Философские и социологические воззрения Белинского

Логика борьбы с самодержавием, крепостничеством и их религиозно- мистической идеологией приводит Белинского в начале 40-х годов

в лагерь материализма и атеизма. Известную роль в этом сыграла книга Л. Фейербаха «Сущность хри­стианства», с которой его познакомил Огарев. В 40-х годах Белинский со всей силой и страстью ополчился против идеалистических и метафизических абстракций, оторванных от жизни или навязываемых ей произволь­но. Слабость тогдашней науки он видел в недостаточной связи ее с жизнью, с практикой, в ее затворничестве и сухом академизме. Он призывал жить не прошлым, а настоящим, смотреть не назад, а вперед, изучать жизнь во всех ее многообразных особенностях, формах и про­явлениях и безбоязненно в нее вторгаться.

Принятие Белинским гегелевской диалектики сопро­вождается в это время острой критикой учения Гегеля об абсолютной идее, которую он объявляет «кровожад­ным молохом». В гегелевском идеализме, писал он, «так много кастратского, т. е. созерцательного или философ­ского, противоположного и враждебного живой действи­тельности» (Там же, стр. 38). Его возмущает то, что судьба личности и даже целых народов приносится Гегелем в жертву аб­солютной идее. В этом он не без основания усматривает нечто общее между идеалистической философией Геге­ля и учением религии.

Белинский смело выступал в защиту личности и ее свободы, за всестороннее интеллектуальное и физиче­ское развитие ее. Освобождение личности он ставил в прямую зависимость от завоевания свободы и установ­ления подлинно демократических порядков общества. Свободу, благополучие и счастье личности он не мыс­лил вне свободы, благополучия и счастья общества. «Во мне развилась какая-то дикая, бешеная, фанатическая любовь к свободе и независимости человеческой лич­ности, которые возможны только при обществе, основан­ном на правде и доблести» (В. Г. Белинский. Письма, т. II. СПб., 1914, стр. 246).

Мыслитель критиковал субъективистскую точку зре­ния, приписывающую главную роль в истории царям, королям, полководцам. Он не отрицал значения выдаю­щихся личностей в истории, осознавших запросы своей эпохи и стремящихся воплотить их в жизнь. Но глав­ным двигателем общественно-исторического прогресса, основной движущей силой в деле коренных социальных преобразований он объявлял народ, которым нельзя управлять произвольно, как «утлой лодочкой». Белин­ский верил в здравый ум народа, в его творческие силы. Однако он видел, что народ, подвергающийся жестоко­му угнетению, находится в темноте и еще не проявляет должной активности.

Белинский отмечал, что пришедшая на смену феода­лам буржуазия, хотя и сделала шаг вперед, тем не ме­нее в корыстных целях использует власть против народа. Он писал: «Не годится государству быть в ру­ках капиталистов, а теперь прибавлю: горе государству, которое в руках капиталистов. Это люди без патриотизма, без всякой возвышенности в чувствах. Для них война или мир значат только возвышение или упадок фондов — далее этого они ничего не видят» (В. Г, Белинский. Полное собрание сочинений, т. XII, стр. 449.).

Одновременно Белинский высказал глубокую догад­ку относительно роли «материальных потребностей» и «материальной нужды» в развитии человеческого обще­ства, объявляя их великим рычагом нравственной дея­тельности. Если бы человек не нуждался в пище, в одежде, в жилище, в удобствах жизни, он навсегда остался бы в животном состоянии.

Как и другим революционным демократам, Белин­скому был свойствен исторический оптимизм, вытекав­ший, с одной стороны, из веры в творческие силы народа, с другой — из диалектического воззрения на жизнь. Он настойчиво проводил мысль о беспрерывном и беско­нечном развитии и совершенствовании человечества.

«Жизнь только в движении; в покое — смерть» (В. Г. Белинский. Полное собрание сочинений, т. VIII. М. 1955, С.284). В общественно-исторической жизни человечество никогда не исчерпает силы развития, не завершит поступательного движения. Развитие общества совершается не прямоли­нейно, а по спирали, от низших и примитивных форм к более сложным и богатым по своему содержанию, ха­рактеру, направлению и значению.

Исполненный веры в силу и творческую способность человеческого разума, Белинский осуждал современный ему философский скептицизм. Однако, исторически под­ходя к этому философскому направлению, он высоко ценил и оправдывал скептицизм, обращенный против средневековой схоластики и теологии. «Скептицизм та­ких людей не отрицает истины, а отрицает только то, что может быть примешано людьми к истине ложного и огра­ниченного» (В. Г. Белинский. Полное собрание сочинений, т, VI, М., 1955). Сомнение же в достоверности человеческого знания он считал заблуждением и выражал удовлетво­рение тем, что среди подлинных ученых такого рода скептицизм не имеет успеха, не пользуется доверием.

Если в 30-х годах Белинский порой отрицательно относился к сенсуалистической теории познания, отдавая предпочтение умозрительному знанию, то в 40-х годах он пересматривает эти свои ошибочные суждения и вы« сказывается за сочетание эмпирического и рационального в познании действительности.

Материализм Белинского представляет собой ценное завоевание русской революционной демократии. Духов­ная жизнь человека, согласно Белинскому, не есть нечто самодовлеющее, первичное по отношению к физическо­му миру. Наоборот, деятельность человеческого разума есть порождение органической материи на высшей фазе ее развития. Источник знания надо искать в показаниях чувств, подвергающихся воздействию окружающих нас предметов. Так как основой мышления служит матери­альная субстанция, или мозг, то логические категории не сверхприродного, а естественноисторического проис­хождения.

«Законы ума,— писал Белинский,— должны наблю­даться в действиях ума. Это дело логики, науки, непосредственно следующей за физиологией, как физиология следует за анатомиею. Метафизику (т. е. идеа­лизм.— авт.) к черту: это слово означает сверхнатуральное, следовательно, нелепость, а логика, по самому своему этимологическому значению, значит и мысль и слово. Она должна идти своею дорогою, но только не за­бывать ни на минуту, что предмет ее исследований — цветок, корень которого в земле, т. е. духовное, которое есть не что иное, как деятельность физического» (В. Г. Белинский. Полное собрание сочинений, т. XII, стр. 331).

В 1845 г. Белинский познакомился с «Немецко-французскими ежегодниками», где были опубликованы ста­тьи Маркса и Энгельса. В письме к Герцену он сожа­лел о том, что не может печатно сказать все то, что ду­мает о религии, т. е. не может открыто популяризовать материалистические и атеистические идеи, ибо, писал он, «в словах бог и религия вижу тьму, мрак, цепи и кнут» (Там же, стр. 250). Он подверг критике позитивизм О. Конта.

Революционно-демократические, материалистические и атеистические воззрения Белинского особенно ярко и глубоко отражены в письме к Гоголю (1847). В нем он выразил непримиримо враждебное отношение к само­державию, крепостному праву, к реакционной идеологии господствовавших классов. Перед прогрессивными рус­скими общественными деятелями писатель ставил жиз­ненно важные и исторически неотложные задачи: унич­тожение крепостного права, борьба с «православием, самодержавием, народностью», с мистикой, пиетизмом и аскетизмом.

Ленин, ведя борьбу с контрреволюционной идеологией помещичье-буржуазного либерализма, нашедшей свое выражение в сборнике «Вехи», подчеркнул огромное значение письма Белинского к Гоголю, разоблачил «ве­ховцев», пытавшихся выдать этот революционный доку­мент за «выражение интеллигентского настроения», по­казав, что было бы нелепо думать, что «настроение Бе­линского в письме к Гоголю не зависело от настроения крепостных крестьян...» (В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 19, стр. 169).

В статье «Из прошлого рабочей печати в России» Ленин, называя Белинского «предшественником полно­го вытеснения дворян разночинцами в нашем освободи­тельном движении», писал: «Его знаменитое «Письмо к Гоголю», подводившее итог литературной деятельности Белинского, было одним из. лучших произведений бес­цензурной демократической печати, сохранивших громадное, живое значение и по сию пору» (В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 25, стр. 94).