Литература и искусство

Если в предшествующую эпоху индусы и мусульмане начали узнавать и изучать друг друга, то во времена Моголов они стали уже понимать друг друга и, что еще важнее осознавать принадлежность к единой стране, к общей культуре, что в наибольшей степени отразила литература. При дворе Акбара была учреждена специальная палата переводов, где на понятный всем образованным мусульманам персидский язык лучшие ученые и поэты того времени переводили священные книги и литературные памятники индуизма («Ма-хабхарату», «Рамаяну», «Атхарваведу»), а также трактаты по астрономии, математике и медицине. Многие из этих переводов отличались не просто высоким научным качеством, но и большими литературными достоинствами. Если хронисты времен Делийского султаната излагали историю Индии лишь начиная с прихода ислама, а все, что было до этого, описывали как «темный период неверия», то историки могольской эпохи, и прежде всего Абу-л Фазл в своих сочинениях «Книга Акбара» и «Зерцало Акбара» повествовал об истории Индии с самых древних времен, соединяя домусульманский период с последующими временами в единый исторический поток. Он с глубоким уважением рассказывал о культуре и научных достижениях индусов, критикуя и в их наследии, и у мусульман то, что не соответствовало разуму и позднейшим научным данным.

Вообще с эпохой Акбара был связан небывалый культурный взлет. Император окружил себя высокообразованными и талантливыми людьми. Уже упоминавшийся брат Абу-л Фаз л а Файзи, возглавлявший работу по переводу «Махабха-раты», был автором и великолепной поэмы «Наль и Даман» на один из вставных сюжетов этого эпоса, а также множества лирических стихотворений. Выдающимся персоязычный

поэтом послеакбаровского времени был Бедиль (1644—1721). Философ-рационалист, высказавший много блестящих догадок о развитии человека и общества, он был автором и поэмы «Модан и Комде» о любви танцовщицы и странствующего музыканта, которым пришлось претерпеть много испытаний из-за тирании царя. В лирических стихотворениях поэт воспевал «просветляющую разум науку» и свободу творчества:

Бедиль, не будем подражать мы нраву барабана И воспевать ему под стать эмира иль султана. Мы соберем друзей опять вдали дворцов богатых, И станем песни распевать, в которых нет обмана.

{Перевод Л. Пеньковского)

Литература на персидском языке дала Индии немало блестящих образцов поэзии и прозы, но читать ее могли лишь представители знати и образованных кругов. Среди простонародья особой популярностью пользовались произведения на местных языках, и прежде всего — созданные крупнейшими поэтами — проповедниками бхакти. XVI в. дал литературе хинди два великих имени — Тулсидас и Сурдас. Тулсидас создал грандиозную поэму «Море подвигов Рамы» на сюжет «Рамаяны»; ее до сих пор исполняют в храмах как священный текст. Сурдас, как гласит легенда, был слеп, но, это не помешало ему создать «Океан Сура» — удивительно яркое произведение о жизни Кришны. События священной истории, связанные с детством и юностью Кришны, развертываются на красочном фоне обычной индийской деревни с ее трудовыми буднями и праздниками. Это подлинный океан народной поэзии — любовные песни, частушки, плачи, заговоры; все насыщено искренним чувством и мягким юмором.

Столь же яркую картину народной жизни рисует живший в XVI в. бенгальский поэт Мукундорам в поэме «Песнь о благодарении Чанди», где рассказывается, в частности, о том, как бедный охотник Калокету с помощью богини Чанди нашел клад, построил город и стал в нем справедливым правителем. В этом произведении с удивительной достоверностью описана жизнь горожан, крестьян и лесных охотников, а боги в изображении Мукундорама ничем не отличаются от простых смертных.

До сих пор любимы в Индии лирические песни на стихи раджпутской поэтессы Миры Баи (1498—1547). Вдова князя,

она отказалась сжечь себя на погребальном костре мужа, как того требовал обычай, бежала из дворца и начала странствовать, сочиняя удивительно трепетные песни о любви и разлуке. Мира Баи стала известнейшей проповедницей бхакти и, если верить легенде, пала жертвой мести своей родни, не простившей ей побега.

Литература бхакти дала в то время блестящую плеяду поэтов в разных частях Индии. Таковы, например, писавшие на маратхи Экнатх (1548—1599) и Тукарам (1608—1649) — их произведения и поныне играют важнейшую роль в формировании культуры и самосознания маратхов. Богатейшую литературу создали сикхи: все их гуру были поэтами, особенно многогранным талантом отличался Гобинд, автор и религиозной лирики, и философских сочинений, и прозы, и интереснейшей историко-биографической поэмы «Пестрая драма». До сих пор в гурудварах — молитвенных домах сикхов — звучат произведения Гобинда и других гуру; их поют на прекрасные народные мелодии. Было создано немало ярких произведений и на светские сюжеты — любовные поэмы, басни, истории о приключениях умных и ловких людей. И сегодня индийцы любят пересказывать анекдоты о Бирбале — хитроумном министре Акбара, острослове и защитнике бедных, осмеливавшемся подшучивать и над самим императором.

Литература XVIII в. отразила чувства тревоги и горечи, столь характерные для сложного, переломного времени. В этот период господствующее положение занимает поэзия на урду¹. Крупнейшими литераторами этой волны стали Мир Таки Мир (1725—1810), Мир Хасан (1727—1787) и Мухаммад Рафи Сауда (1713—1781). Мир Таки Мир был тонким и проникновенным лириком, снискавшим себе почетное прозвище Шаха Газелей. Мир Хасана прославила поэма «Волшебство красноречия» о приключениях двух влюбленных пар. Сауда был блестящим сатириком, от него крепко доставалось сильным мира сего, «деятельность которых дала единственный результат:

кто раньше жил в хорошем доме, живет нынче в хижине». В поэме «Несчастный город» Назир Акбарабади (1740—1830) с исключительным драматизмом описал разорение некогда богатой могольской столицы, обнищание ее жителей, гибель искусств и ремесел, а в стихотворении «Книга о человеке» создал образ человека, во всей сложности и противоречивости:

В этом мире падишах — человек,

И ничтожный нищий равно — человек.

В мечети молитву читает человек,

И туфли у него крадет человек,

Жизнь за человека отдает человек,

И мечом человека убивает человек...

(Перевод Е.Ю.Ваниной)

Искусство

Архитектура и искусство эпохи Моголов отразили новые веяния в культуре и общественной мысли эпохи. Многие крупные строительные проекты времен Акбара явились воплощением в камне его религиозной политики. Ярким примером является новая столица империи — Фатехпур Сикри¹. Духовным центром города является мавзолей особо чтимого Акба-ром суфия Салима Чишти, созданный из беломраморного кру-Через величественные триумфальные ворота Буланд Дарваза можно выйти в главную часть города, где располагались дворцы императора и его приближенных — «каменная симфония», в которой органично слились элементы мусульманского зодчества и индусской храмовой и дворцовой архитектуры различных местных традиций — северной, западной, южной. Колоннады, широкие террасы, парки, где когда-то били каскады мощных фонтанов (сложная система добычи воды из глубоких скважин была разработана талантливым придворным инженером Фатхуллой Ширази), игра яркого тропического солнца на ярко-голубых глазурованных плитах куполов — все это и поныне завораживает зрителя. Мощью и энергией пронизана другая знаменитая постройка времен Акбара — Красный форт в Агре.

Своего зенита могольское зодчество достигает при Шах Джахане. Он вернул столицу в Дели, где на берегу реки Джамны возвел величественный Красный форт с его мощными бастионами, за которыми расположены беломраморные дворцы и павильоны, стены которых то украшены кружевом резьбы, то богато инкрустированы драгоценными камнями. Великолепные сады и цветники, каскады фонтанов, чаши которых были выложены самоцветами, витые решетки... Правду говорит надпись в тронном зале: «Если есть на земле рай, то он здесь, он здесь».

Подлинным шедевром мирового значения стал мавзолей Тадж Махал, который Шах Джахан построил в память о своей любимой жене. Ослепительная белизна мрамора создает даже в жаркий день физическое ощущение прохлады и подчеркивается двумя рядами кипарисов. Тонкие, устремленные ввысь минареты и поднятое на высокую платформу главное здание с куполом, словно парящим в небе, отражаются в глади водоема. Стены мавзолея были украшены тончайшим орнаментом из драгоценных камней¹. При ярком солнце, в пасмурную погоду и при полной луне — каждый раз Тадж Махал выглядит иным, всегда по-новому прекрасным и волнующим. Известно, что напротив Тадж Махала Шах Джахан планировал сделать его точную копию из черного мрамора — для себя, но этот замысел не был осуществлен.

Этот период был богат на архитектурные достижения не только в центре Могольской империи. Известны дворцы и крепости в раджпутских городах, особенно в основанном в начале XVIII в. Джайпуре. Там особенно интересен Дворец Ветров, фасад которого расчленен на выпуклые балкончики-эркеры. Они обеспечивают сквозную вентиляцию помещений, так что при сильном ветре дворец слегка гудит. Яркостью, оригинальностью стилей отмечены дворцы и крепости южноиндийских государств, особенно знаменитая крепость Голконда с ее тремя ярусами стен и уникальной акустикой: если хлопнуть в ладони у подножия, то звук отчетливо слышен за много сотен метров в верхней цитадели.

XVIII в., столь трагический для Индии, дал ей архитектурные сооружения, которые по роскоши и яркому декору даже превосходили могольсвие. Правители независимых государств, возникших на обломках империи, словно пытались затмить прежних владык. Дворцы, павильоны, культовые сооружения, особенно в Лакхнау и Хайдарабаде, поражают несколько тяжеловесной пышностью, яркостью и роскошью декора, иногда на грани безвкусицы. Возможно, дело было не только в амбициях правителей: известно, что в тяжелые времена людям особенно нужна волшебная сказка, и они воплощали ее в камне и мраморе. Напротив, строгим и величественным стилем отличались постройки маратхов, особенно цитадель Шанивар Вада, резиденция правителей конфедерации. Сооружения времен Хайдара Али и Типу Султана в Майсуре просты, динамичны, великолепно вписаны в ландшафт и почти чужды роскоши, что прекрасно отражало энергичный и мужественный характер майсурских правителей — воинов и реформаторов.

XVI—XVIII вв. стали эпохой расцвета миниатюрной живописи. При могольском дворе основателями школы стали мастера, приглашенные из Ирана. У них учились индийские художники, индусы и мусульмане, создавшие самостоятельную, во многом отличную от иранской, школу миниатюры, опиравшуюся на индийские традиции.

На первых порах миниатюра лишь играла роль книжной иллюстрации, затем художники стали воплощать и не связанные с содержанием книг сюжеты. Такие миниатюры собирали в альбомы и переплетали. Сюжетами для художников служили придворные сцены, эпизоды сражений, исторические события, эпизоды из книг; нередко изображались бытовые сценки, животные, птицы, растения. Над каждой миниатюрой работали по несколько мастеров, каждый отвечал за определенные детали, наиболее умелым доверяли прорисовку лиц. В отличие от иранской миниатюры изображения людей были не условными, а весьма реалистическими; художники добивались портретного сходства, отражения особенностей возраста и характера человека. Большой интерес вызывали работы западных мастеров, привозимые европейскими купцами. Не изменяя своей творческой манере, могольские художники заимствовали у европейцев технику перспективы.

Наряду с могольской, развиваются и местные школы миниатюрной живописи. Например, раджпутская школа была ближе к народному лубку и стенной росписи, изображения в ней более условны и поэтичны. В XVIII в. под ее влиянием возникает ряд школ миниатюрной живописи в пригималай-ских княжествах Кангре, Бунди и Басоли (они известны под собирательным названием пахари — горные). Яркой декоративностью отличаются деканские школы миниатюры, распространенные в южноиндийских государствах Биджапуре, Гол-конде, Тханджавуре.

Могольская эпоха создала неповторимые стили и в декоративно-прикладном искусстве, особенно в ювелирном деле, которое опиралось на соединение индийских и мусульманских традиций, и в музыке. Последняя имела особое значение и во многом определила дальнейшее развитие музыкального и вокального искусства Индии. Бесконечное разнообразие народных песен, духовная музыка (особое внимание уделяли ей проповедники бхакти и суфизма, многие из них сами писали песни на свои стихи), скромные музыкальные вечера в домах горожан и великолепные концерты во дворцах вельмож и государей — таков был музыкальный фон эпохи. В этот период разделение на индусскую и мусульманскую музыку исчезает, возникает единый поток, разделявшийся на различные региональные стили {хиндустани -— северный и Каннада — южный) и художественные направления.

Подлинный взлет переживает и танцевальное искусство. Наряду с древним классическим стилем храмового танца бха-ратнатьям возникают местные, связанные с традициями поэзии бхакти — Манипури (Восточная Индия), кучипуди (Юг), одисси (Орисса), катхак (Северная Индия). Стиль Катхак возник из храмовых представлений на темы историй из жизни Кришны и приобрел популярность при дворе Моголов. Здесь он обогатился среднеазиатскими элементами и практически покинул храм, став чисто светским, концертным.

Любой правитель или знатный вельможа считал своим долгом покровительствовать поэтам, музыкантам, танцовщицам. В аристократических домах и при дворе устраивались поэтические состязания, музыкальные и танцевальные выступления, иногда ночи напролет. Многие поэты, музыканты,

танцовщицы под покровительством двора или вельмож становились богатыми и влиятельными (некоторые, впрочем, предпочитали оставаться бедными, но не зависеть от капризов знатных меценатов). Музицировать, петь или читать стихи в компании друзей было любимым развлечением горожан победнее, музыкой и танцами были пронизаны и деревенские праздники. Таким образом, по сути вся жизнь человека была музыкально оформлена и обрамлена.

Трагические события XVIII в. не привели к упадку искусств. Многие выдающиеся художники и музыканты продолжали творить, бережно сохраняли культурное наследие прошлых эпох и одновременно развивали его, осваивая новые формы и выразительные средства.

9 Территориальная экспансия английской Ост-Индской компании в первой половине XIX в.

После потери англичанами североамериканских колоний Индия стала для них главным объектом колониальной активности. Проводником британской колониальной политики здесь на протяжении первой половины XIX в. по-прежнему являлась Ост-Индская компания, содержавшая свой штат гражданских и военных служащих, до реформ 30-х гг. XIX в. целиком состоявший из европейцев. В этот период все территории, находившиеся в орбите влияния англичан, делились на две категории — зависимые княжества и непосредственные владения Компании. Последние были разделены колониальными властями на три президентства — Бенгальское, Мадрасское и Бомбейское, в каждом из которых имелось свое правительство, армия и штат чиновников. Назначение на все должности в колониально-административном аппарате осуществлялись под непосредственным контролем Совета Директоров Ост-Индской компании, заседавшем в Лондоне.

Столицей Британской Индии являлась Калькутта, там же располагалась и резиденция генерал-губернатора. Система управления индийскими территориями долгое время не имела четкой централизованной структуры, и губернаторы Бомбея и Мадраса обладали известной долей самостоятельности в принятии решений. Только в 1833 г. они были окончательно подчинены генерал-губернатору. Военно-бюрократический аппарат, созданный англичанами на индийских территориях, был призван решать две важнейшие задачи — служить целям обогащения своих создателей и обеспечивать проведение в жизнь политики, осуществлявшейся, возможно, и без четко осознаваемого плана, но по хорошо усвоенному и успешно

применявшемуся англичанами принципу «разделяй и властвуй». Использование ими методов подкупа, лести и шантажа местных индийских властителей, практики субсидиарных¹ договоров, а также политики прямых военных захватов быстро превратили англичан в подлинных хозяев Индии.

Первая половина XIX столетия была весьма важным этапом становления на Индостане британского колониального господства. К этому времени Франция перестала играть видную роль в данном регионе, и англичане фактически оказались один на один с разобщенными индийскими государствами, многие из которых уже находилось в зависимом от них положении. На пути окончательного укрепления британского могущества в Индии стояли воинственные Маратхские княжества, объединенные в конфедерацию, и Панджаб.

Внешняя политика Компании 1800—1845 гг. Англо-маратхские войны

Прологом второй англо-маратхской войны (1803—1805) послужил субсидиарный Бассейнский договор 1802 г. между седьмым пешвой Баджи Рао II (1795—1817) и английской Ост-Индской компанией, заключенный пешвой из страха перед чрезмерным усилением северной части Маратхской конфедерации — княжества Индор (династия Холкар). Согласно договору маратхи отказался от всех прав на г. Сурат, пешва пустил на свою территорию английские войска и выделил на их содержание 2,6 млн рупий. Споры между маратхскими князьями должны были разрешаться при посредничестве англичан, в результате чего вся внешняя политика пешвы подчинялась интересам компании. Правители Гвалиора, Наглура и Индра, забыв о распрях,

¹ Подобный договор подразумевал ввод на территорию княжества ограниченного контингента британских колониальных войск (отряда сипаев), содержание которого оплачивал местный правитель. Англичане обязывались охранять его владения взамен на отказ княжества от внешнеполиче-ской самостоятельности в пользу Компании.

Как правило для содержания таких отрядов выделялись целые округа, налог с которых собирали сами военные, что вело к постепенному разорению этих территорий и всего княжества, переходившего во владение Компании под предлогом ликвидации «дурного управления».

немедленно воспротивились указанному договору, и началась очередная англо-маратхская война.

На борьбу с маратхами англичане направили южную армию под командованием Артура Уэллесли — будущего герцога Веллингтона, брата генерал-губернатора английских владений в Индии Ричарда Уэллесли. Под его началом было 24 тыс. солдат. Уэллесли удалось взять Ахмаднагар и выиграть тяжелое сражение при Асан (на границе Хайдарабада) с намного превышающими силами противника. Окончательно армия Нагпура была разгромлена в битве под Аргаоном (1803).

Северной армией англичан, насчитывавшей ок. 10 тыс. чел., командовал генерал Дж. Лейк. Выиграв сражение под Дели, он занял столицу Великих Моголов и посадил на трон представителя некогда свергнутой династии Шах-Алама II. Но никакой реальной властью новый падишах наделен не был. В апреле 1804 г. была официально объявлена война Индору, окончившаяся после взятия ряда городов и крепостей победой английского оружия.

Результатом этой войны стало подписание выгодных англичанам субсидиарных договоров с Гвалиором и Нагпуром, которые уступили Компании часть своей территории, лежащей между Панджабом и Бенгалией, в частности, долину Ганга с г. Дели и приморский округ Ориссы (Каттак).

Войны, которые велись в правление генерал-губернатора лорда Мойра, маркиза Хейстингса (1814—1818), за исключением борьбы с Непалом, имели целью разрешение ранее начатых споров. В англо-непальской войне (1814—1816) сила и удача были на стороне англичан. В феврале 1816 г. непальская армия потерпела окончательное поражение в районе Макванпур, вблизи своей столицы — города Катманду. По Сегаульскому договору 1816 г. Непал уступил Ост-Индской компании Сикким, Кумаон, Гархвал и ряд других территорий, а важнейшим политическим условием этого соглашения явился допуск в Катманду английского резидента. Таким образом вся внешняя политика Непала ставилась под контроль англичан.

Преддверием третьей англо-маратхской войны (1817— 1818 гг.) послужила борьба Компании с бандами пиндари¹,

которые разбойничали преимущественно в маратхских и раджпутских землях, находившихся под властью англичан. Правитель Индора использовал их в качестве наемников. Все это вызывало постоянное беспокойство колониальных властей, снарядивших под предлогом борьбы с пиндари 120-тысячное войско, включавшее 13 000 европейцев. Англичане очень быстро заняли княжество Гвалиор. Пешва, вместе с правителями Индора и Нагпура попытался оказать им вооруженное сопротивление, но силы противников были неравными. В крупных сражениях под Ситабалди, у Нагпура (декабрь 1817 г.) и Коригаона (январь 1818 г.), а также в ходе последующих более мелких столкновений маратхи потерпели серию поражений.

Третья англо-маратхская война закончилась полным разгромом маратхских князей. Пешва Баджи Рао II лишился престола, став пенсионером компании, а его домен Махараштра превратился в часть Бомбейской провинции. Нагпурский князь вынужден был подписать очередной субсидиарный договор с англичанами, по которому у него были отторгнуты северные округа, а правитель Индора лишился большей части своих территорий и вынужден был признать сюзеренитет компании.

В результате войн с англичанами Маратхская конфедерация фактически прекратила свое существование. В подчинении Ост-Индской компании оказалась значительная часть Западной Индии: области Махараштра, Гуджарат, частично Раджастхан и Хиндустан.

В1818—1820 гг. англичане продвинули границу своих владений и в северо-западном направлении, заставив раджпутов признать их суверенитет и аннексировав территорию Аджмера на склонах Арафаллийских гор. А в 1826 г. в результате продолжительной и дорого стоившей англичанам экспедиции в Бирму был присоединен Ассам, Манипур и другие районы на севере государства.

В период генерал-губернаторства Уильяма Бентинка (1828—1835) англичане без применения вооруженной силы в 1831 г. аннексировали государство Майсур, окончательно

превратив эти территории во владение Компании. В 1834 г. сосед Майсура раджа Курга поднял оружие против британских колонизаторов и был захвачен в своей столице отрядом в 2500 человек, а его государство также было присоединено к непосредственным владениям Компании.

В результате очередной серии войн периода правления лорда Окленда (1836—1842) англичане вмешивались во внутренние дела соседних Афганистана и Ирана, где их интересы столкнулись с геополитическими притязаниями России. Англо-индийское правительство организовало крупный поход в Афганистан с целью низвергнуть Дост Мухаммеда, желавшего отнять Пешавар у сикхов и Герат у брата низложенного им эмира. Экспедиция была удачной. Помимо восстановления Шах Шуджи на афганском престоле, англичане на два года добились контроля над регионом. Английский генерал Кин вернулся в Индию, оставив в Кабуле английского резидента с оккупационным отрядом, однако, в начале зимы 1841 г. афганцы не только освободились от присутствия англичан в результате восстания, но и почти всех их перебили. Уцелело всего 95 человек заложников и врач, сумевший бежать из Кабула.

Эти события повлекли за собой снятие Окленда с поста генерал-губернатора; на его место был назначен лорд Элленборо (1842—1844), столь же воинственный, но более удачливый. Кабул вновь был взят и разграблен, после чего англичане ушли оттуда, ограничившись аннексией Синда (1843 г.). Впервые английское владычество достигло Инда и вплотную подошло к Ирану.

Англо-сикхские войны. Присоединение Пенджаба и Луда к владениям Компании

Держава сикхов была последним независимым от англичан государством на территории Индии. Ее основатель махараджа Ранджит Сингх (1799—1839) ликвидировал старую сикхскую знать, упорядочил внутреннее управление государством и провел реорганизацию армии. В ходе столкновений с Афганистаном Ранджит Сингх увеличил территорию своего государства, присоединив к нему Пешавар и Кашмир. Эти мероприятия способствовали усилению военной мощи Панджаба и подготовили сикхов к войне с Ост-Индской компанией.

Однако политика Ранджит Сингха имела и ряд внутренних противоречий. Сикхи-сардары (военачальники) мечтали сделать свои земли наследственными и тяготились единоличной властью махараджи, а сикхское крестьянство, являвшееся ядром армии, страдало от военных лишений и возраставшего налогового гнета. Поэтому сразу после смерти Ранджит Сингха в Панджабе началась жестокая борьба за власть, которая привела к ослаблению государства. Над страной нависла угроза английского вторжения. В 1844 г. бразды правления государством фактически оказались в руках армии, которая жестоко расправилась с местным сепаратизмом в лице сикхской знати. Крупные панджабские феодалы, опасаясь расправы и в надежде вернуть утраченные позиции, вступили в тайное соглашение с англичанами.

Первая англо-сикхская война (1845—1846 гг.) была спровоцирована пограничным конфликтом на реке Сатледж. Отряд майора Бродфута напал на сикхский отряд, прибывший для сбора налогов в левобережные владения Лахора. В ответ на это сикхи отправили туда свои войска, что дало повод англичанам для развертывания военных действий в Панджабе.

В ходе войны сикхская армия храбро сражалась в битвах при Мудки (18 декабря 1845 г.), Фирузшахре (21 декабря 1845 г.) и Собраоне (1846 г.). Однако благодаря предательской тактике своих военачальников, в решительный момент уводивших свои войска, она постоянно терпела поражения от войск Компании. 20 февраля 1846 г. англо-индийские войска вступили в столицу сикхского государства, однако, англичане не решились сразу произвести аннексию Панджаба, опасаясь ее многотысячной армии, готовой продолжать борьбу.

В результате этой войны сикхское государство лишилось ряда важных областей и было значительно ослаблено. Засат-леджские владения и территории между реками Биас и Сатледж перешли в собственность компании. Княжества Джамму и Кашмир, захваченные Панджабом у Афганистана в эпоху Ранджит Сингха, были переданы за 75 лакхов рупий крупному джагирдару и военачальнику Гулаб Сингху в обмен на его нейтралитет. Кроме того, английский резидент в Лахоре получил право размещать воинские части внутри Панджаба и заменять сикхские отряды английскими.

Вторая англо-сикхская война (1848—1849 гг.) была вызвана попыткой англичан сместить наместника панджабской

провинции Мултан Мулраджа и ввести туда английский отряд. 19 апреля 1848 г. в Мултане началось восстание, перекинувшееся на северо-западную окраину Панджаба. Англичане предприняли две осады Мултана, однако исход войны решался не там. Сикхам удалось договориться с афганским правителем Дост Мухаммедом о помощи в обмен на возвращение Пешавара. В сражении при Чилианвале (13 января 1849 г.) англичане потерпели сокрушительное поражение и потеряли около двух с половиной тысяч человек. Однако уже в следующей битве при Гуджрате (21 февраля 1849 г.) им удалось одержать окончательную победу над сикхами. Последние сдались на милость победителя, передав все оружие, в том числе мощную артиллерию, англичанам. Затем войска компании отняли у афганцев Пешавар. Панджаб был аннексирован, а для его управления создан специальный административный совет, подчинявшийся непосредственно генерал-губернатору английских владений в Индии. Для поддержания политической стабильности на захваченных сикхских территориях англичане сохранили ряд мелких феодальных княжеств. Так, Гулаб Сингх был признан махараджей княжества Джамму-Кашмир, ставшего вассалом компании.

К середине XIX в. на территории Британской Индии сохранялось лишь одно большое формально суверенное княжество — Ауд. Его территория уже была урезана Компанией еще во времена генерал-губернатора Хейстингса, когда у наваба Ауда были отобраны города Бенарес и Аллахабад с прилегающими к ним районами. Новый генерал-губернатор Британской Индии Дальхаузи решил окончательно покорить Ауд. Он ввел туда английские войска, сосредоточенные в Канпуре и, арестовав наваба Ваджид Али, не желавшего распускать свою армию, срывать замки феодалов и запрещать населению носить оружие, как того требовали англичане, аннексировал княжество в 1856 г.

Присоединение Панджаба (1849 г.) и Ауда (1856 г.) венчали заключительный этап английского завоевания Индии.

Так в результате серии прямых захватов первой половины XIX в. Индия стала центром и оплотом британской внешней политики в Азии. Англо-индийское правительство продолжало вмешиваться в качестве важного и вполне самостоятельного субъекта в политику соседних с Индией территорий.