О политике коллективизации

Из переписки М. А. Шолохова и Е. Г. Левицкой

2 июля 1929 г.

А Вы бы поглядели, что творится у нас и в соседнем Нижне-Волжском крае. Жмут на кулака, а середняк уже раздавлен. Беднота голодает, имущество, вплоть до самоваров и полостей, продают... Народ звереет, настроение подавленное, на будущий год посевной клин катастрофически уменьшится. И как следствие умело проведенного нажима на кулака является факт (чудовищный факт!) появления на территории соседнего округа оформившихся политических банд (…)

Один парень — казак хутора Скулядного, ушедший в 1919 году добровольцем в Красную Армию, прослуживший в ней 6 лет, красный командир — два года, до 1927 года работал председателем сельсовета. В этом году имел: в полторы десятины посевы, лошадь, 2 быка, 1 корову и 7 душ семьи, уплачивал налог единый сельскохозяйственный в размере 29 рублей, хлеба вывез 155 пудов (до самообложения чрезвычайной ко­миссии в размере 200 пудов, в четырехкратной замене 800 рублей). У него продали все вплоть до семенного хлеба и курей. Забрали тягло, одежду, самовар, оставили только стены дома. Он приезжал ко мне еще с 2 красноармейцами. В телеграмме Калинину они прямо сказали: «Нас разорили хуже, чем нас разоряли в 1919 году белые». И в разговоре со мною горько улыбался. «Те,— говорит,— хоть брали только хлеб да лошадей, а своя родимая власть забрала до нитки. Одеяло у детишек взяли. Просил, купить хотел, взял бы де­нег взаймы». «Нет,— мол,— денег нам не нужно, лови четырнадцать штук курей». Вот эти районы и дали банду. …Я работал в жесткие годы, в 1921-1922 годах на продразверстке. Я вел крутую линию, да и время было крутое; шибко я комиссарил, был судим ревтрибуналом за превышение власти, а вот этаких «делов» даже тогда не слышал, чтобы делали (…)

Ваш М. Шолохов 2.VII.1929 г.

30 апреля 1933 г.

У Вас нет причин для того, чтобы быть мною недовольной. Ничего не стряслось. И я все такой же, только чуть-чуть погнутый. Я бы хотел видеть такого человека, который сохранил бы оптимизм и внимательность к себе и близким при условии, когда вокруг него сотнями мрут от голода люди, а тысячи и десятки тысяч ползают опухшие и потерявшие облик человеческий. (...)

Сейчас я несколько распрямился. Послал хозяину (Сталину – Сост.) два письма (единственный продукт «творчества» за полгода), получил от него две телеграммы. Приеду, привезу, расскажу. А вокруг творится страшное: на завтрашний день по всем северным районам план сева 30% с немножким. (Должно бы кончить!!!). И 60-70% тягла, которое лежит на борозде. Хуже этого ведь придумать нельзя. Край проваливается с громом и треском. ... Я мотаюсь и гляжу с превеликой жадностью. Гляжу на все. А поглядеть есть на что. Хорошее: опухший колхозник, получающий 400 г хлеба пополам с мякиной, выполняет дневную норму. Плохое: один из хуторов, в нем 65 хозяйств. С 1 февраля умерло около 150 человек. По сути — хутор вымер. Мертвых не заховают, а сваливают в погреба. Это в районе, который дал стране 2 300 000 пудов хлеба. В интересное время мы живем! До чего богатейшая эпоха!..

Московские новости. — 1987. — 12 июля; 1988. — 3 апр.