4.8. Сравнение социально-экономического развития двух государств и перспективы возможного объединения страны

Рассматривая перспективы возможного воссоединения двух Корей необходимо учитывать такой важной фактор как различия в социально-экономическом развитии и политический режим. Так, например, по данным переписи от 1993 г., средний возраст жителя РК был 31год., КНДР – 27 лет. Удельный вес детей до 15 лет в КНДР – 27,9 % , в РК – 23 %; пожилых (старше 65 л.) – 6,1 % в РК и 5,5 % в КНДР. Это означает, что доля «экономически активного населения» в РК больше чем в КНДР. Уже после переписи в Северной Корее случился голод 1996–1999гг., вызванный нехваткой продовольствия и унесший около 1млн. жизней. Плюс несколько сотен тысяч бежали в КНР.

По данным некоторых международных организаций от 1993 г., северокорейские дети недоедают и отстают в развитии, прежде всего по росту и весу от своих южных соседей. У 57 % северокорейских детей до 5 лет наблюдаются задержки физического развития, это говорит о том, что проблема голода в стране возникла не летом 1995 г., а имеет более долгую историю.⁴³

Значительным фактором различия векторов развития является уровень урбанизации двух государств. После корейской войны темпы урбанизации КНДР были выше, но с 70-х гг. они замедлились, что связано с внеэкономическим фактором, в частности со стремлением «рассеять» население по территории, руководствуясь военными соображениями и безопасностью. КНДР не придерживается общепринятой классификации при определении понятия город. Из 60 % «городского» по меркам КНДР населения только 37 % проживает в городах численностью свыше 100 тыс. человек. В РК уже в 1985 г., свыше половины населения проживало в таких городах.

КНДР представляет из себя очень милитаризованное общество и экономику. На протяжении 70–90х гг. XX в., численность армии постоянно увеличивалась, а в РК оставалась стабильной. В середине 80-х гг., КНДР, имея примерно в два раза меньшее население, имела вдвое больше солдат, чем РК. Точно неизвестна численность ВС КНДР, но совершенно очевидно, что страна несёт тяжёлое бремя военных расходов и уровень милитаризации в последние годы сильно возрастает.

Распределение рабочей силы между отраслями промышленности и аграрным сектором тоже имеет существенные различия. В торговле занято 18 % экономически активного населения Юга, на Севере только 5 %, в строительстве 9 % против 4 % (это говорит об отсутствии в КНДР серьёзных промышленных проектов). В сельском хозяйстве наоборот занято до 30 % жителей Севера и только 13 % Юга.

Нет официальной информации об образованности и состоянии здоровья рабочей силы в КНДР, поэтому невозможно оценить её реальный производственный потенциал (по переписи 1993 г., видно, что удельный вес специалистов с высшим образованием наиболее высок среди работников в возрасте свыше 60 лет).

Экономические отношения с остальным миром представляют собой ещё более резкий контраст. Экономические достижения РК связаны со стратегией экспортной экономики, позволившей увеличить объёмы экспорта сложной промышленной продукции. За период 70–90-х гг., этот показатель увеличился примерно в 20 раз. Если в 1972г., высокотехнологичные товары составляли менее 11 % южнокорейского экспорта, то в 1997 г., уже свыше 50 %.

В КНДР совсем другая картина: в 1972 г., когда население было уже вдвое меньше чем в РК, объем импорта составлял только 27 % от южнокорейского показателя. В 1997 г., он вообще упал до 1 %. Сама структура северокорейского экспорта говорит о застойных явлениях в экономике. Она остается неизменной на протяжении более 20 лет. Основу составляют полезные ископаемые (золото, магнезит), несложные промышленные товары (сталь, цемент, текстиль), сельхозпродукты (рис, морепродукты). Это значит, что в отличие от многих развивающихся стран КНДР так и не удалось создать экспортноориентированное производство машин и оборудования. Политика самоизоляции Пхеньяна имеет целый ряд негативных последствии для страны. При полном отсутствии импорта высокотехнологичной продукции экономика КНДР может представлять собой высоко затратные и низкопроизводительные отрасли промышленности. Политика «опоры на собственные силы» способствовала созданию национальной экономики, но эта «независимая» экономика оказывается мало способной поддерживать даже собственный народ. Невозможно сопоставить доходы двух стран, но специалисты утверждают, что в 1993 г., совокупный ВНП (валовый национальный продукт) РК был выше в 16 раз, чем в КНДР. Аналогичные показатели по всем другим секторам экономики, объёмы которых в долларовом эквиваленте превышают соответствующие показатели Севера примерно в 20–40 раз.⁴⁴

В связи с этим встаёт вопрос о реальности возможного объединения двух Корей в одно государство. Здесь следует учитывать два важных фактора.

Первое – Пхеньян вопреки всем прогнозам постоянно доказывает удивительную историческую жизнеспособность. Положение Северной Кореи стало особенно тяжёлым после отказа бывшего СССР вести торговлю с КНДР на прежних экономических условиях. Но уже к середине 90-х гг. XX в. стало ясно, что режим Ким Чен Ира твёрдо держит ситуацию в стране под контролем и рассчитывать на какое-нибудь движение по примеру «бархатных революций» в Восточной Европе в данном случае не приходится. А стратегия, в общем-то, довольно проста: никаких политических уступок, либерализации, идеологических послаблений. Элита КНДР имеет замкнутый, во многом наследственный характер. Большинство высших постов занимают либо родственники Ким Ир Сена (клан Кимов), либо потомки бывших партизан, воевавших в далёкие тридцатые под началом Ким Ир Сена. После репрессий 1956–1961гг., и дальнейших периодических чисток эти партизаны составили большинство высшей номенклатуры КНДР, а за последние 15–20 лет их сменили дети или другие родственники. Посторонних здесь практически нет. Поэтому очевидно, что в случае смены режима нынешняя элита окажется не у дел. Капитализм уже в объединённой стране будут строить менеджеры чеболей, а не преобразившиеся в либералов северокорейские аппаратчики. В Пхеньяне это понимают. Существует и другое немаловажное обстоятельство. Нынешний режим несёт прямую ответственность за массовые репрессии против собственного народа, голод 1996–1999 гг., Корейскую войну, широкое и систематическое применение пыток в судопроизводстве, похищения людей за границей и вывоз в КНДР и т. п. Политическая верхушка Севера прекрасно осознает, что в случае объединения страны у нового правительства возникнет много серьёзных вопросов, к прежнему руководству и нет гарантии, что нынешние лидеры КНДР сумеют сохранить свои собственные жизни и свободу.

Второе – РК на самом деле, не особенно стремиться воссоединиться с «братьями с Севера» и имеет на то серьёзные основания. Население Севера составляет примерно половину от населения Юга (24 и 48 млн. чел), а разрыв в ВНП, по разным данным, примерно 25-кратный (400 долл. на человека на Севере и 9500 долл. на Юге). Для выравнивания дисбаланса в нормальные сроки (15–25 лет) необходимы, по мнению американского специалиста по экономике Кореи, Маркуса Ноланда около 2 триллионов долл., т.е., огромные капиталовложения.⁴⁵ Это, по сути, вновь создаваемая северокорейская промышленность, переквалификация и обучение персонала, развертывание практически с нуля современной инфраструктуры. Для большинства жителей Юга это будет означать заметное снижение уровня жизни, резкое увеличение налогов. Плюс ко всему могут возникнуть культурные, социальные и юридические проблемы. За годы раздельного существования две Кореи стали существенно отличаться друг от друга. Гораздо более существенно, чем та же Германия до объединения. Выросло два поколения людей, для которых Север скорее что-то абстрактное, чем братское и родное. За последние 10–15 лет стало ясно, что жители Юга совсем не питают особых национальных чувств к Северу. Не случайно среди перебежчиков из КНДР около половины безработных и это в стране, где общий уровень безработицы за последнее десятилетие не превысил 3 %. Учитывая европейский опыт, власти РК понимают, что объединение процесс длительный и сложный, связанный с серьёзными издержками. Проблема воссоединения, долгие годы декларируемая, как одна из главных национальных идей, при ближайшем рассмотрении стала восприниматься как серьёзная угроза для общества. Эту угрозу необходимо по возможности предотвратить, благо Пхеньян, бряцая оружием, постоянно даёт возможность говорить о невозможности воссоединения.

Видимо, сейчас сложилась ситуация компромисса, когда Север не собирается реформироваться и уступать, а Юг вполне устраивает такое положение вещей. Власти Сеула предпочитают говорить о «поддержании стабильности в Северной Корее». РК в последнее время ведет себя очень сдержанно по отношению к северному соседу. И администрация Ким Дэ Чжуна и новый президент Но Му-хён не афишируя, все активнее поддерживают Ким Чен Ира. Точные данные о размерах помощи засекречены, но в любом случае, счёт идёт на сотни млн. долл. По некоторым сведениям, только за согласие на встречу летом 2000г., с Ким Дэ Чжуном глава КНДР тайно получил от Сеула 500 млн.долл. Можно предположить, что просочившаяся информация только верхушка айсберга, а масштабы финансовой поддержки более внушительны.

Желание Сеула оттянуть процесс объединения встречает полное понимание у соседей. КНР стремиться сохранить КНДР как союзника в виде буфера между собственной территорией и американскими базами в РК. Япония просто боится любого обострения ситуации на полуострове, она находиться в зоне досягаемости северокорейских ракет. США и Россия тоже могут быть заинтересованы в сохранении «статус кво» по разным причинам. В этих условиях в самой выгодной ситуации может оказаться Ким Чен Ир. Пхеньян всё активнее идёт на сотрудничество с Югом, причём на своих условиях. На участившихся за последние годы межкорейских встречах и консультациях много говорилось о «сотрудничестве, дружбе, взаимопонимании» и конечно объединении. Но больше всего дипломаты обеих стран говорят о стабильности в отношениях и невмешательстве во внутренние дела. Фактически это можно расценивать как то, что с реальным воссоединением пока никто не торопиться и как долго может продолжаться подобная ситуация неизвестно.