20 Миллиардов
Озлобление советской стороны, по меньшей мере, можно понять: когда русские дивизии выручали американцев и англичан в Арденнах, речь в Ялте твердо шла о 20 млрд. долл. репараций. А теперь оказывается, что это была «основа для дискуссий». Государственный секретарь США полгода назад был благодарен за спасение Западного фронта, а теперь Бирнс называл двадцатимиллиардные репарации непрактичными. Министр иностранных дел СССР Молотов требовал назвать конкретную цифру германских репараций, а американский министр словно его не слышал. Кто виноват в этом быстром взаимном охлаждении? Разве Москва выдвинула новые условия, нарушила прежде данное слово? Молотов: «Означают ли слова государственного секретаря, что каждая страна свободна в своей зоне оккупации и может действовать не оглядываясь на других?» Бирнс ответил: «Именно так». Молотов заговорил о Руре и фактически обвинил Бирнса в создании препятствий Советскому Союзу действовать в соответствии с программой разоружения. Бирнс не согласился с этой оценкой.
К концу июля победного 1945 г. советской стороне стало ясно, что искомых многомиллиардных репараций они не получат. Американцы стали занимать невиданные по жесткости позиции. Возможно, единственным позитивным шагом было данное 29 июля 1945 г. согласие американской стороны на польскую администрацию по Одеру-Нейссе (вплоть до конечного мирного договора). Американцы соглашались передать четверть оборудования Рура в обмен на продовольствие и уголь восточных земель Германии (теперь уже западных земель Польши). Могли ли поляки произвести необходимый эквивалент? Молотов требовал обозначить некие сопоставимые объемы восточной и западной продукции, но американцы от цифр бежали стремглав. Бирнс продолжал настаивать, что в руках русских и поляков — половина германских богатств, это был бессмысленный спор. Бирнс предлагал 12,5 процента западных репараций в обмен на продовольствие, Молотов настаивал на количественных определителях (а не долях неведомого). Постепенно и самые благорасположенные русские стали понимать, что на их глазах происходит фактическое жесткое деление Германии. Молотов обратился за разъяснениями к Бирнсу, и тот постарался утешить своего русского визави тем, что Четырехсторонняя экономическая контрольная комиссия еще будет заниматься финансами, внешней торговлей, транспортом.
Все это звучало обнадеживающе, но как мог Бирнс думать о совместном выпуске денег, торговле и пр. не создав общегерманские органы — одному богу известно. И Молотов стал понимать, что американцы на внутренних советах пошли самостоятельным курсом; теперь они, владея двумя третями Германии, хотели создать державу, ни в коей мере не подведомственную восточному союзнику.
Потсдамская конференция не была похожа на Тегеран и Ялту; очарование военной дружбы уступало место раздражительности и новой жесткости Вашингтона. Президент Трумэн делал то, чего не позволял себе Рузвельт: «О чем они там говорят? Они что-нибудь понимают?» Трумэн еще пишет домой, что ему «нравится Сталин». Но все сидящие за столом увидели начало великого разлада, основой которого было абсолютное неприятие американцами картины, на которой один союзник — Россия — изошел кровью и просил о помощи у своего самого большого и благополучного союзника — Соединенных Штатов. Кто сейчас, а кто позже — до ноября 2001 г. придет к выводу, что благодарность не является интегральной частью американской политической культуры. Сентиментальные в отношении собственных жестоких ран, таких как Пирл-Харбор и Международный торговый центр, американцы ив первой мировой войне не желали (Вудро Вильсон) посещать политые кровью поля сражений своего основного наземного союзника. История повторилась — более жестко — и в 1945 г., когда американский президент не нашел слов сочувствия, кто остановил нацистов на пути в Англию и в Западное полушарие.
Нет числа венкам, брошенным русскими в Пирл-Харборе (я бросил такой венок в год 50-летия нападения вместе со спикером Российской Государственной Думы), но спикер палаты представителей США еще не отдал свой долг Сталинграду.
Бирнсу оставались лишь слова. Он призвал советскую делегацию положиться на западную «добрую волю». Бирнс кивал на якобы имевшие место уступки Америки в польском вопросе. На Молотова это не произвело ни малейшего впечатления. Проблемой проблем была Германия, и советской делегации становилось ясно, что в решении этой проблемы Америка пойдет своим путем, не считаясь с пожеланиями России. Не было ни малейших признаков того, что Советский Союз приглашается к контролю и совместному управлению над Большой Германией, доминирующей силой Центральной Европы.
На этом этапе инициативу берет в свои руки госсекретарь Бирнс. Под его руководством Клейтон и Коэн начинают вырабатывать своего рода компромисс. В спорном вопросе о репарациях предлагалось позволить каждой стране брать репарации из зоны, которую она контролирует. Если русские согласятся с таким подходом, тогда Запад уступит им в вопросе о польских западных границах, границе по Нейссе. В дополнение русские и поляки получат 15 процентов «ненужного» оборудования из западных зон в обмен на сельскохозяйственные товары.
Молотов спросил Бирнса: «Если мы не сумеем достичь соглашения, результат будет тот же?» — «Да», — ответил Бирнс.
В последний день конференции, 31 июля 1945 г. Сталину ничего не осталось как «сделать хорошую мину при плохой игре». Безо всякого энтузиазма он принял американский план закупки 15 процентов доступных репараций из западных зон в обмен на продовольствие и уголь восточногерманских областей (при этом 10 процентов поступали непосредственно в СССР — результат яростного спора). От идеи интернационализации Рура союзники отказывались (хотя идею поддержали французы), объемы предполагаемых репараций четко не обозначались, становилось предельно ясным, что американцы намерены обращаться со своей зоной по-своему, не желая придавать делу некую совместную окраску.
Россия имела в своих руках то, что позже станет Германской Демократической республикой; она фактически отвечала и за расширение в западном направлении Польши. Некогда американский президент говорил, что немыслимо, когда уровень жизни агрессора много выше уровня жизни обезображенной агрессором, обескровленной жертвы. Разговоры такого рода ушли из лексикона нашего американского союзника. Все, включая англичан, поняли, что «американцы не смотрят больше на Германию как на единую величину — у русских в зоне оккупации отныне будет более низкий жизненный уровень, ибо русские будут лишены репараций с запада».
То, что американцы весьма отчетливо понимали последствия своей политики, было очевидно из предсказания государственного департамента относительно того, что «если каждая из зон отдельно будет представлять собой ярко выраженную, взятую саму по себе отдельную административную единицу, то конечным результатом будет создание отдельных государств — со своей собственной политической философией; завершится внутризональная торговля». Большая часть Германии, ее индустриальная сердцевина станет сателлитом Соединенных Штатов, изменяя баланс сил в Европе в пользу Запада, в пользу индустриально вознесшейся Америки. Потсдам создал решающие предпосылки раскола Германии, предпосылки вторжения Соединенных Штатов в европейский баланс, начало фактического противостояния Америки и России.
В инструкции главе американской делегации в Комиссии по репарациям Э. Поули Г. Трумэн писал, что германская экономика «должна быть оставлена в неприкосновенности».
Стратегические установки американской дипломатии видны и в отношении к вопросу об установлении межгосударственных связей с прежними противниками. Одно из первых предложений Г. Трумэна — разрешить Италии вступить в Организацию Объединенных Наций, поскольку та объявила войну Японии. Было ясно, что международное признание Италии по инициативе США служило бы укреплению в ней проамериканских элементов.
Китай
В Потсдаме у членов американской делегации возникают новые заботы. Одна из главных таких забот: если Советская армия войдет в Северный Китай, то покинет ли она его? Особенно активно развивали эту тему военный министр Стимсон и посол в Москве Гарриман. Генри Стимсон поднял этот вопрос перед президентом сразу же после своего прибытия в Потсдам. 16 и 17 июня Стимсон уговаривает Трумэна так интерпретировать ялтинские соглашения, чтобы не позволить Советской армии надолго остаться в Маньчжурии, не превратить Северный Китай в свою зону влияния. Министр убеждает президента в необходимости защищать «наши ясно обозначенные и растущие интересы на востоке». Стимсон настоял на повторении четырехстороннего соглашения по Корее, которое должно было гарантировать американское присутствие на Корейском полуострове. России не будет позволено занять здесь доминирующий позиции.
Положение в Китае, в том числе и в захваченной японцами его части оставалось стабильным. Японцы были полны решимости сражаться. Американское руководство ожидало известий из атомных лабораторий.
В тот же день Сталин объяснил, что перед военным вхождением на китайскую территорию Советский Союз заключит соглашение с Китайской республикой, значительные шаги по этому пути уже сделаны. Трумэн тут же спросил, что это будет означать для американцев, для американских прав? Сталин объяснил, что Дайрен (Дальний) станет открытым международным портом, открытым для всех торговых держав. Мы ощущаем прежде неслыханную, своего рода навязчивость Трумэна, объясняющего в этом месте Сталину, что такая открытость и есть политика «открытых дверей». В конце данного обсуждения и Трумэн и госсекретарь Бирнс еще раз подчеркнули, что «главный интерес Соединенных Штатов заключается в свободном порте».
Вечером Черчилль отправился в гости к Сталину. Он взял с собой подарок — коробку сигар. Два политика обедали вдвоем. Переводчик втайне записал их беседу. Вначале Черчилль спросил, кто мог бы наследовать Сталину? Тот не назвал имени, но сказал, что этот вопрос решен на тридцать лет вперед. Сталин был высокого мнения о генерале Маршалле, и как бы к слову заметил, что в образовании русским понадобится еще много лет, чтобы сравняться с их западными партнерами. Черчилль развивал тему, которая уже поднималась: Россия должна стать морской державой. Он сравнил Россию с гигантом, у которого перехвачены ноздри — узкий выход в Черное и Балтийское моря. Он готовился поддержать Россию в пересмотре Конвенции Монтрё, «выкинув из нее Японию и дав России свободный выход в Средиземное море». Речь может идти также о Кильском канале и о теплых водах Тихого океана. «Это не вид благодарности за содеянное Россией, это наша твердая политика».
Черчилль при этом сказал Сталину о чувстве «глубокого беспокойства, которое испытывают некоторые люди в отношении намерений России. Он провел линию от Нордкапа до Албании и назвал столицы стран, находящихся к востоку — в зоне влияния русских». Создается впечатление, что «Россия устремилась в западном направлении». Сталин ответил, что у него нет таких намерений. Напротив, он выводит с запада войска. «Два миллиона будут демобилизованы в течение следующих четырех месяцев. Дальнейшая демобилизация зависит лишь от работы железных дорог». Сталин извинился перед Черчиллем за то, что не поблагодарил официально Великобританию за материальную помощь в ходе войны. Это будет сделано. Курс на улучшение отношений с Западом определен тоже на тридцать лет вперед.
- Анатолий уткин мировая холодная война введение
- Глава первая облако на горизонте Союз
- Вопрос о «втором фронте»
- Западные союзники
- Степень осведомленности русских
- Неравномерность усилий
- Союзники ослабляют помощь
- Уверенность Запада
- Рузвельт размышляет
- Глава вторая первый поверженный противник
- Италия: первый опыт оккупации
- Так в Италии. А в Румынии?
- Глава третья тегеран
- Америка поворачивается к Европе
- Америка становится гигантом
- Союз англосаксов
- Тегеранская конференция
- Что могло бы предотвратить «холодную войну»
- Первые опасения
- После Тегерана
- Глава четвертая балканы
- Союз Запада?
- Россия выходит к границам
- Старый западноевропейский центр
- Глава пятая польша
- Лондонские поляки
- «Второй фронт» открыт
- Экономика
- Оценить Россию: Польша
- Стратегия в Азии
- Глава шестая международные организации Американское планирование
- Краеугольные камни
- Вторая встреча в Квебеке
- Блажен, кто верует
- Американцы задумываются
- Глава седьмая ядерный фактор
- Ядерные и прочие секреты
- Ядерный секрет
- Глава восьмая ялтинская конференция Накануне
- Прибытие в Крым
- Первый раунд
- Противоречия
- Доказательство не агрессивности
- Американцы в Европе и оон
- Самочувствие Рузвельта
- Проблема репараций после Тегерана
- Восприятие Ялты в Америке
- Швейцария
- Рузвельт — Трумэн
- Глава девятая от союза к конфронтации Трумэн
- Мир Трумэна
- Элита глобальной державы
- Стратегический курс
- Визит Молотова
- Азия и мировой порядок
- На пути к Потсдаму
- Экономические рычаги
- Сан-Франциско
- Миссия Гопкинса
- Глава десятая потсдамская конференция
- Новый государственный секретарь
- Приготовления
- Открытие конференции
- Русские не так уж нужны
- 20 Миллиардов
- Будущее Европы
- Итоги итальянской формулы
- Турция и Испания
- Фактор атомной бомбы
- Впервые
- Новый фактор мировой политики
- Как использовать атомный фактор
- Реакция Москвы
- Глава одиннадцатая судьба дальнего востока Они поднимутся
- Крах старого порядка в Азии
- Глава двенадцатая дипломатия послевоенного мира Жаркое лето 45-го
- Американцы и их союзники
- Секрет атомного оружия
- Глава тринадцатая позиция силы Глобальная экспансия
- Территориальный контроль
- Оценка России
- Миссия Бирнса
- Холодная зима 45/46
- Глава четырнадцатая холодный мир
- Консулы империи и местные правители
- Попытки анализа
- Идеи Кеннана
- Влияние телеграмм
- Начало «холодной войны»
- После Фултона
- Военный аспект
- Непримиримые
- Глава петнадцатая остатки сотрудничества Парижская сессия
- Разочарование Москвы
- Проливы
- Противостояние
- Правда о соотношении сил
- Глава шестнадцатая «доктрина трумэна»
- Греция и Турция
- Московская сессия
- Политическая консолидация с обеих сторон
- Мировой порядок
- «Мистер х»
- «План Маршала»
- Ожесточение
- Не допустить поворота Европы
- Корректировка «плана Маршала»
- Осенняя сессия в Лондоне
- Мобилизация вооруженных сил
- Теперь джентльмен читает чужие письма
- Ядерная стратегия
- Советская стратегия
- Чехословакия, 1948
- Берлинский кризис
- В глубине России
- Глава семнадцатая североатлантический союз Итоги, противоположные желаемым
- Аналитические центры
- Североатлантический союз
- Cтратегия второго срока президента Трумэна
- Военное строительство
- Стратегические каноны
- Корейская война
- Глава восемнадцатая администрация д. Эйзенхауэра Глобальный риск
- «Холодная война» в 1950-е годы
- Блокостроительство «холодной войны»
- Вьетнам как пик «холодной войны»
- Перелом в «холодной войне»
- Глава девятнадцатая пик напряжения
- Демократы Кеннеди и Джонсона
- Военный аспект
- Первая проигранная война
- Глава двадцатая эра переговоров Торможение «холодной войны»
- Договоры осв-1 и про
- Похолодание
- Глава двадцать первая администрация дж. Картера «Холодная война» и трехсторонность
- Политика в отношении ссср
- Глава двадцать вторая администрация р. Рейгана Правый республиканизм
- Главное отличие
- «Холодная война»
- Глава двадцать третья финал «холодной войны» Добровольный уход
- Попытки понять
- Восприятие проигравшего
- Глава двадцать четвертая россия после «холодной войны»
- Итоги похода на Запад
- Благодарность Запада
- Взаимонепонимание
- Место России
- Совет Америки
- Что влечет за собой ослабление России
- Общий враг
- Россия ищет компромисса
- Два подхода
- Тернистый путь на Запад
- Россия: оппозиция
- Западу нет альтернативы
- Несогласие на «младшее партнерство»
- Ожесточение
- Опасность усеченного суверенитета
- Борьба мнений в сша
- Безопасностью не торгуют
- Россия и сша на фоне Ирака
- Заключение
- Фиговый листок «холодной войны»
- Победитель в «холодной войне»
- Американская республика без врагов
- Перспективы
- Примечания