Глава восьмая ялтинская конференция Накануне
Прибывший в Москву президент Чехословацкой республики Эдуард Бенеш был под большим впечатлением от приема, устроенного Сталиным, но еще более его радовала общая обстановка в стране. «Скромность и умиротворенность заняли место прежней агрессивности и возбужденности Советов. Их чувство, что руководство страны обеспечивает их безопасность, является базисом их уверенности в себе. Революция наконец завершилась. Возник энергичный национализм, связывающий прежнюю Россию с сегодняшней — для русских, а не как базу для международной революции. Большевизация других стран заменена как цель участием мощной нации в мировой политике. Сталин выразил огромное удовлетворение новым типом отношений с Соединенными Штатами; он под большим впечатлением от американского президента, соглашение по основным проблемам с которым было достигнуто в Тегеране».
Россия, повторял Бенеш, нуждается в сильных и стабильных государствах на своих границах. Если лондонский премьер Миколайчик сумеет избавиться от неисправимых реакционеров в своем окружении, то русские и поляки, считал Бенеш, помирятся. Сталин сказал Бенешу, что СССР будет уважать границы Чехословакии домюнхенского периода. Коммунисты получат пятую часть портфелей в новом кабинете министров.
Еще в январе 1945 г. Молотов в Москве и министр финансов Генри Моргентау в Вашингтоне подняли вопросы о возможности предоставления Америкой многомиллиардного послевоенного займа для восстановления народного хозяйства России. Сталин в беседе с американцами говорил о «бездонном русском рынке, способном поглотить Бог знает сколько». Проявляя значительный интерес, президент Рузвельт попросил все же не спешить с конкретными решениями.
Накануне Крыма американский военный министр Г. Стимсон выражал беспокойство по поводу возможной реакции Советского Союза на создаваемую в США атомную бомбу. После некоторых дебатов было решено не сообщать своему основному союзнику об этом оружии. На польскую проблему Рузвельт смотрел с реализмом и хладнокровием, ситуация в Польше не затрагивала прямо американских интересов. Ясно, что эта страна будет восстановлена и будет суверенна. Навязать свое решение в Польше на все сто процентов не казалось возможным. Приходилось считаться с местным соотношением сил, с заботой СССР о своей безопасности, с изменениями, происходящими во всей Восточной Европе. Принимая в январе 1945 г. семерых сенаторов от обеих партий, Рузвельт говорил о реалиях, которые никто не может изменить. Даже мощь Америки не всесильна: СССР пользуется огромным влиянием в Восточной Европе. Очевидной является невозможность «порвать с ними (русскими) и поэтому единственно практичный курс — использование имеющегося у нас влияния с целью улучшения общей обстановки».
Положение Западного фронта не давало Рузвельту перед Ялтой тех рычагов, на которые он, возможно, надеялся. Арденнское контрнаступление немцев привело к тому, что этот фронт находился в январе-феврале 1945 г. примерно в том же положении, в каком он был едва ли не полгода назад, в октябре 1944 г. Войска западных союзников стояли на границе Германии, Франции, Бельгии и Люксембурга и восстанавливали силы после арденнского демарша немцев. К концу января главные смещения в союзном расположении сил произошли на востоке, где Советская армия пересекла Одер, вошла в Будапешт, вышла к Щецину и Гданьску, форсировала Одер и находилась в ста километрах от столицы рейха.
Вот в такой ситуации лидеры трех великих держав-победительниц приступили к выработке дипломатических решений на непосредственно послевоенный период.
Ялта
Война повернула к победному концу. В умах многих дипломатов она уже закончилась. Вставали новые проблемы. На пути в Ялту американское руководство постаралось определить свои интересы в становящихся спорными регионах. Заместитель госсекретаря Хэлла Эдвард Стеттиниус в ноябре 1944 г. подготовил меморандум «Интересы Соединенных Штатов в Восточной Европе»:
1. Права жителей выбирать пригодный для себя тип политической, социальной и экономической системы.
2. Равенство возможностей в торговле и транзите, в переговорах — вне зависимости от превалирующей социальной системы.
3. Право на равный доступ к прессе, радио, информационным потокам.
4. Свобода для деятельности американских филантропических и образовательных организаций.
5. Охрана прав американских граждан, защита их прав, в том числе экономических.
6. Окончательное решение территориальных споров откладывается до окончания войны.
Такое определение американских интересов выглядит очень невинно на фоне прямого вторжения США во внутренние дела Франции, Италии и повсюду, где у американцев были подобные возможности. Самоопределение, провозглашаемое в первом пункте, неизбежно вступает в противоречие с остальными положениями.
Рузвельт, Стеттиниус, Гопкинс, Бирнс, Гарриман и прочие собрались в Крыму, обсуждая между собой базовые проблемы. Первая среди них — каковы намерения новой России. Вторая проблема — как совладать с крахом «старого порядка» и с левым подъемом в мире. Третья — каким будет новый статус старых колониальных держав в условиях подъема антиколониализма. От ответа на эти вопросы зависел ответ на вопрос: преуспеет ли Франклин Рузвельт там, где оступился Вудро Вильсон, будет ли создана мировая организация, одновременно нужная Америке и приемлемая миру, станет ли мировое сообщество калейдоскопом благожелательных сил, или национализм, пароксизм самоутверждения погубит эту — вторую попытку человечества поставить войну вне закона?
Среди американцев стало преобладать мнение, что прежняя рузвельтовская тактика откладывать все важные решения напотом, до окончания войны, начинает терять свою релевантность. Трудно было оспорить тот факт, что второй фронт был открыт поздно, слишком поздно, чтобы не возбудить у советской стороны впечатления, что ее людские ресурсы были использованы жестоким для России образом.
Почему в июне 1944 г. союзники ринулись через Ла-Манш? Не потому ли, что к июню 1944 г. стало убийственно ясно, что Советский Союз может сокрушить гитлеровскую Германию и без долгожданного второго фронта, силами собственных фронтов? Впереди главный исторический отрезок. Становилось ясным, что для того, чтобы не опоздать и использовать зависимость союзников от феноменально окрепшего американского гиганта, американское руководство должно, обязано было обратиться к решению встающих вопросов до завершения войны.
Не будет преувеличением сказать, что Cталин и его окружение стремились быть предельно корректными, готовыми к компромиссу. Но американцев, тем не менее, начинает раздражать постоянное обращение русских к «итальянской модели» в случае Румынии, Венгрии и Болгарии. Это чрезвычайно не нравилось в Вашингтоне, для которого теперь весь мир казался ареной его интересов и пристального внимания.
Американцы уже нашли пункты жестких противоречий. Так Югославия казалась американским дипломатам плохим примером: англичане, Тито и русские как бы вовсе «выталкивали» американцев из югославской политической игры. Поддерживаемый англичанами (читатель помнит 50:50 процентов) синтез коммунизма и национализма раздражал американское руководство более всего. Дело усугубляло и то, что американцы поддерживали в Югославии Михайловича, а эта карта оказалась слабой. Еще хуже для американской дипломатии было то обстоятельство, что Вашингтон стал занимать сугубо прямолинейную негативную позицию сразу в отношении двух своих главных союзников — Британии и России. Возникало немало сложных проблем, и решать их без помощи союзников становилось все сложнее.
Более того, в Вашингтоне полагали, что подъем левых сил в Италии, Франции, Бельгии — да и повсюду в Западной Европе — происходит не без помощи Москвы. И это в условиях введенного американцами военного положения! Что же будет, когда военное положение будет снято и право голосования возвращено? Англичане считали, что во Франции они нашли ответ в лице де Голля, но американцам этот националистический с их точки зрения ответ не нравился. В конечном счете здесь, размышляли американские стратеги, повсюду к власти придут левые. В Греции англичане не могут вечно полагаться на силу. (Англичане полностью оценили пассивность Советского Союза в Греции, но американцы ее не чувствовали и не могли оценить). Новый гегемон думал так: «старый порядок» так или иначе в Европе пойдет на историческое дно, и новый лидер мира не хотел, чтобы у него сразу же появились соперники.
Американцы стали подозрительными. Теперь они считали русских ответственными за каждую резкую статью в местной прессе, за забастовку, за пикет или демонстрацию. В каждой голодной толпе они начинали видеть «руку Москвы». Вашингтон считал, что, если бы не Москва, он смог бы просто продиктовать малым европейским народам оптимальный для них порядок. Американцам не приходило в голову, что не Москва начинает раздел Европы; что именно приказы западных держав, их жесткая политическая линия подталкивает Советский Союз действовать аналогично.
Американцев начало беспокоить и то обстоятельство, что, вопреки все более растущей зависимости, британцы постоянно пикируются, не желая демонстрировать союзническую покорность. Это раскалывало Запад, это ослабляло тех, кто хотел прийти в Европе на смену «старому режиму», но не с коммунистической альтернативой. Наиболее острыми были американо-английские противоречия в экономической сфере. Споры из-за ленд-лиза, долларового баланса, господства на отдельных рынках и т. п. происходили постоянно. При этом союзники шли своими путями и поддерживали именно своих сателлитов во Франции, в Италии, в Греции.
И при всем при том не было в ходе войны периода более благоприятного для Советского Союза. Его армии приносили теперь уже постоянные победы, а два его важнейших союзника откровенно нуждались в помощи Москвы и на Тихом океане, и в Европе. В последнем случае сыграло стимулирующую роль Арденнское наступление немцев, начатое по приказу Гитлера в конце декабря 1944 г. Как никогда прежде, Рузвельт и Черчилль 24 декабря 1944 г. с жаром указывали Сталину на сложности, которые встретили войска Эйзенхауэра; они запросили (никогда такого еще не было) о сроке зимнего наступления Советской армии. 7 января 1945 г. Сталин ответил, что искомое наступление начнется во второй половине января. Москва явно хотела сделать то, что ее западные союзники оценили бы. Русский ответ оказался еще лучше ожидаемого на Западе: наступление началось 11 января. И Рузвельт и Черчилль неделей позже благодарили Сталина безмерно. Они выразили глубокую благодарность советскому командованию.
То была реальная помощь. Поразительное по силе советское наступление на Одере заставило немцев прекратить наступательные порывы на Западе. Военный престиж Советской армии никогда не был более значительным. Британское военное руководство в конце января 1945 г. так оценило стратегическую ситуацию: «Если русским удастся, они завершат войну в апреле». Но если тяжесть войны падет на западных союзников, «победа может прийти только в ноябре 1945 г.» В текущей ситуации никто не мог предсказать хода военных действий на территории Германии. И все же, в любом случае близость Советской армии к Берлину завораживала всех.
- Анатолий уткин мировая холодная война введение
- Глава первая облако на горизонте Союз
- Вопрос о «втором фронте»
- Западные союзники
- Степень осведомленности русских
- Неравномерность усилий
- Союзники ослабляют помощь
- Уверенность Запада
- Рузвельт размышляет
- Глава вторая первый поверженный противник
- Италия: первый опыт оккупации
- Так в Италии. А в Румынии?
- Глава третья тегеран
- Америка поворачивается к Европе
- Америка становится гигантом
- Союз англосаксов
- Тегеранская конференция
- Что могло бы предотвратить «холодную войну»
- Первые опасения
- После Тегерана
- Глава четвертая балканы
- Союз Запада?
- Россия выходит к границам
- Старый западноевропейский центр
- Глава пятая польша
- Лондонские поляки
- «Второй фронт» открыт
- Экономика
- Оценить Россию: Польша
- Стратегия в Азии
- Глава шестая международные организации Американское планирование
- Краеугольные камни
- Вторая встреча в Квебеке
- Блажен, кто верует
- Американцы задумываются
- Глава седьмая ядерный фактор
- Ядерные и прочие секреты
- Ядерный секрет
- Глава восьмая ялтинская конференция Накануне
- Прибытие в Крым
- Первый раунд
- Противоречия
- Доказательство не агрессивности
- Американцы в Европе и оон
- Самочувствие Рузвельта
- Проблема репараций после Тегерана
- Восприятие Ялты в Америке
- Швейцария
- Рузвельт — Трумэн
- Глава девятая от союза к конфронтации Трумэн
- Мир Трумэна
- Элита глобальной державы
- Стратегический курс
- Визит Молотова
- Азия и мировой порядок
- На пути к Потсдаму
- Экономические рычаги
- Сан-Франциско
- Миссия Гопкинса
- Глава десятая потсдамская конференция
- Новый государственный секретарь
- Приготовления
- Открытие конференции
- Русские не так уж нужны
- 20 Миллиардов
- Будущее Европы
- Итоги итальянской формулы
- Турция и Испания
- Фактор атомной бомбы
- Впервые
- Новый фактор мировой политики
- Как использовать атомный фактор
- Реакция Москвы
- Глава одиннадцатая судьба дальнего востока Они поднимутся
- Крах старого порядка в Азии
- Глава двенадцатая дипломатия послевоенного мира Жаркое лето 45-го
- Американцы и их союзники
- Секрет атомного оружия
- Глава тринадцатая позиция силы Глобальная экспансия
- Территориальный контроль
- Оценка России
- Миссия Бирнса
- Холодная зима 45/46
- Глава четырнадцатая холодный мир
- Консулы империи и местные правители
- Попытки анализа
- Идеи Кеннана
- Влияние телеграмм
- Начало «холодной войны»
- После Фултона
- Военный аспект
- Непримиримые
- Глава петнадцатая остатки сотрудничества Парижская сессия
- Разочарование Москвы
- Проливы
- Противостояние
- Правда о соотношении сил
- Глава шестнадцатая «доктрина трумэна»
- Греция и Турция
- Московская сессия
- Политическая консолидация с обеих сторон
- Мировой порядок
- «Мистер х»
- «План Маршала»
- Ожесточение
- Не допустить поворота Европы
- Корректировка «плана Маршала»
- Осенняя сессия в Лондоне
- Мобилизация вооруженных сил
- Теперь джентльмен читает чужие письма
- Ядерная стратегия
- Советская стратегия
- Чехословакия, 1948
- Берлинский кризис
- В глубине России
- Глава семнадцатая североатлантический союз Итоги, противоположные желаемым
- Аналитические центры
- Североатлантический союз
- Cтратегия второго срока президента Трумэна
- Военное строительство
- Стратегические каноны
- Корейская война
- Глава восемнадцатая администрация д. Эйзенхауэра Глобальный риск
- «Холодная война» в 1950-е годы
- Блокостроительство «холодной войны»
- Вьетнам как пик «холодной войны»
- Перелом в «холодной войне»
- Глава девятнадцатая пик напряжения
- Демократы Кеннеди и Джонсона
- Военный аспект
- Первая проигранная война
- Глава двадцатая эра переговоров Торможение «холодной войны»
- Договоры осв-1 и про
- Похолодание
- Глава двадцать первая администрация дж. Картера «Холодная война» и трехсторонность
- Политика в отношении ссср
- Глава двадцать вторая администрация р. Рейгана Правый республиканизм
- Главное отличие
- «Холодная война»
- Глава двадцать третья финал «холодной войны» Добровольный уход
- Попытки понять
- Восприятие проигравшего
- Глава двадцать четвертая россия после «холодной войны»
- Итоги похода на Запад
- Благодарность Запада
- Взаимонепонимание
- Место России
- Совет Америки
- Что влечет за собой ослабление России
- Общий враг
- Россия ищет компромисса
- Два подхода
- Тернистый путь на Запад
- Россия: оппозиция
- Западу нет альтернативы
- Несогласие на «младшее партнерство»
- Ожесточение
- Опасность усеченного суверенитета
- Борьба мнений в сша
- Безопасностью не торгуют
- Россия и сша на фоне Ирака
- Заключение
- Фиговый листок «холодной войны»
- Победитель в «холодной войне»
- Американская республика без врагов
- Перспективы
- Примечания