Лекция XV

ОБЩЕСТВЕННОЕ И РЕВОЛЮЦИОННОЕ ДВИЖЕНИЕ ВТОРОЙ ПОЛОВИНЫ XIX В.

Консерваторы и либералы. Революционное народничество: идеология, организация, тактика. Зарождение марксизма в России

Консерваторы и либералы

Связанные известными идеологическими установками совет­ские историки преувеличивали наличие революционной ситуации в России в 50-х — начале 60-х годов. Односторонним было изуче­ние общественного движения. Главное внимание обращалось на исследование радикально-революционного крыла. Российский либерализм рассматривался только с негативной стороны.

Зависимость исторической науки от идеологических установок можно проследить на примере изучения народнического движе­ния. В 20-е годы торжественно отмечалось 50-летие «Народной воли». Программу этой организации и теоретические положения П.Н. Ткачева многие авторы рассматривали в качестве предшест­венников большевизма.

В середине 30-х годов произошел коренной поворот. С выходом в свет «Краткого курса истории ВКП(б)» к народникам установи­лось крайне негативное отношение как к врагам марксизма. Ис­следование народнического движения полностью прекратилось. Возобновилось оно лишь во второй половине 50-х годов, сущест­вовавшие запреты были сняты. Успехи в этой области историчес­кого знания весомы: опубликованы ряд монографий, большое ко­личество статей. Однако многие проблемы рассматривались под углом зрения В.И. Ленина. В последние годы интерес к либераль­но-оппозиционному движению усилился, хотя за рубежом оно ак­тивно изучалось давно.

В общественно-политическом движении пореформенной Рос­сии можно выделить три главных направления. Первое, консер­вативное,представители которого противились всяким измене­ниям и негативно оценивали реформы 60—70-х годов, ратовали за их пересмотр. Второе,либерально-оппозиционное,представители которого полностью поддержали реформаторский путь, стре­мились к дальнейшим политическим преобразованиям. Третье,радикально-революционное,представители которого действовали в глубоком подполье и пытались насильственным путем изменить общественно-политический строй страны на основе учения о со­циализме.

Российский консерватизм объединил в основном высший слой служилой бюрократии и окружение царя, значительную часть дво­рянства и духовенства, генералитета армии. В руках консерваторов была государственная власть, поэтому многие их идеи находили воплощение в политике правительства.

Виднейшими идеологами и проводниками консерватизма были известный государственный деятель, юрист К.П. Победоносцев; публицист, в молодости примыкавший к либеральному течению М.Н. Катков; генерал-адъютант, а впоследствии министр импера­торского двора и уделов, И.И. Воронцов-Дашков; граф, дипломат, генерал от инфантерии Н.П. Игнатьев и др. Идеалом консервато­ров являлось «живое народное самодержавие» в духе допетровских времен. Некоторые предлагали даже перенести столицу из развра­щенного либеральными идеями Петербурга обратно в Москву.

Наиболее крупным идеологом консерватизма в конце XIX в. был К.П. Победоносцев. Широко образованный, К.П. Победоносцев обладал литературным талантом. После окончания училища пра­воведения он был несколько лет профессором Московского уни­верситета. Его трехтомный «Курс гражданского права» много раз переиздавался и являлся пособием для студентов. Отличавшийся необыкновенной работоспособностью, точностью, исполнительно­стью и преданностью режиму, он быстро продвигался по ступеням высшей служилой бюрократии. В 1872 г. становится членом Госу­дарственного совета, а затем в течение 25 лет (1880—1905) занима­ет высокий пост обер-прокурора Синода. К.П. Победоносцев чи­тал курсы законоведения наследникам престола, будущим императорам Александру III и Николаю II. Это обеспечивало ему высокое место в окружении царя и влияние на государственную политику.

К.П. Победоносцев был консерватором и ярым реакционером. Даже малейшее проявление либерализма вызывало у него нена­висть. С особой ожесточенностью критиковал он суд присяжных, «адвокатское сословие», представлявшее опасность для государст­венного порядка, земские учреждения.

Обрушив свой гнев на Александра II, К.П. Победоносцев стре­мился настроить наследника престола против реформаторского курса отца. В письме, датированном 14 декабря 1879 г., т.е. написанном при жизни Александра II, К.П. Победоносцев писал, что Александр II — «жалкий и несчастный человек, в руках его распа­лась и рассыпалась власть, и царство его, может быть, не по вине его, было царством лжи и мамоны, а не правды».

Особую ненависть К.П. Победоносцева вызывали инородцы, главным образом поляки и евреи. Он был вдохновителем антипольской кампании и еврейских погромов. Как и другие консерваторы, главную опасность для России он видел в идеях европейской прогрессивной политической мысли, европейской демократии.

Сущность российского консерватизма проявилась в травле круп­нейших российских писателей Л.Н. Толстого, Н.С. Лескова, фило­софа В.С. Соловьева. Резкой критике подвергался даже Ф.М. До­стоевский, во многом разделявший мнение консерваторов. Ни Л.Н. Толстой, ни В.С. Соловьев, ни Н.С. Лесков не были против­никами режима, но К.П. Победоносцеву и другим консерваторам претили их свободная мысль и широкая популярность. На посту обер-прокурора К.П. Победоносцев делал все возможное для ук­репления позиций православной церкви: в 80-е годы ежегодно открывалось по 10 монастырей и 250 церквей. В то время как свет­ская школа свертывалась, количество церковноприходских школ за 1881—1894гг. увеличилось в 8 раз. Государственные ассигнова­ния на их содержание выросли в 40 раз. По экономическим взгля­дам консерваторы были противниками свободы торговли. Они настаивали на усилении контроля государства над частными пред­принимателями и развитии тех отраслей промышленности, в кото­рых заинтересовано правительство. В аграрном вопросе они отста­ивали меры по защите помещичьего землевладения и упрочению общинного устройства деревни.

Реакционная политика консерваторов прервала путь либераль­ных реформ и была одной из причин, ускоривших революционный взрыв.

Либерально-оппозиционное движение противостояло консерва­тизму и ставило цель постепенно изменить самодержавно-бюро­кратический режим, превратить Россию в правовое государство, основанное на принципах политической свободы и равноправия граждан. Термин «либерализм» происходит от латинского слова «либералис» (свободный). В центре внимания либеральных поли­тических течений человек с его индивидуальными особенностями и потребностями, раскрепощение человеческой личности, свобода совести, экономической и политической деятельности. Либерализм не приемлет революционных методов, отстаивает законный и по­степенный путь преобразований, компромисса в политике, уважи­тельное отношение и терпимость к другим взглядам и идеям.

В России второй половины XIX в. не было либерально-оппози­ционной партии. Кружки либерально настроенной интеллигенции группировались вокруг земств и популярных в то время журналов и газет: «Вестник Европы», «Отечественные записки», «Русские ведомости». Возглавляли эти издания видные общественные дея­тели и ученые — М.М. Ковалевский, М.М. Стасюлевич, А.А. Кра-евский. На страницах либеральных изданий публиковали свои про­изведения Н.А. Некрасов, М.Е. Салтыков-Щедрин, И.С. Тургенев и другие известные русские писатели.

Либеральные течения, не были едиными по своим идейным позициям. Между отдельными группами и лицами проходили ост­рые дискуссии. Но их объединяла неприязнь к авторитарному ре­жиму, бюрократии и чиновничьему произволу, борьба за продол­жение и углубление реформ, превращение России в правовое демократическое государство. Одним из главных лозунгов либера­лов была свобода личности, невмешательство государства в част­ную жизнь граждан, равноправие всех перед законом и ликвида­ция сословий, в первую очередь это касалось неравноправного положения крестьянства. В экономической области они были сто­ронниками свободного предпринимательства, невмешательства государства в хозяйственную деятельность, справедливого и мир­ного решения социальных конфликтов.

Опорой либерализма стали земства. Во многих земствах появи­лись тенденции превращения в органы местного самоуправления, низовую ячейку будущего демократического устройства страны. Особенно отличались реформаторскими настроениями Чернигов­ское и Тверское земства. В Чернигове развернулась деятельность одного из видных идеологов и руководителей российского либера­лизма конца XIX — начала XX вв. И.И. Петрункевича. Будучи с конца 60-х годов гласным Черниговского земства, он выпустил брошюру «Основные задачи земства». В земствах он видел основ­ную ячейку будущего демократического устройства России. Для этого, считал он, необходимо сделать выборы земств бессословны­ми, без деления избирателей по куриям; создать земские органы в волостях с преобладанием крестьянства; расширить права земств, превратить их в органы местного самоуправления; привлечь зем­ских деятелей к решению общегосударственных вопросов. В конце !879 г. И.И. Петрункевич был арестован и сослан сначала в Вят­скую губернию, затем в Смоленск. После освобождения он про­должал свою деятельность в Тверском земстве.

В пореформенный период ярко проявилась деятельность "•Н. Чичерина, крупнейшего ученого, историка государства и права. Первоочередными реальными мерами он считал обсуждение принимаемых законов с участием народных представителей, пре­кращение внесудебных расправ над людьми за выражение ими сво­их политических взглядов. Б.Н. Чичерин был избран гласным Пол­тавского земства и активно участвовал в земском движении. В 1882г. его избрали городским головой Москвы. В приветствен­ном адресе Александру III он упомянул о необходимости единения власти с обществом. Этого было достаточно, чтобы «по высочай­шему повелению» отправить его в отставку.

Либералы стремились воздействовать на правительство, убедить царя в необходимости реформ, чтобы остановить террор. Одновре­менно они пытались добиться от революционеров хотя бы времен­ного прекращения террора, чтобы дать возможность правительству приступить к реформам. В начале декабря 1879 г. по инициативе И.И. Петрункевича было созвано совещание в Киеве. От народни­ков в нем участвовали В. Осинский, Л. Волькенштейн и др. Одна­ко революционеры не хотели отказаться от террора. Правительство на увещевания либеральных политиков не реагировало. С убийст­вом Александра II обстановка изменилась. Либеральное и револю­ционное течения общественного движения окончательно размеже­вались.

Одна из коренных проблем дискуссий того времени — Россия и Запад. Либералы были в подавляющем большинстве западниками. Они призывали использовать для России все прогрессивное, что выработала культура и политическая жизнь Западной Европы, в первую очередь ее демократические принципы и свободы. Но рос­сийские либералы оставались истинными патриотами своей стра­ны, были противниками слепого подражания. Будущее России, ее процветание они видели в осуществлении идеалов свободы и по­рядка, преодолении царящего в стране чиноначалия, бюрократии и произвола.

Революционное народничество: идеология, организация, тактика

В широком смысле под народничеством подразумевается обще­ственное движение, основанное на идеях А.И. Герцена, Н.Г. Чер­нышевского и их единомышленников о самобытном пути движе­ния России к более справедливому социальному строю, вере в жизненность общинного устройства российской деревни, резкой критике крестьянской реформы, ее экономических и социальных последствий. В отличие от либералов народники на первый план выдвигали социальные проблемы и допускали революционный путь их решения. В более узком смысле это революционные под­польные группы и организации 60—80-х годов XIX в. Непосредст­венными идеологами и вдохновителями революционного народ­ничества были М.А. Бакунин, П.Л. Лавров, П.Н. Ткачев.

М.А. Бакунин был выходцем из среды высшего дворянства. Учился в артиллерийском училище, увлекался немецкой филосо­фией, был членом кружка Н.В. Станкевича. Уехав за границу, он участвовал в революционном движении 1848—1849 гг. в Германии и Австрии, был дважды приговорен к смертной казни и выдан цар­скому правительству. В 1861 г. бежал из ссылки через Японию в США, а затем перебрался в Европу, сотрудничал с А.И. Герценым и В.Г. Белинским.

М.А. Бакунин — один из теоретиков анархизма. Конечную цель он видел в «освобождении всего человечества посредством восстав­шей черни», уничтожении буржуазной цивилизации, разрушении всех экономических, политических, религиозных учреждений, пол­ном и окончательном уничтожении классов, семьи, наследствен­ных прав. На смену старому строю должно прийти объединение людей в сельские и городские общины, добровольные федерации общин.

Анархическая теория М.А. Бакунина не признавала никакого государства, в том числе и демократического. Во «всеобщем избирательстве» он видел прикрытие господства образованного мень­шинства.

Зачинщиком всемирного бунта, по мнению М.А. Бакунина, должна стать Россия. Россия пережила разинщину и пугачевщину. В России скопилось достаточно горючего материала для социаль­ного взрыва. В русском народе М.А. Бакунин видел черты, соот­ветствующие его анархическим идеям: веру в то, что земля ничья и принадлежит народу, веру в общинное землевладение и мирское управление.

М.А. Бакунин призывал интеллигенцию, «умственный пролета­риат», к действию, идти в деревню, бросить «ток между разрознен­ными крестьянскими мирами», объединить лучших людей из кре­стьян, «естественных революционеров», с фабричными рабочими. «Не учить народ, а бунтовать» — таков был девиз М.А. Бакунина.

П.Л. Лавров также получил военное образование. Он был бле­стящим математиком, преподавателем военных учебных заведений. Еще до реформы он стал известен как философ, отличавшийся Радикальными взглядами. В 1866 г. П.Л. Лавров был арестован за связь с революционными организациями. Бежал в 1870 г. из воло­годской ссылки и закончил в 1900 г. свою жизнь в эмиграции. В ссылке он написал книгу «Исторические письма», которая вы­звала жаркие дискуссии и с жадностью читалась молодежью.

П.Л. Лавров призывал молодежь изучать жизнь народа, знать, чем живет и отчего страдает рабочий люд, который своим трудом «поддерживает здание цивилизации» и дает возможность молоде­жи учиться. В отличие от Бакунина П.Л. Лавров призывал моло­дежь просвещать народ, выводить его из состояния отсталости, готовить его к будущему социальному перевороту. Суть историче­ского прогресса он видел в совершенствовании человека и общест­ва, развитии человеческой солидарности, воплощении в человече­ском общежитии идей равенства и справедливости. По его убеждению, носителем общественного прогресса является крити­чески мыслящая личность, сила личности — в поддержке ее наро­дом. П.Л. Лавров считал, что перестройка русского общества долж­на быть проведена самим народом, но народ нужно к этому подготовить, создать революционную партию, состоящую из энер­гичных, мыслящих, убежденных и преданных делу людей.

П.Н.Ткачев происходил из обедневшей дворянской семьи. Со студенческих лет участвовал в революционном движении. Был ис­ключен из университета. Экстерном закончил юридический фа­культет. Короткое время работал помощником присяжного пове­ренного. Был сослан. В 1873 г. бежал из ссылки и эмигрировал. За короткую жизнь (умер в январе 1886 г. в возрасте 41 года) написал большое количество литературно-критических статей, работ по проблемам права и философии. Свои политические взгляды П.Н. Ткачев изложил в брошюре «Задачи революционной пропа­ганды», открытом письме Фридриху Энгельсу, редактируемом им журнале «Набат», который выходил за рубежом с 1875 по 1881 г. П.Н. Ткачев резко полемизировал с Бакуниным и Лавровым. Идею народной революции он считал утопичной и неосуществимой. Его главный лозунг — захват власти небольшой группой революционе­ров, хорошо организованных и спаянных крепкой дисциплиной. После захвата власти создается революционная диктатура, которая будет проводить в жизнь главные требования народнической про­граммы: превращение общины в главную ячейку хозяйственной и общественной жизни, установление новых отношений между людь­ми на принципах любви, равенства и братства, постепенное устра­нение функций государства.

П.Н. Ткачев верил в возможность и необходимость осуществить как можно скорее революционный переворот, пока еще только нарождаются новые формы буржуазных отношений и самодержа­вие не осуществило новые реформы. Быстрый экономический прогресс и демократические преобразования могут сделать рево­люцию невозможной. Благоприятный момент будет упущен. П.Н. Ткачев был уверен, что главное условие успешного политического переворота — всеобщее недовольство и отчаяние — уже на­лицо. Другое условие — дезорганизация власти — может быть обес­печено действиями революционеров, в первую очередь террором.

Учение М.А. Бакунина, П.Л. Лаврова, П.Н. Ткачева вдохновля­ло и объединяло революционеров 70-х — начала 80-х годов в их стремлении к революционному ниспровержению существующего строя и к справедливому социальному переустройству общества, опираясь на общинные традиции российского крестьянства. Раз­ногласия возникали по вопросам о методах и средствах осуществ­ления революционных идей.

Первые попытки революционной политической агитации по­явились в начале 60-х годов В 1861 г. распространялась проклама­ция «Великорус», которая приписывалась Н.Г. Чернышевскому и редакции журнала «Современник». Авторы призывали к массовым действиям для осуществления демократических преобразований. В другом листке «К молодому поколению» (автор — литератор М.Л. Михайлов) уже звучали угроза правящей династии и требова­ние замены монархии выборным старшиной, который получал бы жалованье от народа. Крайним экстремизмом отличалась прокла­мация «Молодая Россия». Автор ее, студент Зайчневский, высту­пал от имени не существующей на деле подпольной организации под тем же названием. Автор прокламации, разделив все население России на две партии — народную и императорскую, призывал к беспощадной кровавой борьбе, полному истреблению император­ской партии, к которой относятся все дворяне, чиновники, офице­ры и члены их семей. Один из членов небольшого подпольного кружка под названием «Ад» Д.В. Каракозов стрелял 4 апреля 1866 г. У Летнего сада в императора Александра II. В конце 60-х годов усилилось студенческое движение по сугубо академическим проблемам. Но революционеры пытались использовать его для политической борьбы. С.Г. Нечаев и П.Н. Ткачев сочинили «Программу Революционных действий», предполагая создать во всех университетских городах революционные центры, чтобы весной 1870 г. под­нять всеобщее народное восстание.

Особенно ярко проявилась деятельность С. Г. Нечаева, обладав­шего невероятной энергией, самолюбием и фантазией. В 1869 г. он создал кружок из студентов Петровской (ныне Тимирязевской) сельскохозяйственной академии в Москве. С. Г. Нечаев вошел в Доверие к М.А. Бакунину и убеждал его в наличии в России широко разветвленной революционной организации. На самом деле кружок насчитывал немногим более двух десятков человек и дей­ствовал по принципам строгой конспирации и взаимной ответст­венности. За подозрение в измене С.Г. Нечаев и его сообщники зверски убили своего товарища по кружку студента Иванова. Не­чаев бежал в Швейцарию, но был выдан русскому правительству как уголовный преступник. В 1872 г. был устроен открытый судеб­ный процесс. На скамье подсудимых оказались 87 человек. Приго­воренный к 20 годам каторги, Нечаев умер в 1882 г. в Шлиссельбургской крепости. Слово «нечаевщина» стало нарицательным и означает грубое нарушение революционерами общепринятых моральных норм во взаимных отношениях, применение для достижения своих целей лжи, шантажа, убийства.

При содействии М.А. Бакунина С. Г. Нечаев написал «Катехи­зис революционера» с изложением основных постулатов револю­ционной борьбы. Революционер должен полностью порвать с ок­ружающим его обществом, его образом жизни и моралью. У него нет «ни своих интересов, ни чувств, ни привязанностей, ни собст­венности, ни даже имени». Его единственная цель — разрушение этого «поганого строя». Нравственно все, что содействует торжест­ву революции. Революционер должен быть готов сам погибнуть и погубить все, что мешает его главной цели. Родственные, любов­ные отношения, дружеские связи следует рассматривать только с точки зрения их целесообразности для революции. Все «поганое общество», по терминологии С.Г. Нечаева, следует разделить на несколько категорий, которые одна за другой должны быть унич­тожены.

Нечаевщину осуждали большинство революционеров. Прави­тельство широко публиковало «Катехизис революционера» и мате­риалы суда над С.Г. Нечаевым, чтобы вызвать неприязнь у либе­рального общества к своим наиболее опасным противникам. История нечаевщины побудила Ф.М. Достоевского написать роман «Бесы», осуждавший цели и методы революционного подполья. Неверно было бы российское революционное движение 70—80-х годов XIX в. и последующего времени отождествлять с нечаевщиной.

В конце 60-х — начале 70-х годов возникли подпольные кружки с целью пропаганды среди крестьян. Один из них известен под названием кружка «чайковцев» по фамилии одного из его органи­заторов, студента медико-хирургической академии Н.В. Чайков­ского. Другое его название «Большое общество пропаганды*' В состав кружка входили известные затем участники народнического движения — С.Л. Перовская, Д.А. Клеменц, С.С. Синегуб, П.А. Кропоткин. Всего около 36 человек. Одновременно в Москве возник кружок так называемых сибиряков во главе с А. В. Долгушиным. Создавались также кружки самарцев, оренбуржцев и др. В основном это были студенты, выходцы из этих губерний.

Начало массовому движению в народ положили прокламация долгушинского кружка «К интеллигенции» и «Программа револю­ционной пропаганды», составленная П.А. Кропоткиным. Началось изготовление агитационных брошюр и листовок. Подпольная ли­тература ввозилась из-за границы. В брошюрах «Сказка о четырех братьях», «Как должно жить по закону природы и правды», «Сказ­ка о копейке» и других в доступной для крестьян форме излагались причины существующей социальной несправедливости и содержа­лись призывы к всенародному восстанию.

Участники движения в народ готовили себя к работе среди кре­стьян: учились ремеслу, изучали быт местностей, где они собира­лись вести пропаганду, учились разговаривать на простонародном языке. Для агитации избрали в первую очередь районы, где ранее были крестьянские волнения (Дон, Поволжье, Центральное Черноземье, часть Украины). Главная задача — войти в доверие к кре­стьянам и побудить их к активным действиям. В 1873—1874 гг. народническая агитация распространилась на 37 губерний. В хождении в народ участвовали более 2 тыс. человек.

Неудача массового хождения в народ объясняется прежде всего коренным расхождением между идеями, которые проповедовали революционеры, и истинными нуждами и настроениями основной массы крестьянства. Крестьяне не воспринимали агитацию против царя и церкви, идеи социализма были непонятны им. Во многих случаях они сами сообщали ближайшему полицейскому чину о появлении в деревне каких-то неизвестных возмутителей. В разго­ворах крестьяне нередко сожалели об отмене крепостного права, говорили, что при «барах» было лучше.

Столкнувшись с реальным крестьянским миром, участники дви­жения убеждались в утопичности идей идеологов народничества о крестьянском бунте и наивной крестьянской вере в идеи социаль­ного переустройства общества на основах всеобщего братства и справедливости.

Причину провала массового хождения в народ его участники видели в отсутствии единого руководящего центра, централизован­ной партии. Неудачи вели их к идеям П.Л. Лаврова о необходимо­сти постепенного просвещения отсталых масс и создания для это­го боевой организации. Следующий этап народнического движения — создание в 1876 г. единой организации «Земля и воля» для централизованного руководства революционной деятельностью. В состав «Земли и воли» входили молодые революционеры — М.А. Натансон, В.А. Осин-ский, О.В. Аптекман, будущий основатель российского марксизма Г.В. Плеханов, а также другие участники движения С.Л. Перовская, Н.А. Морозов, С.М. Кравчинский (Степняк-Кравчинскии) В.И. Фигнер и др.

Землевольцы видели свою цель не в немедленном возбуждении всеобщего бунта, а в подготовке масс, просвещении их, пробужде­нии в народе политического сознания. Под руководством «Земли и воли» началось новое движение в народ. На сей раз интеллигенция шла в деревню для просветительской и агитационной работы под видом учителей, врачей, агрономов; в деревне создавались неболь­шие ремесленные и торговые заведения.

Организаторы «Земли и воли» стремились поднять активность масс посредством коллективных протестов, ходатайств, отказа от уплаты податей. Под руководством землевольцев было организова­но несколько рабочих стачек. 6 декабря 1876 г. проведена демонст­рация у Казанского собора в Петербурге. В ней участвовали около 200 человек. Молодой революционер Г.В. Плеханов произнес речь, а рабочий Я. Потапов развернул знамя с надписью «Земля и воля». Полиция арестовала более 30 участников, которые были осуждены затем на каторге и в ссылку в Сибирь.

Землевольцы допускали также действия, дезорганизующие пра­вительство, в том числе и террор. Для этого была организована специальная группа, активность которой очень быстро росла. Пе­реход к террору и политической борьбе все больше выдвигались на первый план. Причин было несколько. Немаловажную роль играла психология революционеров, стремившихся к активным действи­ям, не приспособленных к мирной просветительской деятельнос­ти. Росли нетерпение и готовность совершить политический пере­ворот без участия народа. Сказывались репрессии правительства, которые вырывали лучшие кадры и грозили полным развалом. В се­редине 70-х годов было арестовано 770 человек. Менее чем за пол­тора года, с августа 1878 г. по декабрь 1879 г., 19 участников движе­ния были казнено.

Террор стал формой мести и уничтожения наиболее ненавист­ных членов правительства. В январе 1878 г. молодая революцио­нерка Вера Засулич стреляла в петербургского градоначальника Ф.Ф. Трепова. Вслед за этим М.С. Степняк-Кравчинскии убил шефа жандармов Мезенцева. Террористу удалось скрыться и перебраться за границу. В этом же году был убит харьковский генерал-губернатор. 2 апреля 1879 г. член землевольческой организации А. Соловьев предпринял попытку убить царя, но сделанные им че­тыре выстрела не попали в цель: Александр II упал лишь от испуга. Соловьев был казнен.

Проблема террора вызывала острые разногласия. В организа­ции «Земля и воля» образовалось два течения — «ортодоксы» и «новаторы». Во второй половине июня 1879 г. «новаторы» собра­лись в Липецке. После вдохновенных речей А. Желябова, А. Михайлова и других единогласно было решено отказаться от мирной культурнической деятельности среди крестьянства и сосредоточить все силы на борьбу с правительством путем террора. Было принято предложение Михайлова о подготовке убийства Александра II. К концу 1879 г. «Земля и воля» окончательно распалась. Большин­ство образовали новую революционную организацию «Народная воля», целиком посвятившую себя политической борьбе с прави­тельством путем террора. Меньшинство во главе с Г.В. Плехано­вым, О-В. Аптекманом, М.Р. Поповым, Я.В. Стефановичем и дру­гими объявили о создании организации «Черный передел», которая отстаивала старую тактику агитации и подготовки крестьянского восстания.

«Народную волю» возглавлял Исполнительный комитет из 20—30 человек. Это были испытанные, фанатично преданные идее революционеры — А.Д. Михайлов, В.Н. Фигнер, Н.А. Морозов, С.Л. Перовская, А.И. Желябов, Н.И. Кибальчич. Один из участни­ков движения впоследствии писал, что всех их отличали «бесстра­шие и беспощадность к борьбе. Все охвачены одним настроением, одним порывом, одной целью». Количество оформленных членов организации доходило до 500, а примыкавших к движению было во много раз больше. Была создана военная организация во главе с офицером Сухановым, имевшая свои филиалы в Одессе, Тифли­се, Николаеве и Москве.

В отличие от своих предшественников «Народная воля» выдви­гала на первый план демократические преобразования: свержение самодержавия, созыв Учредительного собрания для демократичес­кого преобразования политического строя России на началах сво­боды слова, печати, сходок, общественных объединений, всеобще­го избирательного права, выборности должностных лиц и местного самоуправления. В экономической области предусматривалась пе­редача земли народу, фабрик и заводов рабочим.

Демократическая программа народовольцев сближала их с ли­бералами. Но либералы были сторонниками законных методов борьбы и постепенных преобразований. Конкретный план дейст­вий был сформулирован следующим образом: 1) создать централь­ную боевую организацию, способную поднять восстание, и про­винциальные организации, способные поддержать восстание; 2) склонить на свою сторону армию, заручиться поддержкой ин­теллигенции, общественного мнения Западной Европы.

«Народная воля» придавала большое значение привлечению на свою сторону рабочих, формированию активной рабочей прослой­ки для подготовки восстания. Агитацию среди рабочих возглавлял А. Желябов, участие в этом принимали А. Михайлов, С. Перовская, В. Фигнер и др.

Однако работа в массах не получила широкого размаха. Главной формой практической деятельности народовольцев стал террор. Вся энергия и все силы Исполнительного комитета сосредоточились вокруг главной цели — убийства царя Александра II. Одновремен­но устраивались покушения на высших чиновников в разных горо­дах. Террористическая деятельность будоражила общественность, создавала обстановку нервозности в правительственных кругах. Несмотря на аресты и жестокие расправы, революционеры усили­вали натиск. Кучка неуловимых народовольцев почти два года вела неравную борьбу с могущественной махиной государственной вла­сти. По упорству, изобретательности и самоотверженности подоб­ных примеров в мировой истории найдется немного. Каждый день императору и высшим правительственным чиновникам угрожала серьезная опасность.

Самой крупной акцией явился взрыв в Зимнем дворце в февра­ле 1880 г., организованный рабочим-революционером Степаном Халтуриным. Под чужой фамилией он устроился столяром в цар­скую резиденцию; для взрыва был избран момент, когда вся цар­ская семья должна была собраться в столовой на торжественный обед по случаю приезда зарубежных гостей. Взрыв произошел рань­ше времени. Мощность его была недостаточной. Если бы попытка Халтурина удалась, то последствия для российской истории были бы непредсказуемы. Погибла бы вся династия Романовых. На сей раз С. Халтурину удалось скрыться, но в 1882 г. он был повешен за покушение на одесского губернатора.

Осенью 1880 г. «охота» на императора достигла высшего напря­жения. Были задействованы все возможные варианты. В роковой день 1 марта 1881 г. Александр II решил после дли­тельного перерыва выехать из Зимнего дворца на осмотр войск. Все возможные пути следования императора были буквально оцеплены революционерами. По углам улиц расставлены метальщики с ручными бомбами. Руководила операцией Софья Перовская. Бомба, брошенная Гриневицким, завершила долго готовив­шийся акт цареубийства. Главная цель, ради которой боролись и погибали революционеры 70-х — начала 80-х годов, была достиг­нута.

Однако программы практических действий после убийства царя у народовольцев не было. Первая реакция — обращение к народу и ультимативное письмо новому императору Александру III: или революция, кровавая и неизбежная, или добровольное обращение верховной власти к народу. Никакого отклика в народе кровавая акция 1 марта не получила. Либеральная общественность отверну­лась от террористов. Народные массы восприняли это как распра­ву с царем-освободителем. Правительство ответило массовыми репрессиями. Надежды на продолжение либеральных реформ окон­чательно исчезли. Новый император и его окружение стали на путь пересмотра многих реформ 60—70-х годов. Активные участники покушения сразу же были арестованы. Пять человек казнены. В фе­врале 1882 г. был устроен так называемый процесс двадцати. Перед судом предстали главные руководители Исполнительного комите­та «Народной воли». Оставшиеся на воле вскоре тоже были аресто­ваны. Большинство из них погибли на каторге и в тюрьмах. Лишь немногие дожили до 1904—1905 гг., когда они вышли на свободу.

Убийством Александра II закончился героический период на­роднического движения. Опыт истории показал, что насилие и террор не могут привести ни к политической свободе, ни к улуч­шению экономического положения трудящихся масс. Но народни­чество как идеология крестьянского социализма, как движение интеллигенции за экономические, социальные и политические преобразования продолжало существовать. Менялись формы борь­бы. Народники конца 80-х и 90-х годов отстаивали программу про­свещения народа, экономической защиты крестьянского хозяйст­ва и мелкого производства в городе от наступления крупного капитала. В начале 1900-х годов народническая идеология стала основой становления и деятельности партии социалистов-револю­ционеров (эсеров).

Как тактика революционной борьбы террор народовольцев себя не оправдал. Существует морально-нравственный аспект подобных методов революционного действия. Несомненно, что убийства за­частую неповинных людей, разгул кровавого террора не могут быть оправданы даже самыми высокими идеями и заботой о страдаю­щем народе. Никаких изменений в положении масс террор не при­носил, невозможно также оправдать террор репрессиями правительства. Действия революционеров усугубляли методы борьбы с ними. Убийства высших сановников и самого царя не ослабляли а, напротив, укрепляли самодержавный режим.

Однако проблема психологии революционеров, организаторов и исполнителей террористических действий более сложна. Невер­но изображать их кровожадными убийцами. Это были фанатики идеи, которые шли на верную смерть ради достижения высшей, по их мнению, цели — свержения тирании; достижение этой цели они считали высшим мерилом нравственности.

В последние годы появилось стремление огульного осуждения и карикатурного изображения революционеров 70—80-х годов XIX в. Этому способствует массовое издание тенденциозного романа ге­нерала Краснова «Цареубийцы», некоторые газетные и журналь­ные публикации. Предвзятый подход не способствует выявлению истины. Для этого требуется научный анализ объективно-истори­ческого развития пореформенной России, мотивации действий и психологии участников исторических событий.

Зарождение марксизма в России

Марксизм как одно из направлений российского общественно­го движения возник в 80-х годах XIX в. В сентябре 1883 г. группа чернопередельцев образовала новую организацию «Освобождение труда»,проводившую идеологию западноевропейского марксизма. Главную задачу члены группы «Освобождение труда» Г. В. Плеха­нов, П.Б. Аксельрод, В.И. Засулич, Л.Г. Дейч, В.И. Игнатов видели в пропаганде марксистских идей. Была развернута широкая изда­тельская деятельность. За короткий срок были изданы на русском языке «Манифест Коммунистической партии», «Наемный труд и капитал», «Нищета философии» и другие работы К. Маркса и Ф. Энгельса. Одна за другой выходили книги «Социализм и поли­тическая борьба», «Наши разногласия» Г.В. Плеханова, «Социализм и мелкая буржуазия», «Рабочее движение и социальная демокра­тия» П.Б. Аксельрода, «Очерки истории международного общества рабочих» В. И. Засулич.

Основоположники нового общественного движения безогово­рочно принимали учение марксизма.

Российский марксизм зарождался в стране, где господствовал авторитарно-самодержавный политический режим, отсутствовали элементарные политические свободы. Произвол работодателей по отношению к рабочим был ничем не ограничен, подавляющее боль­шинство населения страны — крестьянство — жило в условиях ста­рых патриархальных отношений и вело полунатуральное хозяйство.

Г.В. Плеханов и его соратники приспособили марксизм к кон­кретно-историческим условиям России; по своим воззрениям они были ближе к радикально-революционному крылу европейской социал-демократии. Опираясь на теорию марксизма, Г.В. Плеха­нов сделал вывод, что Россия развивается по тому же пути эконо­мического и социального прогресса, которого уже достигла Запад­ная Европа. Учение М.А. Бакунина, П.Л. Лаврова, П.Н. Ткачева и их последователей об особом пути развития России и русском кре­стьянском социализме было подвергнуто беспощадной критике. По мнению марксистов, в России, как и в Западной Европе, будущее принадлежит рабочему классу. Поэтому задача революционеров — готовить еще слабый и малочисленный российский пролетариат к будущим политическим битвам, повышать его организованность и сознательность. Отсюда особое внимание к развитию теории, про­паганде и просвещению. Члены группы «Освобождение труда» поставили задачу создать в России марксистскую партию, подоб­ную западноевропейским социал-демократическим, подготовили первые проекты партийной программы.

Политическая обстановка в России выдвигала на первый план борьбу за политические свободы, демократизацию политического строя. В отличие от большинства народников Г.В. Плеханов и его соратники придавали этой задаче первостепенное значение. Пер­вые российские марксисты считали, что революция в России прой­дет в два этапа: свержение самодержавия и демократическое пере­устройство страны, а затем уже свержение власти буржуазии и установление диктатуры пролетариата. Г.В. Плеханов образно го­ворил, что российский рабочий, подобно Петру I, способен повер­нуть историю страны, превратить ее в современное европейское демократическое государство. В борьбе за демократизацию россий­ские марксисты 80-х годов были готовы сотрудничать с либераль­но-оппозиционными течениями и делали практические шаги к такому сотрудничеству. Убеждение в необходимости единства всех противников самодержавия осталось у Г.В. Плеханова до конца его жизни. На этой почве произошло его окончательное размежевание с В.И. Лениным.

Г.В. Плеханов и члены группы «Освобождение труда» считали конечной целью социалистическую революцию и установление диктатуры пролетариата. В одной из своих первых работ Г.В. Пле­ханов дает определение сущности диктатуры пролетариата как вла­сти масс, а не личностей и партий. Определение Плеханова ближе к формулировке «Манифеста Коммунистической партии» о пре­вращении пролетариата в господствующий класс, чем к последующим жестким определениям В.И. Ленина и послереволюционной практике большевизма.

В исторической литературе существует предубеждение об отно­шении Г.В. Плеханова к крестьянству. Г.В. Плеханов резко крити­ковал народническую теорию крестьянского социализма. Он был противником идеализации отсталого деревенского быта. Но невер­но считать, что Г.В. Плеханов игнорировал крестьянство как поли­тическую силу. Группа «Освобождение труда» имела в виду возмож­ность самостоятельных крестьянских выступлении. Но успех этого движения они видели в слиянии его с городским пролетариатом, удовлетворении разумных требований крестьян.

Мифическое представление о российском крестьянстве как не­исчерпаемой революционной силе было заменено марксистами такой же идеей об исторической миссии рабочего класса. Харак­терной особенностью революционных течений являлись непре­клонность суждений, невероятная уверенность в абсолютной пра­воте своих идей, неприятие никаких компромиссов, большая резкость в идейных спорах. В этом была заложена основа последу­ющих расколов в революционных партиях, групповщины, личной неприязни к инакомыслящим, а в послеоктябрьский период — жестокой расправы со всеми, кто отстаивал другую точку зрения.

Заложенные группой «Освобождение труда» семена дали хоро­шие всходы. В конце 80-х — начале 90-х годов марксистские груп­пы и организации возникли в Петербурге, Москве и других го­родах.

К марксизму тянулись люди разных воззрений. Одни пытались овладеть стихийным движением рабочих, увлечь на путь борьбы за идеи Коммунистического манифеста, другие шли к рабочим, что­бы помочь им отстаивать свои повседневные интересы. Период увлечения марксизмом пережили известные впоследствии филосо­фы и экономисты Н.А. Бердяев, С.Н. Булгаков, М.И. Туган-Барановский, П.Б. Струве. Марксизм привлекал их широтой теорети­ческого кругозора, логичностью и научной обоснованностью теоретических взглядов. В учении марксизма о всеобщих законах исторического развития, прогрессивности капитализма они виде­ли путь европеизации России, либерализации ее политического строя.

ЛЕКЦИЯ XVI

РОССИЯ НА РУБЕЖЕ Х1Х-ХХ вв.

Экономическое и социально-политическое развитие. Первая российская революция 1905—1907 гг. Российская многопартийность: генезис и становление. Думская монархия

На рубеже XIX и XX вв. Россия вступила на качественно новую ступень развития — стадию модернизации, т.е. перехода от традиционно аграрного общества к современному индустриальному, в котором создаются крупная технически развитая промышленность и соответствующие ей социальные и политические структуры.

В отечественной историографии событий рубежа веков можно выделить два основных направления. Представители первого, эволюционно-реформистского (В.О. Ключевский, А.А. Корнилов, авторы сборников «Вехи», «Из глубины», историки-эмигранты и др.), считали, что российская государственность не может быть изменена насильственным путем; необходима постепенная модер­низация существующего строя. Особая роль отводилась государст­ву и российской интеллигенции. В наши дни в ряде работ выска­зана подобная точка зрения (А.С. Ахиезер, Н.Я. Эйдельман и др.).

Второе направление — марксистское (большевистское), отстаи­вавшее прогресс России на путях революции, в советский период стало официальным. В 60-е годы ряд историков — сторонников так называемого «нового направления» (А.М. Анфимов, П.В. Волобуев, И.Ф. Гиндин, К.Н. Тарновский и др.) пришли к выводу, что история России показывает иной, не похожий на западную мо­дель, особый тип капиталистической эволюции, находящийся в неразрывной связи с поднятой ими же проблемой многоукладнос-ти (взаимодействия российского монополистического капитализ­ма с до- и раннекапиталистическими общественными структура­ми). Сейчас эти идеи находят все больше сторонников.

В современной отечественной исторической науке все большее подтверждение имеет третье направление «догоняющего и циклического» развития России (А.С. Ахиезер, В.И. Пантин, Е.Г. Плимак и др.), развернутое в концепцию трех моделей (эшелонов) раз­вития мирового капитализма, различающихся механизмом становления и эволюции буржуазных структур. Россия была отне­сена к странам второго эшелона развития.

Продолжает вызывать споры вопрос определения уровня разви­тия аграрного капитализма в России в начале XX в. В настоящее время историки сходятся на том, что процесс капиталистического развития, безусловно, шел как в помещичьих, так и в крестьянских хозяйствах, но медленно.

Экономическое и социально-политическое развитие

Во имя сохранения международных позиции, опасаясь, что империя утратит свое влияние в Европе, отстанет в экономичес­ком и военном отношениях и даже может утратить экономическую самостоятельность, самодержавие было вынуждено проводить по­литику форсирования модернизации. Российский вариант модер­низации отличался рядом особенностей. Одной из наиболее зна­чительных была ведущая роль государства и государственного регулирования в экономической жизни страны. Общеизвестно, что на Западе аграрный переворот был результатом революции и пред­шествовал промышленному перевороту. В России промышленный переворот завершился к 80-м годам XIX в., до буржуазно-демокра­тических революций, а аграрно-капиталистический не завершился вовсе. Правящие круги понимали слабость предпосылок для инду­стриальной модернизации «снизу», эволюционным путем, поэто­му ускоренная индустриализация могла быть только результатом активного целенаправленного вмешательства государства «сверху». Это нашло отражение в экономической политике правительства, гибкой таможенной политике, ограждавшей отечественную про­мышленность от конкуренции заграничных товаров; предоставле­нии заводам крупных заказов на длительный срок по завышенным расценкам; концессионной организации железнодорожного стро­ительства; привлечении иностранного капитала; форсировании экспорта сельскохозяйственной продукции (хлеба) и сырья. Резуль­татом явились сжатые исторические сроки российского промыш­ленного развития, его высокие темпы. За последние 40 лет XIX в. объем промышленной продукции в России возрос в 7 раз, тогда как в Германии — в 5, во Франции — в 2,5, в Англии — в 2 раза.

Начавшийся в 1893 г. промышленный подъем во многом опре­делялся активным железнодорожным строительством, которое со­здавало устойчивый спрос на металл, уголь, лес и другие материа­лы. Особенностью экономики России на рубеже веков было и то, что из-за отсутствия в достаточном количестве собственных фи­нансовых средств широко привлекался иностранный капитал. За счет иностранных инвестиций не только развивалось железнодо­рожное строительство, но и появлялись новые отрасли в структуре российской промышленности (например, электротехническая и химическая). В то же время сама Россия экспортировала капиталы за рубеж (Китай, Иран и др.), что обусловливалось не столько эко­номическими, сколько военно-политическими соображениями. Одновременно в России шел интенсивный процесс формирования единого национального рынка, чему в значительной степени спо­собствовали два материальных фактора: строительство железных дорог и переход на твердую, конвертируемую валюту.

Важной чертой развития российской промышленности в начале XX в. была высокая концентрация производства, по уровню кото­рой Россия занимала первое место в Европе. Высокий уровень концентрации производства явился одной из причин процесса монополизации. Уже в начале XX в. монополии образовались во всех основных отраслях производства — от простейших картелей до синдикатов и трестов. В черной металлургии господствующее положение заняли «Продамет», «Кровля»; в машиностроении и металлообработке — «Продвагон», «Продпаровоз», «Гвоздь»; в до­быче угля — «Продуголь»; в нефтяной промышленности — «Но-бель-мазут». Промышленность, которой во все большей степени требовались огромные финансовые средства, начинала зависеть от банков. В России по-иному, чем в странах классического капита­лизма, шло образование банковской системы. Если там она начи­налась с мелких и средних банков, то в России кредитная система была первоначально представлена крупными банками, а мелкие и средние стали появляться только перед первой мировой войной. Началось сращивание российских банков с промышленностью. Создавалась финансовая олигархия, в руках которой концентриро­вались огромные финансовые средства и основные промышлен­ные мощности: пять крупных банков контролировали основную массу финансовых средств в промышленном производстве. Круп­ные банки имели свои филиалы в Европе — в Париже, Лондоне. В российской банковской системе значительное место занимал иностранный капитал.

В начале XX в. Россия вместе с другими странами (Западная Европа, США) переживает жестокий кризис перепроизводства (1899—1903). Он начался с резкого падения цен на основные виды продукции и привел к значительному сокращению производства, Разорению предприятий. За годы кризиса закрылось около 3 тыс. крупных и средних предприятий, что привело к массовой безра­ботице. В крупных промышленных центрах — Петербурге, Ростове-на-Дону, на Урале, юге России прошли рабочие выступления. В России на рубеже XIX—XX вв. капитализм, минуя длительную фазу свободной конкуренции, перешел в принципиально новую стадию своего развития — империализм. Вследствие бурного роста промышленного производства Россия вступила в этот процесс од­новременно с другими ведущими мировыми державами. Однако русский вариант империализма представлял собой лишь надстрой­ку над многоукладным и достаточно рыхлым экономическим бази­сом общества.

В XX в. Россия вступила страной, в которой ?0% населения было занято в сельском хозяйстве, сохранявшем полукрепостнические отношения. В начале века в стране отмечается подъем сельскохозяйственного производства. По общему объему сельскохозяйствен­ной продукции Россия занимает первое место в мире. На ее долю приходилось 50% мирового сбора ржи, около 20% пшеницы и 25% мирового экспорта зерна. Быстрыми темпами увеличивалось про­изводство картофеля, сахарной свеклы, льна и других технических культур. Росли поголовье и продуктивность скота. Однако на фоне впечатляющих перемен в промышленности и торговле положение в аграрном секторе выглядело безнадежно отсталым и архаичным. Ситуацию в деревне осложняли еще два взаимосвязанных обстоятельства: аграрное перенаселение (с 1861 по 1913 г. население Рос­сии удвоилось) и крестьянская община.

Отсюда понятно экономическое обоснование крестьянского требования в годы революции передачи им части помещичьих зе­мель. Положение усугублялось отсталостью материально-технической базы сельского хозяйства. Треть крестьянских дворов была безлошадной, а треть имела всего одну лошадь. Крайним проявле­нием бедности было отсутствие коровы — такие хозяйства состав­ляли до 10%. Русский крестьянин получал самые низкие урожаи зерновых в Европе (5—6 ц с гектара). К тому же политические права крестьян были более ограниченными по сравнению с другими ка­тегориями населения: на них не распространялся суд присяжных, до 1903 г. сохранялись телесные наказания и местные сословные суды. Капиталистическую эволюцию сельского хозяйства тормо­зило сохранение общины, консервирующей крепостнические пе­режитки: отработки, выкупные платежи, круговую поруку. Она регламентировала периодическое перераспределение земель, ка­лендарные сроки сельскохозяйственных работ и др. Устойчивость общинных традиций препятствовала появлению нового крестья­нина, хозяина собственной земли. К началу XX в. ? надельной крестьянской земли находилось в общинном пользовании. Лишь в западных губерниях преобладала частная собственность на землю. По-прежнему основными фигурами на селе были крестьянин и помещик. Последний не стремился к модернизации сельскохозяй­ственного производства: вследствие быстрого роста сельского на­селения рабочая сила имелась в избытке и почти бесплатно. К 1905 г. всего 3% дворян-землевладельцев смогли перевести свои имения на капиталистические рельсы с применением сельскохо­зяйственных машин и наемного труда.

К началу XX в. Российская империя по размеру территории — 22,2 млн. км (16,8% обитаемой суши) — занимала второе место в мире после Британской империи. По первой переписи населения (1897 г.) в России (за исключением Финляндии) насчитывалось свыше 125 млн. человек: по численности населения Россия заняла третье место после Британской империи и Китая.

По степени индустриализации Российская империя значитель­но уступала ведущим странам мира. Индустриальное общество ха­рактеризуется следующими показателями: преобладание доли про­мышленной продукции в национальном доходе, преобладание городского населения над сельским, высокий уровень грамотности населения. Обладая большим национальным богатством — 160 млрд. руб. (8,6 % общемирового), значительную часть которого (90 млрд. руб.) составляли природные ресурсы, Российская импе­рия по валовому промышленному производству — 5,7 млрд. руб. (3,8 % общемирового) — находилась на пятом месте в мире. Наци­ональный доход на душу населения был в 3—5 раз ниже, чем в развитых странах. По объему промышленного производства на одного человека и уровню производительности труда в промыш­ленности Россия уступала в 5—10 раз ведущим странам. По длине железных дорог (79 тыс. км в однопутном исчислении) Россия за­нимала второе место в мире, уступая только США (хотя и в 5 раз). Процессы модернизации почти не коснулись глубинных пластов народной жизни. Сельское хозяйство давало 51% национального дохода, промышленность — 28%, остальное приходилось на транс­порт и торговлю. Жизненный уровень народа в России был ниже, чем в Германии и Англии, соответственно в 2 и 4 раза.

Показатели урбанизации (доли городского населения) и уровня образования населения ярко отражают процесс перехода от аграр­ного к индустриальному обществу. Российская империя оставалась, по сути, сельской страной: только 30 млн. человек, или 18% насе­ления, проживали в городах. По уровню грамотности (30% населе­ния) Россия занимала одно из последних мест в мире. В то же время наблюдалось стремление всех слоев населения к получению образования. Эта потребность учитывалась царским правительством: рос­ло число гимназии, реальных училищ, высших учебных заведении. Однако Россия не имела достаточного образовательного и квали­фикационного уровня работников, что не отвечало потребностям страны. Особенно неблагоприятное положение наблюдалось в на­чальном и среднем образовании. Гораздо лучше обстояло дело с высшим образованием. Численность студентов в университетах между 1900 и 1913 гг. выросла вдвое, составив 120 тыс. человек.

Таким образом, рассмотрев социально-экономическое развитие России на рубеже XIX—XX вв., следует подчеркнуть, что, несмотря на очень высокие темпы роста, Россия в начале XX в. лишь при­близилась к индустриально развитым странам, войдя в первую пятерку держав по абсолютным размерам промышленного произ­водства.

Особенности экономического развития страны отразились на социально-классовой структуре российского общества, расстанов­ке политических сил и характере общественных движений в начале XX в. К концу XIX в. дворянское сословие составляло около 2 млн. человек (1,5% общего числа населения). Сила дворянства заключа­лась в землевладении, его близости к царю, обладании ведущими позициями в государственном управлении. Потомственные дворяне составляли 70% чиновников гражданских ведомств. К началу XX в. из их среды вышло 90% генералов, 75% полковников, 50% всего офицерского состава.

По социальному положению к дворянству примыкало духовен­ство. В ведении церкви находилась целая система церковных учеб­ных заведений: 4 духовные академии, 57 семинарий, 186 духовных училищ. В стране насчитывалось 111 тыс. священников, более 1000 монастырей обслуживали 100 тыс. монахов и монахинь. Цер­ковь владела 2 млн. десятин земли.

Наиболее многочисленным сословием было крестьянство — 97 млн. человек. Хотя и медленно, но все же шло его расслоение: к началу XX в. деревенская беднота составляла около 50% всего кре­стьянства, среднее крестьянство — 30, зажиточное — 20%.

Наряду со старой сословной структурой (градация населения идет по юридическому признаку) в России начинает складываться новая классовая структура общества (по экономическому призна­ку). К концу XIX в. растет численность буржуазии и промышлен­ного пролетариата. Общая численность рабочих достигает 10— 14 млн. человек, из них около 2 млн. — фабрично-заводские.

Одним из основных направлений внешней политики России на рубеже веков была так называемая «большая азиатская программа», ставившая целью экономическое продвижение на рынки Дальнего и Среднего Востока, приобретение (захват) новых территорий. По словам военного министра А.Н. Куропаткина, Николай II мечтал не только о присоединении Манчжурии (Северо-Восточного Китая) и Кореи, но и о захвате Афганистана, Персии (Ирана) и Тибета. В 1896 г. Россия получила от китайского правительства разрешение на строительство Транссибирской железной дороги, проходящей через Манчжурию. В 1898 г. С.Ю. Витте добился ус­тупки в аренду Порт-Артура и Дальнего. В Порт-Артуре была создана военно-морская база. Это вызвало негативную реакцию со стороны Японии: произошло столкновение интересов двух держав. Военное разрешение конфликта практически становилось неизбеж­ным. Пользуясь сложностями в англо-русских отношениях, Япо­ния заключила союз с Англией: начались военные приготовления. Русско-японская война началась в январе 1904 г. Целый ряд небла­гоприятных факторов (удаленность от своих основных баз на 8 тыс. км, недооценка военной силы противника, внезапность первого удара и др.) привели к поражению России в этой войне. В августе 1905 г. был подписан Портсмутский мир (США), по которому Япо­ния получила Южный Сахалин, аренду Ляодунского полуострова, Южно-Маньчжурскую железную дорогу. Хотя Россия отделалась относительно небольшими территориальными потерями, пораже­ние в войне существенно подорвало престиж царского самодержа­вия. После японской войны правительство старалось вести осто­рожную и взвешенную политику не только на Дальнем Востоке, но и на других направлениях.

Таким образом, в начале XX в. самодержавие оказалось не в состоянии разрешить острые внутренние и внешнеполитические проблемы, которые десятилетиями накапливались в стране. Свои решения предлагали различные политические партии и течения, находившиеся в оппозиции к царской власти. Между тем в стране уже начиналась первая российская революция.

Первая российская революция 1905—1907 гг.

Новые задачи, вставшие перед страной в конце XIX — начале XX в., обострили проблему несоответствия между динамично раз­вивающейся экономикой и консервативностью существовавшей политической системы. Россия оставалась самодержавной монар­хией. Абсолютная власть (как исполнительная, так и законодатель­ная) принадлежала императору В начале XX столетия в стране отсугствовали представительные учреждения, элементарные демо­кратические свободы. Даже российская буржуазия, обладавшая крупным капиталом, не имела политических прав.

В условиях модернизации перед властью встал выбор: пойти на реформирование политической системы, адекватной требованиям времени, либо ничего не менять, что грозило насильственной лик­видацией самодержавия.

Личность Николая II мало подходила для сложного времени рубежа XIX—XX вв., времени социальных, революционных и меж­дународных бурь. Николай Александрович Романов взошел на престол в 1894 г., получив от отца (Александра III) завещание хра­нить основы самодержавия, избегать войн, слушаться только само­го себя и своей совести. Он не обладал ни сильным характером, как отец, ни государственным кругозором. Поэтому император в течение длительного времени не смог выработать какой-либо еди­ной политической линии за одним исключением: никакого огра­ничения самодержавия. Вера в божественное предрасположение была очень характерна для царя и лишала его активного начала и в жизни, и в политике. От Николая II ждали, что он возьмет на себя инициативу по модернизации политической системы Россий­ской империи. В условиях духовной дифференциации российского общества различные общественные силы выдвигали программы реформирования политического строя. Прежде всего оживились земские либералы, основной идеей которых было внедрение в ор­ганы государственной власти «народных представителей» от земств. Однако уже в 1895 г. Николай II отверг «бессмысленные мечтания» либералов о конституции, заявив, что будет охранять основы само­державия так же твердо и неуклонно, как его «незабвенный покой­ный родитель». Весной этого же года новый царь «прославился» на всю страну открытым одобрением расстрела рабочих в Ярославле. А еще через год произошла катастрофа на Ходынском поле во вре­мя коронационных торжеств в Москве. Крайняя жестокость, про­явленная царем в дальнейшем при защите устоев самодержавия, определила его прозвище Николай Кровавый.

В окружении императора существовали разногласия по вопросу перспектив развития страны. Их выражали самые влиятельные фигуры в правительстве: С.Ю. Витте, министр финансов, возглав­лявший сторонников реформ, и В.К. Плеве, министр внутренних дел, стремившийся сохранить самодержавие неизменным. Он по­гиб в 1904 г. от рук эсеровских террористов. Новый министр вну­тренних дел П.Д. Святополк-Мирский провозгласил курс на со­трудничество власти с земствами, чтобы расширить и укрепить социальную опору режима. В конце 1904 — начале 1905 г. либе­рально-демократическое движение в России предприняло ориги­нальную политическую акцию, названную «банкетной кампанией». в честь 40-летия судебной реформы. На банкетах (в 34 городах прошло более 120 собраний с участием не менее 50 тыс. человек) произносились тосты и речи в пользу более широкого народного представительства, нередко звучали возгласы «Долой самодержа­вие!». Это была последняя попытка перед революцией побудить правительство к уступкам.

Учитывая ситуацию, программа Святополк-Мирского содержа­ла следующие предложения: включение в состав Государственного совета определенного числа выборщиков от земств и городских дум, распространение земств на всю территорию империи, сбли­жение крестьян в имущественных правах с другими сословиями, расширение прав старообрядцев, издание закона о правах еврей­ского населения и др. Программа была отклонена, и Святополк-Мирский ушел в отставку. Император издал указ, обещавший некоторые социальные, конфессиональные, национальные послаб­ления, но при условии сохранения самодержавия в незыблемом виде. О народном представительстве речи не было.

Правительственный курс начала царствования Николая II вы­зывал неприятие всех слоев населения, ожидавших от царя поли­тических преобразований, адекватных идущим экономическим изменениям. Политическая оппозиция разных направлений счита­ла, что все зло коренится в существующей власти, и если власть сделает уступки, то страна пойдет по пути политического и соци­ального прогресса. Предреволюционная ситуация 1901—1904 гг. оказалась для царизма поистине роковой. Первыми заявили о себе студенты, требуя восстановления университетской автономии и политических свобод. В студенческом движении участвовали до 25 тыс. человек. Студентам было разрешено частичное самоуправ­ление и создание легальных обществ по интересам. Главной силой революционного движения становится пролетариат. Количество стачечников возросло с 400 тыс. в 1895—1900 гг. до 530 тыс. чело­век в 1901—1904 гг. Более половины стачек проходили с политиче­скими требованиями. В 1901 г. в целом ряде городов — Петербурге, Казани, Тифлисе, Варшаве — прошли рабочие выступления, среди которых выделялась легендарная Обуховская оборона в Петербур­ге. В 1902 г. прошли политические демонстрации в Сормове, Рос-тове-на-Дону, в 1903 г. — всеобщая стачка на юге России. Шло на подъем и крестьянское движение. В 1900—1904 гг. было отмечено 1205 крестьянских выступлений. Переломным для деревни стал 1902 г.: на борьбу с помещиками поднялись крестьяне Полтавской и Харьковской губерний. Центральной России, Поволжья, Грузии. Правительство с помощью войск подавило эти выступления, подвергнув крестьян жестоким наказаниям. После начала русско-япон­ской войны прошла волна выступлений в армии и на флоте. Одни­ми из наиболее крупных были волнения моряков Севастополя в ноябре 1904 г. Обстановка в стране становилась все более напря­женной. Особое беспокойство у правительства вызывал рост рабо­чего движения.

В 1901—1903 гг. по инициативе начальника московского охран­ного отделения С.В.Зубатова были созданы легальные рабочие организации по профессиональному признаку, которые активно вмешивались в конфликты между рабочими и предпринимателя­ми, вынуждая последних идти на некоторые уступки. Однако ско­ро выяснилось, что рабочие не желают ограничиваться только по­вышением уровня своего образования и экономической борьбой. В 1903 г. деятельность «зубатовцев» в Одессе привела к первой в России всеобщей стачке. Зубатов получил отставку, созданные им организации прекратили существование. «Зубатовщина» не достиг­ла поставленных перед нею целей и еще более усилила революционные настроения. Рабочие выбрали путь политической борьбы против самодержавия.

Тяжелое внутриполитическое положение страны усугубила на­чавшаяся в 1904 г. война с Японией. Она окончательно подорвала престиж самодержавной власти и создала благоприятный психоло­гический фон для нарастания революционных событий. Различ­ные круги оппозиции консолидировались вследствие как недоволь­ства нерешенными социальными проблемами, так и обостренного чувства национального унижения в связи с позорным поражением в войне. В целом назревавшие революционные события имели глу­бокие причины, коренившиеся в самом социально-экономическом строе страны. Россия оказалась страной со всеми обострившимися противоречиями и разительными социально-экономическими и политическими контрастами.

Революция прошла два основных этапа:

1) с января по декабрь 1905 г. — начало и подъем революции, кульминацией которого стало вооруженное восстание в Москве;

2) с начала 1906 г. по 3 июня 1907 г. — постепенный спад и поражение революции.

Начало революционных событий датируется Кровавым воскре­сеньем — 9 января 1905 г. Непосредственным толчком к началу революции послужило увольнение рабочих из организации Гапона (1870—1906). Будучи священником церкви при петербургской пе­ресыльной тюрьме, он в духе «зубатовщины» организовал «Собра­ние русских фабрично-заводских рабочих Санкт-Петербурга». Стремясь сохранить контроль над рабочими, Гапон решил органи­зовать мирную демонстрацию к Зимнему дворцу для встречи оби­женного народа со своим единственным заступником — царем. При содействии социал-демократов была выработана петиция царю, в которую вошли и требования политического характера: свобода слова, всеобщее избирательное право, созыв Учредительного со­брания для проведения демократических реформ и передачи земли крестьянам, ответственность министров перед народом, отделение церкви от государства, отмена косвенных налогов, прекращение войны с Японией и др. Однако в целом петиция носила самодер­жавный характер и могла стать поводом для «единения царя с на­родом». Еще можно было предотвратить революцию путем диалога власти с обществом, сделать уступки народу, провести либераль­ные реформы, улучшить положение рабочих и крестьян. Но Нико­лай II, искренне преданный идее самодержавия, на это решиться не мог. Кровопролитие стало практически неизбежным. Около ты­сячи человек пали его жертвами, более 5 тыс. были ранены. Наци­ональная трагедия 9 января потрясла Россию.

Так началась первая русская революция 1905—1907 гг. Подня­лось на борьбу и крестьянство. Массовое участие крестьян в рево­люции — 25,8 тыс. выступлений (уничтожено 4 тыс. помещичьих усадеб) — явилось настоящим потрясением для правительства. Поднялись армия и флот. В июне 1905 г. произошло восстание на броненосце «Князь Потемкин-Таврический». Это был первый в мировой истории случай открытого революционного выступления команды военного корабля. Начались волнения солдат в Харькове, Киеве, Варшаве и ряде гарнизонов по Транссибирской магистрали. Вспыхнули восстания матросов в Кронштадте, Владивостоке. В но­ябре 1905 г. Россию потрясла весть о севастопольском восстании на крейсере «Очаков» под руководством П.П. Шмидта.

Осенью революция охватила всю страну. Высший ее подъем был связан со всеобщей Всероссийской Октябрьской политической стачкой. Объявленная московскими большевиками стачка была поддержана железнодорожниками и приняла с 7 по 13 октября всероссийский характер. В стране не работали железные дороги, телефон, типографии, почта, аптеки, Государственный банк, водо­провод, освещение. В Октябрьской стачке активно участвовала и демократическая интеллигенция. Закрылись школы, гимназии, высшие учебные заведения, театры. Октябрьские выступления пре­вратили страну в единый политический митинг, сплотивший все слои населения: звучали требования устранения самодержавия и превращения России в демократическую республику. В революционной борьбе рождались новые органы власти — Советы рабочих депутатов по примеру Совета, созданного рабочими Иваново-Вознесенска. Объявленная московским Советом 6 декабря всеобщая стачка переросла в вооруженное восстание. В знак солидарности московское восстание было поддержано в Донбассе, Ростове-на-Дону, на Урале, в Красноярске, Чите, Владивостоке. Октябрьские и декабрьские события стали кульминацией революции. К началу 1906 г. царским властям удалось справиться с положением. Прави­тельство перешло в наступление, начался разгром сил восставших царскими войсками. Продолжавшиеся в 1906—1907 гг. время от времени революционные выступления в условиях спада револю­ции не слились в единое всероссийское восстание. Многие причи­ны, в том числе отсутствие поддержки армии и координации пла­нов, привели к поражению революции. Главной движущей силон первой народной революции эпохи империализма был пролетари­ат, выступавший в союзе с крестьянством. Что касается буржуазии, то ее позиция была противоречивой. С одной стороны, располагая значительными капиталами, она претендовала на непосредствен­ный доступ к власти, а с другой — ее тесные связи с администра­тивно-управленческим аппаратом, помещичьими кругами ограни­чивали ее политические притязания. В результате политика буржуазии сводилась к лавированию между революцией и контр­революцией, пресечению попыток как законсервировать сущест­вующий строй, так и подвергнуть его слишком радикальной ломке.

В условиях нарастания революции 18 февраля 1905 г. Николай II был вынужден подписать рескрипт (предписание) на имя минист­ра внутренних дел А.Г. Булыгина о разработке проекта закона о созыве в России законосовещательной Думы. Революционные со­бытия осени 1905 г. сорвали выборы в булыгинскую Думу и заста­вили власти пойти на более радикальный вариант.

В условиях нарастания Октябрьской политической стачки Николай II был вынужден подписать 17 октября Манифест «Об усовершенствовании государственного порядка», в котором провозглашались «незыблемые основы гражданской свободы»: не­прикосновенность личности, свобода слова, совести, собраний и союзов. Было обещано создание Государственной думы с законо­дательными правами; существенно расширялся круг избирателей.

Реакция на Манифест была неоднозначной. Либералы воспри­няли его с восторгом и ликованием как начало эры буржуазного конституционализма. Революционные группировки объявили его обманом и призывали к дальнейшему развитию революции. Крайне монархические и проправительственные круги были также недовольны, видя в Манифесте подрыв идеи самодержавия. В эти месяцы (октябрь 1905 г. — апрель 1906 г.) Россия делает первые шаги на пути к парламентаризму, возникают легальные политиче­ские партии, вводятся новые правила о печати, упраздняется пред­варительная цензура, отменяются выкупные платежи.

Каковы же основные итоги революции 1905—1907 гг.? Главным событием политической жизни страны было создание законода­тельной Государственной думы — первого представительного орга­на власти. При всей ограниченности прав Думы, сословном харак­тере ее депутатского корпуса это был первый в истории опыт российского парламентаризма, возможность легального сопостав­ления различных политических позиций по важнейшим пробле­мам жизни страны. Был смягчен политический режим. Возникла многопартийность. Хотя левые партии, а также кадеты не получи­ли право на легальную деятельность, депутаты в Думе образовыва­ли фракции по партийной принадлежности. Партии имели спои печатные легальные органы — газеты, журналы. Трудящиеся полу­чили право создавать массовые самодеятельные организации:

профсоюзы, кооперативы, страховые организации, культурно-про­светительские общества и др. Подданные Российской империи получили некоторые демократические права, свободу совести, сло­ва, собраний, союзов, неприкосновенность личности. Был отме­нен циркуляр 1897 г. об уголовном наказании стачечников, легали­зованы (с некоторыми оговорками) экономические забастовки, ликвидировано право земских начальников налагать на крестьян административные взыскания.

Власти пошли на некоторые уступки в экономической и соци­альной сферах. Рабочим удалось добиться сокращения средней продолжительности дня до 9—10 ч, а на некоторых предприяти­ях — до 8 ч. За годы революции несколько выросла средняя зара­ботная плата лиц наемного труда. Некоторые капиталисты (А.И. Коновалов, С.Н. Третьяков) направляли часть прибыли на улучшение быта рабочих: строительство жилья, больниц и др. На­чалось внедрение системы заключения коллективных договоров рабочих с предпринимателями, где оговаривались минимум зар­платы, продолжительность рабочего дня, размер пособия по болез­ни, праздничные дни. Для крестьян были отменены выкупные пла­тежи, вносившиеся ими с 1861 г., снижена арендная плата за землю, повышена зарплата сельскохозяйственным рабочим.

Революция оказала существенное воздействие на духовную жизнь общества. Она политизировала миллионы людей, заставила задуматься над привычными и, казалось, незыблемыми понятиями о справедливости государственного и сословного устройства обще­ства, личных качествах монарха, соотношении традиционных цен­ностей и новаторских идей и др. Демократическая интеллигенция, увидев русский бунт, его масштабы и результаты, стала задумы­ваться об иных альтернативах разрешения целого ряда коренных русских проблем. В то же время радикальные политические орга­низации объявили первую русскую революцию подготовкой к но­вому штурму самодержавия.

Исходом первой русской революции явились частичная модер­низация государственного строя и его дальнейшая эволюция на пути превращения в буржуазную монархию. Другие возможные варианты исхода революции (народная демократическая респуб­лика или буржуазное правовое государство) не реализовались. Но это была демократическая революция, в которой участвовал весь народ.

Российская многопартийность: генезис и становление

Все политические партии начала века в соответствии с их виде­нием перспектив будущего России можно подразделить на три основных направления: социалистические, либеральные, традиционалистско-монархические.

Зарождение первой российской многопартийности имело ряд особенностей. Так, первые политические партии в России возник­ли еще до начала революции — это были партии национальной и социалистической ориентации. Партии либеральные и традиционалистско-монархические образовались лишь в ходе первой русской революции. Ни одна из партий не миновала таких явлении, как расколы, размежевание, дробление и слияние. В начале XX в. в России насчитывалось свыше 100 политических партий, из кото­рых 50 были крупными, имели общероссийский характер, осталь­ные — национальный. Особенностью было то, что формирование политических партий шло не «снизу», путем выделения из классов или социальных групп наиболее активных членов для отстаивания общих социальных и политических интересов, а под влиянием представителей фактически одного социального слоя — интелли­генции, которая поделила между собой сферы представительства интересов почти всех групп российского населения. Поэтому не случайно, что состав не только руководства, но и рядовых членов партий был по преимуществу интеллигентским.

Среди многочисленных организаций революционно-социалистического направления выделялись две наиболее крупные обще­российские партии: РСДРП и ПСР. В 1898 г. в Минске группа из девяти человек, представлявших небольшие марксистские организации и группы, провозгласила себя Российской социал-демократической рабочей партией (РСДРП).Они были социалистами «западного» толка — последователями учения К. Маркса. С декабря 1900 г. стала издавать­ся марксистская газета «Искра», фактическими руководителями которой были Г.В. Плеханов и В.И. Ульянов. Итогом трехлетней деятельности «Искры» стал созыв II съезда партии (июль — август 1903 г.), на котором произошло организационное оформление Рос­сийской социал-демократической рабочей партии (эсдеки). Съезд принял Программу и Устав партии. Программа состояла из двух частей.

Программа-минимумпровозглашала целью решение задач буржуазно-демократической революции: свержение самодержавия и установление демократической республики; всеобщее избира­тельное право и демократические свободы; широкое местное са­моуправление, равноправие наций и их право на самоопределение;

возвращение крестьянам «отрезков» (земель, отрезанных от их на­делов в 1861 г.); отмена выкупных и оброчных платежей за землю и возвращение ранее выплаченных выкупных сумм; 8-часовой ра­бочий день; отмена штрафов и сверхурочных работ. Программа-максимумставила целью осуществление пролетарской револю­ции и установление диктатуры пролетариата как главного условия для социалистического переустройства общества.

При обсуждении программных и особенно уставных вопросов съезд стал ареной острейшей полемики между двумя течениями в российском марксизме — радикальным и реформаторским, пред­ставленными В.И. Ульяновым (Лениным) (1870—1924) и Ю.0. Цедербаумом (Мартовым) (1873—1923).

Во время выборов в руководящие органы партии победила по­зиция Ленина. Его сторонники, радикальные социал-демократы, получили большинство, и за ними закрепилось название «больше­вики». Их товарищи по партии, сторонники Мартова, получили наименование «меньшевики». Ленин и его единомышленники отстаивали идею партии «нового типа» — замкнутой, законспири­рованной организации с железной дисциплиной по формуле: мень­шинство подчиняется большинству. Меньшевики, ориентировав­шиеся на опыт западноевропейской демократии, настаивали на более мягком варианте организации. По их мнению, партия долж­на быть открыта для всех слоев населения, в ней могут уживаться Различные взгляды и точки зрения.

С началом революционных событий активизировались оба те­чения российской социал-демократии. Большевики считали, что, хотя революция носит буржуазно-демократический характер, ее гегемоном и движущей силой является не буржуазия (как в Западной Европе), а пролетариат, союзником которого выступает крестьянство. Буржуазия рассматривалась в качестве контрреволю­ционной силы. Отвергая идею буржуазного реформирования об­щества, они выступали за революционный слом традиционных институтов власти в ходе вооруженного восстания с установлением диктатуры пролетариата. Меньшевики считали, что в революции, буржуазной по своему характеру, роль гегемона должна принадле­жать либеральной буржуазии, которая затем возглавит реформы; ее союзником будет пролетариат. Крестьянство, с их точки зрения, представляло реакционную силу, пережиток феодализма.

РСДРП была по своему составу партией пролетарско-интеллигентской, многонациональной. В 1907 г. большевистское крыло насчитывало около 46 тыс. человек, меньшевики — более 100 тыс. человек.

В 1901—1902 гг. в основном завершилось объединение неонароднических революционных организаций, действовавших как в Рос­сии, так и за границей, в единую партию социалистов-революционеров (эсеры).На I съезде эсеров в конце 1905 — начале 1906 г. были приняты Программа и Устав. Главным теоретиком и бессменным лидером партии был В.М. Чернов (1873—1952). Партия социалистов-революционеров была наиболее многочисленной и самой влиятельной немарксистской социалистической партией.

В программе эсеров главной целью провозглашалась подготов­ка народа к социальной революции, в которой были заинтересо­ваны все слои населения, живущие собственным трудом, т.е. «рабочий класс», к которому они относили и пролетариат, и крес­тьянство, и интеллигенцию. Русскую буржуазию, так же как и со­циал-демократов (большевиков), они рассматривали как реакци­онную силу. Политическая и социальная части программы имели много общего с программой социал-демократов. Эсеры выступали за свержение самодержавия и созыв (на основе всеобщих выборов) Учредительного собрания, которое должно было провозгласить «народовластие». Они были уверены, что большинство населения выскажется за демократическую республику. По национальному вопросу эсеровская программа (единственная в России) выступала за федеративные отношения, наделяя национальности безусловным правом на самоопределение. Центральное место в программе за­нимал аграрный вопрос. ПСР провозгласила требование «социали­зации земли», т.е. уничтожения частной собственности на землю и передачи ее в пользование крестьянским общинам на основах трудовой или потребительской нормы (по количеству рабочих рук в семье или едоков).

Среди тактических средств борьбы эсеры считали важнейшим индивидуальный политический террор, посредством которого, по их мнению, революционизировались массы и нагонялся страх на правительство. Для подготовки и осуществления террористических актов в 1901 г. была создана специальная группа — «Боевая организация» во главе с Г. Гершуни. В 1903 г. была совершена серия поку­шений на высших сановников правительства: были убиты два министра внутренних дел Д.С. Сипягин и В.К. Плеве, московский генерал-губернатор великий князь Сергей Александрович (дядя царя). В мае 1903 г. «Боевую организацию» возглавил тайный агент полиции Е. Азеф. За 1905—1907 гг. эсеры провели более 200 террористических акций. В то же время эсеры стремились работать в массах, вести литературно-издательскую деятельность, агитацию и пропаганду Численность ПСР на начало 1907 г. составила более 65 тыс. человек. Поскольку среди рядовых эсеров значительную часть составляли выходцы из крестьян (более 45 %), эсеров называли крестьянской партией.

В 1905—1907 гг. эсеры поддержали курс на вооруженное восста­ние против самодержавия: произошло их сближение с большеви­ками. В советской историографии это сближение получило назва­ние большевистской тактики «левого блока». В начале 1907 г. между ними было заключено соглашение о совместной тактике по выбо­рам во II Государственную думу. Это был единственный случай участия эсеров в выборах, так как, стремясь к вооруженному свер­жению самодержавия, они считали невозможной парламентскую деятельность.

К революционному лагерю принадлежали и многочисленные анархистские организации. Анархизмпроповедовал ничем не ог­раниченную свободу личности, уничтожение частной собственно­сти, эксплуатации, государства в любых формах. Наиболее извест­ными были анархистские организации«Бунтарь», «Черное знамя», «Хлеб и воля».В декабре 1904 г. при участии основателя движения П.А. Кропоткина (1842—1921) была сделана попытка создать общую программу. Главной целью объявлялась «социальная револю­ция, т.е. полное уничтожение капитализма и государства и замена их анархическим коммунизмом». Последователи Кропоткина анар­хисты-коммунисты (хлебовольцы) первоочередной задачей побе­дившей революции считали экспроприацию всего, что служит экс­плуатации: земли, орудий производства и средств потребления. В аграрном вопросе они выступали за передачу всей земли тем, кто ее сам обрабатывает, но не в личное владение, а общине. По модели анархо-коммунизма будущее общество — это союз или федера­ция вольных общин (коммун), объединенных свободным догово­ром, где личность, избавленная от государственных оков, получит неограниченные возможности для развития.

В практической деятельности сторонники анархии отдавали предпочтение террору и экспроприации, не исключая и агитаци­онно-пропагандистские мероприятия, участие в забастовках, во­оруженном сопротивлении полиции.

Партии либеральной ориентациипровозгласили привержен­ность таким основным либеральным ценностям, как демократиче­ские права и свободы личности; конституционное, правовое госу­дарство; рыночная экономика с безраздельным господством частной собственности и свободой предпринимательства. Среди партий либерального направления ведущими былиКонституцион­но-демократическая партияи«Союз 17 октября».Обе партии при­знавали только один метод модернизации России — ее реформи­рование «сверху».

Конституционно-демократическая партия (кадетов)организа­ционно оформилась в период высшего подъема революции 1905-1907 гг. на основе двух либеральных организаций —«Союза осво­бождения»и«Союза земцев-конституционалистов»и заняла прочные позиции на левом фланге российского либерализма. Ее учредительный съезд состоялся в октябре 1905 г. в Москве. Лиде­ром кадетской партии, ее главным теоретиком и стратегом был ученый-историк П.Н. Милюков (1859—1943).

Считая капитализм оптимальным вариантом общественного прогресса, кадеты с наибольшей полнотой и последовательностью отразили в ней тенденции капиталистического развития страны на обозримую историческую перспективу. Основные положения про­граммы сводились к установлению конституционно-монархичес­кого строя с разделением законодательной, исполнительной и су­дебной властей; созданию ответственного перед Государственной думой правительства; коренной реформе местного самоуправления, суда. Кадеты выступали за введение в России всеобщего избира­тельного права, соблюдение всех политических прав и свобод лич­ности, отмену сословных привилегий, признание права рабочих на стачки и 8-часовой рабочий день.

Не признавая права наций на политическое самоопределение. кадеты ограничивались требованием культурно-национального са­моопределения, что означало в их понимании использование наци­ональных языков в образовании, книгоиздании, судопроизводстве.

Кадеты выступали за введение всеобщего бесплатного и обяза­тельного обучения в начальной школе; уничтожение всех ограни­чений при поступлении в школу, связанных с полом, националь­ностью и вероисповеданием, автономию университетов, свободу преподавания в высшей школе, свободную организацию студенче­ства; устройство органами местного самоуправления общеобразо­вательных учреждений для взрослых, народных библиотек; разви­тие профессионального образования.

Основным методом осуществления своей программы кадеты выбрали тактику давления на правительство через легальные сред­ства и прежде всего через Государственную думу. Основной соци­альной базой кадетской партии стала интеллигенция (90% ее со­става) — городская и земская.

В годы первой российской революции влияние партии кадетов было значительным. Они не настаивали на железной партийной дисциплине. В 1905—1906 гг. численность партии, по разным ис­точникам, составляла от 50 до 100 тыс. человек.

«Союз 17 октября» (октябристы)представлял собой консерва­тивное крыло либерального движения. Организационно Союз на­чал оформляться в ноябре 1905 г. из умеренной части земского оппозиционного движения после издания Манифеста 17 октября 1905 г. I съезд партии состоялся в Москве в феврале 1906 г. Ее признанным лидером стал А.И. Гучков (1862—1936). Государствен­ное устройство Российской империи им виделось в наследствен­ной конституционной монархии с Государственной думой. В реше­нии национального вопроса октябристы не смогли выйти за пределы узконационалистической, великодержавной точки зрения и исходили из необходимости сохранения «единства и нераздель­ности Российского государства», «его исторически сложившегося унитарного характера». Исключение было сделано только для Фин­ляндии: за ней признавалось право на автономное государственное устройство. За другими народами октябристы не признавали даже права культурной автономии, хотя выступали за улучшение быта и культуры народов России. Требования партии в области граждан­ских прав содержали традиционный для либеральной партии перечень положений, включавший свободу слова, собраний, совести, неприкосновенность личности и жилища; торговли, приобретения собственности и свободы распоряжения ею.

Экономическая часть программы октябристов была более уме­ренной, чем у кадетов. Так, они отстаивали частную собственность как основу экономики, оговаривая частичное отчуждение поме­щичьей земли как самый крайний случай, при этом с обязательным вознаграждением владельцев. В рабочем вопросе партия вы­ступала за сокращение рабочего дня, страховое законодательство, повышение культурно-образовательного уровня и улучшение бы­товых условий жизни рабочих, но за ограничение права рабочих на стачки. В целом программа «Союза 17 октября» отражала интересы крупной торгово-промышленной и финансовой буржуазии, капи­тализированных помещиков и выступала за эволюционный путь развития, сочетавший экономическую модернизацию с умеренны­ми политическими реформами. Это объяснялось социальным со­ставом партии. В нее вошли верхи московской буржуазии, поме­щики, сумевшие перевести свои хозяйства на капиталистические рельсы, высокооплачиваемые торгово-промышленные служащие, чиновники, отставные военные. Численность партии в 1906 г. со­ставила 50—60 тыс. человек.

Монархическо-традиционалистский лагерь в событиях 1905— 1907 гг. поддерживали правые партии и организации, выступавшие за восстановление и укрепление «исконных русских начал». Они объявили себя защитниками самодержавия от революционных посягательств и провозгласили классические имперские лозунги: «За веру, царя и Отечество!», «Православие, Самодержавие и На­родность!», «Россия для русских!». Обобщенное название партии консервативно-охранительного направления — черносотен­цы.Черносотенцы предпочитали именовать себя «истинно русски­ми», «патриотами», «монархистами».

Самой крупной из черносотенных партий был «Союз русского народа»,созданный в ноябре 1905 г. в Петербурге. К весне 1907 г. Союз выдвинулся на первые роли в черносотенном движении. К концу 1907 г. общая численность черносотенцев достигала при­мерно 410 тыс. человек. Среди многочисленных лидеров монархи­ческого движения наибольшей известностью пользовался один из учредителей «Союза русского народа» В.М. Пуришкевич (1870— 1920).

Значительная часть руководителей черной сотни принадлежала к интеллигенции. Это были преподаватели, врачи, юристы, инже­неры. Председателем Главного совета «Союза русского народа» был детский врач, доктор медицины А.И. Дубровин.

В уставе «Союза русского народа» было подчеркнуто, что члена­ми Союза могли быть «только природные русские люди обоего пола, всех сословий и достояний», т.е. Союз провозгласил себя неклассовой, русской национальной организацией. В программе был выражен социальный идеал партии — патриархальная сослов­ная Россия во главе с самодержавным монархом. Православие признавалось основой всей русской жизни и являлось государст­венной религией. Самодержавие рассматривалось незыблемым, а царь как высшая правда, закон и сила.

В программе по национальному вопросу содержался пункт о единстве и неделимости России: ни о какой автономии не могло быть и речи. Провозглашалось, что «русская народность, как соби­рательница земли Русской и устроительница Русского государства, есть народность державная, господствующая и первенствующая». Главным стержнем черносотенной идеологии был антисемитизм.

По социальному составу «Союз русского народа» был довольно пестрым. В руководстве преобладали представители интеллиген­ции, дворян-землевладельцев, духовенства. Среди рядовых членов было немало крестьян, рабочих, городских мещан: мелких лавоч­ников, торговцев.

В борьбе с революционным движением черносотенцы исполь­зовали как легальные, так и нелегальные методы. Идеологическая установка черносотенцев была на редкость простой: все беды Рос­сии происходят от революционеров-интеллигентов и инородцев, стремящихся развалить империю. Они создавали боевые дружины для защиты порядка и законности, которые стали затем организа­торами погромов и индивидуального террора.

Правые националисты, как правило, не принимали Манифест 17 октября. Черносотенцы относились отрицательно к рыночно-капиталистической модернизации, видя в ней измену «особому пути» российской истории, выступали против Государственной думы, предлагая вместо нее законосовещательный орган в лице Земского собора из представителей «истинно» русских людей.

Думская монархия

В дни московского вооруженного восстания был издан указ о выборах в Государственную думу. Она избиралась на 5 лет. Все население страны делилось на четыре избирательные курии: землевладельческую, городскую, крестьянскую и рабочую. Выборы не были всеобщими: избирательных прав лишались женщины, воен­нослужащие, рабочие мелких предприятий, молодежь до 25 лет, некоторые национальные меньшинства. Выборы не были равны­ми; нормы представительства устанавливались по ясно выраженным классовым признакам: один голос помещика приравнивался к 3 голосам буржуа, 15 голосам крестьян и 45 голосам рабочих. Вы­боры были не прямые: для крестьян — четырехстепенные, для рабочих — трехстепенные, для буржуазии и дворян — двухстепенные. При всех этих условиях большинство в Думе должно было остаться за представителями крестьянства: оно избирало 42% депутатов (по­мещики — 32%, горожане — 22, а рабочие — 3%). Это был созна­тельный шаг правительства: с одной стороны, оно тешило себя надеждой на традиционную крестьянскую веру в «доброго царя», а с другой — пыталось таким образом отвлечь крестьян от революции.

В феврале-марте 1906 г. структура власти в России была уточне­на, что предоставляло самодержавию способ сосуществования с Думой. Стремясь ограничить права Думы, император реорганизо­вал Государственный совет, превратив его во вторую палату, также наделив его законодательными правами: для представления зако­нопроекта царю требовалось его утверждение как Думой, так и Государственным советом. Государственный совет состоял из пред­ставителей, ежегодно назначавшихся царем, и выборных членов (преимущественно от крупных землевладельцев), а также по не­скольку представителей от православного духовенства, торгово-промышленной буржуазии, Академии наук и университетов. Им­ператор сохранил всю полноту власти по управлению страной: правительство было ответственным только перед ним; он назначал и увольнял министров, руководил внешней политикой (объявлял войну и заключал мир), армией и флотом; в перерывах между сес­сиями Думы имел право издавать законы и распускать Думу до истечения срока ее полномочий.

В апреле были приняты «Основные государственные законы Российской империи». Они в совокупности означали, что Российская империя перестала быть классической самодержавной монар­хией, каковой она была на рубеже веков. Появление в России пер­вого парламента — Думы, несмотря на значительные ограничения в ее деятельности, было огромным шагом вперед в превращении абсолютной монархии в монархию ограниченную, конституцион­ную. Но дальнейшие события показали, что классической консти­туционной монархией страна не стала.

В феврале-марте 1906 г. состоялись выборы в I Государственную думу. Свою работу она начала 27 апреля. На торжественном откры­тии присутствовал Николай II. Из политических партий победу одержали кадеты, получившие 34% общего числа депутатских мест (153 из 448). Беспартийные крестьянские депутаты, объединивши­еся в Думе во фракцию так называемых трудовиков,составили относительное большинство — 107 депутатов. Крайне левые, рево­люционно-социалистические партии (большевики и эсеры) бойкотировали выборы, надеясь на новую революционную волну. Тактика бойкота, принятая в обстановке спада революции, была в этих условиях малоэффективна. Таким образом, в 1 Думе кадеты пред­ставляли самую левую оппозиционную силу. Октябристы получи­ли лишь 13 мандатов. Правые партии — ни одного. Первым председателем Думы был избран кадет, профессор римского права С.А. Муромцев. Большинство комиссий Думы также возглавили кадеты.

Центральное место в думской деятельности занял аграрный вопрос. Оказалось, что надежды правительства на крестьянских депутатов не оправдались: беспартийные трудовики оказались ле­вее кадетов. Крестьяне, не получив помещичьей земли от царя, пришли в Думу с идеей передела земли и ради этого были готовы поддержать любые политические силы, обещавшие немедленное отчуждение частновладельческих земель. Общим настроением дум­цев было противостояние правительству. Но власть не была едина. Так, С.Ю. Витте допускал отчуждение части помещичьих земель за выкуп в пользу крестьян, что в принципе не нарушало право част­ной собственности, но большинство министров были решительно против: I Дума уже имела дело с новым Советом министров во главе с И.Л. Горемыкиным. Правительство Горемыкина фактичес­ки игнорировало Думу, что еще более усиливало радикализм депу­татов.

Фракция трудовиков в своем законопроекте потребовала создать «общенародный земельный фонд» из казенных, удельных и част­новладельческих земель с последующим их распределением по тру­довой норме между земледельческим населением. Часть трудови­ков предлагала еще более радикальную программу: немедленное и полное уничтожение частной собственности на землю и провоз­глашение ее (вместе с недрами и водами) общей собственностью всего населения России. Правительство отказалось обсуждать во­прос о земельном переделе. Несмотря на шедшие в это время переговоры с кадетскими и октябристскими лидерами об их вступ­лении в состав кабинета, правительство обвинило думцев в «раз­жигании смуты» и царским указом от 9 июля 1906 г. распустило Думу. Таким образом, I Государственная дума просуществовала всего 72 дня.

Правительство опасалось, что роспуск Думы приведет к волне­ниям, но этого не произошло. 178 депутатов, уехавших в Выборг, выразили свое несогласие с роспуском Думы и приняли Выборг-ское воззвание, в котором призвали народ к кампании граждан­ского неповиновения: неуплате налогов, отказу от призыва на во­енную службу и другим акциям. Выборгское воззвание не произвело большого эффекта, но правительство Горемыкина было вынуждено уйти в отставку. Новым председателем Совета министров (с сохранением поста министра внутренних дел) был назначен довольно молодой и энергичный П.А. Столыпин (1862—1911).

Его деятельность началась в условиях обострения революцион­ных событий в стране летом 1906 г. Он опубликовал правительст­венную программу реформ, в которой определялись две основные задачи:

1) успокоить страну путем чрезвычайных мер и даже объявле­ния в некоторых районах империи военного положения с введени­ем военно-полевых судов;

2) немедленно, не дожидаясь созыва II Думы, начать проведе­ние аграрной реформы. Одновременно было объявлено о намерении правительства подготовить законопроекты по превращению России в правовое государство с их последующим обсуждением в новой Думе: о свободе вероисповедания, гражданском равнопра­вии, реформах местного самоуправления и высшей и средней шко­лы, введении всеобщего начального обучения и улучшении мате­риального положения народных учителей, полицейской реформе и др.

В феврале 1907 г. открылась II Государственная дума. В целом по своему составу II Государственная дума оказалась еще более левой, чем предыдущая, так как, отказавшись от тактики бойкота, в выборах приняли участие и революционные партии — социал-демократы и эсеры. Кадеты потеряли большинство и уже не были в Думе господствующей силой. Больше всего голосов получили трудовики. Отказавшись от блока с кадетами, на который пошли меньшевики, большевики проводили тактику левого блока с тру­довиками, эсерами, энесами: левое крыло Думы усилилось. Также усилилось и правое крыло: в Думе появились правые националис­ты. Хотя они были в значительном меньшинстве, но оказались очень активны на думской трибуне. Председателем II Государст­венной думы стал правый кадет Ф.А. Головин.

Правительство предложило на рассмотрение Думы законопро­екты о неприкосновенности личности, свободе вероисповедания. упразднении земских начальников, расширении прав земских ор­ганов самоуправления — все то, о чем в предреволюционный пе­риод либералы могли только мечтать. Но в центре внимания Думы по-прежнему стоял аграрный вопрос. Дума отказалась обсуждать, а тем более утверждать указ от 9 ноября 1906 г. о разрушении общи­ны, хотя правительство уже активно проводило его в жизнь. Зна­чительное число крестьянских депутатов требовали национализа­ции всей земли и передачи ее крестьянам. В такой обстановке провести через Думу столыпинский закон было для правительства немыслимо. Учитывая, что революционная активность уже ослабе­ла, в правительстве созрело решение распустить II Государственную думу и созвать с помощью изменения закона о выборах но­вую, более покорную. Повод для роспуска Думы нашелся. Обвинив депутатов социал-демократов в подготовке военного заговора про­тив существующего государственного строя, Столыпин потребовал лишения их депутатской неприкосновенности. Дума ответила об­разованием специальной комиссии для разбора дела. Не дожида­ясь итогов ее работы, 3 июня 1907 г. был обнародован царский Манифест о роспуске II Государственной думы и изменении Поло­жения о выборах. II Государственная дума проработала 102 дня. Это событие вошло в историю под названием «третьеиюньского государственного переворота», положившего конец революции 1905—1907 гг. Дело в том, что это Положение противоречило ос­новным законам империи, так как изменить избирательный закон можно было только с согласия Думы. Роспуск II Государственной думы сопровождался арестом депутатов социал-демократов: одни из них попали на каторгу, другие — в ссылку. Первая российская революция закончилась. Россия вступила в новую полосу своей истории.

Оценивая первый опыт работы российского парламента, необ­ходимо отметить, что открытый и гласный порядок обсуждения и принятия законов, контроль, хотя и усеченный, за государствен­ными финансами и действиями правительства, звучащие в Думе критические речи в адрес властей — все это способствовало поли­тическому просвещению народа, активизации его общественной деятельности, развитию демократических традиций решения важ­нейших государственных вопросов. Дума была центром легальной политической борьбы. Именно в свете думской тактики выявля­лись ошибки и заблуждения партий, являвшиеся следствием слож­нейшей обстановки, противоречивости экономического развития страны и расстановки социально-политических сил.

ЛЕКЦИЯ XVII

РОССИЯ МЕЖДУ ДВУМЯ РЕВОЛЮЦИЯМИ

Аграрный вопрос в России. Крестьянское и помещичье землевладение. Аграрные программы политических партий. Аграрная реформа П.А. Столыпина. Промышленность России накануне мировой войны. Проблема многоукладности российской экономики. Государство и общество в России. Россия в первой мировой войне

После первой революции в России произошли серьезные экономические, социальные и политические перемены. Продолжался аграрный кризис. Попытка разрешить его была предпринята с помощью реформ, связанных с именем П.А. Столыпина. Точки зре­ния историков на то, насколько сильно был развит капитализм в русской деревне, что представляло собой в экономическом, соци­альном и культурном отношении русское крестьянство, основатель­но расходятся. Много разногласий вызывают и оценки столыпинской аграрной реформы. В советской исторической науке преобла­дала тенденция определять эту реформу как последнюю попытку спасти помещичье землевладение и саму монархию путем разру­шения сельской общины и создания слоя крестьян-богатеев. В настоящее время громче звучат голоса безусловных сторонников П.А. Столыпина, видевших в его реформах единственное средство спасения России.

Промышленность России начала XX в. изучалась историками в основном с точки зрения выявления в стране социально-экономи­ческих предпосылок Великой Октябрьской социалистической революции. При этом до середины 1950-х годов господствовали представления М.Н. Покровского и его учеников о низком уровне развития капитализма в России.

Затем выявилась другая крайность — стремление доказать, что дореволюционная Россия быстро догоняла ведущие страны Запада по индустриальному развитию, а по уровню монополизации даже опережала некоторые передовые капиталистические страны (Францию и Англию, например).

Аграрный вопрос в России. Крестьянское и помещичье землевладение

Около 80% населения России жило в деревне и так или иначе было связано с сельским хозяйством, и, конечно же, интересы этой основной массы населения и ее положение имели решающее зна­чение для определения путей дальнейшего развития страны.

В деревне же главным был вопрос о земле. При этом очень часто ограничиваются указанием на неравномерное распределение земли между крестьянством и помещиками и острую нехватку зем­ли у крестьян, вызванную сохранением помещичьего землевладения, о чем много говорили крестьянские депутаты в Государствен­ной думе.

В 45 губерниях европейской части России только 21% владельцев имений вели собственное хозяйство, 47% сдавали землю в арен­ду, 32% вели хозяйство смешанным способом.

Кроме того, крестьянская надельная земля была обложена вся­ческими платежами, ее нельзя было свободно продавать и поку­пать, цены на землю и арендные платежи были очень высокими. К 1906 г. крестьяне выплатили 2,5 млрд. руб. выкупных платежей, с начала 1860-х годов до 1910 г. затратили 2 млрд. руб. на покупку частновладельческих земель. В конце XIX — начале XX вв. за аренду у помещиков примерно 20 млн. десятин земли у крестьян уходи­ло ежегодно около 150 млн. руб., а в период столыпинской аграрной реформы — не менее 250 млн. руб. Ограничения купли-продажи надельной земли, невыгодность ее покупки из-за обремененности платежами препятствовали переходу земли в руки наиболее предприимчивых крестьян — зарождавшихся фермеров.

Конечно же, и среди помещиков, и среди крестьян (особенно на Северном Кавказе, в Новороссии, Поволжье и Сибири) были хозяева, которые вели дело предпринимательским способом. Но их было мало, они были связаны в своей деятельности крепостни­ческими пережитками. И обратим особое внимание — очаги крес­тьянского аграрного предпринимательства были расположены на окраинах Российской империи, а вблизи политических центров зрело недовольство «голодных и холодных» крестьян.

Крестьянская община, существовавшая и в начале XX в., помо­гала крестьянам выстоять в борьбе с природными катаклизмами; налоговым гнетом государства и с помещиками, но препятствовала наиболее полному проявлению сил и предприимчивости людей энергичных и хозяйственных.

Сохранение помещичьего и надельного землевладения, огром­ные трудности для развития аграрного капитализма приводили к сохранению отсталых способов земледелия, консервации устаревших социальных структур в деревне и, как следствие, низкой эф­фективности сельского хозяйства России. Так, например, выглядят сравнительные цифры урожайности хлебов в России с ее западными соседями за пять предвоенных лет — 1908—1913 гг. (средние с одной десятины): Германия — 140 пудов, Англия — 150, Голлан­дия — 162, Бельгия — 165, Дания — 195, Россия — 45 пудов.

В стране, где четверо кормили одного, случались периодичес­кие неурожаи и голод, последний — в 1911 г., когда бедствие охва­тило 20 губерний европейской части России и в продовольствен­ной помощи, по официальным данным, нуждались 20 млн. человек.

Россия в то время вывозила хлеб (9—14 млн. т в 1909—1913 гг.) и по потреблению хлеба городским населением накануне мировой войны не уступала США. Но, принимая во внимание соотношение сельского и городского населения в России, иначе быть не могло. Чрезвычайно важен также еще один момент. В России основная масса крестьян продавала хлеб не потому, что он был лишний, и не для того, чтобы получить прибыль и вложить ее в развитие произ­водства, а для получения денег на уплату различных платежей и покупку минимума потребительских товаров. И вследствие узости внутреннего рынка и необходимости для крестьянина продать как можно быстрее хлеб в России был очень дешев и поэтому конку­рентоспособен на внешнем рынке, но мало пригоден для ведения рентабельного предпринимательского хозяйства при малых объе­мах производства (как это было в Сибири в начале XX в.). Если же крестьяне были бы освобождены от крепостнических платежей и чрезмерных налогов, то они сократили бы продажу хлеба и увели­чили собственное потребление.

Таким образом, крестьянское общинное полунатуральное хозяй­ство в начале XX в. переживало глубочайший внутренний кризис, который невозможно было разрешить при его сохранении в преж­нем виде. И в это время большинство крестьян пахали землю при­митивными плугами или сохами, сеяли, разбрасывая семена рука­ми, убирали хлеб серпами и косами. При таком уровне агротехники прирост объема сельскохозяйственного производства возможен только за счет расширения посевных площадей. Но ко второй по­ловине XIX в. возможности расширения пределов Российской империи и освоения новых земель при том уровне энерговоору­женности земледелия были практически исчерпаны, а население за период с 1861 г. до 1912 г. выросло примерно вдвое. Излишек земель на окраинах России был не столь большим, как казалось. Дело в том, что в природно-климатических условиях России (длин­ная зима, короткий летний рабочий сезон) затраты на ведение земледельческого хозяйства — количество рабочего скота, капиталь­ные постройки, запасы на зиму — гораздо больше, чем в Европе. Следовательно, размеры земельных владений должны быть боль­ше, особенно при товарном характере производства. Такие хозяйства и преобладали на окраинах страны — в степной полосе, в Поволжье и Сибири. Приток переселенцев лишал старожилов возможности расширения своих хозяйств и ставил под угрозу тако­го же аграрного кризиса, как в историческом центре России. Там же, а это преимущественно бывшая крепостная деревня, давно не было свободных земель, а население росло, и это приводило к дроблению наделов, распашке лугов и пастбищ и вытекающему из этого кризису скотоводства. Более половины крестьянских хо­зяйств европейской части России накануне первой мировой войны имели одну лошадь или были вовсе безлошадными. Сокращалось и поголовье крупного рогатого и мелкого скота в расчете на одно хозяйство.

На крестьянском хозяйстве основывался весь старый полуфео­дальный социально-экономический уклад, и его кризис приводил к кризису всего российского общества. Вот почему аграрный кри­зис, проблемы крестьянского хозяйства привлекали к себе столь большое внимание и политических партий и государства.

Аграрные программы политических партии

Характер предложений решения аграрного вопроса политичес­кими партиями зависел как от интересов социальных слоев, кото­рые эти партии представляли, так и от их взглядов на будущее России.

Крайне правые и черносотенные партии и группы вообще не хотели что-либо менять в политическом, социальном и экономи­ческом строе России. Они не видели и не хотели видеть тех изме­нений в стране, которые уже произошли. Их идеалом была ничем не ограниченная абсолютная монархия с патриархальным кресть­янским хозяйством, неизменностью помещичьего землевладения и казенной промышленностью как основами этой монархии. Эти взгляды были вполне по душе Николаю II. Необходимо отметить антикапиталистическую, антирыночную направленность взглядов крайне правых, которым не нравилось развитие частной промыш­ленности, возникновение частных монополий в промышленности и крестьянской частной собственности на землю, которые они счи­тали (и вполне справедливо) угрозой для их идеала — царского самодержавия. Поэтому крайне правые выступали даже против ре­форм П.А. Столыпина.

Варианты решения земельного вопроса с помощью распростра­нения и укрупнения частной собственности крестьян на землю и ликвидации общинной формы землепользования выдвигали «Союз 17 октября» и партия кадетов. Октябристы были единственной политической силой, целиком и полностью поддерживавшей П.А. Столыпина в его реформах. Кадеты были сторонниками част­ной собственности на землю, ее укрепления и защиты, но поме­щичью и крестьянскую надельную формы землевладения, феодаль­ные по происхождению и характеру, они рассматривали как формы частной собственности. Поэтому кадеты выступали за неприкос­новенность дворянских имений, что не нравилось крестьянам, и в то же время, чтобы хоть немного успокоить крестьян, кадеты счи­тали возможным частичное отчуждение помещичьих земель (осо­бенно тех, которые были в аренде у крестьян) и передачу их крес­тьянам за «умеренную цену». Это уже не нравилось ни помещикам, ни крестьянам, которые хотели получить всю землю помещиков, и бесплатно.

Эсеры все еще продолжали верить если не в социалистические инстинкты русского мужика, то в возможность через крестьянскую общину прийти к социализму, минуя капитализм. По этой причи­не они выступали против частной собственности на землю и раз­рушения общины (и поэтому были бескомпромиссными против­никами П.А. Столыпина и его аграрной реформы). Они предлагали проведение социализации земли, что означало ликвидацию част­ной собственности на нее и переход к общественному владению и распоряжению землей демократическими общинами и союзами общин на началах уравнительного землепользования, запрет куп­ли-продажи. Главным эсеровским лозунгом было требование предоставления земли только тем, кто ее обрабатывает. Как подго­товка к общинному социализму выдвигалась идея развития кооперации среди крестьян. Предлагались также конфискация монас­тырских и удельных земель, использование государственных земель для наделения крестьян.

Аграрная программа эсеров на деле обрекала крестьян на про­должение нищей, полуголодной жизни. Даже раздел между кресть­янами всех помещичьих и государственных земель при сохранении характера крестьянского хозяйства и низкого уровня агротехники (что было неизбежно при небольших размерах владений) мог дать в лучшем случае временную передышку. А потом, по мере роста населения, все проблемы вновь обострились бы. Сохранение гос­подства в сельском производстве мелкого крестьянского полунату­рального хозяйства сдерживающим образом влияло бы и на развитие промышленности, замедляло, а при полной реализации эсе­ровских замыслов — могло и остановить индустриальную модернизацию России. В этом отношении последствия реализации аг­рарных идей крайне правых и крайне левых (эсеров) были бы одинаковыми. И это не случайно, так как и те и другие исходили из представлений об особом характере России, ее особом пути, только правые ничего не хотели менять, а эсеры желали убрать верхушку, а жизнь народа оставить прежней.

До революции 1905—1907 гг. социал-демократы мало внимания уделяли крестьянскому вопросу. В первой программе РСДРП были только положения о возвращении крестьянам отрезков и отмене выкупных платежей. Причина в том, что социал-демократы исхо­дили из марксистских идей о разложении и исчезновении кресть­янства в процессе развития капитализма. Активное участие кресть­ян в революции подтолкнуло социал-демократов к разработке аграрной программы для привлечения на свою сторону крестьян­ства. При этом они все же исходили из идеи о необходимости со­здания условий для капиталистического развития деревни. Мень­шевики выступали за отчуждение помещичьей земли и передачу ее в распоряжение местных органов управления, которые предостав­ляли бы ее наиболее достойным крестьянам на определенных ус­ловиях (программа муниципализации земли). Группа разделистов предлагала просто разделить землю между крестьянами, считая, что остановить процесс разложения крестьянства, создания товарных хозяйств и обеднения, пролетаризации основной массы все равно невозможно. Кстати, результат оказался бы таким же: при осуще­ствлении эсеровской программы социализации земли вместо об­щинного социализма в любом случае получился бы аграрный ка­питализм, только более долгим и трудным путем.

Целям развития аграрного капитализма в России были подчи­нены и идеи В.И. Ленина, высказанные им в работе «Аграрная программа социал-демократии в первой русской революции», на­писанной в 1907 г., но опубликованной только в 1917 г.

В.И. Ленин писал, что основой раздела земли должна быть на­ционализация земли, понимаемая им как полная ликвидация всех старых феодальных форм землевладения, как помещичьего, так и крестьянского надельного, с полной свободой хозяйства на земле фермеров,

Одно замечание к ленинскому утверждению. Исчезновение па­триархального крестьянства как социального слоя не означает во­все разорение и нищету всех крестьян, они вполне благополучно могли жить в качестве наемных рабочих, и чем больше процветало

бы фермерство и с его помощью городская промышленность, тем лучше жил бы и бывший крестьянин, ставший рабочим.

Аграрная реформа П.А. Столыпина

Противоречия оценок П.А. Столыпина и его аграрной реформы крайне велики. Многие полагают, что если бы Столыпину не по­мешали, то эта реформа привела бы сельское хозяйство России к процветанию. Так ли это, и что помешало осуществлению столы­пинских аграрных преобразований — война и революция или что-то другое, что явилось в конечном счете одной из главных пружин событий 1917 г. и последующих лет?

П.А. Столыпин полагал, и совершенно справедливо, что про­стой передел всей земли между крестьянами, как они того желали, проблемы не решал. В своей речи в Государственной думе 10 мая 1907 г. он доказывал это так: если разделить между крестьянами всю землю, даже находящуюся под городами, то в Вологодской губернии пришлось бы всего, вместе с имеющимися наделами, по 147 десятин на двор, в Олонецкой — по 185, в Архангельской — по 1309, в 14 губерниях не хватило бы и по 15 десятин на двор, а в Полтавской — всего лишь по 9, в Подольской — по 8 десятин.

Главной причиной тяжелого положения крестьянства было, по мнению П.А. Столыпина, не столько малоземелье, сколько преоб­ладание общинного, уравнительного землепользования. В одной из речей он критиковал этот способ землепользования, указывая на отсутствие стимулов к более производительному труду, к исполь­зованию знаний и умений наиболее способных хозяев.

Считается, что целью Столыпина была расчистка пути аграрно­му капитализму при сохранении помещичьего землевладения с помощью разрушения общины, превращения надельной земли в частную. Но это не совсем так. Точнее, цели у П.А. Столыпина были другие, не о развитии капитализма он думал (для этого, на­оборот, нужна была пролетаризация крестьянства, от которой он предостерегал).

Суть своего понимания реформы П.А. Столыпин выразил в речи 5 декабря 1908 г.: «Личный собственник... властен распоряжаться своей землей, властен закрепить за собой свою землю, властен тре­бовать отвода отдельных участков ее к одному месту; он может прикупить себе земли, может заложить ее в Крестьянском банке, наконец, продать ее. Весь запас его разума, его воли находится в его распоряжении: он в полном смысле слова кузнец своего счастья»'.

' Столыпин П.А. Нам нужна великая Россия. М., 1991.С. 176—177.

П.А. Столыпин надеялся, что, став полным собственником зем­ли, крестьянин будет трудиться с большим усердием, тщательнее заботиться о земле, повышать урожайность и сможет прокормить себя и иметь возможность продавать излишки и без особого расширения своих земельных владений. Образцом для него служили фермеры и хуторяне Прибалтики и Восточной Пруссии. В прибал­тийском имении отца Колноберже он вырос, в Прибалтике начал свою карьеру, много занимался сельским хозяйством и дело знал. Только не учитывал, что природные условия в тех краях отличают­ся от условий в России, и автоматически переносить опыт фермер­ских хозяйств Прибалтики на всю Россию было нельзя.

П.А. Столыпин также полагал, что с помощью мелкой земель­ной собственности можно сохранить крестьянство как сословие, избавить его от угрозы обеднения и пролетаризации, для чего пред­лагал дополнительные меры. В той же речи 5 декабря 1908 г. он говорил: «Ни закон, ни государство не могут гарантировать его (собственника. — Прим. авт.)от известного риска, не могут обес­печить его от возможности утраты собственности, и ни одно госу­дарство не может обещать обывателю такого рода страховку, пога­шающую его самодеятельность»'.

Но государство может и должно, полагал Столыпин, закрепить за крестьянами их надельные земли, полученные после освобожде­ния от крепостного права, которая «не может быть отчуждена лицу иного сословия; надельная земля не может быть заложена иначе, как в Крестьянский банк; она не может быть продана за личные долги; она не может быть завещана иначе, как по обычаю»². В пре­делах одного уезда также нельзя было покупать более 6 указных наделов.

П.А. Столыпин не раз говорил о необходимости сохранения на­дельной формы землевладения как основы сохранения крестьян­ства, но никогда не связывал распространение мелкой личной соб­ственности крестьян на землю с развитием рыночных отношений, торгового земледелия. И это не случайно, потому что торговое зем­леделие, рыночные отношения неизбежно вели к размыванию кре­стьянства как такового, к росту имущественной дифференциации крестьян и утере большинством из них своих наделов и превраще­нию в наемных — сельских и промышленных — работников.

Сохранение крестьянства как сословия в начале XX в. было и невозможно — не было столько земли в России, даже на ее окра­инах, и, главное, это не отвечало коренным интересам России.

' Столыпин П.А. Нам нужна великая Россия. М., 1991. С. 177. ²Там же. С. 177

Повышение производительности труда в сельском хозяйстве, его интенсификация были действительно одними из важнейших за­дач, стоявших перед Россией в начале XX в., но их решение было невозможно без индустриальной модернизации страны в целом, без развития торгового земледелия и скотоводства, а это неминуемо вело к исчезновению патриархального полунатурального крестьянского хозяйства.

Хотел того П. Столыпин или нет, но распространение частной собственности на землю среди крестьян и разрушение общины способствовало развитию аграрного капитализма (хотя и с боль­шими трудностями) и тем самым обрекало основную массу кресть­янства на потерю привычного, патриархального, образа жизни и пролетаризацию. Не случайно проведение столыпинской реформы, выделение зажиточных крестьян на хутора и отруба встретило активное сопротивление большинства общинников.

Поданным И.Д. Ковальченко¹, который опирался на донесения губернаторов, к 1 января 1916г. выделились из общины и укрепили землю в личную собственность 2,5 млн. дворохозяев (27% всех об­щинных дворов), имевших 15,9 млн. десятин (14% всех общинных земель). Из них только 26,6% получили от сельского общества со­гласие на выход, 72,3% вышедших из общины получили разреше­ние от местных властей. Было отмечено много случаев морального и физического террора со стороны общинников по отношению к хуторянам и отрубщикам — недопущение на сельские сходы, ос­корбления, потравы, лишения водопоев, а то и поджоги;

То обстоятельство, что более четверти выделившихся крестьян укрепили за собой только 14% общинных земель, говорит о том, что выходила в основном беднота, не способная создать сильные хозяйства, вопреки надеждам П.Столыпина. В этом отношении интересные данные о мотивах выхода крестьян из общин имеются в исследовании Московского общества сельского хозяйства. В 1909 г. (это пик реформы) укрепили землю в собственность для ее продажи 52,5% опрошенных крестьян, из опасения потерять из­лишки земли при переделе — 27,3% и для успешного ведения хозяйства лишь 18,7%.

В 1905 г. надельное крестьянское землевладение составляло 35,2% (138,8 млн. десятин) всех земельных владений европейской части России, а частные крестьянские земли — 3,3% (13,2 млн. десятин). К 1 января 1915 г. площадь крестьянских частных земель увеличилась на 27,5% и составляла 16,9 млн. десятин. И именно на

' Ковальченко И.Д. Столыпинская аграрная реформа: Мифы и реальность// История СССР. 1992. № 2. С. 60.

гаком узком земельном плацдарме и развертывалась столыпинская аграрная реформа, преобладание надельного общинного землевла­дения над частным крестьянским являлось подавляющим и после нескольких лет реформы. Конечно, среди крестьян-надельщиков были такие, кто хотел бы и мог стать фермером при подходящих условиях, но и среди крестьян-частновладельцев были и кулаки, ведшие хозяйство по-старому, была беднота, и в целом это не ме­няло соотношения сил. Вообще отмечено дальнейшее усреднение крестьянства, снижение доли зажиточных, что свидетельствует об углублении внутреннего кризиса крестьянского хозяйства. В 1888— 1891 гг. безлошадные и однолошадные дворы в европейской части России составляли 55,8% всех дворов, а дворы с четырьмя лошадь­ми и более — 10,7%, в 1912 г. — соответственно 63,8 и 6,4%. Сни­жалась и доля зажиточных крестьян в земледельческом про­изводстве: в 1881-1891 гг. - 38,1%, в 1899-1900 гг. - 32,2, в 1912 г.- 26%.

Все сказанное означает, что борьба крестьян-общинников про­тив зажиточных выделившихся крестьян (кулаков и фермеров) — это не борьба сельского пролетариата и полупролетариата против сельской буржуазии, т.е. борьба за лучшие условия продажи своей рабочей силы или борьба за социализм, а борьба старого патриар­хального крестьянства за сохранение своего образа жизни, старых дорыночных порядков. Анализ крестьянских наказов, подготовлен­ных в 1917 г. к I Всероссийскому съезду крестьянских депутатов, показывает, что главные требования крестьян направлялись про­тив остатков крепостничества и на передел всей земли. Вопросы рыночных отношений, несмотря на их исключительную остроту и злободневность, в наказах, по сути дела, не получили отражения. В этом факте проявился полунатуральный характер основной мас­сы крестьянских хозяйств. И именно эта основная масса патриар­хального крестьянства была главным препятствием на пути столыпинской реформы, ее активное и пассивное сопротивление привело эту реформу к фактическому провалу еще до революции, и, что еще важнее, сама реформа и борьба крестьян с ней накаляли и без того обостренную обстановку в деревне. Обострению обстановки в деревне в это время способствовало и другое важное направление столыпинской реформы — переселения крестьян. После 1905 г. переселились 3,7 млн. человек, возвратились обратно около 1 млн., 700 тыс. частью разбрелись по Сибири, частью погибли, и лишь 2 млн. человек сумели закрепиться на земле. Как правило, пересе­ленцы недружелюбно встречались старожилами, справедливо ви­девшими в них угрозу своему благополучию. Да и на ссуду в 150 руб. на семью трудно было в Сибири создать крепкое хозяйство, затраты на его создание и поддержание здесь были еще больше, чем в европейской части России. Так что и в Сибири преобладали мало­мощные хозяйства. Многие переселенцы превращались в батраков у старожилов. Несладким было и положение вернувшихся кресть­ян — земля, дом, все хозяйство проданы, деньги истрачены. Таким образом, в деревне постепенно накапливался горючий материал, вспыхнувший ярким пламенем в 1917 г.

Промышленность России накануне мировой войны. Проблема многоукладной российской экономики

С большими сложностями было связано и индустриальное раз­витие России. За 1861—1913 гг. Россия во много раз увеличила объем промышленного производства и занимала по этому показателю пятое место в мире. Но промышленно развитых стран в это время было очень мало, а по качественным показателям Россия часто уступала не только передовым государствам.

По такому важному качественному показателю, который наиболее верно отражает процесс перехода общества от аграрного к индустриальному, как степень его урбанизации (доля городского населения). Российская империя находилась на предпоследнем месте наряду с Японской (18%), и лишь на 3% опережая Британ­скую империю (имеется в виду Британия вместе с колониями). Европейская часть Российской империи находилась на последнем месте, имея показатель урбанизации населения в 3—4 раза мень­ше, чем индустриально развитые Великобритания, Германия, Франция и США, даже не достигая среднемирового уровня (23%). Это показывает, что Россия все еще находилась в самом начале пути к полной индустриализации общества, когда подавляющее большинство населения связано в той или иной степени с промы­шленностью, что невозможно без достаточного квалификационно­го и образовательного уровня работников.

О том же свидетельствуют общее число фабрично-заводских рабочих и их доля среди самодеятельного населения. По их числу (2,7 млн. человек, или 6% всех рабочих в мире) Российская импе­рия в 3 раза уступала Германской империи и США, в 2 раза — Британской империи и в 1,5 раза — Франции (Германия, Великобритания и Франция — вместе с заморскими колониями). Если брать европейскую часть России в сравнении с этими странами без колоний, то ситуация такая же, и отставание в начале XX в. не сокращалось. Та же картина наблюдалась в профессионально-классовом составе трудящихся. Около 75% самодеятельного взрослого населе­ния Российской империи и ее центральных частей составляли кре­стьяне. Между тем даже в Австро-Венгрии их доля не превышала 60%, не говоря уже о Великобритании (8,5%). В российской про­мышленности, торговле и на транспорте было занято 15% самоде­ятельного населения, а вместе со сферами услуг, управления, науки и культуры — только 25%. Таким образом, степень индустриализа­ции общества по профессионально-классовой структуре самодея­тельного населения колебалась в пределах 15—25%, т.е. в среднем около 20% (значение, соразмерное с долей городского населения, — 18%). По сравнению с аналогичными показателями Великобритании, Германии, Франции и США Россия в 3—4 раза уступала им по уровню занятости населения в индустриальном секторе народного хозяйства, в 1,5—2 раза уступала таким государствам с развитой промышленной структурой, как Италия и Австро-Венгрия.

По валовому промышленному производству (5,7 млрд. руб., 3,8% общемирового) Российская империя уступала даже Франции, на­ходясь на пятом месте в мире. Несмотря на огромные запасы и растущую добычу, добываемого в России каменного угля не хвата­ло и его ввозили из Англии и Германии (в 1912 г. — 334 млн. пудов угля, или 15% к добытому, и 47 млн. пудов кокса). Нефтедобыча достигла пика в 1901 г. (706 млн. пудов), а затем составляла около 560 млн. пудов. Условное душевое потребление чугуна считается одним из главнейших показателей промышленной мощи страны. В 1912 г. на душу населения чугуна приходилось: в США — 285 кг, в Бельгии — 190, в Германии — 156, во Франции — 106, в Анг­лии— 105 (1911 г.), в Австро-Венгрии — 44 (1911 г.), в России — 28 кг. Цифры показывают, что Россия вышла из пятерки действи­тельно соревнующихся стран. Если производство чугуна на душу населения за 1 год (с 1911 г.) возросло в США на 56 кг, в Бельгии — на 17, в Германии — на 20, то в России — всего лишь на 3 кг. Своего чугуна не хватало, и его ввозили по 36 млн.. пудов ежегодно, экспортируя в то же время десятки миллионов пудов железной руды.

По плотности железнодорожной сети на 100 кв. верст европей­скую часть России превосходили: Великобритания — в 15 раз, Германия — в 10, Франция — в 6,5, Австро-Венгрия — в 6 и США— в 5 раз. Такие качественные российские показатели, как объем промы­шленного производства на человека и годовая выработка одного рабочего, составляли половину среднемировых значений, в 5— 10 раз уступая США, Германии и Великобритании.

Отличительной особенностью российской промышленности была высокая степень вмешательства самодержавного государства в ее развитие, что выразилось, в частности, в наличии казенной промышленности.

Казенная промышленность существовала и в других странах, особенно в период феодализма, но в России она приняла чрезвы­чайно большие размеры: за 1909—1913 гг. она обеспечивала поло­вину обыкновенного дохода в бюджет. Одна из причин возникно­вения и развития казенного хозяйства была традиционной для всех государств: во времена феодализма вооружение армии и флота почти целиком осуществлялось казной. В России казенные заводы в основном принадлежали Морскому и Военному министерствам, а уральские заводы Министерства торговли и промышленности почти полностью работали на военные нужды и на Министерство путей, сообщения.

В зависимости от военных заказов казенные заводы то резко расширяли производство, то сокращали ниже экономически допустимого уровня, но не «прогорали», так как казна оплачивала все расходы, включая зарплату. Но эта невозможность «прогорать» была на самом деле главной причиной вопиющей бесхозяйствен­ности, казнокрадства, технической отсталости казенных заводов, не способных обеспечить потребности армии, особенно в новей­ших вооружениях.

Другими причинами сохранения казенных заводов были чисто политические, антибуржуазные соображения. Царское правитель­ство и крайне правые боялись, что капиталисты могут по своей прихоти остановить выпуск военной продукции или отказаться от военных заказов (чрезвычайно выгодных всегда и везде, за кото­рые во всем мире идет острейшая борьба). На самом деле они по­нимали, что развитие частной промышленности, рост силы буржу­азии подрывают основы самодержавия, разрушают патриархальный хозяйственный уклад жизни и сводят значение старого дворянства к нулю.

Царская бюрократия и крайне правые были напуганы образова­нием в частной промышленности монополий, охвативших и ма­шиностроительные заводы. Сенатор Д.Нейдгарт, ревизовавший частные машиностроительные заводы, обнаружив монополии, в том числе и в производстве военной продукции, расценил это как огромную опасность, вплоть до возможности остаться без военно­го флота.

Помимо невозможности казенной промышленности обанкро­титься ее сохранение оправдывалось тем, что она обуздывала «вол­чьи аппетиты монополий». На самом деле все было иначе. Стоимость строительства военных кораблей в России была в 1 5—2 раза выше, чем за границей. Более того, она была неизвест­на до окончания строительства корабля. Специальных ассигнова­ний на модернизацию заводов не выделялось, а к фактическим затратам начислялась (чисто формально) прибыль в 20—30%, ко­торая предназначалась на эти цели. Все было очень просто: хочешь получить побольше прибыли — строй подороже (а 10% прибыли шло на премии заводской администрации). В этом вся суть затратной экономики, когда вся она, включая сельское хозяйство и тор­говлю, стала казенной.

«Ценообразование» на казенных заводах военного ведомства и уральских заводах Министерства торговли и промышленности от­личалось еще большей простотой. Сводилось все к тому, что мини­стерство приказывало заводам произвести столько-то вооружений, а завод сообщал, сколько это будет стоить, и указанная сумма вклю­чалась в ежегодную смету министерства.

Дешевизна продукции уральских заводов определялась и осо­бым положением рабочих, в основном это были бывшие припис­ные крестьяне и их потомки, которым с самого начала разреша­лось строить жилье, иметь на государственной земле огороды, выпасы, пользоваться казенным лесом и т.д. При отмене крепост­ного права эти «привилегии» остались, что крепко привязывало рабочих к заводам и позволяло администрации платить зарплату ниже прожиточного минимума. Эта система фактически продол­жала существовать и при советской власти, но в еще больших мас­штабах.

С 1910 г. наступил новый этап — появилась частная военная промышленность, так как казенная уже не справлялась с объемом работ во время подготовки к мировой войне. Вложив около 100 млн. руб. банки в предвоенное пятилетие создали частную во­енную промышленность как особую отрасль народного хозяйства. К началу мировой войны в этой отрасли было возведено или нахо­дилось в стадии строительства 11 стапелей для линкоров, около 50 стапелей для эсминцев и подводных лодок, крупнейшие в Евро­пе артиллерийские, пороховые и снарядные заводы. Все они были оснащены новейшим высокопроизводительным оборудованием, рационально организованы, и казенные заводы не могли соперни­чать с ними ни в ценах, ни в сроках исполнения заказов. В частной промышленности возникли целые отрасли, работавшие на оборо­ну (до этого их в стране не было): авиационная, химическая, авто­мобильная. Казенная промышленность и здесь безнадежно отста­вала, потому что было упущено много времени, как это уже было в первой половине XIX в. с железными дорогами и военными па­роходами.

О том, что Россия находилась еще только в самом начале пути к индустриальному обществу, говорят данные об условиях жизни и уровне потребления ее жителей. Средний бюджет рабочих семей в начале XX в. составлял: в европейской части России — 350 руб., в Петербурге — 440, в США — 1300, в Англии — 936 руб. Средний заработок чернорабочего был равен в 1904 г. в США 71 руб. при продолжительности рабочей недели 56 ч, в Англии — соответст­венно 41 руб. и 52,5 ч, в Германии — 31 руб. и 56 ч, во Франции — 43 руб. и 60 ч, в России — 17,5 руб. и 62,5 ч. Не в пользу России была и структура питания ее населения. В 1913 г. в России потреб­ляли больше, чем в США (в расчете на душу населения, в кг), хле­ба — соответственно 200 и 113, картофеля — 114 и 86, примерно равным было потребление овощей — 40 и 44,5, но по другим ос­новным видам продуктов сравнение далеко не в пользу России:

мясо — 29 и 77 кг, молоко — 154 и 343, фрукты — 11 и 66, сахар ~ 8,1 и 37 кг, яйца - 48 и 303 шт.

Россия в начале XX в. была в основном аграрной страной с примитивным в своей массе сельским хозяйством, перед ней сто­яли задачи не строительства социализма, а перехода в индустри­альную стадию. Россия стояла перед выбором между двумя разными способами индустриальной модернизации — через государство и внеэкономическое принуждение по отношению к крестьянству или через рынок с его частной собственностью, рыночными прин­ципами экономического поведения и неизбежным имущественным и социальным разложением крестьянства, образованием на его основе сильных фермерских хозяйств, с одной стороны, и превра­щением основной массы в наемных работников, — с другой. С раз­ной степенью вероятности возможны были оба варианта развития, первый опирался прежде всего на казенную промышленность, вто­рой — на динамично растущую частную. В любом случае переход значительной массы населения из аграрной сферы в индустриаль­ную, сопровождавшийся резким изменением характера занятии, условий и образа жизни, всегда связан с многочисленными кон­фликтами и социальными потрясениями. Проблема только в том, что царь и большинство из его бюрократического окружения хоте­ли развивать казенную промышленность, а сельское хозяйство и политическую жизнь оставить без изменений, что было невоз­можно.

Два способа индустриализации России отражали наличие в ней двух социально-экономических, хозяйственных укладов, опиравщихся на разные типы цивилизаций. Первый — традиционный, почвенный, полупатриархальный, полунатуральный и мелкотовар­ный уклад в деревне с соответствующими образом жизни и мето­дами хозяйствования большинства крестьян-общинников, с казен­ной промышленностью с полным отсутствием в ней рыночных механизмов регулирования и элементами едва ли не крепостниче­ских методов использования рабочей силы. И второй уклад — западный, капиталистический, рыночный, которому соответство­вали крестьянские хозяйства фермерского типа и предпринима­тельские хозяйства дворян и купцов в сельском хозяйстве и част­ная промышленность, которая в предвоенные годы вышла за рамки в основном текстильной и перерабатывающей промышленности и даже вторглась в святая святых Российского государства — в про­изводство вооружений и все более успешно конкурировала с ка­зенной промышленностью во всех отраслях.

Государство и общество в России

Под давлением событий революции 1905—1907 гг. Николаю II пришлось пойти на некоторые политические и экономические реформы. Однако все они носили ограниченный характер, при первой возможности самодержец стремился все вернуть в старое русло. Знаменательно, что Николай II открыто симпатизировал черносотенцам: он носил значок «Союза русского народа», поми­ловал всех участников черносотенных погромов, даже виновных в убийствах, чья вина была безусловно доказана.

После образования законодательной Государственной думы Рос­сия перестала быть неограниченной монархией. Но полномочия Думы были весьма ограниченными, и ее возможности уже не соот­ветствовали потребностям общества: нельзя было даже затрагивать вопросы, касавшиеся основ государственного и общественного устройства, правительство формировалось только царем и только перед ним несло ответственность, нередко важные законы утверж­дались царем в обход Думы. Государственная дума могла влиять на правительство в основном через утверждение бюджета государст­ва, но и здесь были ограничения: вне компетенции думцев были бюджет Министерства императорского двора, нельзя было лишить финансирования ненужный орган управления, если он уже суще­ствовал и т.д. На эффективности деятельности Думы сказывались медлительность и усложненность процедур. Так, аграрная реформа фактически началась в 1907 г., а закон о ней был утвержден только в 1910 г. Прочие аграрные законопроекты вообще так и не были приняты.

На результативности Думы и ее авторитете отрицательно сказы­вался и избирательный закон 1907 г. По этому закону 1 голос по­мещика равнялся 4 голосам представителей крупной буржуазии, 68 голосам мелкой буржуазии, 260 голосам крестьян и 543 голосам рабочих. В итоге основная масса населения — рабочие и крестья­не — были представлены крайне слабо, что порождало неверие в массах в способность Думы защищать ее интересы. Свои надежды на улучшение жизни народные массы связывали с внепарламент­скими формами борьбы, включая насильственные.

Избирательный закон способствовал также образованию в Думе двух блоков большинства — октябристско-черносотенного и октябристско-кадетского. Манипулирование этими блоками делало Думу еще более управляемой царем и правительством, еще более неопасной для самодержавия, но и почти бесполезной даже для маскировки реакционной внутренней политики.

В результате партии, ориентировавшиеся на парламентские методы борьбы и эволюционные изменения в обществе, так и не смогли в межреволюционный период стать сильными, авторитет­ными и переживали внутренний кризис (сокращение численности членов, количества партийных организаций).

На судьбу либерально-оппозиционных, буржуазных по своим программам партий кадетов и октябристов сильное влияние оказа­ло недоверчивое отношение к ним российской буржуазии. И после 1905 г. российская буржуазия в большинстве своем отрицательно относилась к чистой политике, значительная часть, тесно связан­ная с самодержавным государством, нуждавшаяся в государствен­ных заказах, субсидиях, покровительственных тарифах и пр., вооб­ще не желала что-либо менять в стране. Предпринимательская, «европеизированная» буржуазия была еще немногочисленна, не осознавала своих подлинных интересов, и ее представители или входили в партии кадетов и октябристов, или пыталась создать свои партии. Но особенно популярны были среди предпринимателей и финансистов организации по «профессиональным», т.е. группо­вым, экономическим интересам. Газета буржуазного направления «Слово» писала: «Буржуазия, переходя в оппозицию, может, пожа­луй, проиграть только в одном смысле: временно утратит «покровительство», возможность легко добиваться подачек в своих хода­тайствах по так называемым классовым (групповым) и личным интересам; известная часть буржуазии и сейчас не прочь держаться старой политики выпрашивания и выжидания приема и благ в приемных властей предержащих всех рангов. Но времена все-таки изменились, и сознание, что на таких подачках далеко не уедешь... делает успехи». Последнее утверждение было просто лестью, не соответствующей действительности. Характерно, что газеты бур­жуазного направления в межреволюционный период популярнос­тью у буржуазии не пользовались и вскоре закрывались.

В условиях почти полного отсутствия возможностей не только для открытой политической борьбы, но и вообще для проявления любой общественной деятельности у русской интеллигенции вы­рабатывались особые черты, как писал С. Булгаков, «подпольной психологии, которая замораживала ее духовно». А С. Франк писал в сборнике «Вехи»: «Символом веры русского интеллигента есть благо народа, удовлетворение нужд «большинства». Служение этой цели есть для него высшая и вообще единственная обязанность человека, а что сверх того — то от лукавого. Именно потому он не только просто отрицает или не приемлет иных ценностей — он даже прямо боится и ненавидит их». Эти обстоятельства также приводили к суровости требований выполнения долга перед народом, к возникновению черт фанатизма в сознании, порождали настроения максимализма.

Характерной чертой России в течение веков было подавляющее превосходство государства, государственного аппарата над граж­данским обществом, внегосударственной и политической жизнью.

Нарастание и обострение противоречий как внутри старого со­циально-экономического и политического уклада российской жиз­ни, так и между старым обществом и растущим новым порождали в России начала XX в. все новые и новые потрясения. Неразрешенность этих противоречий в ходе первой революции и последо­вавших за ней реформ неминуемо вела страну к новой революции, и у нее не было 20 лет спокойной жизни, о которых мечтал П.А. Столыпин, для завершения своих реформ.

Россия в первой мировой войне

Катализатором новых, гораздо более мощных революционных потрясений в России явилась первая мировая война. В свою оче­редь, эта война была порождена сложным сочетанием глубинных факторов: материальных (географических, демографических, эко­номических) и субъективных (национальные чувства и националь­ное самосознание, общественно-политические теории). Вторая половина XIX в. в Европе была ознаменована появлением новых национальных государств — Германской империи, Италии; борь­бой за национальное самоопределение и независимость народов Австро-Венгрии и Балкан. Национальные движения разрушили старую политическую систему Европы, породили национализм, который пронизывал все стороны жизни государств на рубеже ве­ков, политическая жизнь в государствах теперь организовывалась вокруг национальных, а не региональных центров.

В этот же период появились новые качественные явления в экономике и политике великих держав, вступивших в особую по­лосу своего развития, которая получила название империалисти­ческой стадии. Эта стадия в развитии капиталистических стран характеризуется ростом монополий, концентрацией капитала, ак­тивизацией колониальной экспансии великих держав, стремлени­ем к окончательному разделу и подчинению слаборазвитых стран, глобализацией их внешней политики.

Важную роль в возникновении мировой войны играли традици­онные межгосударственные и межрегиональные конфликты. Преж­де всего это многовековое соперничество между Францией и Гер­манией за Эльзас и Лотарингию; между Австро-Венгрией и Россией на Балканах за турецкое наследство; между Россией и Германией из-за Польши; между Германией и Великобританией за господство на морях и в колониях.

Из субъективных причин следует выделить победу «партий войны» в Германии, Великобритании, Австро-Венгрии, Франции, где верх одержали наиболее экстремистские круги. Субъективные при­чины явились отражением в национальном сознании и подсозна­нии населения великих держав всей совокупности объективных условий. Это выразилось как в рациональной форме — в виде разработки военно-политических доктрин и планов подготовки, раз­вертывания и ведения широкомасштабной наступательной, кратковременной победоносной общеевропейской войны всеми ведущими континентальными державами, в принятии политичес­ких решений и вводе в действие военно-мобилизационных меха­низмов, которые превратили локальный австро-сербский, конфликт в мировую войну; так и в иррациональной форме — в виде массо­вого всплеска великодержавных националистических настроений от Парижа до Петербурга и от Вены до Берлина.

Огромная роль национализма, националистических теорий и настроений в разжигании мировой войны, когда они сыграли роль спускового крючка, говорит об их опасности для любого общества любой страны, в том числе особенно для современной России, где и сегодняшние политики, от патриотов-державников до коммунистов-националистов, играют с огнем, используя национал-патриотическую риторику в борьбе за власть и разжигая националистиче­ские страсти.

Главной целью России, как и ее союзников — Англии и Фран­ции, с самого начала было сокрушение военно-политической мощи Германии и устранение опасности установления ею своего господ­ства в Европе. Другой целью, связанной с первой, было создание единой Польши, что нашло отражение в царском Манифесте. Важ­ное значение придавалось также захвату Константинополя и чер­номорских проливов или, по крайней мере, установлению над ними прочного контроля.

Ход войны сложился неудачно для России. Уже сразу оказались нарушенными стратегические планы, которые предусматривали в первую очередь нанесение ударов по Австро-Венгрии с целью вы­ведения ее из войны. И это было реально из-за военной слабости Австро-Венгрии и отвлечения германских сил на западный фронт. Но по просьбе союзников, которым угрожало поражение в битве на реке Марне, Россия начала войну еще до окончания мобилиза­ции и не там, где собиралась, — в Восточной Пруссии. Бои в Вос­точной Пруссии начались удачно для России, но из-за несогласо­ванности действий армий А.В. Самсонова и П.К. Ренненкампфа, медлительности, ошибок, неразберихи и т.д. русские войска позво­лили немцам перехватить инициативу и одержать общую победу.

До весны 1915 г. русской армии удавалось еще удерживать фронт, а в Галиции даже продвинуться вперед. Но в мае 1915 г. Германия с союзниками перешла в наступление. В результате жестокого по­ражения Россия потеряла 150 тыс. убитыми, около 700 тыс. ране­ными, 900 тыс. пленными, были захвачены Литва, Галиция и Поль­ша. После этого поражения крупных наступательных операций на Восточном фронте почти не было, и война приняла позиционный затяжной характер, что неизбежно отразилось на экономике и по­ложении населения России.

Хотя в первой мировой войне победа досталась странам Антан­ты, в которую входила и Россия, сама она, по существу, потерпела поражение. Одной из основных причин поражения России была индустриальная отсталость, что выразилось в крайне низком уров­не военно-технического обеспечения в качественном и количест­венном отношениях. Особенно сильным отставание было по но­вейшим в то время видам вооружения: пулеметам, скорострельной артиллерии, аэропланам, автомобилям и т.д., где качественное превосходство противника в расчете на 1 тыс. солдат ми 10 км фронта составляло величину от 2 до 50 раз. Мобилизационные запасы были исчерпаны уже к концу 1914 г., и армия постоянно испытывала нехватку вооружения, боеприпасов и снаряжения.

Сказалось и географическое положение России — вступление в войну Турции на стороне Германии закрыло для России черномор­ские проливы и крайне затруднило импорт из стран-союзников.

К числу субъективных причин поражения следует отнести не­способность царского правительства добиться сплочения всех со­циальных слоев и национальных групп для ведения войны, прово­дить политику тотальной мобилизации. Крайне отрицательную роль сыграли разложение правящей верхушки, потеря авторитета императором в результате неумелой политики, министерской чехарды, деятельности Распутина и т.д.

ЛЕКЦИЯ XVIII