Общественная мысль и наука Индии XVI—XVIII вв.

В этот период активно продолжали свою деятельность общины последователей бхакти и суфизма. Среди проповедников бхакти на севере Индии наиболее крупными фигурами были Даду Даял (1544—1603), происходивший из семьи чесальщиков хлопка, и торговец Малукдас (умер в 1684 г.). Даду, будучи по рождению мусульманином, как говорится в его жизнеописании, «игнорировал веру мусульман и обычаи индусов, не имел ничего общего с шестью системами (индийской философии), отрицал поклонение богу в храмах, паломничества к святым местам и посты», подвергался преследованиям как со стороны мулл, так и со стороны брахманов. Даду странствовал по Раджпутане и Гуджарату, проповедуя равенство людей перед богом. Малукдас выступал в своих стихах то суфием, то бхактом: для него Рама, Хари, Аллах были только именами единого бога. Он обличал суеверие и пороки священнослужителей, проповедовал «истинный путь» к богу, заключавшийся в милосердии, помощи ближнему.

Бога познает тот, в ком нет алчности...

Кто напоит жаждущего, того признает Пророк.

Кто накормит голодного, мгновенно обретет Бога.

Среди последователей кришнаитского бхакти славилась община, основанная Валлабхой, брахманом из Телинганы (1478—1530) близ Матхуры, в Гокуле, там, где, согласно индусской мифологии, прошли детство и юность Кришны. Здесь, на этой священной земле, Валлабха основал храмовый комплекс и явился не только проповедником бхакти, но и философом. Путь бхакти, предложенный Валлабхой своим последователям, назывался пушти (букв, «поддержка») и был изначально рассчитан на «несчастных и беспомощных».

Ученик Валлабхи, один из величайших поэтов того времени Сурдас, говорил: «Господь ничьей касты не ведает. Ему безразлично, нищий ты или раджа». В храм, основанный Вал-лабхой, был открыт доступ, всем, без различия каст, полов, состояний. Сам обряд почитания Кришны в этом храме был крайне прост и включал в себя лишь исполнение гимнов (кир-тан) на обыкновенном, понятном народу языке, а также подношение статуе бога цветов. Среди членов общины были люди самых разных каст и имущественных состояний, женщины пользовались такими же правами, как и мужчины; не было строгого требования аскетизма, ухода от мира, и многие последователи Валлабхи продолжали семейную жизнь и обычные занятия, хотя были и такие, кто целиком посвятил себя Богу.

Прежнюю популярность сохраняли и суфийские ордена. Одни следовали заветам прославленных шейхов времен Делийского султаната, жили в бедности, отказывались от царских милостей, сосредоточивая внимание лишь на служении богу и помощи бедным. Другие предпочитали роскошную жизнь под покровительством двора, участие в политических интригах.

Наконец, именно XVI—XVIII вв. стали периодом становления в Индии новой религии — сикхизма. От ортодоксального индуизма и даже многочисленных общин бхакти сикхизм отличался проповедью строгого единобожия и крайне негативным отношением к аскетизму, «уходу от мира». Социальные и духовные идеалы сикхов выражает триединая формула: «молиться, трудиться, делиться». «Молиться» означало постоянно помнить о боге — едином, лишенном зримого облика Абсолюте, мысленно повторять его имя, читать и петь гимны, написанные гуру. Сикхизм отрицает храмовый культ и изображения бога, в молитвенных домах — гу-рудварах — сикхи собираются для совместного исполнения гимнов из своей священной книги «Ади Грантх» («Изначальная книга»). Ее текст сложился к 1661 г.: он представляет собой антологию, включающую, помимо произведений гуру Нанака и его наследников Амардаса, Рамдаса и Арджуна, стихотворения и гимны Кабира, Даду и других поэтов бхакти. «Трудиться» для сикхов и по сей день означает единственно достойный человека образ жизни, причем сикхизм не признавал кастовых различий, «чистого» и «нечистого» труда,

а вот просить милостыню, жить на чужой счет для сикха и в наше время — тягчайший грех. «Делиться» каждый член сикхской общины должен с бедными, больными, сиротами и вдовами, отдавая на помощь им либо часть дохода (обычно десятину), либо бесплатно работая на общественное благо.

Важнейшей проблемой, находившейся в центре внимания мыслителей XVI—XVIII вв., оставались взаимоотношения индусов и мусульман. Процесс индо-мусульманского взаимодействия в позднее Средневековье стал одним из главных факторов развития общественной мысли и культуры. Этот процесс в XVI—XVIII вв. развивался как бы с двух сторон: снизу и сверху. Снизу, т. е. в среде простонародья, идеи индо-мусульманского единства проповедовали идеологи суфизма и бхакти. Так, в Кашмире был весьма популярен суфийский орден, носивший чисто индусское название риши (мудрец). Его глава, шейх Нур уд-дин (XVI в.), говорил:

Между детьми одних родителей

Зачем вы. возвели преграду?

Мусульмане и индусы — одно.

Когда господь будет милостив к своим рабам?

«Неверный — тот, кто лжив речами и нечист сердцем», — говорил Даду, а его сын и духовный наследник Гарибдас в небольшой поэме перечислил все имена и эпитеты бога, принятые у индусов и мусульман, как равно истинные и сделал следующий вывод:

Много у господа разных имен.

У индусов и мусульман один творец.

Эти идеи, распространявшиеся снизу, не могли не оказывать влияние на тех, кто находился на верху социальной лестницы, в частности, на окружение падишаха Акбара: в жизнеописаниях многих бхактов XVI — начала XVII в. включены сведения об их встречах и беседах с Акбаром. Трудно сказать, насколько эти сведения точны, но важно, что традиция отразила воздействие идей суфизма и бхакти, особенно в отношении индо-мусульманского взаимодействия, на Акбара и его религиозную политику.

В разработке религиозной реформы Акбара важнейшую роль играли его сподвижники, получившие среди современников общее наименование «просвещенные философы». К этому

кругу принадлежали главный министр и друг падишаха, блистательный ученый и писатель Абу-л Фазл Аллами, его отец Шейх Мубарак и брат Файзи, другие мыслители, поэты, государственные деятели. Они самым решительным образом выступили против религиозной розни и фанатизма. «Лишь та вера истинна, которую одобряет разум», — эти слова Акбара стали главным принципом «просвещенных философов», которые строили свои выводы на трех основных постулатах. Во-первых, они подвергали научному исследованию догматы индуизма, ислама, других религий и обнаруживали, что различные вероучения имеют много общего, прежде всего с точки зрения этики, морали и т. д. Во-вторых, рационалистический подход к различным религиям выявлял, что ни одна из них не свободна от неразумных обычаев и устаревших догм. Так в своеобразной энциклопедии религий, написанной в середине XVII в., доводы одного из «просвещенных философов» выглядят так: «Вероучитель дает людям указания, которые для низов непонятны, а для образованных — противоречат разуму, поэтому он распространяет религию с помощью меча. Во всех священных книгах есть много противоречий». Отсюда следовал третий постулат, звучавший в устах Абу-л Фазла следующим образом: «Из-за апатии власть имущих каждая секта фанатически предана своей вере, каждый считает свою религию единственно правильной, и преследование тех, кто чтит бога на собственный лад, пролитие их крови и унижение их достоинства стали символами благочестия. Но если чуждая доктрина хороша, то за что же проливать кровь ее последователей? А если, наоборот, дурна, то люди, ставшие жертвой обмана, заслуживают сострадания, а не вражды и истребления». Такие и подобные речи часто звучали в «Доме молитв», построенном в 1575 г. и превращенном в своеобразный дискуссионный клуб, где в присутствии самого Акбара ученые, священнослужители, поэты различных стран и вероучений обсуждали проблемы бытия и религии. При этом Акбар и его единомышленники посягали и на незыблемую в любом средневековом обществе власть традиций. «Не нуждается в доказательствах то, что следовать законам разума похвально, а рабски подражать другим — дурно, — говорил сам Акбар. — Если бы подражание было достоинством, то все пророки следовали бы своим предшественникам (т. е. ни один не смог бы основать новую религию)... Многие глупцы,

поклонники традиций, принимают обычаи древних за указания разума и тем самым обрекают себя на вечный позор». В 1582 г. от имени Акбара Абу-л Фаз л написал и отправил с миссионерами-иезуитами «Письмо мудрецам Запада» — один из интереснейших документов в истории культуры Индии. Исходя из необходимости противостоять «слепому подражанию традиции» и «вере, лишенной духа исследования — лучшего из сокровищ разума», автор письма призывал к «общению мудрецов различных религий» и просил прислать в Индию священные книги христианства с переводом и комментариями, что должно служить «строительству зданий согласия и державы просвещения».

Разумеется, духовные искания Акбара, его религиозная политика не могли не восприниматься враждебно фанатиками обеих религий, особенно высшим мусульманским духовенством. Его представители активно участвовали в антиакбаров-ских восстаниях, они публично обвиняли падишаха в предательстве ислама, в отступничестве от «истинной веры». Духовный глава оппозиции, известный богослов Шейх Ахмад Сирхинди, заявлял: «Неверие (т.е. неислам) и истинная вера противоположны друг другу... Кто уважает кафиров (неверных), унижает мусульман». Шейх Ахмад требовал восстановить джизию, отменить запрет на убой коров, вернуть мусульманам привилегированное положение. Противники религиозных реформ Акбара, при прямом участии наследного принца Салима, организовали в 1603 г. убийство Абу-л Фаз-ла Аллами.

Полемика между сторонниками и противниками индо-му-сульманского культурного сближения продолжалась и после смерти Акбара. При этом если во времена Акбара «просвещенные философы» и их единомышленники опирались на мощную поддержку самого падишаха, и это оказывало сдерживающее воздействие на фанатиков, то после Акбара, особенно при Ауран-гзебе, сторонники «мира для всех» оказались в роли преследуемой оппозиции, «крамольников», «еретиков».

Одним из наиболее ярких и талантливых продолжателей идей Акбара был принц Дара Шукох (1615—1659), старший брат Аурангзеба и его соперник в борьбе за делийский трон. Великолепно образованный, знаток арабского, фарси, санскрита и хинди, Дара поддерживал дружеские отношения со многими радикальными суфиями и бхактами, общался

с иезуитами-миссионерами, изучая религиозно-философскую мысль различных народов. Под заглавием «Секрет секретов» Дара перевел на персидский язык Упанишады¹. Ему же принадлежит и сочинение «Слияние океанов» — сравнительное исследование основных религиозно-философских категорий индуизма и ислама. Вывод, к которому пришел Дара, таков: «Индуизм и ислам одинаково стремятся к познанию Всевышнего, (обе эти религии) суть локоны, украшающие бесподобный лик господа». Воззрения Дары Шукоха были неприемлемы как для мусульманских ортодоксов, так и для Аурангзе-ба, которому старший брат был ненавистен вдвойне: и как «еретик», и как соперник. В 1659 г. Дара потерпел поражение в борьбе за трон и был казнен Аурангзебом. Казнь вызвала в Дели массовые протесты и даже восстание горожан, в основном ремесленников и торговцев.

Развитие общественной мысли в средневековой Индии никогда не было бесконфликтным, но, пожалуй, XVI—XVIII вв. явились периодом наиболее острых противоречий, дискуссий, споров и настоящих столкновений между сторонниками различных течений. С одной стороны — ревнители священных законов, кастового неравенства, с другой — те, кто осмелился усомниться в законах кастовой чистоты. С одной стороны — религиозные фанатики, те, кто делил людей на «истинно верующих» и «неверных», с другой — сторонники «мира для всех». С одной стороны — те, кто был готов отстаивать священные традиции и заветы предков, с другой — те, кто пытался критически отнестись к священной традиции, подвергнуть опыт предшествующих поколений рационалистическому анализу. Как это было и бывает везде, прогрессивные воззрения далеко не всегда одерживали верх; в большинстве случаев их носители разделяли судьбу Абу-л Фазла, Дары Шукоха, Гуру Гобинда. Но все же можно отметить, что к концу периода в общественной мысли Индии утвердилась традиция, комплекс идей, способствовавших выработке более прогрессивного, свободного от фанатизма и ограниченности взгляда на мир и человека.

Для развития науки в XVI—XVII вв. были характерны процессы, уже отмеченные ранее. Данные, которыми в настоящее

время располагают индологи, свидетельствуют о том, что в исследуемый период наука в целом сохраняла средневековый характер и не переживала тех революционных перемен, которые происходили в западноевропейской науке конца средневековья и начала нового времени. Это не означает, вместе с тем, что XVI—XVII вв. были, как полагают некоторые исследователи, «темным периодом для науки», что людей не интересовал окружающий мир, а невежество и суеверия господствовали безраздельно.

Среди научных достижений этого периода следует отметить развитие математических знаний. Выдающийся математик Нилаканта в своем труде «Собрание нитей» (1501— 1502) открыл разложение тангенса дуги в бесконечный степенной ряд. Это открытие было обосновано и развито в «Речении о доказательствах» (1608) — сочинении неизвестного автора, отличавшемся от других математических трактатов того времени тем, что оно написано на одном из южноиндийских языков — Малаялам, а не на санскрите, как требовал обычай. Таким образом, индийские математики опередили аналогичные работы Грегори и Лейбница. Число «пи» — отношение длины окружности к диаметру — Нилаканта определил с десятью верными цифрами, опередив европейские достижения той эпохи. Множество научных трактатов по арифметике, алгебре, геометрии (планиметрии и стереометрии) на фарси и санскрите было создано в XVI—XVII вв. и ждет своих исследователей.

Астрономия, которой традиционно придавалось большое значение, продолжала свое нераздельное сосуществование с астрологией, популярной во всех слоях населения. Без советов астролога не обходилось ни одно дело как в царской семье, так и в доме бедняка. Вместе с тем, в установлениях Акбара, касающихся программ обучения в медресе, астрономия впервые четко отделена от астрологии, и подчеркивается, что изучение последней должно осуществляться по желанию студента, а первой — обязательно.

В XVI—XVIII вв. ученые продолжали комментировать и развивать достижения индийских и арабских астрономов предшествующего периода. Настольной книгой любого астронома были таблицы Улугбека. Геоцентрическая идея, по-видимому, господствовала; вместе с тем, астрономические вычисления, звездные карты и глобусы, составленные

учеными XVI—XVII вв., отличались большой точностью, равно как и предсказания солнечных и лунных затмений.

В рассматриваемый период наблюдения над явлениями живой и неживой природы, а также производственный опыт давали обширный материал для физических и химических исследований. В XVI—XVII вв. было написано множество трактатов по различным областям практической химии: таков, например, трактат «Собрание ремесел» (1624 г.), содержащий наставления по изготовлению красителей, искусственных драгоценных камней, симпатических чернил. В объяснении физических и химических явлений господствовали разработанные еще в раннее Средневековье атомистические теории. Алхимия была популярна, но не господствовала безусловно и не являлась единственной сферой физико-химических и натурфилософских исследований. Обобщая производственный опыт, и прежде всего те навыки, что были связаны с производством текстильных красителей, огнестрельного оружия, стекла и т. д., химические трактаты XVI—XVII вв. подробно описывают такие процессы и реакции, как анализ и синтез, возгонка, испарение, дистилляция спиртов, «убиение металлов» (т. е. получение на их основе окисей, хлоридов, солей, кислот и т. п.).

Среди естественных наук особенно высокое положение занимала медицина, делившаяся традиционно на две школы — аюрведа (индусская) и юнани (мусульманская). В XVI—XVII вв. было создано множество трактатов о природе и способах лечения различных болезней, о диетике, акушерстве, гигиене; несколько иллюстрированных сочинений посвящено анатомии. Индийские медики умели лечить многие опасные болезни, с которыми не справлялись их европейские коллеги, правильно объясняли многие процессы жизнедеятельности организма, например, пищеварение, высказали ряд догадок относительно кровообращения. Довольно высокой степени развития достигла хирургия, особенно пластическая, значительно опережавшая европейскую. Фармакологические трактаты и популярные лечебники насчитывали многие сотни лекарств минерального, растительного, животного происхождения.

XVI—XVIII вв. были важным периодом в развитии механики и инженерного дела. Архитектурные сооружения этого периода являются ярким, но не единственным свидетельством

высокого уровня инженерной мысли. Крупнейшим инженером того времени был придворный Акбара Фатхулла Ширази. Его энциклопедические познания высоко ценились современниками. Под руководством Фатхуллы была создана мощная система водоподъемных сооружений в Агре и Фатехпуре-Сик-ри. Среди его изобретений известны 17-ствольное орудие, стрелявшее с одного запала (чертеж не сохранился), пушка, которую при необходимости можно было разобрать на пять частей, а потом собрать (например, при подъеме в горы), а также установка для оружейных мастерских, позволявшая одновременно полировать по 8 мушкетных стволов; эта установка является одним из немногих известных примеров применения зубчатой передачи и трансмиссии в средневековой Индии. Дворцовые мастерские (кархана) Акбара стали и лабораторией ученого, и местом, где он обучал физике, механике, инженерному делу. Известен, но до сих пор не опубликован, рукописный труд Фатхуллы «Ключ к познанию», где речь идет о различных водоподъемных устройствах, насосах и механических часах.

Отмечая, что развитие науки в XVI—XVII вв. сохраняло средневековый характер, мы должны отметить одну важную черту. Литература этого периода содержит немало свидетельств того, что в мировосприятии определенной части образованной элиты происходили важные изменения. В среде «просвещенных философов» двора Акбара и их последователей — вольнодумцев XVII в. — значительное распространение получил рационализм, что не могло не сказаться на отношении к наукам особенно к точным и естественным. Не случайно, что, согласно установлению Акбара, большинство предметов, которые надлежало включить в программу обучения в медресе, составляют светские дисциплины, точные и естественные науки, при этом Абу-л Фазл, приводя это установление, многозначительно заключил: «Никто не должен пренебрегать требованиями сегодняшнего дня».

«Просвещенные философы» отвергали авторитет священной традиции, причем не делали исключения ни для одной религии. Излагая фантастические представления древних индусов об окружающей природе, Абу-л Фазл критиковал их не потому, что они противоречили исламу, а потому, что опровергались доводами разума и достижениями науки; точно такой же критике мыслитель подвергал и мусульманские

мифологические представления. «Просвещенные философы» скептически относились к вере в сверхъестественные силы и чудеса, хотя и не изжили эту веру окончательно, считали, что «дух.исследования — лучшее из сокровищ разума», призывали соотечественников учиться, осваивать достижения других народов. При этом важно, что они подвергали критике многие традиционные воззрения и подходы, препятствовавшие развитию научных знаний: «С незапамятных времен любознательность ограничивалась, а дух исследования воспринимался как предтеча неверия. Все, что воспринято от отца, начальника, родича, друга или соседа считается полученным с божьего соизволения, а нарушителя обвиняют в аморальности и ереси», — писал Абу-л Фаз л и с горечью сетовал: «Хотя у нас есть просвещенные люди, многие из них предпочитают молчать из страха перед фанатиками, жаждущими крови...». Свободомыслие, скептическое отношение к вековым традициям и религиозным догмам, интерес к естественным наукам, гневные инвективы в адрес религиозных фанатиков и распространяемые ими суеверий — все это играло важную роль в наследии «просвещенных философов» и не могло не оказывать влияния на общественную мысль того времени.