§ 8. Потребности человека

Под именем потребности понимается неприятное ощущение недостатка, сопровождаемое стремлением его устранить*(102). Такое устранение, вызывающее чувство удовлетворения, достигается при помощи благ, под которыми следует понимать все то, что способно служить желанной цели удовлетворения потребностей.

Физическая природа человека создает прежде всего физические потребности, определяемые необходимостью поддержания организма, который может существовать только при известном отношении к внешним условиям. Сюда прежде всего входит питание, как постоянный обмен веществ, воспринимаемых из внешнего мира и ассимилируемых организмом. Это основная потребность, свойственная в равной степени всему органическому. Как самые качества поглощаемых веществ, так и размер их не произвольны для человека, а имеют свои минимальные и максимальные границы.

Чтобы сохранить необходимую для жизни органическую теплоту, человек вынужден прибегать к таким средствам, помощью которых задерживается расход теплоты. Эти средства - одежда и жилище. В этой потребности уже нет той органической безусловности, как в деле питания. Одни животные строят себе жилища и прячутся в них на некоторое время года, так же как и покрываются густой шерстью, предохраняющей от холода, тогда как другие виды не прибегают к этим средствам. Человек вынужден пользоваться или освобожден от этой потребности (по физиологическим основаниям) в зависимости от того пункта земного шара, которое стало местом его жительства. Чем далее подвигается человек от экваториального пояса, тем более физиологически настоятельной становится необходимость в одежде и жилище. Как бы ни закалял себя человек в отношении погоды, как бы ни приучал себя принимать на голое тело снежные хлопья (древний римлянин, огнеземелец), но за пределами известной широты организм его не в состоянии будет выдержать холодного климата без предохранительных средств. Если же он с малых лет приучен к одежде и жилищу, то организм его не в силах будет противостоять внешней температуре и в более теплом климате. Необходимость в одежде и жилище становится таким образом физической потребностью для человека или в силу климата или в силу сложившихся привычек. Здесь определяется низший уровень потребностей человека, удовлетворяемых посредством материальных благ (Existenzminimum), за который он не может спускаться без риска потерять жизнь.

Рядом с физическими потребностями, удовлетворяемыми при помощи внешних благ, свободных и хозяйственных, в человеке нарождаются психические потребности. Данные человеку органы чувств прежде всего служат целям его самосохранения. Обоняние и вкус испытывают принимаемое в виде пищи, чтобы в организм не попало то, что способно повредить жизни, обоняние, зрение и слух дают знать о близости добычи или опасности. Но постепенно упражнение предохранительных органов дает человеку наслаждение независимо от их первоначальной цели. Конечно, зрение не имеет своим назначением доставлять человеку наслаждение видом моря или солнечного заката, но оно способно доставлять удовольствия. Точно так же и слух, изощренный до того, чтобы воспринимать в шуме нужные для жизни звуки, начинает давать удовольствие самым восприятием гармоничных сочетаний. Зрительные и слуховые ощущения, предназначенные служить средством, превращаются в цель.

Высшее развитие психических сил создает потребности, соответствующие различным элементам душевной действительности, мышлению, чувствам, воле. Это потребности познания, эмоциональных переживаний, творчества. Удовлетворение их зависит от внутренних благ, унаследованных и развитых способностей, но также и от внешнего мира, как области их применения. Мысль человека работает над данными опыта, полученными извне, творческая сила человека предполагает внешнюю точку ее приложения, эмоции вызываются внешними толчками. Мышление требует среды постоянного обмена идеями, чувствования требуют возбуждающей среды, воля предполагает среду воспринимающую. Богатство психической жизни обуславливается не только тем, что заложено в самом человеке, но и тем, что притекает к нему извне.

Мы ставим высоко психические потребности над физическими, и совершенно справедливо, потому что амплитуда психических наслаждений шире, нежели физических. Человек, испытывающий психические потребности и стремящийся к их удовлетворению, полнее пользуется жизнью, нежели человек, чуждый им. Для такого человека жизнь представляет большую ценность, но он и сам получает высшую оценку со стороны общества, потому что он способен не только более взять сам от жизни, но и более дать другим.

Однако, при этом не следует упускать из виду следующих двух обстоятельств. Во-первых, основные физические потребности обуславливают самое существование человека, а потому до их обеспечения невозможны психические наслаждения. Пока не удовлетворены физические потребности, мысль, воля, чувства направляются всецело, в силу закона самосохранения, на эту основную задачу. Там, где для обеспеченного человека средства превращаются в цель, там для нуждающегося человека средства должны выполнять свое - первоначальное назначение. Во-вторых, развитие психических потребностей и стремление к их удовлетворению возможно только при известной внешней обстановке, обеспечивающей достаточный приток внешних впечатлений. От человека, поставленного в благоприятные внешние условия, зависит дать ход своим духовным силам, человеку, лишенному этих условий, нельзя ставить в упрек, что он не поднимается выше физических наслаждений.

Создавшиеся психические потребности отражаются на физических потребностях. Под влиянием психического момента последние преобразуются. Потребность принять известное количество питательных веществ превращается в потребность опрятно или даже изящно убранного стола, чистой посуды, хорошо приготовленных блюд, застольной беседы. Потребность в жилище, предохраняющем от потери тепла, превращается в потребность "своего угла", обставленного, хотя бы скромно, но соответственно внутреннему миру хозяина. Психическая сторона, путем привычки, до такой степени связывается с физической, что удовлетворение физических потребностей становится затруднительным или даже невозможным при пренебрежении к психическому моменту.

Там, где дикий человек отлично удовлетворит свое чувство голода, нисколько не стесняясь видом пищи, и способом ее изготовления, там культурный человек может остаться совершенно неудовлетворенным, потому что вполне годный для питания кусок станет поперек горла или будет извергнут желудком - именно благодаря психическому моменту. До надлежащего удовлетворения осложненных физических потребностей жизненная энергия человека понизится, способность бороться за свое существование ослабнет, и явится опасность для самого организма, а это в свою очередь должно возбудить инстинкт самосохранения.

Отсюда обнаруживается, что в соответствии с развитием психической стороны человека, повышается его Existenzmimum, тот крайний предел, за которым начинается понижение жизненных функций и открывается угроза самому существованию человека.

За физическими и психическими потребностями выступают социальные потребности, заключающиеся в стремлении к общению с другими людьми.

На путь социальных потребностей человека толкает половое влечение, которое, хотя и составляет индивидуальную физическую потребность, и притом в высшей степени настоятельную, но которая является переходным звеном от физического, чрез психическое, к социальному. Эта физиологическая потребность может быть удовлетворена только при участии другого индивида. Хотя по временам, не только в истории, но и в современности, второй индивид рассматривается лишь как вещь, но постепенно близость этой вещи превращает ее для господина в личность, общение с которой доставляет ему удовольствие само по себе, независимо от физической стороны. Удовлетворение полового инстинкта, сохраняя физическую основу, постепенно облекается в психическое переживание высокого характера. Любовь создает из психики поэтический покров для физиологического акта и не только повышает амплитуду удовлетворения, но нередко становится самоцелью, заставляя даже жалеть о наличности физической стороны.

В погоне за удовлетворением своих физических потребностей, человек обнаружил ту выгоду, какую представляет для него сотрудничество других людей. Даже на самых низших ступенях культурного развития человек нередко рискует остаться без удовлетворения основных потребностей, если не помощь других, напр., на охоте, при ловле, в набеге. В культурном же состоянии человек нуждается в сотрудничестве, как средстве обеспечивающем ему удовлетворение не только основных, но и осложненных физических и психических потребностей, которые только и развиваются на почве сотрудничества. Без содействия современный человек не может добыть себе пищи, построить себе жилище, покрыть себя одеждами. Сотрудничество становится неизбежным средством для получения всех необходимых благ, как материальных, так и духовных.

Но, как и в половом вопросе, и здесь средство превращается в цель. Общение с другими людьми становится желательным человеку само по себе, независимо от тех выгод, какие оно ему обещало. Постоянное сотрудничество создает в человеке привычку к своим сотрудникам, влечение к ним ради совместного нахождения, ради взаимного обмена мыслями, ради одновременного переживания эмоциональных движений. В общественной среде человек не только находит возможность совместного и наиболее полного удовлетворения своих физических и психических потребностей, но открывает в обществе совершенно новые блага, совершенно новые источники наслаждений, которые становятся привычными и вызывают новые потребности. Человек ищет сочувствия в общественной среде, одобрения своим действиям. Благоприятное отношение к нему со стороны других увеличивает количество и качество испытываемых наслаждений, хотя соответственно усиливается страдание от неудовлетворенных потребностей. Общественное сочувствие возбуждает в человеке творческие силы, дает новый толчок психическим потребностям, нередко соединяет с высокой оценкой личности и большее материальное обеспечение. Человек жаждет этой оценки, тянется к ней, видит в ней цель своей жизни, и страшно боится потерять ее, частью или полностью. "Трудно придумать, - говорит Джемс, - более дьявольское наказание (если бы такое наказание было физически возможно),как если бы кто-нибудь попал в общество людей, где на него совершенно не обращали бы внимания. Если бы никто не оборачивался при нашем появлении, не отвечал на наши вопросы, не интересовался нашими действиями, если бы всякий при встрече с нами намеренно не узнавал нас и обходился с нами, как с неодушевленными предметами, то нами овладело бы известного рода бессильное отчаяние, от которого были бы облегчением жесточайшие телесные муки"*(103). На высшей ступени это общественное внимание, общественная оценка выражается в авторитете, каким пользуется человек, напр., в качестве мыслителя, в восхищении и талантом артиста, художника, поэта, в восхвалении мудрых и полезных актов государственного деятеля. Но даже в самой маленькой группе все эти блага распределяются в большей или меньшей степени. Принимая во внимание, что удовольствие связано с подъемом, a страдание с понижением жизненности*(104), мы должны признать, что лишение члена общества социальных благ не проходит для него даром. Падение общественной оценки может больно отразиться на человеке, подорвать его жизненную энергию, разрушить не только его психическую, но и физическую жизнь.

Существование социальной среды и наличность соединенных с ней социальных потребностей оказывают решительное влияние на сферу индивидуальных потребностей. Это влияние обнаруживается прежде всего в том, что общественная среда определяет, как должны удовлетворяться индивидуальные потребности. При питании человек вынужден считаться с тем, что дает рынок, и чем принято питаться. Еще больше сказывается эта зависимость от общественной среды при выборе одеяния и обстановке жилища.

Самое важное влияние общественной среды состоит в том, что благодаря ей приобретаются потребности и благодаря ей возбуждается стремление к их удовлетворению. Современное культурное общество представляет массу индивидов, различающихся значительно по богатству и образованию. Социальная потребность одобрения, переходящая в потребность удивления, порождает настороне одной части общества стремление выделиться из массы по своим потребностям и средствам их удовлетворения. В другой части общества это выделение порождает стремление к уравнению с первыми путем подражания. Таким образом, то, что человек ест, пьет, как он одевается, где живет и как обставляет свое жилище, в какой степени пользуется зрелищами, поездками, каков круг его мыслей, чувств, желаний - вызывается с одной стороны инициативой, подгоняющей к выделению, с другой подражанием подгоняющим к уравнению. В классовом обществе эти волны потребностей ясно наблюдаются. Страх отстать от других, показаться смешным в глазах других, неразвитым в отношении потребностей, слабосильным в отношении средств их удовлетворения, порождает страшную зависимость человека от общественной среды. Отсюда получается в высшей степени важный результат, - чувство удовлетворенности в своих физических и психических потребностях основывается для каждого человека на сравнении с уровнем потребностей других людей. Потребности человека определяются не абсолютным, а относительным критерием. Постепенное повышение материального благосостояния низших классов нисколько не примиряет их с общественным порядком, построенным на начале неравенства, потому что сознание удовлетворенности определяется не динамическим началом, а статическим. Для сознания не то важно, что некогда лица того же класса пользовались меньшим благосостоянием, a то важно, что сейчас имеется налицо резкая разница в потребностях и средствах удовлетворения. Рабочий прежнего времени питался и одевался хуже, чем нынешний, но он был ближе к своему хозяину по уровню потребностей, чем в настоящее время.

Все большее количество благ, выбрасываемых на современный рынок, все большее различие в способах удовлетворения потребностей, основанное на различной состоятельности, порождают мучительное чувство постоянно новых желаний, обусловленных часто не действительными потребностями тела или духа, а только сравнением. Человек не находит в себе силы удовлетвориться тем, чего сам желает, а он постоянно желает того, чем удовлетворяются другие. В Дантовском раю имеется ряд кругов, в каждом из которых блаженствуют попавшие в него. Но это блаженство достигается тем, что один круг не ведает, чем наслаждаются в других кругах. Здесь же на земле, где общество также разделено на круги, в каждом знают, что делается в других. "Приравняй твои притязания нулю, - говорит Карлейль, - и целый мир будет у твоих ног"*(105). Но такой аскетический рецепт человечеству не под силу, и на таком принципе не может основываться никакое общественное устройство, хотя он нередко слышится в коварном совете не поднимать культурного уровня низших слоев.

Современный демократизм, признающий политическое и юридическое равенство всех граждан, не только не поднимает степени индивидуальной удовлетворенности, но еще более обостряет вопрос. Раб не чувствует несправедливости своего положения; он не рассчитывает на лучшие одежды, стол, помещеше, какими на его глазах пользуется господин. Но свободные граждане, чувствующие себя юридически равными друг другу, одинаково несущие личные повинности, одинаково обладающие политическими правами, особенно страдают от экономического неравенства, которое создает различие не только в материальных средствах, но и в образовании, и в общественном положении. Человек всегда будет чувствовать себя неудовлетворенным, а потому и несчастным, если он, сознавая, что мог бы иметь право на любое благо, в то же время видит, что многие блага остаются ему недоступными.

Неудовлетворенность какого бы то ни было рода, возбуждая инстикт самосохранения понижением жизненной энергии, будет постоянно вызывать в человеке стремление обеспечить возможную полноту благ, падающих на его долю.

He следует впрочем заблуждаться по поводу последствий равномерного распределения материальных благ. За материальными благами стоят социальные блага, ценность которых все возрастает, а распределение их обуславливается силами ума, энергии, природными способностями. Неравномерное их распределение оставит, а может быть, даже усилит чувство неудовлетворенности, основанное на том же сравнении.