в советском обществе. Конституция 1977 г. законодательно закрепила эту идею. Шестая статья Основного За­кона государства стала логическим завершением формировавших­ся длительное время взаимоотношений партии и народа. В середи­не 80-х годов в партии состояли каждый десятый взрослый и каждый девятый работающий гражданин страны, примерно каждый пятый инженер и техник, каждый четвертый специалист сель­ского хозяйства, каждый шестой учитель и врач, 70% докторов наук, 52% кандидатов наук, более половины писателей, треть ком­позиторов. Общая численность членов партии составляла почти 20 млн.. человек. Однако реальной силой по расстановке кадров и общему управлению была наделена партийная элита союзного, республиканского и местного уровня. Именно партийный аппарат сконцентрировал властные функции. В 70—80-е годы главной за­ботой партийной элиты являлось укрепление своих позиций. Это привело к неоправданной концентрации руководящих функций в системе партийных органов.

Экономическую, социальную, национальную политику партий­ная элита проводила прежде всего через Советы народных депута­тов, именуемые органами народовластия. Советы, составляя основу государственности, являлись главной доступной организацией, позволяющей участвовать в управлении государственными и общественными делами. Советы депутатов трудящихся изначально создавались как органы управления и кон­троля. Они должны были органично сочетать в себе черты государ­ственной и общественной организации. Только в этом случае мож­но было соблюсти демократизм советской организации, широко поставить народное самоуправление.

Осуществление власти в форме Советов первоначально раскры­вало хорошие перспективы участия рабочих в управлении государ­ственными делами: выдвижение кандидатов в депутаты на предприятиях, участие в подготовке и проведении выборов в Советы всех ступеней, выработке и осуществлении государственной поли­тики. Опыт развития государственности свидетельствует о том, что произошли серьезные деформации советской организации. Посте­пенно были искажены важные принципы формирования Советов, определяющие их характер и степень демократизма. Непререкаемыми стали права и прерогативы партийно-советских органов по определению сроков выборов, состава избирательных комиссий, по подбору кандидатов в депутаты, проведению собраний в кол­лективах, на которых осуществлялось «выдвижение народных из­бранников». Именно аппарат осуществлял подбор кандидатур в областные, городские, районные избирательные комиссии, прово­дил собрания по выдвижению кандидатов в состав комиссий, об­народовал итоги выборов через средства информации. Отделы ор­ганизационной работы обкомов, горкомов, райкомов партии и горрайисполкомов занимались непосредственно подбором канди­датур претендентов на депутатские мандаты. Здесь закладывались основные формальные требования, которым должен был отвечать будущий депутат: пол, возраст, партийность, социальное положе­ние. После аппаратного согласования каждой кандидатуры начи­нался завершающий этап предвыборной кампании — проведение собраний в трудовых коллективах по «выдвижению» кандидатов в депутаты и их регистрация. Следовавшие за этим безальтернатив­ные выборы гарантировали кандидатам полный успех. Этот отла­женный механизм действовал без сбоев на протяжении 60-х — первой половины 80-х годов.

Партийно-государственная элита умело использовала в корыст­ных интересах идею авангардной роли рабочего класса в обществе. Широкое участие в управлении государством на протяжении всей истории советского общества провозглашалось главным завоева­нием народа, бесспорным преимуществом советской демократии перед демократиями западного образца. С этой целью неизменно контролировалось рабочее представительство в Советах. Так, в де­путатском корпусе Верховного Совета страны в 1966 г. рабочие составляли 26,6%, в 1970 г. - 31,7, в 1974 г. - 32,8, в 1979 г. -34,8% общего состава. Представители высших политических инстанций, руководства министерств, генералитета, партийные, профсоюзные, комсомоль­ские функционеры в силу своего постоянного большинства имели преимущественное право решать все ключевые вопросы социаль­но-экономического и политического развития общества. Сам высший орган государственной власти страны носил несколько номинальный характер. В течение 60-х — первой половины 80-х годов он работал в среднем около 7 дней в году. Времени на дебаты не отводилось. Заготовленные проекты решений принимались с ходу и становились законами для миллионов граждан страны.

На высшем уровне государственной власти — в Верховном Со­вете — воедино сливалась власть партийного и государственного аппарата в лице узкого круга номенклатурных работников. Прак­тически одни и те же люди олицетворяли советскую и партийную власть. Если к этому добавить административных работников раз­ных рангов от министров до директоров предприятий, то круг оформленной административно-командной системы замыкается.

Общество, пропитанное страхом прошлых массовых политиче­ских репрессий, длительное время находилось в оцепенении, не допуская даже мысли о степени деформации советской организа­ции. Сами принципы «свободного» волеизъявления народа пора­жали весь цивилизованный мир. Отказ от участия в голосовании расценивался как выпад против существующего строя. Зарубеж­ные исследователи иронически замечали, что участие в выборах 99,9% всех избирателей и голосование «за» 99,9% возможно только в условиях советской демократии. Данные итоги выборов — зако­номерный результат существовавшей практики формирования ор­ганов государственной власти в центре и на местах.

Участие трудящихся в работе Советов всех рангов являлось оп­ределенной школой навыков управления. В этом смысле местные Советы как органы государственной власти в административно-территориальных единицах играли особую роль. Считалось, что областные, городские, районные, поселковые Советы олицетворя­ют государственную власть на местах, осуществляют законодатель­ную деятельность местного масштаба, руководят процессами со­циально-экономического развития районов. Реально местным Советам подчинялась лишь местная промышленность. В Сибири это проявлялось особенно рельефно, так как производственные комплексы и крупные предприятия имели республиканское или союзное подчинение. Местные Советы имели незначительные бюджетные средства, сами зависели от финансовых подачек. Неве­лика была их роль и в политической жизни. Основные векторы политической власти на местах сходились в областных, городских, районных комитетах КПСС. Партийные работники присвоили главные распорядительные функции. Местные Советы оказались в полной зависимости от партийных органов.

Выражением полновластия советского народа и одной из гаран­тий этого полновластия считалось право отзыва депутата избирателями. Для отзыва депутата могло быть выдвинуто два главных ос­нования: 1) если он не оправдывает доверия своих избирателей;

2) если он совершил действия, недостойные высокого звания депу­тата. Однако реализовать право отзыва депутата по первой наибо­лее основательной причине избирателям было очень сложно. В этом случае вопрос об отзыве должен был рассматриваться на собраниях избирателей на предприятиях и по месту жительства. Депутат лишался своего мандата в том случае, если за отзыв голо­совало большинство избирателей округа.

Таким образом, за четверть века командно-бюрократическая система безраздельно осуществляла свое политическое господство. На протяжении длительного времени безнравственно эксплуати­ровалась идея авангардной роли рабочего класса в советском обществе. Провозглашая рабочий класс ведущей политической си­лой, партийно-советский аппарат поставил абсолютное большин­ство рабочих вне политики.

Ленинская доктрина нового государственного устройства Рос­сии предусматривала эволюционный переход от диктатуры проле­тариата к бесклассовому обществу с полным самоуправлением на­рода.

Партийно-государственный аппарат долгие годы рассматривал народное самоуправление как некую перспективную, а не насущ­ную проблему дня. Документы партийных съездов свидетельству­ют о декларативно-прагматичном подходе номенклатуры к само­управлению трудящихся. Иначе и не могло быть в условиях тоталитарной системы. Административное управление и ростки са­моуправления неизбежно должны были вступить в противоречие.

Международное положение и внешняя политика

Внешнеполитический курс государства является логическим продолжением его внутренней политики. Противоречия и слож­ность социально-экономического развития неизбежно отражаются на выборе международных приоритетов, международном положе­нии и внешнеполитической линии.

Внешняя политика Советского государства базировалась на концептуально неизменных установках. Во-первых, считалось, что современная эпоха — это эпоха перехода человечества от капита­лизма к социализму. Международная обстановка характеризовалась как благоприятная для укрепления стран социалистического со­дружества и последовательного увядания капиталистических дер­жав. Во-вторых, вся внешнеполитическая деятельность СССР рас­сматривалась как бескомпромиссная борьба за сохранение и укрепление всеобщего мира, предотвращение империалистической агрессии со стороны США и других стран НАТО.

Политика сдерживания потенциальной агрессии осуществлялась за счет роста военного потенциала Советского Союза и стран — участниц Варшавского Договора. Со своей стороны США, члены НАТО именовали СССР империей зла. Холодная война, превра­тившая союзников в противников, продолжалась с прежним упор­ством, противостояние усиливалось. В 1966 г. СССР возобновил договор о дружбе, сотрудничестве и взаимной помощи с Монголи­ей. В 1967 г. были продлены договоры с Болгарией и Венгрией, в 1970 г. — с Румынией и Чехословакией. Эти договоры обязывали стороны оказывать друг другу всестороннюю помощь, включая военную, в случае нападения агрессора. И подобные соглашения были не беспочвенны.

Вера в превосходство своих вооруженных сил долгое время гип­нотизировала руководителей США. Эксперты сопоставляли коли­чество и силу ядерного потенциала СССР и США. Западного обы­вателя запугивали советской военной угрозой, в лице советских людей преподносился образ врага. К началу 1960 г. было запро­граммировано 20 тыс. целей на территории нашей страны, которые должны были подвергнуться атомному уничтожению. Эксперты Пентагона даже вычислили, что для подавления воли русских в первые полчаса войны необходимо вывести из строя 65 млн. чело­век. Советский Союз сконцентрировал на военном аспекте огром­ные средства, для того чтобы добиться стратегического паритета с США. Это был ответ на откровенный вызов.

Локальные столкновения интересов двух сверхдержав случались нередко. Отдельные из них, как, например, Карибский кризис, гро­зили перерасти в войну С начала 1962 г. США оказывали давление

• на Республику Куба, а затем склонили к этому другие американ­ские государства, включая разрыв латиноамериканскими странами дипломатических отношений с ней и прекращение торговли. В ок­тябре 1962 г. президент США Д.Кеннеди отдал приказ военно-мор­скому флоту перехватывать все суда, следовавшие на Кубу. Воору­женные силы США были приведены в боевую готовность. В ответ в боевую готовность были приведены Вооруженные Силы СССР. К счастью, до вооруженного столкновения дело не дошло, кон-

' фликт удалось погасить.

С 1965 г. США развязали вооруженную интервенцию против Демократической Республики Вьетнам. Советский Союз оказывал существенную помощь и поддержку вьетнамцам. Помощь была военной, политической, дипломатической. В январе 1973 г. в Париже было подписано соглашение о прекращении войны и восста­новлении мира во Вьетнаме. Локальные конфликты СССР и США случались нередко, но главной ареной противоборства являлась восточно-европейская зона. Проблем здесь было много. Одна из важнейших — проблема границ, отношений ГДР и ФРГ. Страны — члены СЭВ, развивая сотрудничество, объективно тяготели к кор­поративности, что проявлялось в экономике и политике. Десяти­летиями однопартийная система оберегала себя, ограждала от лю­бого воздействия извне, стремилась сохранить единство коммунистического движения. Коммунистические режимы, утвер­дившиеся в странах Восточной Европы, во многом зависели от КПСС, стремились во всем подражать ей. Общий паралич комму­нистического режима проявился в 80-е годы, но и раньше симпто­мы этой болезни обнаруживались в государствах восточного блока. Чехословацкие события 1968 г. потрясли весь мир. Антиправитель­ственные выступления народа вылились в массовые митинги недо­вольства. Вскоре это движение приобрело ярко выраженный анти­коммунистический характер. Драматизм ситуации усугублялся тем, что именно в Чехословакии (в Карповых Варах) в апреле 1967 г. прошла конференция коммунистических и рабочих партий, лейт­мотивом которой было сплочение рядов братских партий и стран. События в Чехословакии совпали с крупными юбилеями и празд­нествами коммунистов: 150-летие со дня рождения К. Маркса, 50-летие Октября, начиналась подготовка к празднованию 100-ле­тия со дня рождения Ленина. Поэтому события в Чехословакии вызвали незамедлительную реакцию со стороны Советского Союза и стран Варшавского Договора. Пражская крамола была решитель­но подавлена военной силой. В августе 1968 г. в Чехословакию были введены войска пяти государств общей численностью 500 тыс. че­ловек. Руководители страны А. Дубчек, Черник и К. Биляк вызва­ны для объяснений в Москву. В апреле 1969 г. было избрано новое руководство во главе с Г. Гусаком, которое постаралось ликвидиро­вать последствия антикоммунистического выступления.

Восточно-европейский регион продолжал распадаться. Эти симптомы проявлялись в первую очередь в экономической сфере. В 50-е годы страны СЭВ обеспечивали ежегодно прирост своего совокупного национального дохода на 9,5%, в 60-е годы — на 6,7, в 70-е годы — на 4,5, а в 80-е годы — менее чем на 2%. Положение к середине 80-х годов можно характеризовать как кризисное.

Эпицентром кризиса стала Польша, где на рубеже 80-х годов возникло массовое общественное движение «Солидарность», объ­единявшее к концу 1981 г. до 10 млн. человек. Официальная Москва восприняла это движение как угрозу социализму, последовал нажим на Э. Герека, но позиции Польской объединенной рабочей партии были ослаблены. Профсоюзы овладели ситуацией, прово­дили забастовки, митинги. Популярность лидера «Солидарности» Л. Валенсы была ошеломляющей. Опыт, который использовал Советский Союз в подавлении антикоммунистических движений в Венгрии, Чехословакии, для Польши был явно не пригоден. Меж­дународные последствия военного вмешательства в дела Польши сдерживали СССР от столь рискованного шага. Внутренних сил для разгрома «Солидарности» просто не существовало. В Польше начались ликвидация плановой системы, отстранение коммунис­тов от руководства. Съезд «Солидарности» обратился к народам Восточной Европы (Албании, Болгарии, Венгрии, Румынии, Чехо­словакии, ГДР) и объявил главную цель своей борьбы — улучше­ние условий жизни всех рабочих.

Десять лет понадобилось польскому народу, чтобы ликвидиро­вать партийную диктатуру Венграм удалось за десять месяцев до­биться того, чтобы ушла в небытие правящая марксистско-ленинская партия. Восточные немцы за десять недель свергли режим Э. Хоннекера. Десять часов понадобилось румынам, чтобы ликви­дировать команду Н. Чаушеску. Эта ошеломляющая прогрессия свидетельствует о том, что народы Восточной Европы только под­жидали начала цепной реакции, которая завершилась падением коммунистических режимов. Международное положение СССР резко ослабло, внешнеполитический курс КПСС в отношении вос­точно-европейского региона оказался проигрышным.

Симптомы кризиса

Экстенсивная экономика оказалась не в состоянии обеспечить быстрый подъем благосостояния населения страны. Основным источником доходов являлась заработная плата. На предприятиях Российской Федерации она возрастала на 5 руб. ежегодно. Если в 1960 г. среднемесячная заработная плата составляла 89,9 руб., то в 1984 г. — 211,9 руб. Но при такой зарплате уже в 70-е годы про­явился дисбаланс между денежными доходами населения и товар­ными ресурсами.

Следует особо отметить, что в 70-е годы уровень жизни людей повысился по сравнению с послевоенным периодом. В личном пользовании появились автомобили, мотоциклы, в обиходе стали чаще использоваться стиральные машины, холодильники, телеви­зоры. Но по сравнению с развитыми странами обеспеченность населения бытовой техникой была низкой. В начале 70-х годов на 1 тыс. жителей у нас приходилось 106 стиральных машин, тогда как в Англии — 450, в ФРГ — 360, во Франции — 320.

В 70-е годы складываются благоприятные обстоятельства для активной внешнеэкономической деятельности. Несмотря на суще­ствование Совета Экономической Взаимопомощи, внешняя тор­говля страны развивалась вяло. В 1970 г. внешнеторговый оборот составлял всего 8% по отношению к национальному доходу СССР, или около 4% валового национального продукта (в США этот по­казатель превышал 8%, в Японии составлял 18%, во Франции — 26, в Англии — 32, в ФРГ — 38%). На мировом рынке конкуренто­способными оказались наши нефть и газ. К середине 80-х годов доля внешнеторгового оборота достигла 15% валового националь­ного продукта. Настораживало то, что экспорт рос за счет расши­рения продажи энергоносителей: нефти, газа, а импортировали прежде всего зерно, потребительские товары. Внешнеэкономичес­кая активность страны превращалась в распродажу невоспроизводимых природных богатств, осуществляемую с целью поддержания достигнутого уровня потребления.

Длительная изоляция от западного мира, ориентация отечест­венной промышленности на страны социалистического содруже­ства привели страну к технологическому кризису. Низкое качество российской техники делало ее неконкурентоспособной. Только 20% производившихся у нас автомобилей соответствовали мировым стандартам качества, остальные по своим техническим характери­стикам оказывались неконкурентоспособными на мировом рынке и продавались там на 50% дешевле, чем аналогичные модели зару­бежных фирм. Автомобиль «Лада» — одна из ведущих статей нашего машинотехнического экспорта — в ФРГ среди 73 эксплуатируемых марок автомашин занимал по качеству последнее место. Обострялись и внутриэкономические проблемы, среди них глав­ная — нехватка продуктов питания. Если в ГДР в 1987 г. потребля­ли 96 кг мяса на человека, в Чехословакии — 86, в Венгрии — 77 кг, то в СССР этот показатель не приближался и к 70 кг. Душевое потребление мяса и мясопродуктов в 1984 г. в 6 из 11 областей и краев Сибири было ниже среднереспубликанского уровня. Уровень потребления молочных продуктов, особенно в Восточной Сибири, был ниже рекомендованных норм питания. Страна вступала в по­лосу демографического кризиса. Уже в 60-е годы наметилось, а в дальнейшем проявилось сокращение продолжительности жизни населения. К середине 80-х годов в значительной мере была завер­шена переселенческая урбанизация и доведена до минимума чис­ленность занятых в домашнем хозяйстве. Страна столкнулась с проблемой роста численности трудоспособного населения. Это позволяет говорить о том, что демографические ресурсы общества оказались практически исчерпаны. Экстенсивная экономика из­живала себя и с этой точки зрения.

Не менее сложной была проблема жилищная. В начале 60-х годов правительство взяло курс на развитие жилищного строитель­ства. В кабинетах власти начинали понимать, что без удовлетворе­ния элементарных потребностей в жилье немыслимо масштабное воспроизводство рабочей силы. По объемам жилищного строитель­ства наша страна вышла на первое место в мире. В расчете на 1 тыс. человек строилось квартир больше, чем в США, Франции, Англии и Италии, в 2 раза, правда, без учета качества и комфортности. В целом по РСФСР в середине 80-х годов 80% городского населе­ния проживали в отдельных квартирах, 15% оставались в коммуналках, 13% имели неблагоустроенное жилье. И хотя квартиры строились, список очередников на получение жилья в коллективах не сокращался.

Уровень цивилизованности общества во многом определяется степенью развития сферы обслуживания. В 60—80-е годы объем предоставляемых услуг и культура обслуживания в стране серьезно отставали от уровня развитых государств. Не хватало парикмахер­ских, прачечных, бань, ателье по ремонту бытовой техники.

Нарастание кризисных явлений во внутренней и внешней по­литике вело страну к неотвратимой гибели. Требовалось переос­мысление главных постулатов экономической теории и практики. Общество все острее испытывало дефицит демократизма. Симпто­мы явного кризиса экономики, общественных отношений, культу­ры вынуждали административную систему лавировать и искать пути обновления общества. Завершалась четвертьвековая (1960— 1985 гг.) история Отечества, наполненная противоречиями, круп­ными социальными экспериментами. В одночасье рухнул миф о неодолимой поступи социализма. Наша страна и мировое сообще­ство встали перед проблемой выбора пути устойчивого развития.

Нараставшие симптомы кризиса объективно требовали качест­венных изменений в советском обществе. Однако правящая элита, доживая свой век, не пыталась предотвратить надвигавшуюся на­циональную катастрофу. После смерти Л. Брежнева на пост генсе­ка ЦК партии был избран Ю. Андропов. Как личность Ю. Андро­пов отличался от большинства политических деятелей своего поколения. Ему были присущи высокий уровень культуры, цель­ность мировоззрения, компетентность. Недавний шеф КГБ входил в состав узкой группы лиц, имевших довольно точное представление о реальном положении дел в стране. С приходом к власти Андропов предпринимает попытки наведения порядка в обществе. Но Ю. Андропов сформировался как человек и политик в опреде­ленных исторических условиях. Он был ярким представителем жесткой манеры действий. Упор делался на требовательность, уси­ление спроса и контроля. За время, проведенное Андроповым на высших постах, программа экономических преобразований не сло­жилась. Общество так и не получило концепции своего развития, не приобрело новых идей. Квалифицируя работу Ю. Андропова, можно говорить о попытке реанимации уже угасавшей админист­ративной системы управления. Это проявилось в подавлении свободы внутри страны, проведении облав на «бездельников» в ки­нотеатрах и магазинах. Во внешней политике усиливалась кон­фронтация, увеличивались изнурительные военные расходы, углублялся кризис.

Страна в течение трех лет трижды погружалась в траур по слу­чаю. смерти государственных лидеров. Л. Брежнев, Ю. Андропов, К. Черненко... Едва ли можно найти еще одну державу, пережившую подобный кризис правящей элиты. Закономерно, что эти люди не могли определить устойчивый путь развития страны, пре­дотвратить угрозу хаоса. В апреле 1985 г. усталость и терпение людей были вознаграждены. На пост Генерального секретаря ЦК партии был избран политик нового поколения Михаил Горбачев. Нация была готова отправиться в путь, перед Горбачевым встала глобальная задача — куда ее познать. Начиналась новая эпоха, которая получила короткое и звучное название «перестройка».