История как наука: некторые вопросы теории и методологии

Предмет исторической науки. Историческое сознание и историческое знание. Теоретико-методологические основы исторической науки. Источники и источниковедение Отечественная историография в прошлом и настоящем. Формационный и цивилизационный подход к изучению истории как пути познания исторической правды. Менталитет и ментальность как фундаментальные понятия. Cинергетика и познание исторической правды

Что изучает история? Вроде бы, все ясно: история изучает прошлое. Но однозначность ответа настораживает. В XXI веке, когда сообществу мировых цивилизаций предстоит дать ответ на суровые вызовы реальности, поиск ответа на вопрос, что изучает история, не потерял своей актуальности. Кроме прошлого, есть еще и настоящее, а также и обозримое будущее…

Поэтому ответ на вопрос, означенный выше, не может быть однозначным. Тем более, что поиск полных ответов на него затруднен одним существенным обстоятельством: в советское время (а это семьдесят с лишним лет) изучение и преподавание отечественной истории осуществлялось в методологической системе координат догматизированного марксизма-ленинизма в большевистском его измерении. Того самого марксизма-ленинизма, который можно назвать марксизмом только по незнанию основ столь неординарного учения, занимающего видное место в сокровищнице человеческой экономической, социально-политической и духовной мысли.

Подобное приводило к тому, что история толковалась буквально как “политика, опрокинутая в прошлое”. Ее изучение и преподавание идеологизировалось и политизировалось до такой степени, что многие положения науки истории превращались в пропагандистские клише и агитационные лозунги. Чрезвычайно большое количество явлений, событий и фактов прошлого переводилось на язык догм и мифов, украшательства, полуправды. Как следствие, у народа формировалось искаженное, иллюзорное историческое сознание, на основе которого не могли делаться объективные выводы и реальные оценки действительности.

В России постсоветской уже многое сделано для преодоления догм и штампов, для того, чтобы изучать не искаженную, а правдивую историю своей страны. В то же время, история по-прежнему остается пространством не только для острых научных дискуссий, но и полем политической борьбы, где научно-обоснованная критика сталкивается с политизированными точками зрения⁴.

Подобное в значительной мере обусловлено тем, что переосмысление прошлого не обошлось без издержек и противоречий, так как решать эти задачи приходится в условиях перехода от одного общественного устройства к другому, в условиях коренных изменений в политической системе общества, его экономических основ, выдвижения новых политических и идеологических парадигм, новых морально-нравственных ценностей. Появилось немало крайне политизированных и тенденциозных публикаций, отличающихся конъюнктурностью оценок, отсутствием вдумчивого историко-исследовательского подхода и даже непрофессионализмом. Отходя от исторической объективности, многие авторы не видят в отечественной истории ничего, кроме трагедий и ошибок, которые характерны якобы только для нашей страны, хотя не говорят, историю какого государства можно считать свободной от аналогичных отклонений.

Как следствие, вместо одних мифов появились другие, вместо одной полуправды — другая, вместо знания — вновь незнание. А интересы нашей Державы требуют стремиться к объективности в освещении всего исторического процесса, сложных страниц отечественной истории, не впадая в односторонность в оценках исторических событий, явлений и фактов.

Задача преподавания истории в современных условиях — показать действительную историю во всех ее сложностях и противоречиях, с ее светлыми и трагическими сторонами, строго соблюдая объективность, историческую правду. Только такой подход может исправить пороки прошлого, дать представление о подлинных исторических событиях и явлениях. При этом необходимо подчеркнуть, что история нашего Отечества всегда была частью истории мировых цивилизаций, подпитывала ее. Поэтому необходимо изучать пути развития России в контексте мировой истории, постоянно обращая внимание на ее место в мировом историческом процессе.

Так что же такое история? Слово “история” греческого происхождения и означает “исследование”, “рассказывание”. В книге неизвестного русского историка XVII века можно найти и другое толкование этого слова. Комментируя высказывание Платона, неизвестный русского историка XVII века отмечает, что Платон производит название науки от слов «истама» и «рус», то есть задержание течения, “потому что история как бы заключает и сохраняет в себе происходящие дела мира, или от «исторо» — «зрю», «смотрю», поскольку она, как в зеркале, отражает различные вещи и дела мира сего”.

Можно сказать, как выше отмечалось, что история — наука о прошлом. Ведь она изучает то, что уже свершилось и, соответственно, стало прошлым. Однако против этой распространенной формулировки возражал, например, такой авторитет мировой исторической мысли как М. Блок (Франция). Он писал: “Сама мысль, что прошлое как таковое может быть объектом науки, абсурдна”. Другой западный ученый У. Люси полагал, что “отождествление истории с прошлым недопустимо”. В данной связи необходимо одно принципиальное добавление: история — наука об истоках современности.

И все равно два этих тезиса не дают полного представления о том, что такое история. Тем не менее, как показывает анализ многочисленных источников, научно-исследовательской, учебной, научно-справочной литературы, во многих определениях истории указанные выше тезисы присутствуют. Приведем в качестве примера одно из наиболее удачных, по мнению авторского коллектива, определений истории, которое дает профессор МГУ Л.И.Семенникова. “История — это колоссальный массив духовно-нравственного, культурного и социального опыта человечества, накопленный многими и многими поколениями. Историческая наука делает доступной эту копилку человеческого опыта всем. Научное познание окружающего, в том числе социального, важный компонент взаимодействия человека с миром. Массив социального опыта, передающийся от поколения к поколению, каждый раз переосмысливается заново”⁵.

Изучение любой науки начинается с определения понятий, которыми она оперирует в процессе познания как природы, так и общества. Эта проблема имеет большое значение не только для теоретического анализа, но и для конкретно-исторических исследований, и для того, чтобы люди, изучающие один и тот же предмет, одинаково понимали друг друга. Это может быть только в том случае, если определения и терминология становятся общепринятыми, адекватно отражающими действительность.

С этой точки зрения поставим первый вопрос: что такое история как наука и каков ее предмет? Легкость ответа на этот вопрос, подчеркнем еще раз, кажущаяся, и дать определение истории как науки достаточно непросто. Прежде всего необходимо различать историю как всякий процесс развития природы и общества, тесно связанных между собой; науку об этих процессах. Мы будем изучать историю как науку о развитии человеческого общества во всем его многообразии. История общества представляет собой совокупность конкретных и многообразных действий и поступков отдельных людей и человеческих сообществ, находящихся в определенной взаимосвязи.

Следовательно, предметом изучения истории является деятельность и действия людей, вся совокупность отношений в обществе, рассматриваемых в историческом пространстве и во времени.

Предмет истории в том виде, в котором мы изучаем его сейчас, определился не сразу. В ходе поступательного развития истории шел процесс совершенствования материального производства, изменялся и усложнялся политический строй общества и его социальная структура, развивались наука и культура. По мере развития общества развивалась и история как наука, вбирая в себя опыт многих человеческих поколений, расширялось и обогащалось ее содержание, происходил процесс все возрастающего накопления знаний. Основа исторической науки — собирание, систематизация и обобщение фактов, рассмотрение их в тесной связи и совокупности. Благодаря постепенному накоплению фактов, сложились целые отрасли исторических знаний: гражданская история; политическая история; история государства и права; история хозяйства; военная история; археология; история культуры; история музыки, языка, литературы и др.

Сложился ряд вспомогательных исторических дисциплин, разрабатывающих и общие вопросы методики и техники исторических исследований. Среди них: источниковедение (общие приемы и методы изучения исторических источников); палеография (история письма); геральдика (гербы); сфрагистика (печати); нумизматика (монеты, медали, ордена); топонимика (изучение названий географических пунктов) и др. Все это свидетельствует о достаточно высоком уровне развития исторической науки.

История — наука конкретная, требующая точного знания хронологии (дат) фактов, событий. По сравнению с другими гуманитарными науками, изучающими какую-либо одну из сторон общественной жизни, она характеризуется тем, что предметом ее познания является вся совокупность жизни общества на протяжении всего исторического процесса. Многие проблемы современности, которыми занимаются экономисты, социологи, политологи, этнологи и другие специалисты гуманитарного цикла, могут быть решены только на основе исторического подхода и исторического анализа, на базе проделанной историками работы по сбору, систематизации и обобщению огромной совокупности фактов, позволяющих выявить тенденции общественного развития.

Здесь следует заострить внимание на диалектике прошлого и настоящего, которое изучается в исторической науке. Ученому-историку зачастую бывает очень трудно отрешится от такого естественного желания взглянуть на прошлое с сегодняшних позиций не только для того, чтобы понять и объяснить, но и чтобы оценить его, а затем на этом основании защищать и отстаивать, или же, наоборот, порицать и отвергать. Исследователь постоянно, хочет он того или нет, сталкивается с проблемой, которую М. Блок назвал “идол истоков”. Необходимо различать, что имеется в виду под истоками — начало или причины. Еще важнее знать, что ни в том, ник в другом качестве истоки не служат объяснением, тем более достаточным. По мнению М. Блока, “к прошлому для объяснения настоящего прибегают так активно лишь с целью убедительно оправдать или осудить прошлое. Так что во многих случаях демон истоков был, возможно, лишь воплощением другого сатанинского врага подлинной истории — мании судить”⁶.

С такой позицией крупного историка трудно спорить. По крайней мере, по опыту постсоветской историографии становится ясным: в историографии еще слишком много элементов политической публицистики, которой свойственно использовать историю в качестве союзника или противника.

Однако и абсолютно безоценочная, только объясняющая история — это что-то очень непонятное. Здесь можно согласиться, полагают авторы данного пособия, с мнением академика РАЕН Ю.Н. Афанасьевым. Историк пишет: ”Как, например, можно безоценочно писать о многих событиях в советской истории? Если бы история была только наукой, вероятно, это и было бы возможно. Но ведь она и искусство, и история переживаний, страстей, симпатий и антипатий, ревности и измен, и история жизни «плохих» и «хороших» людей. С одной стороны история — это наполненный разными событиями отрезок времени, это конкретные люди в пространстве и времени. На эту историю можно посмотреть беспристрастно. Но, с другой стороны, ведь были радости и несчастья, свершения и неудачи. И не только личные, групповые, но и переживаемые всем обществом. История общества как бы целиком персонифицируется и воспринимается не только разумом, но и эмоционально”⁷.

В данной связи мы пришли к обобщающему суждению следующего порядка. Историк имеет право решать научно познавательную, суть которой — “понять настоящее с помощью прошлого и в то же время не поддаться искушению “демона истоков”. Но это стремление многократно усложняется нашим настоящим, в котором, как справедливо отмечает Ю.Н. Афанасьев, “с каждым днем все больше и больше проявляется прошлое.

История всегда была тесно переплетена с политикой, интересами и судьбами правителей, которые не всегда поощряли желание историков знать правду и сообщать ее людям. Поэтому почти постоянно приходится считаться с предвзятостью и субъективизмом в истории, да и судьбы историков, добивавшихся правды, не всегда были благополучны.

Таким образом, предмет исторической науки многоаспектен. Тем не менее, очевидно, что история изучает прошлое и настоящее. Кроме того, история прогнозирует будущее.

В ходе изучения истории формируется историческое сознание. Историческое сознание — это одна из важных сторон общественного сознания.

Под историческим сознанием в науке понимается совокупность представлений общества в целом и его социальных групп в отдельности о своем прошлом и прошлом всего человечества.

Каждая национальная и социальная общность обладает определенным кругом исторических представлений о своем происхождении, важнейших событиях в своей истории, деятелях прошлого, о соотношении своей истории с историей других народов и всего человеческого общества. Такие представления получают выражение, прежде всего во всякого рода исторических преданиях, сказаниях, легендах, сказках, составляющих неотъемлемую часть духовной жизни каждого народа как один из способов его самовыражения и самоутверждения. Благодаря этому данная общность людей осознает себя как народ на основе знаний своего прошлого, на основе знаний своего места в мировом историческом процессе.

Тем самым история органически вплетается в общественное сознание. Все его элементы, составляющие в совокупности сознание общества (взгляды, идеи, политическое и правовое сознание, мораль, религия, искусство, наука), имеют свою историю. Они могут быть поняты и познаны только на основе исторического подхода, рассматривающего каждое явление с точки зрения конкретных условий и обстоятельств его возникновения, условий развития. Именно поэтому обращение к прошлому постоянно содержится в дискуссиях по кардинальным проблемам современности, на основе оценок прошлого разрабатываются современные социальные теории и идеологические системы.

Таким образом, получается неразрывная связь и преемственность прошлого и настоящего.

Усваивая опыт своих предков в области трудовой деятельности, политических, социальных отношений, последующие поколения учатся анализировать прошлое и оценивать современность, принимать решения для самореализации, т.е. “что я могу?, “чего не могу?”, “на что я могу надеяться?”. Через осмысление исторического опыта обретается понимание настоящего.

Как и всякие другие формы общественного сознания, историческое сознание имеет сложную структуру. Можно выделить четыре уровня.

Первый (низший) уровень исторического сознания формируется такими же способами, как и обыденное, на основе накопления непосредственного жизненного опыта, когда человек на протяжении своей жизни наблюдает какие-то события или даже является их участником. Широкие массы населения как носители обыденного сознания на низшей ступени исторического сознания не способны привести его в систему, оценить с точки зрения всего хода исторического процесса. Чаще всего оно выступает в расплывчатых, эмоционально окрашенных воспоминаниях, зачастую неполных, неточных, субъективных. Так, участвовавший в Великой Отечественной войне обычный солдат не мог представить себе всей масштабности этого события и дать ему оценку. Это могут сделать только историки на основе обобщения всей совокупности фактов и событий. Однако в сознании рядовых солдат, всей массы простых людей складывался основной вывод: “Мы победили!”.

Второй уровень исторического сознания может формироваться под влиянием художественной литературы, кино, радио, телевидения, театра, живописи, под влиянием знакомства с историческими памятниками. Например, российский поэт и композитор конца XX века И.Тальков смог в эмоциональном ключе дать краткую характеристку времени, которое в современной российской исторической науке получило название “век Екатерины”. Рассуждая о судьбе России, поэт сказал:

Из мрачной глубины веков

Ты поднималась исполином.

Твой Петербург мирил врагов

Высокой доблестью полков В век золотой, Екатерины.

Но на втором уровне историческое сознание также еще не превращается в систематическое знание. Образующие его представления еще отрывочны, хаотичны, не упорядочены в хронологическом отношении. Они, как правило, отличаются яркостью, большой эмоциональностью, впечатления от увиденного или услышанного сохраняются порой на всю жизнь. Такие впечатления объясняются силой таланта большого художника, который, владея словом, кистью, оказывает на человека огромное эмоциональное воздействие. Это накладывает на писателя, драматурга, режиссера, художника большую ответственность за историческую достоверность и правдивость его творений. Государственная деятельность и образ Петра I у широких масс населения чаще складывается не по академическим исследованиям и монографиям, а по впечатляющему роману А. Толстого и снятым по нему фильмам. Незабываемое впечатление об Иване Грозном производит картина И.Е. Репина “Иван Грозный и сын его Иван”. И хотя многие сущностные моменты исторического процесса остаются, так сказать, за кадром, читатель (зритель) судит об эпохе именно по данному художественному произведению. На этом уровне исторического сознания объективная реальность особенно часто выражается в мифах, легендах и даже анекдотах о Петре I, Екатерине II, А.В. Суворове и т.д. Эти формы народного творчества содержат обычно самоутверждающую иронию русского национального характера.

Третий уровень исторического сознания формируется уже на основе собственно исторических знаний, приобретаемых на уроках истории в школе, где учащиеся впервые получают представление о прошлом в систематизированном виде. К сожалению, изучение отечественной истории в школе затягивается на несколько лет, и в результате при завершении изучения данного курса учащиеся плохо помнят то, с чего они начинали. Причем для большинства людей изучение истории на школьном уровне и завершается. В вузах изучают историю по отношению ко всему населению страны, небольшая группа граждан, и то, как правило, в небольшом объеме. Возможно пополнение знаний по истории на любительском уровне, однако такого рода личный интерес проявляется не так часто, да и подходящих популярных книг по отечественной истории немного. Поэтому общие представления об отечественной истории должны закладываться в средней школе.

При этом необходимо подчеркнуть, что глубокое изучение отечественной истории способствует воспитанию юношества в духе гражданственности и патриотизма.

Об этом, в частности, написал такой мировой авторитет в исторической науке как французский историк Марк Ферро в своей книге “Как рассказывают историю детям в разных странах мира”⁸ после изучения опыта преподавания истории в школах стран Африки, Австралии, Ближнего Востока, Германии, Японии, США, Китая, Польши, СССР и других стран.

На четвертом (высшем) уровне формирование исторического сознания происходит на базе всестороннего теоретического осмысления прошлого, на уровне выявления тенденций исторического развития. На основе накопленных знаний о прошлом. Предпринимаются попытки получить более-менее четкое представление: о природе и движущих силах развития человеческого общества, его периодизации; о смысле истории (N.B!); о типологии, моделях общественного развития. На таком уровне исторического сознания предпринимаются попытки объяснить человеческое прошлое во всей его противоречивости и сложности как на конкретно-историческом, так и на теоретическом уровнях.

Формирование исторического сознания на теоретическом уровне помогает мыслить историческими категориями, видеть общество в диалектическом развитии, в изменении, осмысливать исторический процесс в динамике, в хронологической взаимосвязи времен. Носителем данного уровня исторического сознания является историческая наука. Обладая систематизированными научными знаниями истории общества, историческая наука может: определить ведущие тенденции общественного развития; сформулировать некоторые ближайшие и отдаленные прогнозы.

Значение формирования исторического сознания, сохранения исторической памяти в современных условиях очень велико.

Прежде всего, оно обеспечивает осознание определенной общностью людей того факта, что они составляют единый народ, объединяемый общностью исторической судьбы, традиций, культуры, языка, психологических черт.

На самых различных ступенях своего развития племена, народы, нации стремились сохранить память о своем прошлом в самых различных формах: от устных преданий и героического эпоса, когда еще не было письменности, до всякого рода письменных повествований, художественных произведений, научных трудов, памятников изобразительного искусства. Это способствовало самоутверждению данной общности людей как народа.

Многовековая история человечества, история XX – начала XXI вв. в том числе, свидетельствует, что национально-историческое сознание — фактор оборонный, обеспечивающий самосохранение народа. Если его разрушить, то данный народ останется не только без прошлого, без своих исторических корней, но и без будущего. И тогда народ превратится просто в население. А там и до гибели цивилизации — один шаг. Это давно установленный на историческом опыте факт. Поэтому в столкновении цивилизаций, государств, идеологий противоборствующие стороны очень много уделяют внимания дискредитации истории противной стороны, буквально борясь за умы и души людей. Причем можно наблюдать развитие и совершенствование таких форм борьбы от примитивных в древности до утонченных и изощренных — в конце XX – начале XXI в. Приведем примеры и из “тумана далекого прошлого” и из не столь уж далекой действительности.

В исландских сагах изображается непобедимый герой, который страшен в бою, его ничем не запугать, но погибнуть он может только от своего же копья. Этим и воспользовались враги героя. Они потребовали отдать им копье. В противном случае они грозили спеть песни, позорящие его и его родственников. Герой предпочел отдать копье и погибнуть, но не хотел слушать позорящих его песен;

Фашистская верхушка гитлеровской Германии, вступая 22 июня 1941 г. в войну против СССР, понимала, что ей предстоит воевать с противником, у которого очень сильный моральный потенциал⁹. К 22 июня 1941 г. на советско-германской границе было сосредоточено для развертывания психологической войны 17 рот пропаганды (около 15 тысяч человек). Придавались они непосредственно войскам вторжения¹⁰. Причем в планах ведения психологической войны нацистские специалисты “по промыванию мозгов” особое внимание уделяли всемерной дискредитации исторического прошлого нашей Родины¹¹.

На основе образов прошлого, исторических событий постепенно происходит отбор и формирование общественно значимых норм, морально-нравственных ценностей, складываются традиции и обычаи, образ мышления и поведения, присущий данному народу. Без таких интегрирующих качеств народ превращается в население. Приходя из прошлого, охраняясь в исторической памяти народа, эти морально-нравственные установки имеют свое значение для настоящего и будущего.

Таким образом, настоящее тесно переплетается с будущим. Поэтому с историей надо обращаться бережно и осторожно. Достаточно дискредитировать прошлое, чтобы поставить под сомнение настоящее: так ли жили и живем? То ли делали и делаем? Постепенно начинает рушиться привычный уклад жизни, внося смуту и беспокойство в сознание и души людей, лишая их веры и надежды, опустошая духовно.

Изложенное выше, позволяет утверждать: в копилке знаний, накопленных человечеством, особе место отводится историческим знаниям. Историческое знание — элемент общественного сознания. Оно составляет духовную сторону исторического процесса. Историческое знание нужно воспринимать системно, так как без подобного подхода представление об историческом знании будет неполным.

Со времен ранних цивилизаций человечество аккумулировало разнообразные знания о важнейших событиях собственной жизни. В Древнем Египте на камнях вырезались жизнеописания фараонов, их военные походы и победы. В Месопотамии на глиняных табличках велась запись царских анналов, хроники событий, разнообразных документов. В Китае на бамбуковых планках и на костях животных вырезались писания о древности. В Индии интересная и важная информация фиксировалась на печатках из камня, кости, а позднее — металла.

Наука сегодня располагает достоверными данными о том, что уже в VII – VI вв. до н.э. началась систематизация исторической информации. Это убедительно доказало содержание обнаруженной в 1847 г. библиотеки ассирийского царя Ашшурбанипала, правившего в середине VII в. до н.э. Найдено более 30 тыс. клинописных глиняных табличек, собранных в своеобразные “глиняные книги”, с царскими анналами, хроникой важнейших событий, сборниками законов, литературными произведениями и научными текстами. Это была самая богатая из библиотек древнего мира.

Значительные приращение и систематизация исторических знаний приходятся на цивилизации античности. Античность оставила нам в наследство выдающиеся труды Геродота, Фукидида, Ксенофонта, Полибия, Диодора, Страбона, Плутарха.

Античность подарила нам науку истории. “Отцом истории” называют Геродота (484 – 425 гг. до н.э.). Ему принадлежал знаменитый труд “История”, состоящий из девяти книг. “История” Геродота не лишена ошибок и неточностей. Но она содержит ценный материал по истории греко-персидских войн, Эллады и многих стран Востока. В четвертой книге “Истории” Геродот приводит сведения о далеком прошлом нашей Родины. Большой исторический труд был создан младшим современником Геродота Фукидидом (460 – 399 гг. до н.э.). Его восьмитомная “История” дала не только описание важнейших событий, но и их причины, последствия и др. В I в. до н.э. Диодор Сицилийский (90 – 21 гг. до н.э.) подготовил “Историческую библиотеку” из 40 книг (до нашего времени дошла лишь ее часть). В ней синхронно изложена история Древнего Востока, Греции и Рима до середины I в. до н.э.

Первым известным историком новой эры был греческий историк Плутарх (около 45 – 127 гг.). Его труд “Сравнительные жизнеописания” содержит около 50 биографий выдающихся греков и римлян. Под влиянием трудов историков Эллады в III — I вв. до н.э. были созданы многочисленные исторические сочинения в Вавилоне, Египте, Иудейском царстве, Финикии и других государствах. Грек Александр Полихистор в I в. до н.э. в своих трудах сохранил для нас названия десятков такого рода сочинений. Наиболее значительными были: Вавилонская хроника, подготовленная Беросом в начале III в. до н.э., Египетская история Манефона (начало III в. до н.э.), Финикийские хроники Менандра, датированные II в. до н.э., Истории иудейских царей, написанные Деметрием в конце III в. до н.э., Эвполемом во II в. до н.э. и Артапаном в начале I в. до н.э.

Для большинства историков в период античности было очевидным желание возвеличить свой народ и его роль в цивилизационном развитии человечества. И тем не менее сочинения историков, написанные на рубеже двух эпох, заложили хорошую основу исторической науки.

Падение имперского Рима в 476 г. в просвещенных кругах античного мира было воспринято как конец цивилизации, как вселенская трагедия.

Тысячелетие истории человечества от крушения Римской империи до эпохи Возрождения, охватывающее период с V по XVI вв., итальянскими гуманистами XVI в. было названо средними веками.

Средние века не были “провалом” или перерывом в развитии исторической науки. Значительное влияние на научную мысль в этот период оказала религия. Ее влияние на историческую науку не было однозначным. Религиозная мораль и созданная на ее основе правовая система многих государств Востока и Запада стимулировали и поощряли все, что соответствовало их канонам, и жестко пресекали любую мысль, выходящую за рамки догматических символов веры той или иной мировой религии. Мировые религии в средние века накопили большой объем исторических знаний и создали собственные теории исторического процесса. Заслуживают внимания первые попытки периодизации всемирной истории. Еще до начала средних веков в первой половине IV в. епископ Кесарийский Евсевий (около 267 – 338 гг.) в одном из своих трудов, озаглавленном “Хроника” (примерно 325 г.), изобразил общественную историю в виде последовательной смены четырех монархий: ассиро-вавилонской, мидо-персидской, греко-македонской и римской. Римская империя, по его концепции, освящена церковью. Повсеместное распространение в средние века получила другая концепция периодизации всемирной истории. Ее выдвинул епископ Севильский Исидор (570 – 636 гг.) в своем труде под названием “Всемирная хроника”.

Всю историю от сотворения мира до своего времени Исидор разделил на шесть “возрастов” человечества. Первые четыре охватывали еврейскую историю до вавилонского плена, пятый “возраст” оканчивался Рождеством Христовым, шестой — от Рождества Христова излагался Исидором по жизнеописаниям римских императоров, а затем вестготских королей как якобы преемников римских императоров.

Несмотря на давление религиозных догматов, остановить развитие светского мировоззрения, культурную эволюцию человечества было невозможно. Во второй половине зрелого и особенно позднего средневековья нарастало стремление людей к реалистическому познанию человека и мира. Человек стал рассматриваться как высшее начало бытия. Гуманисты выдвигали идеи о существовании законов объективного познания мира, о стройной закономерности мироздания.

Подтверждение своих идей гуманисты искали в мире античности, а свое время называли эпохой Возрождения¹². Возрождение стало переворотом в идеологии культурной эволюции человечества. В экономике на смену феодальным утверждались капиталистические, рыночные отношения, в политике, прежде всего в системе властных структур, абсолютизм переживал кризис и постепенно накапливался опыт парламентаризма. На пороге великих открытий находилась наука, особенно прикладная.

Всеобщий процесс обновления имел непосредственное отношение к накоплению и систематизации новых исторических знаний и в целом к исторической науке. В понимании исторического процесса гуманисты Возрождения основополагающими считали не божественное предопределение, не волю “Вседержителя”, а разум человека и его воплощение в делах земных. Личность они считали главным компонентом общества и его истории.

Гуманисты Возрождения предложили собственную концепцию периодизации всемирной истории: Античность; Средние века; Современность, то есть эпоху Возрождения. Причем, по их концепции, античность и эпоха Возрождения были двумя культурными вершинами человечества, а средние века были лишь серединой между этими вершинами культур.

Историческим трудам гуманистов эпохи Возрождения были присущи элементы исследования. Документальные источники не только воспроизводились ими, но и подвергались анализу, хотя и на примитивном уровне. Предпринимались попытки объяснить смысл тех или иных событий. Из историков-гуманистов можно назвать итальянцев Никколо Макиавелли (1469 – 1527 гг.) и его труды “Государь” и “История Флоренции”; Паоло Джовио, известного под именем Павел Иовий Новокамский (1483 – 1552 гг.), написавшего “Современную историю” и “Посольство Василия Ивановича, великого князя Московского, к папе Клементу VII”; французских историков Агриппу д'0бинье (1552 – 1630 гг.), автора “Всеобщей истории” и “Мемуаров”; немецкого историка Себастиана Франка (1499 – 1542 гг.), подготовившего труды “Хроника, летопись и историческая Библия”, “Всемирная книга” и др.

XVIII век вошел в историю как век просвещения.Во всех цивилизованных странах быстро развивались капиталистические производственные отношения. Этот процесс способствовал общему подъему научной мысли. В XVIII веке заметные успехи были достигнуты в естествознании, философии, теории государства и права, экономической теории и других науках.

Новых вершин достигла в XVIII в. историческая наука. Существенным ее успехом было появление философии истории, как общей теории исторического развития. Философия истории предполагала определение цели, движущих сил и смысла исторического процесса. Понятие “философия истории”¹³ впервые ввел в научный оборот французский философ и публицист Франсуа Мари Аруэ, известный во всем мире под именем Вольтер (1694 – 1778 гг.). Особенно существенный вклад в развитие философии истории внес немецкий философ Георг Вильгельм Фридрих Гегель (1770 – 1831 гг.). Он представил историю в виде единого, закономерного процесса, в котором каждая эпоха неповторима и является необходимой ступенью общего развития человечества.

В XVIII в. в научный оборот было введено понятие “цивилизация”. Хотя этот термин был известен со времен античности, французский просветитель и философ, писатель Жан-Жак Руссо (1712 – 1772 гг.) отмечал, что именно в условиях цивилизованности состояние войны каждого против каждого, присущее дикости рода человеческого, заменяется состоянием гражданского общества, построенного на основе общественного договора, государства и законов, которым обязаны подчиняться все граждане. Существовал в то время и иной взгляд на понятие “цивилизация”. В 1725 г. итальянский просветитель Дж. Вико (1668 – 1744 гг.) в работе “Основания новой науки об общей природе наций” выдвинул идею, что каждый народ в своем развитии проходит определенные циклы, напоминающие жизнь организма: молодость, зрелость, старость и смерть. Свою концепцию Дж. Вико смоделировал на истории и судьбе античного мира. Она в дальнейшем легла в основу широко распространенной на Западе теории локальных цивилизаций.

В начале XIX в. французский историк Ф. Гизо (1787 –1874 гг.) стал рассматривать цивилизацию через призму социально-политических отношений в обществе, в неразрывной связи с существующей социально-политической системой. В эти годы окончательно утвердилась теория европоцентристского цивилизационного развития. Ее автором был тот же Ф. Гизо. Он полагал, что только в Европе осуществился расцвет цивилизации. Эту концепцию развил английский историк Г. Бокль. У него цивилизация — это пространственная, временная и этнокультурологическая целостность.

XIX век вошел в историю как время мужания, старения и дряхления первого этапа капитализма — этапа свободной конкуренции, время зарождения его второго этапа — этапа монополизации экономики. Под влиянием социально-экономических процессов к середине XIX в. во многих странах обострилась общественная ситуация. На происходящее адекватно реагировала просвещенная часть населения. Появились различные теории, по-разному, исходя из политической ангажированности их авторов, объяснявшие происходящее и пытавшиеся предсказать будущее. В середине XIX в. на теоретическом горизонте появился марксизм. По своей социальной сущности это была теория о классовой структуре, классовой борьбе и классовом переустройстве общества. Она была построена в основном на европейском материале. Однако именно этой теории суждено было в течение длительного времени существенно влиять на судьбы многих народов не только Европы, но и Азии, Африки и Америки. Направленность исторического прогресса определялась марксизмом как последовательная смена общественно-экономических формаций; объективно закономерный исторический процесс. По мере утверждения и распространения марксистской теории в исторической науке, как и в других гуманитарных науках, окончательно определились два основных направления:

• классовое, имеющее в свою очередь два альтернативных полюса: пролетарский, т. е. полюс интересов наемных рабочих, и буржуазный, в марксистском понимании — полюс интересов владельцев частной собственности на средства производства;

• цивилизационное, претендующее на изучение и исследование исторического процесса с позиций общечеловеческих ценностей.

На рубеже XIX – XX вв. произошло фактическое объединение буржуазного вектора исторической науки, взявшего за основу своей теории общечеловеческие, а не классовые ценности, с цивилизационным направлением изучения исторического процесса. В исторической науке стали господствующими следующие подходы: формационный; цивилизационный.

Историческое сознание и знание несут в себе ряд социально-значимых функций. Социально-значимые функции — это те роли, которые историческая наука выполняет в жизни общества и которые в своей совокупности определяют ее социальную ценность.

Уже на заре истории-описания была осознана и четко сформулирована одна из важнейших функций — функция социальной памяти.

Начиная свою знаменитую книгу, “отец истории” писал, что нижеследующие изыскания Гербдот Геликарнасец представляет для того, чтобы от времени не изгладились из самой памяти деяния людей, а также чтобы не были бесславно забыты огромные и удивления достойные сооружения... И уже в Античную эпоху, по образному выражению выдающегося немецкого мыслителя Ф. Энгельса, в “детство человечества” до наших далеких предков доходило, что функция социальной памяти — это активная функция. Она позволяет извлекать уроки из прошлого. В данной связи Диодор Сицилийский писал: “Накопленные на основе исторических трудов знания и понимания причин как успехов, так и неудач других людей приводят к познанию опыта жизни безопасным путем. Ведь это очень хорошо, что мы можем использовать чужие ошибки в качестве поучительных примеров для различных случаев в течение всей нашей жизни и что нам не придется задумываться над тем, как нам следует поступить, а можно будет только подражать тому, что было правильно сделано”. Конечно, в свете современного уровня накопления исторических знаний видно невооруженным глазом, что высказывание Диодора Сицилийского несет на себе печать излишней категоричности. Тем не менее впечатляет, что уже в Античности пришло осознание значимости уроков прошлого, которые сохранены для человечества в исторической памяти.

Представляется, по нашему мнению, важной следующая констатация: запечатленный на страницах истории опыт прошлого во всей его грандиозности и противоречивости имеет самостоятельное значение. Оно не может быть сведено лишь к выяснению закономерностей общественного развития и прогнозированию его тенденций. Содержание понятия социальной памяти включает в себя следующие аспекты:

• история является неотъемлемой частью, предпосылкой поступательного развития и самого существования человеческой цивилизации;

• ни одно поколение не начинает с нуля, вступая на арену исторической деятельности. Оно усваивает в той или иной степени опыт прошлого, опираясь на него в своей социальной практике;

• историческая наука — великая посредница между прошлым и настоящим. И, наконец, сообщаемые ею знания составляют необходимый элемент духовной культуры. По этому поводу В.О. Ключевский писал: “...Изучая предков, узнаем самих себя. Без знания истории мы должны признать себя случайностями, не знающими, как и зачем мы пришли в мир, как и для чего мы в нем живем, как и к чему должны стремиться”¹⁴;

• собирая, храня и распространяя память о прошлом, историческая наука во многом формирует духовную атмосферу общества, помогает ему определить свое место в бесконечном потоке времени, она — коллективная память общества.

Значительная роль принадлежит научно-познавательной функции.

Это фундаментальная функция исторической науки, определяющая как положение истории среди других наук, так и ее место в обществе. Ее реализация предполагает не только накопление и осмысление научных знаний, но и выяснение на конкретно-исторической основе фактологии ведущих закономерностей общественного развития. На практике это должно составить предпосылки научно обоснованного руководства обществом.

Важна и прогностическая функция.

Раземеется, ученые-историки — не футурологи. Прогнозированием, причем комплексно, должен заниматься обширный круг специалистов (и не только гуманитариев и обществоведов). Но было бы наивно полагать, будто историки могут стоять в стороне. Само обращение к прошлому выводит ученых-историков на осмысление и освещение связи времен. Поэтому выяснение закономерностей общественного развития составляет необходимую основу научного прогнозирования его тенденций и перспектив. Выявление ростков нового, анализ их соотношения с процессами, которые в одних случаях уже набрали силу, а в других — гаснут, помогают понять корневую систему общества, причины его жизнеспособности или слабости, обреченности. Еще с античных времен люди стремились использовать знание прошлого для суждений о будущем. Русские и зарубежные историки С.М. Соловьев, В.О. Ключевский, А.Токвиль, Я. Буркхардт верно предугадали ряд черт будущего. Цель прогностической функции исторической науки — выяснить существенное содержание главных процессов, которые будут определять характер общественного развития на протяжении более или менее длительного исторического периода.

И, наконец, воспитательная функция.

Объективно воспитывает сама история. Независимо от субъективного желания ряда историков, сообщенные ими факты прошлого несут в себе большой воспитательный заряд, эмоционально воздействуя на читателей. Кроме того, опыт прошлого, запечатленный в социальной памяти народа, обладает высоким нравственным потенциалом, способным превратиться при соответствующих обстоятельствах в реальную политическую силу.

Таким образом, социально-значимые функции исторической науки не являются величиной постоянной и неизменной. На их изменение влияют: развитие исторической науки и самого общества; смена класса или социальной группы — носителя исторического прогресса; наличие и характер социального заказа к истории. Каждое время вкладывает свое содержание в насыщение социально-значимых функций.

Следовательно, изложенное выше дает основания утверждать: человечество всегда накапливало исторические знания, осознавая их значимость для своего существования. Так было, так есть и так будет всегда!

Возникает вопрос о степени глубины познаваемости истории, о степени достоверности исторических знаний, накопляемых человечеством. Почему? Анализ исторических знаний во всем их многообразии позволяет утверждать: налицо разные, часто полярные оценки одних и тех же событий, явлений, фактов, периодов. Это хорошо заметил мыслитель М. Гилдерхуз. Он утверждал: “Заприте десять историков в комнате или в камере, дайте им один и тот же набор источников, и они обязательно придут к десяти разным выводам”. Так можно ли, спрашивается в данной связи, научно познать историю? Ведь если одно и то же явление, событие может иметь зачастую диаметрально противоположные оценки, можно ли назвать накопляемые исторические знания истинно научными?

Проблема истинности исторического знания всегда волновала ученых, приводила к дискуссиям и полемике, то тлеющим, то бурно вспыхивающим в кризисные периоды. Так, еще в начале XIX в. П.Я. Чаадаев писал, что “сколько бы не накапливалось их (фактов — авт.), они никогда не приведут к полной достоверности, которую может дать нам лишь способ группировки, понимания и распределения”¹⁵. А это “понимание и распределение” определяется теорететико-методологическими представлениями историка, которые и есть та “точка зрения”, без которой, писал российский политический деятель и ученый П. Б. Струве, разобраться в фактах нельзя¹⁶.

Велись споры о проблеме истинности исторического знания и в ушедшем XX веке. Правда, к большому огорчению, советские историки в них не участвовали: для них ответы на все вопросы были априори определены классиками марксизма-ленинизма (К. Маркс, Ф. Энгельс, В.И. Ленин), решениями высших форумов КПСС¹⁷ как правящей политической партии, либо в речах ее очередного Генерального секретаря Центрального комитета. В этих дискуссиях и полемике можно выделись основные точки зрения, определившие их ход.

1. Историческое познание произвольно и лишено всякой научности. Историк творит историю исключительно субъективно. Он не воспроизводит факты прошлого, а создает их, исходя из собственных идей и представлений времени. Сторонники такой точки зрения прокламируют жесткую детерминацию представлений о прошлом современностью, мировоззрением историка. При таком подходе исключается объективность исторического знания. В атмосфере, созданной такого рода развенчиванием истории как науки, усилились тенденции изображать историю в качестве художественного творчества. Апологеты таких взглядов подчеркивают: Клио, покровительница истории — это муза. Средством познания прошлого провозглашаются не объективные научные методы, а субъективное “вчувствование в эпоху”. Однако такой подход оказывается бесплодным. Он скорее отражает кризис традиционных, сложившихся еще в XIX в. методов исторического исследования. Высказывая подобные ниспровергающие историческую науку идеи, их авторы (Р. Коллингвуд, Ч. Бирд, К. Беккер и др.) на практике им не следуют, создавая добротные реалистические работы по истории.

2. Достаточно ограничиться критикой исторических текстов (источников), отделить в них истинное от ложного для того, чтобы извлечь правду истории. Научное кредо историков, исповедующих подобные взгляды: ”Факт и только факт дет истину и позволяет воссоздать картину прошлого во всей ее полноте”. Труд историка в данном случае не что иное, как “обработка документов”, летописание, фиксирование событий прошлого, спасение от забвения исторических фактов. При таком подходе историк полностью зависит от исторических свидетельств и только от них, отрицается активная мысль ученого в оценке и организации изучаемого им материала. Это наиболее слабое место сторонников такой позиции. Естественно, ученый-историк, в отличие от писателя-публициста, не имеет право на импровизацию, он не может выдумывать того, чего не было. Но значит ли это, что он раб исторических свидетельств и должен следовать им неукоснительно? Неужели у него нет никаких средств, при помощи которых он мог заставить прошлое выдать ему свои тайны, рассказать о себе то, о чем, прямо не сообщают сохранившиеся документы? Слишком много возникает вопросов, на которые подобный метод ответа не дает.

3. Изучение истории — серьезное аналитическое занятие. Раскрывая специфику исторического исследования, М. Блок писал: “Разведчики прошлого — люди не вполне свободные. Их тиран — прошлое. Оно запрещает им узнавать о нем что-либо, кроме того, что оно само открывает”. Перед историком всегда стоит неимоверно трудная задача — проникнуть глубже лежащих на поверхности фактов, воссоздать историческую картину, адекватную прошлой реальности во всей ее сложности, в борьбе страстей и эмоций. Каждая историческая эпоха уникальна, она несет особый временной отпечаток с его болевыми точками, с его радостями и надеждами. Историк, изучая неповторимое, стремиться познать общие закономерности развития человеческого сообщества, выявить ту часть исторического опыта, которая необходима человеку в современности, проследить “связь времен”, ту путеводную нить, которая соединяет древние пласты истории с сегодняшним днем. К. Ясперс писал: ”Настоящее совершается на основе исторического прошлого, воздействие которого мы ощущаем на себе”¹⁸. Для того, чтобы понять настоящее, надо знать историю. Исторя познаваема

Чтобы вскрыть процесс развития, осмыслить особенности каждого из ее периодов, преодолеть односторонность и субъективизм, необходимо иметь совершенную научную методологию, методику, обладать точным научным инструментарием. Как всякая наука, история имеет свои теоретико-методологические основы. Под методологией в современной науке принято понимать: учение об общих принципах, формах и способах научного познания; совокупность познавательных методов, приемов и средств, используемых в какой-либо науке, ее научный инструментарий. Прежде всего, следует говорить о содержании теоретико-методологических основ. Они включают: природу исторического познания; принципы познания исторического процесса; методы познания исторического процесса. Кроме того, такая постановка дает выход на практику, позволяя выделить функции истории в целом. Нельзя не отметить также роль и место: понятий; категорий, составляющих методологический аппарат исторической науки.

В нашей науке данной проблематикой занимались такие известные ученые, как Н.И. Кареев, Д.М. Петрушевский, Р.Ю. Виппер, В.О. Ключевский. Так, в капитальном труде А.С. Лаппо-Данилевского “Методология истории” систематизированы основные позиции методологической концепции истории: принципы исторического познания; критерии исторической оценки, на основании которых производится отбор фактического материала; познавательные цели и объект исторической науки; специфика исторических фактов. Такие позиции, дополненные и развитые с учетом достижений науки, актуальны и сегодня. Основные принципы исторической науки следующие.

Принцип описательности. Его использование необходимо для подлинно исторического исследования. Без описательности нет и самой истории как рассказа о развитии человеческого общества. Попытка изгнать из науки описательность на деле оборачивается умерщвлением ее, лишением возможности действенно выполнять свои функции. Кроме того, она необходима для воссоздания целостной картины мира и популяризации истории.

Принцип объективности. История может претендовать на роль науки лишь в том случае, если она в состоянии доказать свою способность получить объективно-истинное знание. Еще в Древнем Риме Публий Корнелий Тацит призывал историков описывать события “без гнева и пристрастия”. Принцип объективности тесно связан с понятием научности, более того, обусловливает его. Однако беспристрастность как форма выражения своего отношения к фактам не всегда достигает своей цели. Оценочный момент в трудах историка обязан присутствовать!!! Следует подчеркнуть его присутствие на всех стадиях познавательного процесса — от выбора темы и сбора материала до обобщения на уровне теории. Писать историю в ключе “как собственно это было” — дело несостоятельное, утопическое. Историк пишет историю так, как он представляет ход развития исторического процесса. Это хорошо подметил итальянский философ Б. Кроче. Он писал, что “ историческая наука, гордящаяся, что она основывается на фактах… живет в детском мире иллюзий. Историк хорошо знает, что смысл прошлого следует искать не в хартиях, остатках прошлого. Его источник в собственной личности историка”. Умение историка, отстаивая свою позицию, подняться над страстями и страстишками, максимально приблизиться к объективности, преодолев при этом барьеры политической конъюнктуры, — показатель высокого профессионализма ученого и его гражданственности.

Безусловно, при всем субъективном характере изучения прошлого, возможно получение максимально приближенного к объективности знания о прошлом. Историк, за исключением прямой фальсификации, заинтересован в отражении объективного исторического процесса, так же как и социальная группа, интересы которой он выражает. Но степень объективности будет разной. Во многом она зависит от исследователя, то его индивидуальных черт, научной добросовестности, профессионализма, выбора им теории и методологии познания, методов исследования, знания историографии проблемы и, в том числе, от социальной позиции ученого. Однако следует уяснить: абсолютно беспристрастных историков в природе не существует. Разве только на кладбище…

Принцип историзма. Он занимает, пожалуй, центральное место в системе принципов исторической науки в целом. Смысл его заключается в системном рассмотрении всего исторического процесса. Его использование, прежде всего, относится к содержательной части. Любое событие анализируется как совокупность составляющих (экономика, политика, социальная и военная сфера, сфера духовности). Этот принцип предусматривает развитие какого-либо явления или процесса от его зарождения до логического завершения. Кроме того, он учитывает взаимосвязь данного явления с предшествующим и последующим событием (каузальные связи). Принцип историзма только тогда будет соблюден в историческом труде, когда анализ каждого исследуемого факта станет проводиться в его развитии, взаимосвязи, взаимообусловленности, единстве прошлого настоящего и будущего. С точки зрения авторского коллектива, при всем неоднозначном отношении сегодня к ленинскому теоретическому наследию, в проблеме историзма вполне приемлема позиция В.И. Ленина. Он считал, что надо рассматривать каждый вопрос с точки зрения того, как это явление возникло, какие этапы в своем развитии прошло, чем стало теперь¹⁹. Недопустимо верхоглядство, необходимо знать все факты ²⁰.

Принципы тесно связаны с категориями исторической науки. С одной стороны, в исторической науке используются категории философии. С другой стороны — историки разрабатывают свой категориальный аппарат, или, говоря словами Н.А. Барга, “систему категориального знания, находящуюся на «полпути» между общими законами и категориями, с одной стороны, и исследовательской методикой истории — с другой”. Данная категориальная система ориентирована на изучение конкретно-исторической действительности, имеет самостоятельное значение, не сводимое к содержанию общесоциологических теорий²¹.

Историческая наука имеет свои методы исследования. Под методом подразумевается способ достижения цели, определенным образом упорядоченная деятельность. В историческом познании используются как общенаучные, так и специально-исторические методы.

Основные общенаучные методы: исторический; логический; анализ и синтез; восхождение от конкретного к абстрактному; индукции и дедукции; классификационный и др.

Основные специально-исторические методы: историко-генетический; историко-типологический; системный и сопоставительный; синхронный и диахронный; экстраполяции; компаративный и др.

Используются и различные методики количественного анализа.

Методы исторических исследований варьируются в зависимости от предмета познания и исследовательских задач. Каждый метод дает возможность раскрыть ту или иную сторону научно-познавательного процесса и в совокупности представить его как целостный процесс. Особенно представляется целесообразным подчеркнуть то, что в исторической науке довольно давно применяются нарративные и дискрептивные методы.

Нарративный или описательный метод лежит в основе гуманитарного знания. Нарратив (от латинского — narro — рассказываю) — повествовательные исторические источники и произведения: летописи, хроники, исторические повести и др. Они передают исторические события в том виде, как они преломились в сознании их авторов. Сведения нарративных источников менее достоверны, чем в актовых материалах, статистических данных или законодательных актах. В нарративных источниках и сочинениях события нередко искажены или отразились в передаче лиц, не являющихся их современниками, либо современниками, но очень много времени спустя после их свершения и т. д. Главной особенностью нарративных источников и произведений является то, что они дают связанный рассказ об исторических событиях²².

Дискрептивные методы используют при описании отдельных исторических явлений, объектов. В основе дискрептивных методов лежит представление о существовании самозамкнутых единиц, на которые распадается исторический процесс. Наиболее яркое применение эти методы получили у сторонников цивилизационного подхода к истории.

В процессе накопления исторических знаний огромную роль играют исторические источники.

“Разборка и критическая разработка источников — работа, стоящая на ближайшей очереди в изучении нашей истории”²³, — писал В.О.Ключевский. Получить информацию о человеке, обществе, государстве, о событиях, происходивших в разное время и в различных частях мира, можно только опираясь на исторические источники.

Произведения, которые создают люди в процессе осознанной, целенаправленной деятельности, служат им для достижения конкретных целей. Они же несут ценную информацию о тех людях и о том времени, когда были созданы. Чтобы ее получить, необходимо понимать особенности возникновения исторических источников. Однако ее надо не только извлечь, но и критически оценить, правильно интерпретировать. Изучая фрагменты прошлой реальности, важно уметь делать логические умозаключения о том, что означает сам факт их наличия, уметь воспроизводить на их основании взаимосвязанную картину той культуры, того общества, остатком которой они являются. Человеческий опыт, повседневный образ жизни, отношения между людьми различных поколений, обычаи и нравы, умение существовать в природной среде, желание знать прошлое своего города, села, края, своего народа или этнической группы, рода или семьи заставляют людей обращаться к документам, архивам, старинным предметам, фотографиям.

Круг проблем, которые интересуют историков, также существенно расширился. Новая историческая наука занимается, в отличие от традиционной, не только и не столько событиями политической жизни, но и обращена к глобальной истории человечества. Празднества и обряды, мифы и сказки, воспитание детей, ремесла и промыслы, торговля и обмен, искусство и верования, запреты и увлечения — все познается в сравнении и рождает новые мысли и суждения. Поэтому историки активно взаимодействуют в изучении этих явлений с представителями других гуманитарных и естественных наук — социологами, антропологами, этнологами, психологами, историками науки и искусства, исследователями языка и литературных текстов. Ообщая совокупность источников составляет проекцию культуры во времени, сокровищницу человеческого знания и мирового опыта. Надо уметь: отыскивать и выбирать те виды источников, которые особенно важны и интересны для исторической науки; ставить вопросы, находить в источниках ответы; различать голоса людей прошлого, доносимые до нас историческими источниками, и интерпретировать эти данные в соответствии с современным уровнем науки и культуры. Наука, специально разрабатывающая данные проблемы, — источниковедение.

В советской исторической науке господствовало (да и во многом продолжает удерживать свои позиции) определение, что исторический источник — это все, откуда можно получить информацию о развитии общества. Тем самым не выявляется природа исторического источника, его субстанция, а лишь обозначается функция (служить в историческом познании) некоего неизвестного предмета или явления. Однако в современном российском источниковедении утверждается концепция, согласно которой исторический источник — это произведение, созданное человеком как продукт культуры. Акцент делается на понимании психологической и социальной природы исторического источника, которая и обусловливает его пригодность для изучения фактов с историческим значением²⁴. Обозначенные различия в определении исторического источника имеют глубокую методологическую основу, поскольку, в конечном счете, вызваны разным пониманием объекта исторического познания.

Первое определение исходит из посылки инвариантности исторического прошлого, его осуществленности в определенных формах, что заставляет сделать прошлое объектом исторического познания. Генеральным методом такого познания является все более и более точное моделирование этого возможного прошлого. Второе определение исходит из понимания исторического прошлого как реконструкции, в основе которой — диалог сознания (и психики в целом) исследователя с сознанием (и психикой) людей, живших прежде. Диалог начинается с понимания “другого” (человека прошлого), объективной (овеществленной) основой чего и является “реализованный продукт человеческой психики” — исторический источник. Именно он позволяет в ходе интерпретации перевоспроизвести “одушевленность” (психику, индивидуальность) своего творца. Но в любом случае именно исторический источник — документ, беспристрастный свидетель эпохи, родившийся в определенное время и отражающий его реалии. Источниками могут быть:

• археологические находки (предметы быта, украшения, орудия труда древних эпох и др.);

• сохранившиеся предметы материальной культуры (здания, старинные станки, приборы, утварь и др.);

• письменные памятники, среди которых можно выделить государственные акты, законы, нормативные акты; летописи;

• источники личного происхождения (мемуары, дневники, эпистолярные памятники, книги с произведениями современников, периодическая печать и др.).

• художественные работы;

• документы аудио-видео ряда.

Основной группой являются письменные источники, содержащие колоссальный массив открытой и скрытой (опосредованной, интерпретируемой) социокультурной информации о прошлом. Общество тщательно собирает и сохраняет документальные свидетельства прошлого. Музеи, архивные хранилища, библиотеки — это важнейшая часть культуры любой страны. Чем выше уровень культуры, тем больше внимания уделяется сохранности и приумножению бесценных фондов.

Источниковедение представляет собой метод познания реального мира. Объектом при этом являются созданные людьми культурные объекты — произведения, вещи, записи-документы. Посредством каких свойств культурных объектов познается реальный мир? Поскольку произведения (изделия, вещи, записи-документы и т. п.) люди создают целенаправленно, то в этих произведениях отражаются и эти цели, и способы их достижения, и те возможности, которыми люди располагали в то или иное время в тех или иных условиях. Поэтому, изучая произведения, можно многое узнать о людях, которые их создали, и данный способ познания человечество широко использует.

В ранних человеческих сообществах устной культуры люди самым разнообразным образом использовали созданные другими людьми вещи — орудия, инструменты, предметы быта или роскоши, оружие и многое другое — не только по прямому назначению, но и как источники информации. Рассматривая, сопоставляя, оценивая, логически рассуждая, люди извлекали для себя важную информацию о новой для них культуре. Поэтому многие обычаи, связанные с диалогом культур, сопровождаются обменом дарами. Эти обычаи, восходящие к глубокой древности, позволяют существенно дополнить социальную информацию, которую можно передать словесно при непосредственном личном общении. По ним можно судить о богатствах страны, которые люди уже научились использовать, об уровне развития техники, ремесла, образе жизни, системе ценностных ориентаций, уровне науки и культуры. Данный способ получения информации о человеческом сообществе дает огромные возможности, ибо он ориентирован на главное человеческое свойство — способность создавать, творить, объективировать свои мысли и представления в материальных образах. Возникновение письменности, а позднее технические средства фиксации и передачи информации, ее тиражирования значительно расширили информационное поле человеческой цивилизации, качественно изменили и изменяют ее.

Объектом источниковедения служит фиксированная речь — время, связанное с пространством. Такое условие необходимо и достаточно для исследования (а не только восприятия). Каким образом люди передают социальную информацию, обмениваются ею? Это происходит в первую очередь на уровне личного общения — с помощью слов (вербальное общение) и различных несловесных способов передачи информации — мимики, движения, жестикуляции (невербальное общение). Чаще всего одно дополняется другим. Данный способ человеческого познания достаточно информативен. Но в нем есть существенный недостаток: личное общение ограничено во времени (происходит здесь и сейчас) и в пространстве. Все остальное может остаться неизвестным, потому что происходило либо давно, либо происходило или происходит в другом месте. Человек тем и отличается от других живых существ, что научился создавать произведения, выражающие его цели и намерения, и сумел понять, что эти произведения могут стать источниками информации. Такая ситуация и создает потенциальную возможность источниковедческого подхода. В результате люди накапливают повседневный опыт и передают его последующим поколениям. Для этого они кодируют информацию в материальных объектах (создавая документ, запись, рисунок, изделие, произведение), т. е. в фиксированных источниках информации.

Источниковедение — особый научный метод познания реального мира. В центре внимания оказывается познавательное пространство, в котором реализуется данный способ познания мира; как именно человек (познающий субъект) находит и изучает объект (служащий ему источником познания); какие вопросы при этом он ставит, какой логикой руководствуется, добиваясь ответной информации, иначе говоря — каким методом пользуется?

Источниковедение рассматривает вопрос, о котором люди долгое время не задумывались: что, собственно, происходит при изучении информации исторических источников? Постоянно обращаясь к данному способу познания реального мира, социальная практика накопила богатый опыт общения с произведениями искусства, литературы, правовой, социальной информацией. Данный опыт и стал обобщаться в рамках методологии истории. Ведь именно историческая наука испытывает особый дефицит в отношении непосредственного наблюдения того, что она хотела бы изучить. Иногда говорят, что историческая наука изучает прошлое. Это определение весьма условно и неточно. Ведь понятие “прошлое” неопределенно. Между “прошлым” и “настоящим” не так просто провести четкую временную границу. События прошлого вплетаются в живую ткань современной реальности, и трудно отделить одно от другого. Новые работы психологов, исследователей проблемы восприятия свидетельствуют, что в данной ситуации речь идет не о часах и даже не о минутах, но только о секундах. Человеческое сознание, по новейшим исследованиям, способно воспринимать целостную картину в течение 2,9 секунды. Что касается дальнейшего, то здесь уже необходимо обращаться к источникам фиксированной информации. Итак, с источниковедческой точки зрения непосредственный контакт весьма краток, и очень скоро становится необходимым обращение к письменной, графической, изобразительной фиксации только что промелькнувшего события.

В отличие от мгновенного сейчас и здесь, непосредственного наблюдения обращение к источникам делает общение независимым как от времени, так и от места действия. Созданное человеком произведение дает информацию о ее творце всякий раз, когда в этом возникает необходимость.

Таким образом, через посредство созданного произведения человек дает знать о себе другим людям. По-видимому, разграничение прошлого и настоящего требует другого, не хронологического, подхода. Исходя из источниковедческой парадигмы, мы будем придерживаться буквального смысла этих понятий: прошлое — то, что прошло, т. е. завершилось; настоящее — то, что находится в процессе изменения.

Настоящее происходит здесь и сейчас, его можно, следовательно, наблюдать, осознавать, эмоционально воспринимать и т. п. Но оно продолжается, и поэтому его, строго говоря, нельзя изучать научными методами. Именно поэтому человечество всегда стремилось “остановить мгновенье”, настойчиво изобретало для этой цели средства: рисунок, письменность, книгопечатание, фотографию, кино, звукозапись. Существенное значение имеет принципиальная возможность повторного, многократного обращения к прошедшей реальности, ее фиксированному в виде материального образа изображению.

Необходимым условием научного изучения реальности является возможность ее фиксированного запечатления. Вот фиксированные запечатления и являются основным источником познания. Источниковедение есть особый метод изучения этих источников. Совершенно очевидно, что без источников не может обойтись историческая наука, поскольку она изучает прошлое, в том числе и весьма далекое от современности. Источниковедение выступает в этом случае как метод изучения прошлой реальности через посредство человеческого восприятия, зафиксированного в источниках. Очевидно и другое: без обращения к источникам познание реальности вообще невозможно.

Для источниковедения ключевым является определение культуры в самом широком смысле.

Культура — все созданное людьми в отличие от созданного природой без их участия. Культура включает в себя предметные, материально существующие результаты деятельности людей: орудия, сооружения, произведения искусства, то есть — весь предметный, вещный мир, формируемый и создаваемый людьми в процессе их целенаправленной, осмысленной деятельности. Созданное людьми имеет различное назначение, формы, бесконечно разнообразные свойства и может, разумеется, изучаться с самых различных сторон. Все созданное и создаваемое людьми — от древнейших времен до современности — может быть объектом исследования как целое. В свою очередь единство подхода, предмета исследования обусловлено тем, что эти объекты изучаются в данном случае как источники социальной информации, как исторические источники.

Существует очень важная зависимость, имеющая общечеловеческое значение. Человек, создавая свое произведение, выражает в нем себя, более широко — современное ему общество, поскольку человек — существо социальное. Созданное человеком произведение может быть использовано для того, чтобы понять его создателя, получить информацию о нем.

Для современного знания характерен глобальный подход к проблемам культуры, сравнительное изучение разнообразных, взаимодействующих между собою типов и ареалов культуры, комплексный подход к изучению человека. Необычайно быстро по горизонтали и по вертикали расширяется объект исследований. По горизонтали — в географическом пространстве, когда объектом исследования становятся все новые ареалы различных культур, сосуществующие в тот или иной период в определенном взаимодействии друг с другом: в начале XX в. европоцентризм прошлого века постепенно, а затем все быстрее и быстрее сменяется обращением к обществам и культурам других континентов. Расширение по вертикали временной оси идет от традиционного для науки прошлого, исключительного внимания к истории европейской античности, средневековья и нового времени к истории обществ глубокой древности и современности. Такое изменение объекта исследований само по себе способствует дифференциации научного знания, поскольку связано с изучением новых языков, специфических текстов, необычных типов человеческого поведения, образа жизни и менталитета, осмысление и интерпретация которых требуют особых знаний и методик.

Одновременно идет и усложнение по направлению, характерному для второй половины XX в. и для современности. Это проявляется в необычном росте интереса самых широких слоев общества к другой, иной, чуждой и иногда даже экзотической культуре; в стремлении человека обращаться с этой иной культурой непосредственно, пытаться понять ее (или через нее себя). Объект источниковедения — исторический источник — становится еще шире. Поэтому важно выявить общие принципы подхода к историческим источникам, найти то существенное общее, что позволяет работать с источниками на принципиально единой основе.

Слово “источник” многозначно. При почти буквальном совпадении значений слова объем понятия “источниковедение” имеет различное содержание. Известно, что любое понятие надо толковать системно, в контексте той научной школы, в которой оно создается и функционирует. Для нас важно определить содержание понятия “источниковедение” в отечественной науке.

Источниковедение — это учение об источнике, которое имеет принципиальное значение для гуманитарного знания в целом.

Гуманитарное знание должно, если говорить о главном его предназначении, помочь человеку, занятому решением весьма конкретных, жизненных проблем: политических; экономических; профессиональных; национальных; семейных и др. Гуманитарное знание призвано привлечь к их решению весь опыт, который накопило человечество. Гуманитарное знание, таким образом, должно давать ответ на то, как в том или ином случае поступали люди. Мы видим, что именно теперь, в эпоху критических событий и чрезвычайных ситуаций, массовое сознание обращается к опыту прошлого. Причем делает это инстинктивно, почти наугад, используя имеющиеся возможности, предпочитая, в частности, ученым трудам мемуары и документальные публикации.

Прилагательное “исторический” в словосочетании “исторический источник” уточняет не специфику источника, а особенность той области знания, которая привлекает источники для своих исследовательских целей: для познания прошлого, изучения истории человечества (в данном случае — историческая наука). В то же время словосочетание “историческое источниковедение”, которое часто используется как синоним термина “источниковедение”, указывает на связь источниковедения с исторической наукой, подчеркивает, что оно возникло и долгое время развивалось в связи именно с исторической наукой, в процессе работы с источниками историков. Сфера приложения методов источниковедения не исчерпывается собственно исторической наукой. Расширяя сферу применения своих методов в антропологии, этнологии, социологии, исторической психологии, исторической географии, культурологии, источниковедение в то же время сохраняет свою традиционно сложившуюся взаимосвязь с исторической наукой.

Источниковедение изучает не просто исторический источник. Оно изучает систему отношений: человек — произведение — человек. Данная триада выражает общечеловеческий феномен: один человек общается с другим не непосредственно, а опосредованно, с помощью произведения, созданного другим человеком и отражающего его личность. Произведения, создаваемые людьми в процессе целенаправленной творческой деятельности, намеренно облекаются ими в реализованную, овеществленную материальную форму, в которой эти произведения могут свободно функционировать в той или иной социокультурной среде. Эти произведения (или их сохранившиеся фрагменты) вполне могут фиксировать заложенную в них информацию о людях, создавших эти произведения и также (в определенной степени независимо от намерений авторов), о том историческом времени и месте (хронотопе), в котором возникновение этих произведений и их последующее функционирование оказалось возможными. На этом фундаментальном представлении об источниках как явлении культуры, как реализованном интеллектуальном продукте человеческой деятельности и основывается система методов источниковедения, его методология.

Методология источниковедения интерпретирует произведения или их сохранившиеся фрагменты как явления культуры и как источники для ее изучения. Мыслитель и историк культуры Л.П. Карсавин в своем учебном пособии “Теория истории” (1920) справедливо отмечал, что именно источники создают реальную возможность научного познания прошлого. “Через источник, как часть минувшего, — писал он, — мы вживаемся в единство этого минувшего и, познавая часть, в ней уже познаем и целое”. Ученый справедливо видел в исследовании источников потенциальную возможность гуманитарного знания: “При достаточном понимании и правильной оценке источников как частей прошлого сами собою бледнеют и теряют силу жалобы на субъективность и ненадежность по сравнению с методами естественных наук метода исторического”²⁵.

Следовательно, умение работать с эмпирическими данными, свободно ориентироваться в своем исследовательском пространстве для любого ученого как представителя естественно-научного, так и гуманитарного знания является фундаментально необходимым. Такие эмпирические данные — реально существующие исторические источники. Очевидно, что научная методология их исследования — отыскания (эвристика), типологизации, интерпретации той информации, которую они содержат, — имеет важное значение. Сложные исследовательские методы позволяют воссоздать фрагментарно сохранившееся произведение как явление культуры своего времени, раскрыть типологию и специфику того культурного целого, в котором данное явление состоялось.

Историография…

Если говорить об этимологии данного термина, то необходим отметить, что оно состоит из двух греческих слов: “история”, что означает повествование о прошлом”, “разведывание, исследование прошлого” и “графо” — пишу. Поэтому термин “историография” применялся раньше в том же смысле, в каком употребляется сегодня термин “история”. Под историографией понималось само описание исторических событий и явлений, а люди, занимавшиеся этим, соответственно назывались “историографами”. В России образца до 1917 года “историограф” — официальное звание, дававшееся правительством лицу, которому поручалось написать отечественную историю. Еще при Академии наук в 1725 г. искали за границей маститого историка, которого могли бы “облечь в звание историографа”. Первым историографом стал в 1725 г. Г.Ф. Миллер, до смерти которого на этом посту замещал князь М.М. Щербатов. Именным указом Александра I звание историографа было даровано в 1803 г. Н.М. Карамзину. Добивались получения этого звания М. П. Погодин, С.М. Соловьев, В.С. Иконников. Но в наше время термин “историография”, этимология которого проанализирована выше, в подобном значении почти не употребляется. Это слов приобрело иную смысловую нагрузку. Под историографией в современной науке понимается обычно совокупность работ, посвященных той или иной проблеме.

Приведем определение историографии как науки, которое имеет хождение в современной научно-справочной литературе.

Историография — наука о развитии исторического знания и о методах исторического исследования; совокупность исторических исследований, относящихся к какому-нибудь периоду, проблеме.

Историка — наука об историографии, ее методах и задачах.

Что же является предметом науки историографии?

Определение предмета исследования, как правило, складывается и осмысливается не сразу. Для этого требуется накопление известного опыта и наличие устойчивого исследовательского интереса. В истории науки известны примеры, когда вновь возникшие отрасли знания какое-то время обходились без специальных названий. Если же дисциплина утверждает определенное наименование, фиксируется отчетливый круг изучаемых проблем — значит, данная отрасль науки прошла начальный “организационный” период и наступил более высокий уровень ее развития. Важность изучения истории возникновения, процесса выработки, развития и толкования определенных научных понятий очевидна и по отношению к изучению истории отечественной историографии. Тем более, что понимание предмета истории исторической науки менялись не только у различных историков на разных этапах развития исторической науки, но ив некоторых случаях наблюдалось изменение представления о содержании историографии у одного автора.

Наиболее полно сущность термина “историография” отражает понятие “история исторической науки”. Оно твердо вошло в научный оборот после выхода в свет первого тома “Очерков истории исторической науки”²⁶. Но возникло приведенное выше понятие значительно раньше. В отечественной исторической литературе второй полвины XIX — начала XX вв. встречаются следующие варианты: “литература русской истории”, “литература науки русской истории”, “обозрение литературных изменений”, ‘историческое введение”, “течения исторической мысли”, “история русской истории”, “история работы русской мысли над русской историей”, “история истории”, “история исторической науки”. Как видно, круг мнений чрезвычайно широк, и большинство из них достаточно точно отражают сущность и содержание науки историографии. В лекционных курсах, а позднее в печатных работах по мере изложения конкретного материала, при наименовании внутренних параграфов или отдельных тем вместо этих сложных словосочетаний все чаще стало применяться как синоним более удобное и компактное слово — “историография”.

Историография, как новая научная дисциплина, не сразу получила признание за пределами учебных заведений. Многим она представлялась непонятной, излишне сложной. Чтобы пояснить необходимость новой отрасли знания, некоторые историки прибегали к образным объяснениям. Так, М.О. Коялович сравнивал необозримую массу исторических фактов с громадным, густым и темным лесом, в котором он искал тропинок и дорог, “проложенных и прокладываемых другими к изучению этого леса”. Историография для него оказалась той возвышенностью, “с которой можно было бы обозреть все ее пространство и узнать главнейшие ее части, изученные пот этим тропинкам и дорогам”. “Работа историографии, — писал В.О. Ключевский, — во многом напоминает работу землекопа. Отжитая жизнь лежит перед историком как ряд сложных слоев, скрывающихся один под другим. Историография начинает свое изучение с верхнего и постепенно углубляется внутрь. Умственная жизнь — один из наиболее сокровенных, глубоко лежащих слоев, и наша историческая литература едва коснулась ближе лежащих сфер, например, политического и юридического развития Руси”.

П.Н. Милюков сравнивал историка науки с более утонченными интеллектуальными усилиями специалиста-нумизмата, который может только один определить по останкам чекана происхождение и первоначальную ценность каждой монеты, как бы она не истерлась от употребления.

Популярно разъясняя значимость изучения истории исторической науки, указанные историки не затрагивали вопроса о происхождении самого термина “историография”. Единственный опыт терминологического толкования содержится в рукописях А.С. Лаппо-Данилевского. Однако эта часть работы крупным отечественным ученым не была завершена. Но написанные А.С. Лаппо-Данилевским фрагменты представляют интерес и до сих пор не утратили своего значения. Тем более, что советские историки совершенно обошли вниманием эти вопросы. А.С. Лаппо-Данилевский подчеркивал, что он подходил к историографии с трех точек зрения — исторической, логической и феноменологической. Сделав глубокий экскурс в историю Западной Европы, ученый упомянул многие имена историографов, которые получали специальный чин государственного советника и состояли при дворе французских королей, начиная с Карла XII (то есть с XV в.), в том числе Расин, Буало, Вольтер. Однако термин “ историография”, как полагает А.С. Лаппо-Данилевский, утвердился не в французской, а в немецкой научно-исторической литературе и благодаря ей получил распространение.

Обобщая свои наблюдения, ученый писал: “История термина «историография» показывает, что он первоначально обозначал или сам процесс составления исторического сочинения, обыкновенно в национально-патриотическом, официальном духе, ил данную совокупность таких сочинений, рассматриваемую в данных пределах времени и пространства”, то есть с одной стороны, еще не отделение на определенном этапе историографии от писания истории, а с другой — уже сами исторические труды как объект изучения. Постепенно термин “историография” утратил прежний специальный смысл, обозначающий историческую науку вообще, и все больше стал включать в себя, по мнению А.С. Лаппо-Данилевского, “преимущественно сочинения, обнаружившие какую-либо цельную концепцию истории человечества: или целой страны, или нации и т. п.”.

Рассмотрев историю термина “историография”, А.С. Лаппо-Данилевский утверждал, что к нему можно подходить “в ином смысле: не в историческом, а в логическом или феноменологическом” (попутно разъясним, что феноменология в философии Гегеля обозначала учение о развитии сознания, духа). И дальше ученый пояснял: “С логической точки зрения «история»²⁷ представляется не совсем удобным потому, что он употребляется в двойном смысле: а) для обозначения бывшего; б) для обозначения нашего представления о бывшем или научного его построения, выраженного в каком-либо произведении. В последнем смысле можно употреблять термин «историография»”.С феноменологической точки зрения под “историографией” (в отличие от “исторического исследования”) А.С. Лаппо-Данилевский предлагал “разуметь более или менее цельную концепцию истории человечества, целой страны, нации, концепцию, получившую свое выражение в каком-либо произведении исторической литературы”. А.С. Лаппо-Данилевский видел здесь предмет историографии в изучении исторических концепций. Такое понимание предмета историографии представляется достаточно современным.

Свои историографические лекции в университете А.С. Лаппо-Данилевский называл “Главнейшие направления в русской историографии”, что давало ему возможность излагать историю исторической науки по школам, течениям и направлениям. Такие важные теоретические положения дореволюционной историографии утвердились в советской историографии. Правда без ссылки на разработки А.С. Лаппо-Данилевского, П.Н. Милюкова и др.

В советской исторической науке к определению предмета историографии обращались крупнейшие специалисты по отечественной и всеобщей истории: О.Л. Ванштейн, Н.Л. Рубинштейн, Л.В. Черепнин, Е.А. Косминский, М.В. нечкина, С.О. Шмидт, И.Д. Ковальченко, А.М. Сахаров, Е.Н. Городецкий, Б.Г. Могильницкий и др²⁸.

Продолжая традиции XIX в., они, вместе с тем, значительно расширили определение предмета историографии и конкретизировали его содержание. Предмет историографии был ими определен как история исторической науки, то есть процесс формирования и развития научного знания прошлого, выраженный в общих и конкретных исторических концепциях. В него также входит изучение исторической науки как социального института, одного из видов научной деятельности, представленной в определенных формах организации, управления, распространения исторических знаний. В предмет историографии включается не только научное познание прошлого, основанное на анализе исторических источников, применении специально-научных методов исследования и теоретического осмысления истории, но и более широкий аспект исторического знания — история исторической мысли. Это предусматривает обращение к историко-социологическим и историософским представлениям общественных и государственных деятелей, ученых других специальностей, писателей, публицистов.

Думается, в данной связи можно в качестве обобщения о трактовке предмета историографии в советской исторической науке привести слова А.М. Сахарова: “Историческая наука в ее развитии — вот предмет изучения историографа. Конечно, для познания этого процесса историографу приходиться держать в поле зрения много различных форм исторического сознания (в широком смысле слова «историческими», конечно, по содержанию, могут быть названы и поэмы, и картины, и оперы, и устные рассказы, и труды ученых-исследователей и т.п.), но изучение их — не самоцель. Они средство для раскрытия основного: процесса развития исторической науки”.

Таким образом, приведенные выше суждения о предмете историографии показывают его сложность и многоаспектность. Они отражают только основные направления исследования, и каждое из них имеет свое внутренне содержание и задачи.

Разобравшись в предмете историографии, рассмотрим, что представляла история отечественной исторической науки в прошлом и настоящем. При этом мы будем исходить из того, что историографический анализ позволяет проследить развитие логики и уровень разработки исследуемых в исторической науке проблем, в том числе выявить важнейшие аспекты, основные тенденции, позитивные и негативные стороны исторического опыта. Историк А. Дж. Коллингвуд писал, что подлинная научная историография занимается не пассивным собирательством и склеиванием источников, а постановкой проблем, которые “наполняют картину новым смыслом содержанием”²⁹.

Создание первых исторических сочинений на Руси — летописей — относится к периоду существования древнерусского государства, а точнее, ко времени конца Х — начала XI в. Летописи как таковые не имели характера научных трудов, а представляли собой составленное в хронологической последовательности по годам (летам) описание важнейших исторических событий, жизни князей, отношений между ними и других фактов. Составлялись летописи, как правило, в монастырях, при дворах князей, а посему их авторы имели четко определенный социальный заказ, материал же носил зачастую достаточно субъективный характер.

Это подметил в свое время еще крупный отечественный историк В.Н. Татищев. Он писал: “…летописцы и сказатели за страх некоторые весьма нужные обстоятельства несчастных времен принуждены умолчать или переменить другим видом изобразить…”³⁰ Отдельные летописи были объединены в летописные своды. Наиболее древним из дошедших до нас летописных сводов является “Повесть временных лет. Откуда есть пошла Русская земля, кто в Киеве стал первым княжить, и как возникла Русская земля”³¹( ПВЛ). Этот свод был составлен в начале XII в. (1110 – 1113 гг.) монахом Киево-Печерского монастыря Нестором.

Однако большинство ученых полагает, что ПВЛ предшествовало несколько более ранних летописных сводов. В частности, Киевский свод 30 — 40-х гг. XI в., автором которого предположительно был монах Никон; относящийся к 50-м гг. XI в. Новгородский летописный свод и Киевские своды 70 — 90-х гг. этого же века. И хотя эти своды в оригинале до нас не дошли, исследователи фрагментарно восстанавливают, и небезуспешно, их содержание по более поздним источникам. Особенно велики заслуги в изучении и реконструкции древнерусских летописей академика А. Шахматова, работавшего в конце XIX — начале XX вв.

Летописание, как предшественник исторической науки, просуществовало до XVII в. Вершиной летописания явилось создание в 60 — 70-х гг. XVI в. огромного иллюстрированного летописного свода, объемом около 10 тыс. листов, составившего 12 томов и излагавшего события от “сотворения мира” до второй половины XVI в.

XVII век отличался активностью исторической мысли, развивающейся поступательно в направлении создания российской исторической науки.Для авторов этого времени было характерно стремление реалистически объяснять описываемые события, критически оценивать имеющиеся источники, устанавливать причинную связь исторических процессов и явлений. В 20 – 30-е гг. XVII в. в окружении родоначальника династии Романовых патриарха Филарета был создан труд, получивший название “Новый летописец”. Он был проникнут идеей незыблемости самодержавия, его божественного происхождения. В 1669 г. дьяк Приказа Казанского дворца Федор Грибоедов создал “Историю о царях и великих князьях земли Русской”. Данная работа представляла собой генеалогическое перечисление царствующих лиц с прибавлением витиеватых похвал их государственным заслугам. В 1678 г. появилось написанное боярским сыном Петром Золотаревым “Астраханское сказание”. Это произведение было основано на документах и посвящено событиям, связанным с именем Степана Разина. В 1692 г. царский стольник Андрей Лызлов написал “Скифскую историю”, посвященную анализу многовековой борьбы славян с татаро-турецкой агрессией. К проблемам образования древнерусского государства было обращено сочинение жившего в России хорвата Юрия Крижанича — “Политика”.

Безусловно, названные и другие труды XVII в. были далеки от уровня настоящих научных исследований. Однако первые попытки изучения и обобщения данных различных источников по истории нашего отечества, формулирования концептуальных положений были сделаны.

В XVIII в. исторические знания, накопленные в форме разрозненных сведений, начали систематизироваться, обобщаться и изучаться с точки зрения выявления наиболее общих закономерностей исторического развития на основе специально разработанной методологии. Начала складываться российская историческая наука как таковая. В своем поступательном развитии она прошла четыре больших этапа.